Маленькая монетка 2 страница

И буддисты, которые не верят в Бога, не верят в душу, — они тоже верят в реинкарнацию, в нирвану, в окончательную пустоту, полную пустоту. Если в течение многих жизней вы накопили в себе столько мусора, как вы очиститесь от него за двадцать восемь лет? Это невозможно, задача неосуществима. Все они согласны только в одном: необходимо больше будущего, необходимо больше времени.

Для осуществления любого честолюбивого замысла требуется время. Но религиозному человеку, на мой взгляд, время вообще не нужно. Он свободен здесь и сейчас, он в Брахмане здесь и сейчас, он — мукта, тот, кто свободен, просветлен здесь и сейчас. Религиозному человеку время не нужно вовсе, потому что религия происходит в тот миг, когда времени нет. Все происходит сейчас, все всегда происходит только сейчас. Никаким другим образом ничего не может произойти, никаким другим образом ничего никогда не происходило.

В сорок два года возникает первый порыв, невнятный, слабый, смутный. Вы даже еще не вполне понимаете, что происходит, но начинаете все с бόльшим интересом смотреть в сторону храма. Иногда, случайно, как нечаянный гость, вы заходите внутрь. Иногда, когда у вас появляется свободное время, вы открываете Библию, которая всегда была покрыта слоем пыли. Это смутное влечение, не вполне осознанное, совсем как у ребенка, который, еще ничего не зная о сексе, начинает играть со своими половыми органами, не понимая, что делает. Смутное влечение… Иногда вы сидите одни в тишине, и вдруг вас наполняет необыкновенное чувство покоя, и вы не понимаете, откуда оно. Иногда вы напеваете мантру, которую слышали в детстве. Так делала когда-то старая бабушка, и, когда вам не по себе, вы повторяете ее. Вы начинаете искать гуру, кого-нибудь, кто указал бы вам путь. Вы проходите инициацию, учите мантры, повторяете их иногда, потом на какое-то время про них забываете и снова вспоминаете… Смутное влечение, блуждание в темноте.

К сорока девяти годам поиск приобретает ясные очертания — семь лет ушло на то, чтобы прояснить для себя суть поиска. Все становится определенным. Вас больше не интересуют другие, особенно в том случае, если все периоды были пройдены правильно, — я снова и снова повторяю это, потому что обычно никто не проходит их как надо, — в возрасте сорока девяти лет мужчина перестает интересоваться женщинами. Женщина перестает интересоваться мужчинами — наступает менопауза, возраст сорока девяти лет… Мужчина не чувствует больше в себе сексуальности. Эта сторона жизни кажется теперь несколько ребяческой, несколько незрелой.

Но общество оказывает давление… На Востоке секс всегда подвергался гонениям, подавлялся. Когда мальчику исполняется четырнадцать, его сексуальность подавляется, окружающим хочется верить, что он еще невинный ребенок, он еще не думает о девочках. Может, другие мальчики — те, кто живет по соседству, но не ваш: он такой невинный, совсем дитя, просто ангел. Он и выглядит невинным, но это неправда: он умеет фантазировать. Девочка вошла в его сознание, не могла не войти — это естественно, — и ему приходится скрывать это. Он начинает мастурбировать и вынужден скрывать это. Ему снятся сексуальные сны, но он скрывает это.

На Востоке четырнадцатилетний мальчик начинает переживать чувство вины. Он делает что-то плохое — только он, потому что он не знает, что с другими происходит то же самое. А от него так многого ждут — он должен оставаться ангелом, девственником, не думать о девочках, даже не мечтать о них. Но он испытывает к ним жгучий интерес — а общество подавляет этот интерес.

На Западе такое подавление исчезло, но появилось другое — и это надо понять, потому что, на мой взгляд, общество не может не подавлять. Если оно отказывается от подавления каким-то одним образом, оно тут же начинает подавлять по-другому. Теперь на Западе общество начинает подавлять вас в возрасте сорока девяти лет: людей вынуждают продолжать вести сексуальную жизнь, потому что все западное учение говорит: «Что это вы задумали? Человек способен вести активную сексуальную жизнь до девяноста лет!» Так утверждают великие авторитеты. И если вы не ведете сексуальную жизнь, если у вас больше нет к ней интереса, вы начинаете испытывать чувство вины. В возрасте сорока девяти лет человек начинает испытывать чувство вины, потому что он не ведет такой насыщенной сексуальной жизни, какой она должна быть.

