Углубляясь в работу, я уже начал понимать различие между первой и второй строчками, и как первая относится ко второй , и как первая перекали кается со второй и третьей

В дальнейшем я понял, что можно работать над соотношением первого слова в строке к третьему, как между ними будет звучать второе и с каким результатом я приду к концу строчки, а затем перейду на следующую. Но уже совсем особое состояние я испытал - состояние почти высокого вдохновения, - когда я анатомировал каждое слово в отдельности. Тогда только я понял, что не все ноты пел и что не все инструменты в оркестре звучали...

... Вспахать стихотворную форму и трудно и доблестно. Выше я назвал три этапа. Кратко их можно сформулировать так:

- Врастание в стихи, то есть освоение поэтической структуры произведения. Отдать себя на волю стиха свободно, легко и непосредственно необходимо хотя бы для того, чтобы иметь возможность проверить - вот это произведение меня пленило настолько, что я беру его в работу.

- Проникновение в мир автора, освоение идеологической стороны произведения, изучение сюжета и действующих лиц.

- Отражение, то есть воплощение художественного произведения.

Все эти три этапа одинаково важны, неизбежны, все они незаметно и естественно должны переходить из одного в другой по мере потребности такого перехода, по мере желания идти вперед; я подчеркиваю " естественный переход" потому, что предполагаю известную непосредственность творческого процесса. Этим я хочу сказать, что творческий процесс опасно механизировать рассудочными домыслами. Ваша задача с непосредственностью искреннего и впечатлительного человека читать произведение автора...

... Инстинктивно мы заботились о том, чтобы роман не утратил полнозвучия, не ушел в камерность, в комнатность, в интимность. Инстинктивно мы все время помнили о наших будущих зрителях, о заполнении звуком аудитории - это ложилось не только в силу моего голоса, а скорее врастало в трактовкой образов.

Так мы подходили к основам сценической речи, о которой писал Станиславский.

Уже на первом этапе вы наталкиваетесь на секреты, улавливает сущность сценической речи, слышите мелодию стиха: но нужно бояться закреплений - нужно пробовать и искать в этом направлении.

На втором этапе, по мере углубления в мир автора, но мере видения этого мира, ваши подчас вольные упражнения станут подчиняться чисто актерским задачам.

Эта найденная вами и обогащенная видениями техника сценической речи поможет воплощению произведения в целом, облегчит вашу задачу. Заговорят и углубятся чувства, и сценическая речь, освещенная ими, сделается проводником вашего художественного замысла. Нельзя говорить о каком-либо мастерстве, а так же об актерском мастерстве без техники, без виртуозности.

Красота звука нужна не только скрипке, но и человеческому голосу. Работать только на регистрах недостаточно, на повышениях и понижениях - то же самое. Требуется вокальное звучание всех регистров вашего аппарата. Исполнитель, не знающий этого, обкрадывает свои возможности: он может глубоко чувствовать, но не сумеет это выразить... (стр. 340-349).

.... Как мы добивались выразительности, музыкальности стиха, вокальности звучания? Необходимо подробно остановиться на третьем этапе - самом ответственном, завершающем работу. Я не могу, конечно, утомлять читателя разбором каждой строфы, я беру наугад, чтобы показать метод нашей работы.

Существует мнение, что слово наполняется, если найти творческую задачу, если жить, волноваться, чувствовать и мыслить, логически следуя содержания произведения. Я бы сказал, верно, - безусловно появляются краски и даже нюансы, но это еще не все. Необходимо до конца осознанное отношение к тому материалу, с которым мы работаем, то есть к слову, которому мы служим и которое нас ставит в ряды мастеров художественного чтения.

Работая над стихами Пушкина, я стремился к овладению словесной тканью, к сознательной подаче слова со всей ответственностью и полным, я бы сказал, исключительным вниманием к его фонетической природе.

Возьмем хотя бы такие строки:

"Уж темно: в санки он садится.

"Поди, поди!" - раздался крик:

Морозной пылью серебрится

Его бобровый воротник..." ("Евгений Оненегин" гл. Первая, строфа 16).

Здесь все дело в моем ощущении действия: движения саней. Конечно, рисунок ясен, он достаточно как будто нагляден у Пушкина. Тем более он требует тщательного анализа.

Состояние исполнителя: упоение быстрой ездой. Сани несутся, и мы едва успеваем увидеть только бобровый воротник, посеребренный морозной пылью. Эти крупные планы кинематографического характера у Пушкина поразительны; их явственно ощущаешь в работе - ослепительные штрихи, обогащающие видения. Кисть художника необычайно богата и в то же время она экономна, у автора есть умение подать самое характернейшее и запоминающееся. И вот, когда общий характер строк нагляден, возникает желание отработать звукоряд каждой строки. Я имею в виду не определение ударных слов в строке, легко улавливаемых ухом и подсказанных логикой и ритмом стиха, а более тонкий и сложный характер звучания речи, перекличку повторяющихся звуков и сочетание их. В строках

"Поди, поди!" - раздался крик:

Морозной пылью серебрится

Его бобровый воротник..." -

Трижды звучит "п" (поди, поди, пылью) и, далее, многократно: "р" (крик, морозный, серебрится, бобровый, воротник).

