Ограничение прав и свобод личности: принципы, основания, пределы

МОЛОДА НАУКА

Квітня 2015 року

Запрошуємо студентів, магістрів, аспірантів, молодих вчених взяти участь у конференції

Анкету учасника та відгук наукового керівника (в паперовому вигляді) та текст публікації (до 2 стор.) в електронному вигляді подати заступнику декана з наукової роботи Вашого факультету Ткалич М.Г.

[email protected]

не пізніше 06 березня 2015 року

Форму анкети та вимоги до оформлення публікації можна переглянути на сайті НТСАДМВ ЗНУ в розділі «Анонси»

В настоящее время признание и соблюдение прав человека является общепринятой правовой нормой, и конституция любого демократического государства мира в обязательном порядке содержит соответствующие положения. Статья 17 Конституции РФ, отвечая международным нормам и принципам современного правового демократического государства, в полном объеме признает и гарантирует права и свободы человека и гражданина. При этом права и свободы, определенные Всеобщей декларацией прав человека, Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод, Международным пактом о гражданских и политических правах и рядом других международных соглашений и считающиеся основными, являются неотчуждаемыми и принадлежат каждому без исключения человеку от рождения.

Статья 18 Конституции РФ устанавливает непосредственный характер действия прав и свобод человека и гражданина, обеспеченный правосудием и лежащий в основе смысла, содержания и применения законов, функционирования законодательной и исполнительной ветвей власти, органов местного самоуправления.

При этом следует признать, что в Российской Федерации ситуация с соблюдением, защитой и обеспечением прав человека в правотворческой и правоприменительной областях еще далека от совершенства. Свидетельством тому служат постановления Конституционного Суда РФ, регулярно признающего несоответствие конституционным принципам положений законодательных и иных нормативных актов, нарушающих и ущемляющих права человека. Множество нарушений прав человека в правоприменительной деятельности государственных органов и должностных лиц выявляется Генеральной прокуратурой РФ, отражается в ежегодных докладах Уполномоченного по правам человека в РФ, фиксируется другими инстанциями.

Вместе с тем, несмотря на несомненность высшей ценности прав человека, не следует возводить их соблюдение в абсолют, делая из них неприкасаемую догму всегда и во всех случаях. Конституционный и отраслевой законодательный уровень любого современного демократического правового государства, в том числе России, содержит нормы, так или иначе ограничивающие действие прав человека.

Последнее утверждение вызывает закономерные вопросы: каковы же принципы и основания, ведущие к ограничению прав человека? Где лежат пределы допустимости этих ограничений применительно к различным сферам правового регулирования?

В первую очередь следует упомянуть сферу уголовного судопроизводства, которая относится именно к той области государственной правотворческой и правоприменительной деятельности, для которой ограничение прав человека является распространенным явлением, продиктованным объективной необходимостью успешного достижения правозащитного предназначения современного уголовного процесса. Теоретическое обоснование принципов и оснований ограничения прав человека, их допустимость и пределы в уголовном процессе особенно актуальны, поскольку ограничительные санкции применяются не только к подозреваемым и обвиняемым, еще не признанным виновными, но и в ряде случаев также к свидетелям, потерпевшим и другим участникам уголовного судопроизводства.

Статья 29 Всеобщей декларации прав человека - основополагающего международного акта о правах человека - гласит: "Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе".

В свою очередь ст. 4 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, принятого 16 декабря 1966 г., вводит положение, согласно которому государство может устанавливать только определенные законом ограничения прав человека и только постольку, поскольку вводимые ограничения совместимы с природой этих прав и способствуют общему благосостоянию демократического общества.

В части 3 ст. 55 Конституции РФ указаны условия ограничения прав и свобод человека и гражданина. Такая мера возможна исключительно на уровне федерального законодательства и применяется только в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороноспособности страны и безопасности государства.

