Интерпретация рациональностиу Шелера, Плеснера и Гелена

В некоторой степени и философская антропология XX века, в особенности Макс Шелер и Арнольд Гелен, примыкает к этой ступенчатой модели, характеризуя поведение животных как "привязанное к среде" ("umweltgebunden") в отличие от "открытости миру" ("Weltoffenheit") человеческого поведения. Эта дифференциация подразумевает то обстоятельство, согласно которому животное постигает свою среду лишь непосредственно витальным, инстинктивно-связанным образом. Так, Шелер пишет, что те инстинкты, "которые не представляют интереса, и не даны, а то, что дано – дано лишь как центр сопротивления соответствующему требованию" [ 6 ]. Чувственное восприятие и инстинктивность, с одной стороны, и структура окружающей среды, с которой они соотнесены, с другой стороны, образуют "строгое функциональное единство". Напротив, человеческое поведение характеризуется, и это уже было отмечено выше, в качестве "поведения, открытого миру", его отношение к миру структурно не связано, как у животного, и не зависит от биологической специализации и диктата инстинкта. Пытаясь описать своеобразие духовного бытия человеческой личности, Шелер определяет его тем, что личность, обращаясь к своей окружающей среде, всякий раз может "подчеркнуть свое нет". Шелеровскую характеристику "открытого миру поведения" человека Арнольд Гелен поднимает в своей главной работе по философской антропологии до статуса сущностного определения человека как "недостаточного существа," (Mangelwesen) [ 7 ]. Соответственно, его духовные познавательные достижения интерпретируются как компенсация. То, что человек биологически не связан, становится позитивной предпосылкой его специфического поведения, духовных достижений, открытости и подвижности, свободной и самостоятельной адаптации к окружающей среде, преодолению самого себя и формированию своего бытия в мире. Точно так же и третий значительный автор философской антропологии – Гельмут Плеснер – трактует этот феномен отсутствующей непосредственности, отличающий человеческое поведение от животного, как негативный элемент, имеющий важное позитивное значение: недостающая человеку непосредственность превращается в закон "естественной искусственности", означающий, что человек живет не в непосредственной окружающей среде, не в природной уверенности и безопасности, но для формирования жизни он должен идти "окольным путем, через искусственные вещи". Иначе говоря, он не может ничего другого, кроме как создавать искусственные вещи, производить инструменты и жилища и, "отталкиваясь от природы", формировать культуру [ 8 ].

Очевидно, что все трое рассматриваемых авторов, при всем отличии в построении своих философских антропологий, придерживаются принципа рациональности как отличающего человека признака, но интерпретируют его по-разному. Так, у Шелера способность к разуму определяется как выступающая независимо от жизни, проявляющаяся в "завершенной деловитости" и тем самым "открыто к миру", а это означает для Шелера, что человек есть носитель "принципа духа" [ 9 ]. У Плеснера же способность к разуму означает самосознание, способность к саморефлексии, имеющую тот результат, что только человек не просто живет, но осуществляет свою жизнь: сначала он должен сделать себя тем, что он есть [ 10 ]. И при обращении к антропологии Гелена возникает аналогичный вопрос: не должно ли определение человека как недостаточного существа указывать границу, в черте которой эта недостаточность проявляет себя как таковая. Гелен изображает феномен размышления – первое проявление витального духа – как некий негативный феномен, а именно как неуверенность ответа, который противопоставляется уверенности поведения животного [ 11 ].

Даже если учесть, что основным намерением всех трех антропологических проектов было выдвижение "особого положения" человека и его сущностного отличия от животного, а обсуждение человеческой духовности не являлось их целью, все же бросается в глаза, что то, что описывалось здесь как духовность, – в смысле "деловитости", или же в смысле эксцентрической позициональности человека [ 11а ], – характеризуется преимущественно функционально, то есть с точки зрения ее роли в обретении бытия (Daseinserhaltung). Рациональность человека является закономерностью, имманентной (внутренне присущей) его осуществлению бытия, по которой ему и надлежит жить. Этой квазинатуралистской, то есть псевдонатуралистской закономерности не хватает не только понимания обязанности разума, но и того, что Аристотель описал как знание, подразумевая высшую степень когнитивного поведения – знание, которое общо и которое способно обосновываться.

Дата добавления: 2015-07-02