К этому следует присмотреться - не в этом ли симфонизме секрет движения - скрип полозьев саней и пыль из-под копыт быстро мчащихся лошадей, в преобладающем звучании "р" и "п"....

Дальше великолепный натюрморт:

"И трюфли, роскошь юных лет,

Французской кухни лучший цвет..."

Помню, как тщательно мы прорабатывали эти звуки. Но вот мы нашли внутреннюю рифму: "трюфли" - "кухни". Оба слова сделали ударными, с очень внятными воздушным "ф", "х": трюфли - кухни. Но, оказывается, мы упустили слово "французской".

Там тоже есть "ф", а в конце слова очень характерные звуки, они требуют четкой, элегантной фразировки.

Но вот выше, оказывается, мы проглядели еще одно слово "окровавленный". Что это? Да это мощный фонетический пласт, где господствует и хозяйничают "ф" (найдя это, мы смеялись в подтексте: "фу! Как здорово!)

"И Страсбурга пирог нетленный

Меж сыром Лимбургским живым

И ананасом золотым".

Что это такое? Все "ф" исчезли. Что-то новое, требующее пристального изучения.

Два заморских слова: "Страсбурга" и " Лимбургским" со сложной чуждой фонетикой: бург - барг. Начинает главенствовать сверкающее "с". И ни одного знака препинания до конца строфы, до точки. Это позволяет искать особую, неприрывную линию из строки в строку, но так, чтобы избежать скороговорки и сохранить стихи.

Эта непрерывно сеть дает тему изнеможения от изобилия. Если хотите, подтекстом может служить выражение: "стол ломится от явств". За морские слова мы сделали ударными: " И Страсбурга" - рванули, как говорится, с места в карьер (в нем затаилось русское слово "страсть"), продолжаем строчку " пирог нетленный" (в слове "нетленный" - есть "лен" - лень, лень связывается с человеком потягивающимся, вялым). Затягиваем слово "нетленный" и мягко соскальзываем на следующую строчку: "Меж сыром..." идем в гору к перевалу, к ударному: "Лимбургским", - пауза: "живым" соскользнули на третью "И ананасом золотым". До "ананасов" добежали не просто: разбег был такой, что напросилась одно длинное "н" и два "на на" - а (н)... На-на-сом золотым". Золотые ананасы ослепительно кончают строфу: они сверкают. Какое счастье! Еще одна строфа прочитана. Прочитана не глазами, но кровью, плотью и нервами...

...... слова делались ароматными, легкими, тяжелыми, длинными, приобретает цвет, вес, объем. В каждой строфе своя тональность, свой темперамент....

...... Если исходить только из актерского состояния, работать поверх слов, не проникая в инструментовку слова, можно заблудиться. Интереснее и правильнее идти от данности, то есть от слова, от фонетики, которая дает музыку и в конечном счете бесспорно, на мой взгляд, характеризует состояние. Слова раскрывают такие великолепные тайны инструментовки, каких не даст никакая эмоция и темперамент.

Ключом ко всей строфе послужили нам две строчки:

"И ночь, и звезды, и Луну,

Луну, небесную лампаду..."

Пушкин подозрительно упорно повторяет три раза: и, и, и, - а потом два раза и подряд: Луну, луну. Здесь нужно искать ключ для поисков правильной интонации, есть в этих повторениях мроническо-меланхолическая нота, нечто от русского выражения "завел волынку". Берем ударным словом не звезды, а Луну. В следующей строчке делаем ударным ту же луну, вторую. Находим плавную интонацию, которая и дает несколько меланхолическую ноту. После этого обращаем внимание на все "у" в строфе. Они помогают играть дальше меланхолическую мелодию. Буква "у" раскидана щедро: "густые, уединение, тишину, луну, луну, небесную, лампаду, прогулки, мук, отраду, тусклых, - все эти "у" не могут не определить характер строфы, ее инструментовку.

Но какая торжественность ритма, какая предутренняя прохлада в строфе, посвященной Татьяне:

" Она любила на балконе

Предупреждать зари восход,

Когда на бледном небосклоне

Звезд исчезает хоровод,

И тихо край земли светлеет,

И, вестник утра, ветер веет,

И всходит постепенно день.

Зимой, когда ночная тень

Полмиром доле обладает

И доле в праздной тишине,

При отуманенной Луне,

Восток ленивый почивает,

В привычный час пробуждена,

Вставала при свечах она".

Если говорить об особенностях исполнения этих стихов Пушкина, именно этой строфы, то, пожалуй, самое главное переливать одно слово в другое.

Здесь нужна почти непрерывающаяся мелодия, "не стучать словами, как горох о доску", но чтобы слова пели "по- скрипичному", как говорил наш учитель Константин Сергеевич Станиславский.