Здесь крайне важно определить общественные принципы, составляющие основу ограничений прав человека. Лишь исходя из этих принципов можно уяснить, где находятся пределы возможных ограничений.

Обратимся к истории. Французская декларация прав человека и гражданина трактовала понятие свободы следующим образом: "Свобода состоит в возможности делать все, что не вредит другому; таким образом, осуществление естественных прав каждого ограничено лишь теми границами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами". Как видим, уже в те времена законодателю было очевидно различие между свободой и вседозволенностью и ясна цель персонифицированного ограничения прав человека - обеспечение всех членов общества одинаковыми правами и в равной мере.

Соблюдая историческую преемственность, ст. 29 Всеобщей декларации прав человека видит задачу ограничения прав человека прежде всего в обеспечении должного признания и уважения прав и свобод других людей, т.е. практически указывает ту же цель, что и Французская декларация. Далее говорится об удовлетворении справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния демократического общества.

В статье 4 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах указана всего одна цель ограничения прав человека, причем используется довольно расплывчатая формулировка: способствование общему благосостоянию.

Часть 3 ст. 55 Конституции РФ предусматривает пять конкретных целей ограничения прав человека. Первые четыре обусловлены необходимостью защиты основ конституционного строя; нравственности; здоровья; прав и законных интересов других лиц. Пятая продиктована необходимостью обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Комментируя положения указанной статьи Конституции РФ, Л.А. Морозова пишет: три из этих целей - защита нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц - непосредственно затрагивают интересы личности. Две другие - защита основ конституционного строя и обеспечение обороны страны и безопасности государства - направлены на охрану интересов общества. По мнению автора, "в приведенные формулировки ст. 55 Конституции Российской Федерации вложен слишком широкий смысл, что дает возможность государственной власти ограничивать права человека, оправдывая это интересами общества. У государства же не может быть собственных интересов, поскольку главное предназначение государства - обслуживать гражданское общество, управлять от его имени".

Как отмечает Н.С. Бондарь, механизм правового ограничения, установленный ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, обосновывает ограничение прав человека такими целями, как защита основ конституционного строя и обеспечение обороны страны. Также частные интересы могут быть положены в основу ограничения прав и свобод человека и гражданина в тех случаях, когда такие меры осуществляются в целях защиты здоровья, прав и законных интересов других лиц. По мнению исследователя, цель защиты нравственности имеет интегративный характер и в одинаковой мере может заключать в себе и публичные, и частные интересы, а системный анализ ч. 3 ст. 55 Конституции РФ позволяет сделать вывод о том, что критерии и основания правомерного ограничения прав и свобод человека и гражданина, получившие закрепление в данной статье, базируются на принципе сочетания публичных и частных интересов*(1).

Полагаем, что изложенный принцип вряд ли может служить основой для ограничения прав человека. Выражение "сочетание публичных и частных интересов" ничего не объясняет, поскольку в сфере общественно-правовых отношений не существует никаких иных интересов, кроме означенных. К тому же публичные интересы принято делить на государственные и общественные, а Н.М. Бондарь такого разграничения не проводит. Между тем, как представляется, сформулировать принципы рассматриваемого ограничения можно, только определив, защиту каких именно интересов следует считать целью ограничения прав человека.

На наш взгляд, цель защиты здоровья лишь с большими оговорками может быть отнесена к частным интересам. Вряд ли в данном случае подразумевается здоровье человека как частного лица. Если это так, то непонятно, по каким причинам в конституционной формулировке не упомянута жизнь человека. Между тем жизнь и здоровье, как правило, рассматриваются в одной плоскости. Например, глава 16 Уголовного кодекса РФ называется "Преступления против жизни и здоровья", следовательно, с точки зрения законодателя, эти ценностные категории тесно взаимосвязаны. В ряде случаев УК РФ рассматривает жизнь и здоровье как равновеликие категории, что подтверждается, например, использованием в терминологии уголовного законодательства выражений "насилие, опасное для жизни и здоровья" и "насилие, не опасное для жизни и здоровья".