А учителя продолжают поучать: «В чем дело? Вы должны вести сексуальную жизнь до девяноста лет. Продолжайте заниматься любовью». Они утверждают, что если вы перестанете интересоваться сексом, вы станете импотентом. Если вы будете вести сексуальную жизнь, тогда ваши половые органы будут функционировать по-прежнему. Но если вы перестанете, они больше не будут выполнять свои функции. А как только вы откажетесь от секса, жизненная энергия вас покинет, и тогда вы вскоре умрете.

Если муж прекращает сексуальную жизнь, жена набрасывается на него: «Что с тобой, в чем дело?» Если жена прекращает сексуальную жизнь, муж попрекает ее: «Это противоречит указаниям психологов, это может привести к извращениям!»

На Востоке распространена одна глупость, а в древности та же самая глупость была распространена и на Западе. Религия была против того, чтобы мальчик в четырнадцать лет становился сексуальным, — но это же так естественно! Ребенок ничего не может с этим поделать, это не поддается его контролю. Что он может сделать? Как он может управлять собой? Любые учения о брахмачарье в возрасте четырнадцати лет — просто глупость. Вы просто подавляете влечение. Но все прежние авторитеты, традиции, гуру, риши, прежние психологи и религиозные учителя — все они были против этого, весь авторитет общества был против этого. Ребенка подавляли. И у него появлялось чувство вины. Естественные проявления запрещались.

Теперь то же самое происходит с другого конца. Психологи призывают сорокадевятилетних продолжать заниматься любовью, иначе им грозит смерть. Но в сорок девять лет… Если в четырнадцать лет сексуальная энергия естественным образом появляется и возрастает, то в сорок девять лет она естественным образом убывает. Это неизбежно, потому что каждый цикл должен прийти к завершению.

Вот почему здесь, в Индии, мы решили, что в возрасте пятидесяти лет человек должен стать ванпрастой, обратить свои глаза к лесу, а спиной повернуться к базарной площади. Ванпраста — прекрасное слово, этим словом называют человека, который начинает смотреть в сторону Гималаев, в сторону леса. Он повернулся спиной к жизни, к честолюбивым помыслам, к желаниям и прочим подобным вещам. Достаточно. Он начинает свой путь к одиночеству, к тому, чтобы стать наконец самим собой.

До этого момента он был в гуще жизни, он не мог остаться наедине с собой — он должен был выполнять свои обязанности, должен был вырастить детей. Теперь дети выросли. Они женились — к сорока девяти годам ваши дети уже обзаводятся семьями, остепеняются. Они больше не хиппи — им уже где-то около двадцати восьми лет. Они устраивают свою жизнь — теперь вы можете нарушить свой жизненный уклад. Теперь вы можете уйти из дома — стать бездомным. В сорок девять лет вам следует обратить свой взор к лесу, погрузиться в себя, стать интровертом, все больше и больше времени посвящать медитации и молитве.

В пятьдесят шесть снова все меняется, совершается новая революция. Теперь недостаточно просто смотреть на Гималаи, теперь надо на самом деле тронуться в путь, оставить насиженное место. Жизнь подходит к концу, смерть все ближе. В сорок девять лет пропадает интерес к противоположному полу. В пятьдесят шесть пропадает интерес ко всему остальному, к обществу, к социальным формальностям, к клубам — Ротари-клубу и клубу Львов. В пятьдесят шесть лет надо расстаться со всеми клубами, теперь это выглядит недостойной детской игрой. Сходите в какой-нибудь Ротари-клуб или клуб Львов, посмотрите на тамошних людей, в чопорных воротничках и тому подобном. Они похожи на подростков. Чем они там занимаются? Клуб Львов — одно название чего стоит. Для маленьких детей вполне подходит. Но для маленьких детей у них есть клуб Львят, а для женщин — клуб Львиц. Клуб Львят — прекрасное название, но клуб Львов и клуб Львиц?.. Все выдает здесь заурядный ум. Никакой разумности, полное отсутствие.

