Хомячок Тани Гранаткиной

Наше время — время больших скоростей и активных самопрезентаций. Почти всем родителям хочется, чтобы ребенок был успешен и достиг высот. Поэтому довольно часто ко мне обращаются родители младшеклассников с такой проблемой:

— Знаете, он как-то не умеет себя проявить. Дома вечером хорошо рассказывает стихи, а наутро в классе, если не спросили, стесняется сам поднять руку. Потом расстраивается. И со сверстниками тоже — вроде бы ему и хочется быть лидером, а как-то не получается… Мы можем ему как-то помочь?

— А вы уверены, — спрашиваю я, — что вашему ребенку это действительно нужно — быть на переднем крае, под светом софитов чужого (не всегда доброжелательного) внимания?

— Ну, не зна-аем… — тянут родители. — Но так же тоже нельзя — все время на задней парте отсиживаться, сейчас жизнь-то какая: кто смел — тот и съел! (Как будто во время появления этой поговорки жизнь была другой.) Так что — нам нужно! Как ему помочь?

Тогда, прежде чем перейти к конкретному обсуждению, я рассказываю им историю из собственного детства.

После первого класса мама отправила меня в пионерский лагерь. Нас, самых младших (10-й отряд), было человек тридцать — целый автобус испуганных семилетних детей, впервые в жизни оторвавшихся от родителей, — круглые глаза, чистенькие одежки, ручонки судорожно комкают убогие кулечки с яблочками-печен-ками, выданными на дорогу. Некоторые тихо плачут (громко протестовать никому даже в голову не приходит — не то было время).

Ехать до лагеря долго — почти четыре часа. Детство любопытно — большинство детей успокоились и стали потихоньку оглядываться. У одной из девочек (невзрачной и тщедушной, с тонкой шейкой) на коленях вместо завтрака лежал маленький жестяной чемоданчик — в таких в те времена выдавали подарки на новогодних елках. Иногда, не переставая беззвучно плакать, девочка открывала чемоданчик, заглядывала в него, совала туда тонкий пальчик, а потом снова закрывала. Первой не выдержала соседка: «Чего это там у тебя?» — «Хомячок», — еле слышно ответила девочка. — «Ой! — ахнула спрашивающая. — Настоящий?! А посмотреть можно?» — Девочка молча кивнула и слегка приоткрыла крышку, продемонстрировав соседке толстого белого хомяка с красными глазами. — «Ой, какой хорошенький! — взвизгнула от восторга соседка. — А печенье он ест?.. Меня, кстати, Алена зовут, а тебя?» — «Таня Гранаткина», — прошептала хозяйка хомячка. — «Что у вас там? Хомяк? Дайте позырить, не жадничайте!» — решительно потянулся толстый мальчик с сиденья через проход.

К приезду в лагерь весь десятый отряд знал, что в автобусе едет Таня Гранаткина, у которой есть хомяк, которого она дает посмотреть и даже погладить. Хомяк ест яблоки, но только сладкие и красные, а печенье уже не ест, просто пихает его под себя, на дно чемоданчика.

По приезде раскладывали вещи, определялись с местами в спальнях (в одной спальне размещалось 12 девочек). Вокруг робкой Тани Гранаткиной образовалась компания крупных энергичных девочек (я была в их числе), которые охраняли хомяка от слишком активных посягательств мальчишек (в семь лет большинство детей любят животных, но далеко не все умеют с ними обращаться). Таню и хомяка мы разместили в престижном месте — в углу, возле окна. Освободили ему отдельную полку в тумбочке. Танины вещи (зубная щетка, паста, расческа) приютила на своей полке девочка с соседней кровати. Таня вежливо говорила всем «спасибо», но ее голос по-прежнему был едва слышен. Хомяка в жестяном чемоданчике — и то было слышнее.

После тихого часа было собрание октябрятского отряда. «Надо выбрать командира отряда, отрядную песню, речевку, девиз и эмблему, — деловито сказала девушка-вожатая. — Какие будут предложения, ребята?»

Как вы думаете, какие были предложения? Правильно — единственным человеком, которого знал весь отряд, на тот момент была Таня Гранаткина. Ее и выбрали абсолютным большинством голосов. Таня явно испугалась, но отказываться от подобной чести в те времена было не принято. Поэтому она мужественно проглотила подступившие слезы и даже улыбнулась вожатой.

После ужина вожатая пришла к нам в палату и направилась прямо к Тане.

— План мероприятий мы с тобой завтра обсудим, — сказала она. — А сейчас вот что. Твой хомячок… Мне кажется, что ему здесь, в палате, не очень хорошо. Его либо упустят, либо просто затаскают — он все-таки живой, а не резиновый. Давай мы его поселим в коробке в вожатской комнате, а ты его будешь навещать, когда захочешь. Хорошо?

— Хорошо, — прошептала Таня.

— Вот и славно. Поехали, Хома! А насчет конкурса на лучшего октябренка ты подумай уже сейчас, Таня. Надо что-то спортивное и обязательно — конкурс на сообразительность… Может быть, зоовикторину провести, в честь Хомы? Ладно, завтра уточним… Спокойной ночи, девочки! — вожатая взяла чемоданчик с хомячком и погасила свет.

Не знаю, навещала ли хомячка Таня, это как-то не отложилось у меня в памяти. Но мы до конца смены больше его ни разу не видели — это точно. Да и вообще быстро забыли о нем — в лагере было много новых впечатлений.

Зато Таня постепенно преобразилась — в свете возложенных на нее обязанностей командира отряда, ответственности и доверия вожатой она, естественно, старалась как можно лучше и полнее себя проявить и оказалась не такой уж робкой, глупой и несамостоятельной, как могло показаться с первого взгляда. Зоовикторина удалась на славу. В спортивном конкурсе физически слабая Таня была судьей — строгой, но справедливой. А к концу смены, на смотре строя и песни она уже с веселой задорной улыбкой маршировала впереди нашего малышового десятого отряда и звонко выкрикивала:

— Раз, два… Шире шаг! — вопили мы хором.

— Три, четыре… Выше флаг!

— Смелые, умелые… Всегда мы тут как тут!

— Октябрята-ленинцы… Ленинцы идут!

Еще тогда, в семилетнем возрасте, я удивлялась: «Как Танины родители решились, вопреки всем правилам, дать этого самого хомячка с собой в лагерь маленькой робкой девочке, которая за себя-то не могла постоять?!»

И потом удивлялась. Пока однажды не поняла, что кто-то из Таниных родителей был интуитивно-талантливым психологом и, рискнув Хомиными удобствами и даже жизнью, подарил своей робкой и слабой дочери шанс самопроявиться под пристальным вниманием совершенно незнакомого социума. Таня, как мы теперь знаем, этим шансом успешно воспользовалась. А Хома выжил. Удача!

— А теперь мы будем сочинять «хомячка Тани Гранаткиной» для вашего ребенка, — говорю я родителям, пришедшим ко мне почти сорок лет спустя.

Глава 61

Дата добавления: 2015-07-02