В то же время УК РФ содержит главу "Преступления против здоровья населения и общественной нравственности" (это глава 25). К группе преступлений против здоровья населения относятся преступления, связанные с наркотическими средствами, незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью, нарушение санитарно-эпидемиологических правил и др. При этом уголовное законодательство понимает под здоровьем населения здоровье неопределенного количества людей. Учитывая, что глава 25, отражающая преступления против здоровья населения, входит в раздел IX "Преступления против общественной безопасности и общественного порядка" УК РФ, напрашивается вывод о том, что здоровье населения относится к сфере общественной безопасности и является областью отнюдь не частных, а общественных (публичных) интересов. Таким образом, положения ч. 3 ст. 55 Конституции РФ подразумевают именно здоровье населения, лежащее в сфере общественных интересов.

Та же юридически обоснованная логическая цепь выстраивается и по отношению к нравственности, упомянутой в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Глава 25 УК РФ относит к преступлениям против нравственности: вовлечение в занятие проституцией; организацию занятия проституцией; незаконное распространение порнографических материалов или предметов; уничтожение или повреждение памятников истории и культуры и др. Означенные преступления, как и преступления против здоровья, предусмотрены разделом IX "Преступления против общественной безопасности и общественного порядка" УК РФ, следовательно, нравственность тоже относится к публичным интересам.

Выходит за пределы сугубо частных интересов и упомянутая в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ защита прав и законных интересов других лиц. Федеральное законодательство, ограничивая права одних лиц за счет интересов других, имеет в виду права и законные интересы неопределенного круга лиц. В одном из комментариев к Конституции РФ сказано: "Часть 3 статьи 55 позволяет законодательно ограничивать права человека не только в целях защиты прав других лиц, но и для защиты других конституционно значимых ценностей. Устанавливается закрытый перечень публично-правовых ценностей, защита которых оправдывает отдельные ограничения прав и свобод (основы конституционного строя, обеспечение обороны и безопасности государства, нравственность, здоровье, права и законные интересы других лиц)"*(2). Все цели ограничения прав человека, включая защиту прав и законных интересов других лиц, установленные ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, авторы комментария называют публично-правовыми.

Представляется, в данном случае более уместно использование термина "публично значимый интерес". Например, именно публично значимый характер имеет деятельность адвокатуры. Э.П. Григонис и И.Ж. Исаков по этому поводу пишут: "Адвокатура как институт гражданского общества осуществляет публично значимую деятельность. В наибольшей мере публичная значимость адвокатской деятельности проявляется в уголовном судопроизводстве, в меньшей степени - в гражданском судопроизводстве. В любом случае общественные интересы адвокатура защищает опосредованно через защиту интересов отдельных граждан - членов общества или их объединений"*(3).

Публично значимый интерес в контексте проблематики ограничений прав человека может означать как сугубо публичный интерес (защита основ конституционного строя), так и общественный (публичный), опосредованно защищаемый путем защиты частных интересов (защита прав и законных интересов других лиц). Таким образом, одним из общеправовых принципов ограничения прав человека следует признать достижение защиты публично значимых интересов.

Еще один принцип ограничения прав человека - установление их нормативными актами высокого уровня - закреплен в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ: "Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом". Это означает, что ни законы субъектов Российской Федерации, ни подзаконные акты не могут ограничивать права человека*(4).

М.В. Баглай и Б.Н. Габричидзе предлагают вводить ограничение прав и свобод исключительно федеральным конституционным законом*(5). Однако в таком случае УПК РФ, имеющий силу федерального закона, не смог бы ограничивать права человека. По мнению названных авторов, перечисленные в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ основания ограничения прав и свобод граждан явно предусмотрены для непредсказуемых обстоятельств, в которых может потребоваться усиление защиты одних прав человека за счет ограничения других его прав*(6).