В пятьдесят шесть лет пора стать достаточно зрелым, чтобы разорвать все ненужные социальные отношения. Кончено! Прожита целая жизнь, наполненная разными уроками, — пора сказать всем спасибо и пойти своей дорогой. В пятьдесят шесть самое подходящее время стать саньясином. Пора принять саньясу, отречься от мира. Это совершенно естественно — когда-то вы вступили в этот мир, теперь должны от него отречься. В жизни есть начало, должен быть и конец, иначе в ней можно было бы задохнуться. А вы входите в нее и не хотите выходить, а потом говорите, что задыхаетесь, вам плохо.

Но выход есть, и этот выход — саньяса. Вы покидаете этот мир — в пятьдесят шесть лет он вас больше не интересует.

В шестьдесят три года вы снова становитесь ребенком, который интересуется только собой. Вот что такое медитация — погружение внутрь себя, как будто ничто другое больше не существует. Существуете только вы один. Вы снова стали ребенком — конечно же, щедро одаренным жизнью, зрелым, понимающим, наделенным глубокой мудростью. Вы снова невинны. Вы начали погружение внутрь себя. Еще всего лишь семь лет, и вы будете готовы встретить смерть. Вам придется приготовиться к встрече со смертью. Но что значит быть готовым к встрече со смертью?

Быть готовым к смерти — значит праздновать умирание. Умирать счастливым, умирать радостно, умирать охотно, с благодарностью — вот что значит готовность к смерти. Бог дал вам возможность жить и учиться, и вы научились, чему могли. Теперь пришло время отдыха. Пришло время вернуться домой.

Этот мир был вашим временным пристанищем. Вы путешествовали по незнакомой стране, жили среди незнакомых людей, любили незнакомцев, и вы многому научились. Теперь время истекло: принц должен вернуться в свое королевство.

В шестьдесят три человек полностью замыкается в себе. Вся его энергия направляется внутрь, внутрь и внутрь, разворачивается внутрь. Вся энергия вращается только внутри вас и перестает выходить вовне. Вы не читаете, почти не разговариваете. Вы становитесь все более молчаливым, все более и более погруженным в себя, отстраненным от всего, что происходит вокруг. Энергия постепенно иссякает в вас.

К семидесяти годам вы готовы. И если ваше развитие совершалось естественным образом, то перед самой смертью, за девять месяцев до смерти, вы понимаете, что скоро умрете. Повторяется такой же цикл, который требуется ребенку, чтобы выбраться из материнской утробы, — точно такой же цикл полностью повторяется, повторяется в мельчайших подробностях. За девять месяцев до прихода смерти вы уже знаете об этом. И вы снова входите в утробу. Но теперь она не вокруг вас в теле матери, теперь она внутри вас.

Индийцы называют сокровенную часть храма гарбхой, материнским лоном. В храме, который вы посещаете, внутренняя часть называется материнским лоном. Это название очень символично, оно дано не зря — это то самое материнское лоно, куда необходимо войти. На последнем этапе — в последние девять месяцев — человек входит в самого себя, его собственное тело становится материнским лоном. Человек входит в сокровенную часть храма, где всегда горело пламя, где всегда сиял свет, туда, где собственно и был храм, в котором все это время обитало божество.

Это естественный процесс. Для этого естественного процесса будущее ни к чему. Вам надо просто самым естественным образом жить в этом мгновении. Следующее мгновение прорастет из этого по своим собственным законам — как ребенок вырастает и становится юношей. Он просто вырастает, ничего не планируя, это происходит естественно, само собой. Как река течет и впадает в океан, точно так же вы течете и приходите к своему концу, к океану. Но надо оставаться естественным, текучим, быть в этом мгновении. Стоит только начать задумываться о будущем, лелеять честолюбивые мечты и желания, и вы упустите мгновение. А упущенное мгновение породит извращенность: вам будет вечно чего-то не хватать, образуется разрыв, промежуток.

Если ребенок не провел детство как следует, тогда неизжитое детство перейдет в юность — куда еще ему деться? Оно должно быть изжито. Когда ребенку четыре года, и он танцует, прыгает и носится, догоняя бабочек, это прекрасно. Но когда двадцатилетний юноша носится за бабочками, это безумие. Его надо положить в клинику, он умственно болен. Когда ему было четыре года, в таком поведении не было ничего плохого, оно было естественно, он делал то, что и должен был делать. Он поступал правильно: если ребенок не бегает за бабочками, что-то с ним не так, его надо отвести к психоаналитику.