Вернемся к началу этой пленительной строфы. Первая строчка течет спокойно, ел-еле улавливается ударение на слово: "любила":

"Она любила (пауза) на балконе...-

Отсутствие запятой позволяет мягко перейти на вторую: -

" Предупреждать зари восход..." -

Обратите внимание, какое длинное слово - " предупреждать", это хорошо. Почему? Попробуем перебрать его почти по слогам. Из слога в слог пережить. И тогда у нас естественно возникает первая пауза перед "зари восход".

Третья строка - такая же плавная, с той же протяженной мелодией:

"Когда на бледном небосклоне..." -

Снова нет запятой, и это позволяет соскользнуть в следующую строку:

"Звезд (ударное слово, пауза) исчезает хоровод.

И тихо край (ударное слово, пауза) земли светлеет.

И, вестник утра, ветер веет... -

Ветер легкий, тихий, он - веет. Вся инструментовка этой строчки в букве "в" и "е" - эти звуки и составляют впечатление тихого утреннего ветра -

И всходит постепенно день". -

"Постепенно" - долгое, ударное слово. В этом слове ключ ко всему, что происходило выше: все в природе происходит медленно. Медленно вращается земля, медленно просыпается мир, и Татьяна одна, наедине с природой. Слово"лень" как маленькая тарелочка в оркестре, в нем медный звук. Букву "о" важно не сказать, она звенит...

Вторая половина строфы:

"Зимой, когда ночная тень..." -

Выше была рифма "день" - нужно слово "тень" внимательно произнести, перекинуть со словом "день". Изменилась одна буква: "т" - более тусклый звук, но сколько очарования в этом звуковом сдвиге: день - тень. Слово "тень", слово эхо той медной тарелочки.

"Зимой, когда ночная тень -

Снова нет запятой, мягко соскальзываем ниже: -

Полмиром доле обладает -

Это строчка космических масштабов: ее дыхание распространяется и на следующую строчку: -

И доле в праздной тишине -

Но, словно круги на воде, ее влияние ширится и увлекает третью и четвёртую: -

При отуманенной луне

Восток ленивый почивает..."

Здесь остановимся: дальше произойдет главное, дальше появится Татьяна.

Еще разберем эти строки, вдумаемся, вслушаемся, вдумаемся в них. Возвращаюсь: обратите внимание, что дважды повторяется слово " доле":

" Полмиром доли обладает,

И доле в праздной тишине..."

Слова "доле" роднят их: эти две строчки, как две сестры. В этих "доле-доле" есть отдаленное: дол... дол... медленное звучание колокола в пред утренней тишине. Но это не все: следует обратите внимание на слово " обладает"

" Полмиром дол-е об-ла-да-ет".

Интересно, как буква "о" фонетически переходит в "а": об-ла-да-ет...

Все "а" открываются по очереди, как чашечки цветов, тут заговорили лады: дола-да-ет. Последнее: да-ет, "да" с длинным "ааа". Мы не боялись протяженной произносить слова. Мы догадались, что от этого они становятся крупнее и, как с большей силой пущенная стрела, падают дальше, а это необходимо современному художнику, работающему на большие аудитории.

Не нужно кричать, но нужно стремиться к такой речи, что-бы слова стали объемными и вокальными.

Вокальной делает речь гласные. Мы их называли "воздушными мостиками".

Согласные статичны, неподвижны. Даже перебирая буквы по алфавиту, мы говорим "бэ", "эн". Без гласной согласная почти непроизносима. Она неподвижна...

... Второе "доле" - как эхо; оно словно на своих плечах выносит ударное слово "в праздной тишине...". И дальше: "при отума-ненной луне".

Необычайность, блеклость, нежность этой характеристики раскрываются вам, чем больше вы вслушиваетесь в это протяжно звучащее, легкое слово.

Следующая строка: "Восток" (ударное), пауза и затем "ленивый почивает".

Эта строчка подводит к рубежу. Дальше выход героини. Нам всегда казалось, что две последние строчки строфы таят в себе аромат старинного театра. Вероятно, эта ассоциация возникла от слов "вставала при свечах".

Выход героини театрален. И как изумительно Пушкин подготавливает появление Татьяны, какую великолепную землю расстилает у ее ног. Почти полушарие: "Полмиром доле обладает" - огромный горизонт, русский, бескрайний. Две последние строчки строфы

"В привычный час пробуждена

Вставала при свечах она" -

произносятся значительно быстрее. В них действие, в них событие, они итоговые. Разберем эти строчки:

"В привычный ча-а-с-с (как будто два "с") пробуждена, -

исполнитель является в то же время заинтересованным, взволнованным зрителем. Татьяна проснулась. Что же произойдет дальше?

Вставала при свечах она" -

Это итог.

А если вы бросите ударение на слово "при свечах" (а-х...), оно про звучит, как вздох, быть может, поколеблет плазмы свечи и перекликнется со словом "час":

Ча-а-а-с-с-с...

Све-ча-а-х-х-х...

Слово "она" стоит твердо, как последний звук в оркестре.

Дата добавления: 2015-06-27