Действительно, основания предполагать именно такой ход мысли разработчиков Конституции РФ имеются. Например, в современных условиях глобальной угрозы терроризма вполне могут быть приняты законы, ограничивающие некоторые права человека в интересах борьбы с терроризмом, и принятие таких законов как раз укладывается в рамки требований ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Однако в Конституции необходима и норма, предусматривающая допустимость ограничения прав человека в обычных обстоятельствах, например при производстве по уголовному делу. Статья подобного содержания, по идее, должна располагаться в начале главы 2 Конституции РФ, предваряя закрепленные далее конституционные ограничения прав человека, а не в ее конце, как ст. 55. Тем не менее никакие другие конституционные нормы, кроме закрепленных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, не предусматривают оснований для ограничения прав человека. Учитывая невозможность, да и нежелательность изменения порядка главы 2 Конституции РФ, полагаем, что ч. 3 ст. 55 Конституции РФ должна предусматривать допустимость ограничения прав человека в обычных ситуациях уже действующим законодательством, например УПК РФ, а при возникновении обстоятельств экстраординарного характера - также путем принятия новых федеральных законов, например, о борьбе с терроризмом.

Кроме того, ограничение прав человека, вводимое федеральным законом, должно основываться не только на нормах ч. 3 ст. 55, но и на других положениях Конституции РФ. Например, ч. 2 ст. 22 Конституции РФ устанавливает, что арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. Соответственно ни один федеральный закон не может по-иному решать вопрос об ограничении конституционного права лица на свободу, предположим, заменив судебное решение прокурорской санкцией.

Федеральные законы, ограничивающие права человека, не должны входить в противоречие с общепризнанными принципами международного права. Последнее утверждение прямо следует из ч. 4 ст. 15 Конституции РФ: "Общепризнанные принципы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяется правило международного договора".

Таким образом, следующий общеправовой принцип ограничения прав человека заключается в установлении ограничений исключительно федеральным законом, соответствующим Конституции РФ и отвечающим общепризнанным принципам и нормам международного права.

Суммируя, следует еще раз подчеркнуть, что в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ условием возможного ограничения прав и свобод человека в федеральных законах могут выступать только те цели и лишь в той мере, которые необходимы и адекватны защите основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечению обороны страны и безопасности государства.

М.В. Баглай и Б.Н. Габричидзе по этому поводу пишут: "...Упоминание о "мере, в которой это необходимо", порождает беспокойство в связи с возможностью слишком широкого толкования этого условия, что при определенном стечении обстоятельств (например массовом психозе) может служить основой для произвола"*(7).

Со своей стороны отметим, что правомерность условия ограничения прав человека, определенного в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, стала предметом рассмотрения в рамках одного из дел, поступивших в Конституционный Суд РФ. В постановлении Конституционного Суда РФ от 17 мая 1995 г. о проверке конституционности ст. 12 закона СССР от 9 декабря 1989 г. "О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)" сказано: запрет забастовок на предприятиях и в организациях гражданской авиации на основании лишь их принадлежности к определенной отрасли, без учета характера их деятельности, ограничивает право на забастовку значительного большего круга работников, чем это необходимо для достижения целей, указанных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ*(8).

Понятие необходимых мер при ограничении прав человека может рассматриваться по аналогии с правилами необходимой обороны и крайней необходимости. Э.П. Григонис в связи с этим пишет: "Оба указанных института в уголовном праве относятся к обстоятельствам, исключающим преступность деяния. Однако при необходимой обороне допустимо применение любых средств, кроме явно превышающих ее пределы, а при крайней необходимости выбирается последнее крайнее средство, без которого в данном случае не обойтись. То же самое происходит и в уголовном судопроизводстве: применяя принудительные меры, государство действует в состоянии крайней необходимости, в то время как, назначая наказание, государство в лице суда осуществляет необходимую оборону"*(9).