В четыре года беготня за бабочками была прекрасна, но если юноше двадцать и он гоняется за бабочками, можно заподозрить, что дело неладно, он не сумел вырасти. Тело выросло, но ум отстал. Причина кроется в его детстве — ему не дали прожить свое детство во всей полноте. Если детство ребенка пройдет во всей полноте, он превратится в юношу: прекрасного, полного сил, не связанного по рукам и ногам своим неизжитым детством. Он расстанется со своим детством, как змея расстается со старой кожей. Он выберется из него, наполненный свежестью. У него будет здоровый ум юноши без задержек в развитии.

Проживайте детство и юность во всей полноте. Не обращайте внимания на поучения восточных авторитетов и учителей древности. Просто оттолкните их со своего пути. Встретив их на пути, немедленно убейте. Не слушайте их, потому что они убили юность, они подавляют силы юности. Они против секса, а когда общество против секса, секс начинает заполнять всю вашу жизнь. Он становится ядом. Проживайте его! Наслаждайтесь им!

Между четырнадцатью и двадцатью одним годом мальчик находится на пике сексуальности. Если быть точным, где-то в возрасте семнадцати-восемнадцати лет он на пике сексуальности. Никогда больше не будет в нем такой потенции. И если это время будет упущено, он никогда не достигнет того прекрасного оргазма, который достижим в возрасте семнадцати-восемнадцати лет.

Я постоянно нахожусь в затруднительном положении, потому что общество заставляет вас сохранять целибат, по крайней мере, до двадцати одного года. Это значит, что величайшая возможность приобщиться к сексу, познать секс, войти в секс постоянно упускается. Когда вам двадцать один или двадцать два года, вы уже стары для секса! Когда вам было около семнадцати, вы были на пике — вы были настолько сильны, настолько могущественны, что оргазм, сексуальный оргазм, мог потрясти каждую клеточку вашего тела. Все ваше тело могло погрузиться в купель вечного блаженства.

Когда я говорю, что секс может привести к самадхи, я не имею в виду людей, которым семьдесят лет, запомните это. Я говорю это для семнадцатилетних. Что касается книги «От секса к сверхсознанию»… ко мне приходят старики и спрашивают: «Мы прочитали вашу книгу, но нам не удается испытать ничего подобного».

Как вы можете это испытать? Вы упустили время, больше оно не вернется. Я не несу за это ответственности, вся ответственность на вашем обществе, а вы были слишком ему послушны.

Если между четырнадцатью и двадцати одним годом ребенку разрешают заниматься сексом, абсолютно свободно, он никогда не будет озабочен сексом. Он останется совершенно свободным человеком. Он никогда не будет заглядывать в журналы плейбой или плейгерл. Он никогда не станет прятать запрещенные картинки с голыми безобразными телами в буфете или в Библии. Он никогда не опустится до того, чтобы стоять в кустах и анонировать на женщин. У него никогда не разовьется склонности к анальному сексу. Все это уродство, обыкновенное уродство, но вы терпимо относитесь к таким вещам и не понимаете, что происходит, почему все одержимы неврозами.

Если вам выпадает шанс потереться своим телом о тело женщины, вы никогда не упустите его. Что за уродство! Тереться о тело женщины. Что-то в вас осталось неутоленным. Когда старик смотрит похотливым взглядом, нет ничего отвратительней, нет более уродливой картины на свете, чем старик с похотливым взглядом. В его глазах должна появиться невинность, ему уже пора забыть про секс. Это не значит, что сам секс уродлив, — запомните, я не говорю, что сам секс уродлив. Секс прекрасен в свое время и в свой срок, но секс безобразен, когда он не вовремя и не к месту. Если секс проявляется в девяностолетнем старике, это болезнь. Вот почему люди говорят о таких: «грязный старик». Это грязь.

Юноша в своей сексуальности прекрасен. Он воплощает собой жизненный порыв, саму жизнь. Если старик сексуален, он воплощает собой непрожитую жизнь, пустую жизнь, незрелость. Он упустил свой шанс и теперь уже ни на что не способен, но продолжает думать о сексе, блудить мыслями, фантазировать.

Запомните: в правильно устроенном обществе между четырнадцатью и двадцатью одним годом должна быть абсолютная сексуальная свобода. Тогда общество автоматически станет менее сексуальным. После этого периода одержимости сексом уже не будет, болезнь не разовьется. Проживайте секс, когда момент пришел, и забудьте о нем, когда момент прошел. Но это станет возможным только в том случае, если вы действительно проживете его, в противном случае вам не удастся ни забыть, ни простить. Вы будете зациклены на сексе, внутри вас будет кровоточить рана.

Если вы с Востока, не слушайте авторитетов, не верьте их словам. Слушайте природу. Если природа скажет вам любить, любите. Если природа скажет, что пора все оставить, оставьте. А если вы с Запада, не слушайте глупости психоаналитиков и психологов. Какие бы усовершенствованные инструменты они ни использовали — все эти Мастерсы, Джонсоны и прочие — и сколько бы вагин они ни изучили и ни исследовали, они не знают, что такое жизнь.

На самом деле, я подозреваю, что эти Мастерсы и Джонсоны на Западе — извращенцы. У них самих не все в порядке с сексуальной жизнью, а иначе зачем бы они стали исследовать тысячи вагин с помощью своих инструментов, изучать, что там происходит, когда женщина занимается любовью. Кому это придет в голову? Что за чепуха! На такое способен лишь извращенец. И вот эти Мастерсы и Джонсоны стали экспертами, высшим авторитетом. Если у вас есть какие-то сексуальные проблемы, они — последняя инстанция. А я подозреваю, что они просто упустили свою юность, их сексуальная жизнь не состоялась. Что-то в них осталось неутоленным, и с помощью своих трюков они пытаются наверстать упущенное.

А когда за дело берется наука, доказать можно что угодно. Сейчас придумали искусственные, электрические пенисы — такой электрический пенис вставляют в вагину настоящей женщины, и потом ученые пытаются выяснить, что происходит внутри: клиториальный оргазм или вагинальный, какие гормоны вырабатываются, какие не вырабатываются, и до какого возраста женщина способна заниматься любовью. Ученые утверждают: до самого конца. На смертном одре женщина может заниматься любовью.

Более того, они говорят, что женщина после менопаузы — то есть после сорока девяти лет — может заниматься любовью даже лучше, чем раньше. Почему они так считают? Потому что, как говорят ученые, до сорока девяти лет женщина все время боится забеременеть. Даже если она принимает противозачаточные таблетки, никакие таблетки не дают стопроцентной гарантии, отсюда и страх. А в сорок девять лет, когда наступает менопауза и прекращаются месячные, страх исчезает — женщина становится полностью свободной.

Когда такие взгляды становятся общераспространенными, женщины превращаются в вампиров, старые женщины начинают преследовать мужчин, потому что они уже ничего не боятся, а авторитет науки поощряет такое поведение. На самом деле, наука утверждает, что как раз пришло время наслаждаться — без всякой ответственности. И то же самое ученые говорят мужчинам. Они говорят, что некоторые мужчины — о среднем показателе они уже не говорят — они говорят, что один шестидесятилетний мужчина мог заниматься любовью пять раз в день. Но такой мужчина не совсем нормален. Что-то не так с его гормонами и с его телом… В шестьдесят лет! Это противоестественно, потому что, насколько я знаю — а я говорю это, опираясь на свой собственный опыт многих жизней, которые я помню, — к сорока девяти годам нормальный мужчина перестает интересоваться женщинами, его интерес проходит. Когда-то интерес пришел, а теперь ушел!

Со всем, что приходит к нам, мы должны расстаться. Все, что поднимается, должно опуститься. Каждая вздымающаяся волна исчезает. Приходит время исчезновения. В четырнадцать лет волна приходит, в сорок девять или около того уходит.

Но если шестидесятилетний старик пять раз в день занимается любовью, что-то тут неправильно, очень и очень неправильно. Его тело живет противоестественной жизнью. Это другой полюс импотенции, другая крайность. Когда четырнадцатилетний мальчик не испытывает сексуальных чувств, когда у восемнадцатилетнего юноши нет желания, его надо лечить. Когда шестидесятилетнему старику нужно пять раз за день заниматься любовью, что-то с ним не так. Его тело взбесилось. Оно перестало жить естественной, здоровой жизнью.