В пользу данной гипотезы говорит и текст ст. 9 Французской декларации прав человека и гражданина: "Поскольку каждый считается невиновным, пока его вина не установлена, то в случаях, когда признается нужным арест лица, любые излишние меры, не являющиеся необходимыми, должны строжайше запрещаться законом"*(10). В другом переводе эта же статья звучит несколько иначе: "Так как каждый предполагается невиновным, пока не установлено обратное, то в случае задержания лица всякая излишняя строгость, не вызванная необходимостью в целях обеспечения его задержания, должна сурово караться законом"*(11).

Развивая мысль, в общеправовом аспекте укажем, что в отношении лиц, совершивших правонарушение, когда этот факт неопровержимо доказан в установленном законом порядке, федеральный законодатель имеет все основания вводить довольно существенные ограничения прав человека сообразно характеру опасности такого деяния - от ареста на срок до 15 суток при совершении административного правонарушения до лишения свободы на длительные сроки при совершении преступления. В других случаях, например, при применении мер пресечения в порядке административного разбирательства и уголовного судопроизводства, ограничению прав человека следует уделить особое внимание. По мнению М.И. Селина, "меры государственного принуждения достаточно многообразны и могут быть классифицированы по различным основаниям: по характеру воздействия, по отраслям права и по связи с юридической ответственностью. Последнее из указанных оснований классификации мер государственного принуждения позволило... выделить особую группу мер государственного принуждения - меры пресечения. Эта группа мер государственного принуждения является особой, в частности и потому, что меры пресечения могут применяться и в отношении лица, которое впоследствии окажется непричастным к совершенному правонарушению. Остальные меры государственного принуждения, заключающиеся в применении санкции за совершенное преступление и в исполнении решения уполномоченных на то органов и лиц, всегда применяются в отношении лиц, причастность которых к данному правонарушению доказана в установленном законом порядке. Поэтому применение органами государства и их должностными лицами мер пресечения должно сопровождаться строжайшим соблюдением законности. Сами меры пресечения должны быть четко регламентированы в законодательных актах, желательно кодифицированных"*(12).

Выбор любых средств при необходимой обороне также предполагает и отказ от их применения. Уголовное законодательство содержит институт условного освобождения, предусматривающий освобождение от уголовной ответственности и наказания. В то же время меры пресечения и иные принудительные меры в уголовном судопроизводстве являются действительно крайними мерами принуждения, отказ от применения которых чреват серьезными последствиями в плане создания прямой угрозы публично значимым интересам уголовного судопроизводства.

Учитывая радикальный характер необходимых мер, предпринимаемых в целях достижения публично значимых интересов, они должны иметь определенные строго установленные законом пределы. При этом на конституционном уровне необходимо предусматривать перечень тех прав человека, которые не могут ограничиваться ни в коем случае. Часть 3 ст. 56 Конституции РФ определяет: не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные ст. 20 (право на жизнь); ст. 21 (право на охрану достоинства личности); ч. 1 ст. 23 и ст. 24 (право на неприкосновенность частной жизни); ст. 28 (свобода совести и вероисповедания); ст. 34 (право на предпринимательскую деятельность); ч. 1 ст. 40 (право на жилище), а также группа прав, которые некоторые исследователи называют правами в сфере уголовного судопроизводства (ст. 46-54 Конституции РФ)*(13). Однако этот перечень установлен лишь для ситуации введения чрезвычайного положения, хотя многие указанные в нем права человека действительно не могут быть ограничены в любом случае.

Так, никогда не может быть ограничено право на охрану достоинства личности: согласно ст. 21 Конституции РФ "достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления". При этом под умалением прав и свобод понимается уменьшение материального содержания основных прав и свобод, объемы социальных, политических и иных благ, причитающихся их обладателю, минимализация гарантий основных прав (или отдельных прав) в ущерб другим правам, тогда как все права и свободы человека и гражданина должны находиться под равной правовой защитой. Умаление - это одно из проявлений ограничения прав человека*(14). Термин "умаление" употребляется и в других статьях Конституции РФ: в силу ч. 2 ст. 55 в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина; в соответствии с ч. 2 ст. 62 наличие у гражданина Российской Федерации гражданства иностранного государства ни в коей мере не умаляет его прав и свобод.