Если вы проживаете каждый момент тотально, вам не надо беспокоиться о будущем. Если ваше детство было правильным, вы превращаетесь в здорового, зрелого юношу — гибкого, подвижного, живого, наполненного океанической первозданной энергией. Если ваша юность была прожита правильно, вы переходите к периоду спокойной, размеренной жизни. Спокойная и размеренная жизнь подводит вас к религиозному поиску, вы задаетесь вопросом: «Что такое жизнь?» Просто жить мало, человеку надо прикоснуться к тайне. Тихая и размеренная жизнь дарит вам моменты, наполненные медитацией. Медитация приводит вас к необходимости отказаться от всего лишнего, от сора, от хлама в вашей жизни. Вся жизнь превращается в мусорную шелуху, лишь одно сохраняет свою вечную ценность, и это ваша осознанность.

К семидесяти годам, когда вы готовы к смерти — если жизнь была прожита правильно, если каждый ее миг был прожит так, что ничто не переносилось на будущее, не было никаких грез о будущем, а просто была жизнь, тотально проживаемая в единственном миге, каким бы он ни был, — за девять месяцев до дня смерти вы начнете осознавать это… вы достигли достаточной осознанности, чтобы понять: смерть уже близко.

Многие святые говорили о приближении смерти, но я не знаю ни одного случая, чтобы о своей смерти узнавали раньше, чем за девять месяцев. Ровно за девять месяцев осознанный человек, непривязанный к своему прошлому… потому что тот, кто не думает о будущем, не привязан и к прошлому. Они всегда вместе — прошлое и будущее всегда рядом, они связаны друг с другом. Если вы думаете о будущем, это не что иное, как проекция прошлого, если вы думаете о прошлом, это не что иное, как планирование будущего. Они всегда вместе. Настоящее не имеет с ними ничего общего. Человек, который живет здесь и сейчас, не обременен своим прошлым и не обременен будущим. Его не тяготит никакая ноша. Он ничего не несет на своем горбу, он двигается в невесомости. Гравитация не действует на него. На самом деле, он не идет, а летит. У него есть крылья…

И прежде чем умереть, за девять месяцев, он поймет, что смерть уже близко. И он обрадуется, он будет праздновать это событие и говорить людям: «Мой корабль уже идет за мной, скоро он возьмет меня на борт. Скоро я начну собираться домой. Эта жизнь была прекрасным, чудесным опытом. Я любил, учился, жил полной жизнью, я так богат. Я пришел сюда с пустыми руками, а ухожу богатым, зрелым».

Он будет благодарен за все, что с ним было, — и за хорошее, и за плохое, за правильное и неправильное, потому что он извлекал уроки из всего, что с ним происходило, как из правильного, так и из неправильного. Если он встречался с мудрецами, он учился у мудрецов, если он встречался с грешниками, он учился у грешников — каждый встречный нес ему свои дары. Грабители тоже были для него дарителями, и помощники были дарителями, друзья были дарителями, и враги были дарителями. Все служило ему во благо. Лето и зима, сытость и голод — все становилось благом. Он благодарен за все, что с ним было.

Когда человек полон благодарности за все и готов умереть, празднуя подаренную ему здесь возможность, тогда его смерть прекрасна. Тогда смерть больше не враг, она становится лучшим другом, потому что она — крещендо всей жизни. Это высочайший пик жизни из всех, которые он покорял. Это не конец жизни, а ее вершина. Смерть кажется концом только для тех, кто не познал жизни. Для тех, кто познал жизнь, она становится настоящим крещендо, высочайшим пиком, величайшей вершиной.

Смерть — это кульминация, это свершение. Жизнь не заканчивается смертью, на самом деле, жизнь расцветает в смерти, смерть — это цветок жизни. Но чтобы узнать красоту смерти, надо быть готовым к ней, надо постигнуть искусство умирания. Вот почему я все время повторяю, что я здесь для того, чтобы научить вас умирать. Мастер — это смерть. Он позволяет вам умереть в нем. Он учит вас каждый миг умирать для всего, что прошло, он учит вас жить в чистом моменте — в этом моменте.

Эта маленькая притча прекрасна. В ней говорится:

Увайс Аль-Карни предложили принять некоторую сумму денег…

Деньги — это символ будущего. Зачем вы копите деньги? Ради будущего. Деньги — это будущее, концентрированное будущее, вот почему люди, которые не умеют жить в настоящем, так привязаны к деньгам. Они могут расстаться с любовью, но они никогда не расстанутся с деньгами, потому что любовь ничего не обещает в будущем. Прямо сейчас она может быть неплоха, но что с ней делать в старости? Лучше скряжничать, копить деньги — они обязательно пригодятся в будущем.