Следует подчеркнуть, что в ряде стран именно достоинство личности признается высшей ценностью. Положением о человеческом достоинстве открывается Конституция Федеративной Республики Германия: "Достоинство человека неприкосновенно. Уважать и защищать его - обязанность всякой государственной власти" (ст. 1). Право на жизнь при этом закреплено в ст. 2 Основного закона ФРГ*(15).

Такой же подход избран и в Хартии Европейского союза об основных правах. Первая статья документа устанавливает: "Человеческое достоинство неприкосновенно. Оно подлежит уважению и защите". В комментарии к указанной Хартии отмечается: "...Помещая право на человеческое достоинство перед правом на жизнь, авторы Хартии следовали не только и не столько конституционным традициям государств-членов, но и основополагающим международно-правовым документам, регулирующим права человека, и прежде всего Всеобщей декларации прав человека. Дело в том, что право на человеческое достоинство закреплено в ней перед правом на жизнь - в преамбуле....Кроме того, поставив первым правом человека право на человеческое достоинство и включив в его формулировку положения об обязанности его "уважения и защиты", авторы Хартии подчинили реализации права на человеческое достоинство осуществление всех остальных прав и свобод человека и гражданина"*(16).

Право на жизнь, первоочередность которого закреплена не только в Конституции РФ, но и в конституциях многих других стран, несмотря на свою фундаментальную ценность, при определенных обстоятельствах может быть ограничено. Дело здесь не только в наличии в российском законодательстве неотмененной смертной казни, тогда как в ФРГ и других странах Европейского союза она запрещена, а в признании законной возможности лишения жизни другого человека в результате осуществления необходимой обороны, при обоснованном риске, при военных действиях и т.д. В то же время не существует обстоятельств, позволяющих умалять достоинство человека.

Что касается упоминания права на жизнь в перечне прав, не подлежащих ограничению при введении чрезвычайного положения, то здесь имеется в виду, что не должно быть ограничений этого права, не предусмотренных ст. 20 Конституции РФ. Часть 2 указанной статьи устанавливает: смертная казнь, вплоть до ее отмены, может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

Определенные ограничения распространяются и на перечень остальных прав человека, содержащийся в ч. 3 ст. 56 Конституции РФ. В отдельных случаях предусматривается установление дополнительных ограничений не только соответствующей статьей Конституции РФ, но и федеральным законом, в том числе УПК РФ. Например, такая ситуация складывается с конституционным правом на частную собственность. В соответствии с ч. 2 ст. 35 Конституции РФ каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами. Исходя из положений ч. 3 ст. 35 Конституции РФ никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Вместе с тем в ходе досудебного производства по делу, руководствуясь нормами УПК РФ, арест на имущество может быть наложен в форме адресованного собственнику или владельцу запрета на распоряжение, а в необходимых случаях - и на пользование имуществом. Кроме того, в ч. 3 ст. 115 УПК РФ говорится и об изъятии имущества, и о передаче его на хранение. Таким образом, лицо не лишается имущества полностью, но имеет место серьезное ограничение конституционного права на частную собственность.

В других случаях соответствующая статья Конституции РФ не предполагает никаких ограничений прав человека, но в силу ее ч. 3 ст. 55 они ограничиваются федеральными законами. Например, право каждого свободно распоряжаться своими способностями к труду, право выбирать род деятельности и профессию серьезно ограничиваются в соответствии со ст. 47 УК РФ уголовным наказанием в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. В уголовно-процессуальном законодательстве это право ограничивается по ст. 114 УПК РФ в виде временного отстранения от должности.

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод о том, что общеправовыми принципами ограничения прав человека являются: соразмерность ограничений целям достижения публично значимых интересов, ради соблюдения которых они и устанавливаются; законодательное определение пределов ограничений прав человека, в том числе и тех прав, которые не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах. И только детальная регламентация - как на конституционном уровне, так и в отраслевом законодательстве - вопросов ограничения прав и свобод личности позволит повысить уровень гарантированности их соблюдения, над чем российскому законодателю еще предстоит работать.

Список литературы

1. Баглай М.В., Габричидзе Б.Н. Конституционное право Российской Федерации. СПб., 1996.

2. Григонис Э.П. Права человека в сфере уголовного судопроизводства: Проблемы имплементации норм международного права в Российской Федерации // Права и свободы человека и гражданина: международно-правовое и конституционное регулирование: Материалы межвузовской научно-практической конференции (19 декабря 2003 г.). СПб., 2004. Ч. 2.

3. Григонис Э.П., Исаков И.Ж. Гражданское общество и его институты в современной России. СПб., 2004.

4. Комментарий к Конституции РФ / Под общ. ред. Э.П. Григониса. СПб., 2002.

5. Конституции государств Европы. М., 2001. Т. 1, 3.

6. Международные акты о правах человека: Сборник документов. М., 2000.

7. Постатейный научно-практический комментарий к Конституции РФ / Под общ. ред. О.Е. Кутафина. М., 2003.

8. Селин М.И. Теоретические проблемы правового регулирования мер пресечения в российском праве: Дис.... канд. юрид. наук. СПб., 2002.

9. Хартия Европейского союза об основных правах. Комментарии / Отв. ред. С.Ю. Кашкин. М., 2001.

10. Эбзеев Б.С. Выступление на круглом столе "Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод" // Государство и право. 1998. N 7.

И.Н. Кондрат,

кандидат юридических наук,

профессор кафедры правового обеспечения

управленческой деятельности МГИМО (У) МИД РФ

"Законодательство", N 12, декабрь 2012 г.

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) См.: Государство и право. 1998. N 8. С. 39.

*(2) Постатейный научно-практический комментарий к Конституции РФ / Под общ. ред. О.Е. Кутафина. М., 2003.

*(3) Григонис Э.П., Исаков И.Ж. Гражданское общество и его институты в современной России. СПб., 2004. С. 137.

*(4) См.: Комментарий к Конституции РФ / Под общ. ред. Э.П. Григониса. СПб., 2002. С. 76.

*(5) См.: Баглай М.В., Габричидзе Б.Н. Конституционное право Российской Федерации. СПб., 1996. С. 163.

*(6) См.: Там же. С. 165.

*(7) См.: Там же. С. 163.

*(8) СЗ РФ. 1995. N 21. Ст. 1976.

*(9) Григонис Э.П. Права человека в сфере уголовного судопроизводства: Проблемы имплементации норм международного права в Российской Федерации // Права и свободы человека и гражданина: международно-правовое и конституционное регулирование. Материалы межвузовской научно-практической конференции (19 декабря 2003 г.). Ч. 2. Спб., 2004. С. 21-22.

*(10) См.: Международные акты о правах человека: Сборник документов. М., 2000. С. 33.

*(11) См.: Конституции государств Европы. М., 2001. Т. 3. С. 434.

*(12) Селин М.И. Теоретические проблемы правового регулирования мер пресечения в российском праве: Дис.... канд. юрид. наук. СПб., 2002. С. 5.

*(13) См.: Комментарий к Конституции РФ. С. 77.

*(14) См.: Эбзеев Б.С. Выступление на круглом столе "Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод" // Государство и право. 1998. N 7. С. 24.

*(15) См.: Конституции государств Европы. Т. 1. С. 580.

*(16) См.: Хартия Европейского союза об основных правах. Комментарии / Отв. ред. С.Ю. Кашкин. М., 2001. С. 67.

Дата добавления: 2015-07-02