Почему люди сходят с ума по деньгам? Это символ будущего. Деньги — это будущее. Будущее заключено в каждой монете, в каждой банкноте. Деньги дают вам гарантию на будущее. На каждой банкноте написано: «Я обещаю, что именно это количество денег будет выдано вам по первому же требованию». Это гарантия будущего.

Скупцы никогда не живут настоящим, они не способны к этому. Они живут жизнью своих денег. Увайс — просветленный мастер. Ему предложили деньги. Это символ, символ будущего. Ему предложили будущее — можно сказать так.

Он ответил: «Мне они ни к чему, у меня уже есть маленькая монетка».

У меня уже есть монетка, больше мне не нужно. Я живу прямо сейчас — вот что он ответил. И этого достаточно. У меня есть монетка. Что такое монетка? Это самое мгновение и есть монетка. Единственная монетка, очень маленькая монетка. Вы можете прожить ее прямо сейчас, для будущего она бесполезна. Это настолько маленькая монетка, что вы будете выглядеть полым глупцом, если вздумаете отложить ее на будущее. Мгновение почти незаметно, как крошечная монетка. Время — это вексель, банкнота стоимостью в тысячу рупий, в сто тысяч рупий, в десять миллионов рупий. Время — это очень много денег. А мгновение — лишь капля в море, маленькая монетка.

«Мне они ни к чему, у меня уже есть маленькая монетка», — ответил Увайс.

Даритель, должно быть, не понял ответа. Это очень, очень сложно, если вы говорите с таким человеком, как Увайс. Он говорит на своем языке, вы на своем — общение невозможно.

Тот, кто предложил деньги, спросил у него: «Надолго ли тебе этого хватит? — это ничто».

Он смотрел на монетку, думал о монетке — он не понял, о чем говорил Увайс. Он спросил: «Надолго ли тебе этого хватит?» Мгновение настоящего — сколько оно будет длиться? Это такая маленькая монетка. Она очень быстро уйдет из рук.

«Не живите только этим мгновением», — говорят рассудительные люди. Они говорят: «Думайте о будущем». Рассудительные люди говорят: «Не думайте о сиюминутном, надолго ли вам его хватит? Думайте о будущем». А я говорю вам, что эти «рассудительные» люди — отравители человечества. Они совершенно отравили ваш ум… потому что сиюминутное — это все, что у вас есть. Текущее мгновение — это единственная реальность, которая у вас есть. Каким бы крошечным оно ни было, это единственная реальность. А ваши векселя, какие бы огромные суммы денег они вам ни обещали в будущем, это всего лишь векселя. Будущее никогда не наступит. Ни один управляющий банком не даст вам гарантии на будущее. Будущее? Кто может его гарантировать? Кто может предсказать его? Сколько оно будет длиться? Это ничто, просто мгновение.

Рассудительные люди говорят: «Не живите сегодняшним днем». Они говорят: «Заботьтесь о будущем». Они говорят: «Не живите просто здесь и сейчас, смотрите вперед! Думайте масштабно — не только об этом мире, но и о будущем. Думайте о небесах и преисподней, о мокше, Брахмане, нирване». А я говорю вам, что эти рассудительные люди отравители. Настоящая мудрость состоит в том, чтобы всегда пребывать здесь и сейчас, потому что для настоящей мудрости это единственное существование, которое есть. Никакого другого существования нет.

Увайс ответил: «Гарантируй мне, что моя жизнь не оборвется прежде, чем кончится эта монетка, и я приму твой дар».

Этот диалог прекрасен. Увайс говорит: «Гарантируй мне, что моя жизнь не оборвется прежде, чем иссякнет это мгновение, прежде чем кончится эта маленькая монетка. Можешь ли ты гарантировать мне жизнь в следующее мгновение? Можешь ли ты гарантировать, что я буду жив завтра? Если ты не можешь мне этого гарантировать, тогда позволь мне жить сегодня. Если не можешь гарантировать мне следующее мгновение, тогда позволь мне жить в этом мгновении, каким бы крошечным оно ни было. Если его потерять, потеря будет невосполнимой, а следующее мгновение никто не может мне гарантировать. Ради чего мне отдавать мою маленькую монетку за огромную сумму, которую никто не может гарантировать?»

Дата добавления: 2015-07-02