Киев. Церковь Спаса на Берестове. Фрагмент фасада

-41-

памятники Киевской Руси вовсе не идентичны византий­ским, что в Киеве строили храмы, не имеющие аналогий в Византии. И тогда возникла иная, противоположная точка зрения, согласно которой влияние Византии на развитие русской архитектуры было минимальным, а осно­вой развития здесь являлись собственные древние тради­ции деревянного зодчества. Дальнейшие исследования пол­ностью опровергли обе теории. В настоящее время в трудах таких ученых, как Н. Н. Воронин, В. Н. Лазарев, Д. С. Ли­хачев, изложена объективная оценка роли византийского влияния на развитие русской культуры, и в частности архитектуры. ⁶⁾
Несомненно, что византийские зодчие неоднократно приезжали на Русь и вели здесь строительство. Так, с византийскими мастерами связано возведение Десятин­ной церкви в Киеве в конце X в., черниговского Спасского и киевского Софийского соборов в 30-х гг. XI в., Успенского собора Печерского монастыря и собора Кловского мона­стыря в 70-80-х гг. XI в. И все же, несмотря на это, памятники зодчества Киевской Руси не совпадают с визан­тийскими, очень существенно от них отличаясь. Чем можно объяснить эти различия и самостоятельность рус­ских памятников?
Предположение, что византийские зодчие, приехав на Русь, привлекли к строительству местных плотников, кото­рых они переучили на каменщиков, не выдерживает кри­тики. Каменщики и плотники - совершенно различные квалификации, и выучить на каменщиков (работавших в кирпичной технике) гораздо легче гончаров, чем плот­ников. Поэтому традиции деревянного зодчества суще­ственной роли играть здесь не могли. Причины своеобра­зия русских памятников в другом - в совершенно иной обстановке строительства.
Византийские зодчие имели за своими плечами огром­ный традиционный опыт и в строительном ремесле, и в создании культовых зданий - церквей. Но, приехав на Русь, они столкнулись с необходимостью решать здесь совершенно новые задачи. Прежде всего это было связано с полученным ими заданием. Так, в ряде случаев тре­бовалось возводить храмы с очень обширными хорами, что не было характерно для византийских церквей того времени. В стране, относительно недавно принявшей хри­стианство, значительно большую роль, чем в Византии, должны были играть помещения крещален. Все это застав­ляло византийских зодчих принимать новую, несвойствен-

-42-

ную Византии плановую схему здания. Кроме того, зодчие столкнулись и с непривычными строительными материа­лами.
Таким образом, своеобразие задания, наличие или от­сутствие определенных строительных материалов, местные условия уже на самых первых порах вызывали иные архитектурные решения, приводили к созданию зданий, непохожих на те, которые зодчие строили у себя на родине. К этому следует добавить, что они должны были считаться со вкусами заказчиков, воспитанных в традициях и эсте­тических представлениях деревянного строительства. В дальнейшем именно данные особенности памятников стали отправными пунктами, на которые ориентировались строители следующего поколения. Церковный авторитет древнейшего христианского храма Руси - Десятинной церкви, а позднее “богосозданной” Успенской церкви Печерского монастыря не позволял зодчим отходить от сложившейся традиции. В тех же случаях, когда визан­тийские мастера все-таки отступали от киевской традиции, как например при постройке собора Кловского монастыря, созданные ими здания не оказывали существенного влия­ния на развитие киевского зодчества.
Так сложилось и развивалось зодчество Киевской Руси. И хотя это зодчество возникло на базе византийской архитектуры, оно даже на самой ранней стадии имело очень своеобразный характер и уже во второй половине XI в. выработало собственные традиции, получило свой, киевский, а не византийский путь развития.

-43-

^ СЛОЖЕНИЕ АРХИТЕКТУРНЫХ ШКОЛ (XII в.)

В течение почти всего XI в. Киев был единственным городом Руси, где имелась строительная организация, способная возводить монументальные здания. В Новгороде и Полоцке строительство велось теми же киевскими мастерами, собственных кадров строителей там еще не существовало. Лишь в Переяславле в конце XI в. появилась вторая строительная артель.
Переяславль - один из крупнейших древнерусских городов - приобрел особое военно-политическое значение в конце XI в., когда он превратился в основной оплот, прикрывавший Киевскую землю и Среднее Приднепровье от половецких вторжений. В это время по инициативе энергичного переяславльского епископа Ефрема, а не­сколько позднее - и князя Владимира Мономаха здесь развернулось широкое строительство. Летопись сообщает под 1089 г. о постройке в Переяславле церкви Михаила, “каменного города” и ворот с надвратной церковью Фе­дора, церкви Андрея “у ворот” и каменного здания бани; под 1098 г. упоминается о постройке церкви Богородицы на княжеском дворе. Ни один из переяславльских памят­ников не дожил до наших дней, и известны они только по письменным источникам и результатам раскопок. В итоге деятельности археологов в Переяславле удалось вскрыть не только все постройки, упомянутые в летописи, но еще два небольших храма, а вне города - следы малень­кой церкви на р. Льте (Летская божница). Кроме того, сохранились руины церкви в Остерском городке, также, видимо, относившейся к переяславльской группе памят­ников.
Таким образом, за сравнительно короткий период в Переяславльской земле было возведено не менее девяти монументальных зданий. Даже само количество построек явно показывает, что строительство не могло быть выполнено приезжими киевскими мастерами; очевидно, здесь работала какая-то другая строительная артель. Это под­тверждается рядом своеобразных особенностей строитель­ной техники (например, характер формовки кирпичей), несвойственных архитектуре Киева. Даже типы церквей были иными: если в Киеве возводились в основном трехнефные шестистолпные храмы, то в Переяславле - глав­ным образом бесстолпные и двухстолпные храмики. По качеству строительства и богатству отделки памятники Переяславля не уступали киевским, причем богатейшая

-44-

Планы храмов.
1 - церковь в Остерском городке; 2 - Переяславль, Спасская церковь; 3 - Переяславль, Михайловская церковь; 4 - Переяславль, церковь на Советской улице; 5 - Переяславль, церковь Андрея.

-45-

отделка выполнялась местными силами, о чем свидетель­ствует найденная при раскопках стеклоделательная ма­стерская, где изготовляли смальту для мозаик.
Центральный храм Переяславля - Михайловская цер­ковь. Раскопки показали, что это было крупное здание с очень своеобразным планом. Храм пятинефный, причем его боковые нефы и нартекс отделялись от центрального пространства стенами и соединялись с ним широкими проемами с аркадами. Купол поддерживали четыре очень массивных квадратных в плане столба (со сторонами около 3 м). С востока расположена одна большая апсида. Храм имел с трех сторон притворы. Внутри он был рос­кошно украшен: раскопками обнаружены остатки велико­лепных мозаичных полов, фрагменты фресковой росписи. Размер сторон подкупольного пространства около 5.8 м, а общие размеры здания (без притворов) 33 х 27 м. Почти сразу же по окончании постройки Михайловской церкви к ней пристроили целый комплекс усыпальниц, превра­тивший здание в сложный архитектурный ансамбль.
Другие церкви, раскопанные в Переяславле, были небольшими. Все они одноапсидные. Одна из церквей - Спасская - имела два столба; с запада к ней примыкал нартекс. В церкви и около нее обнаружено большое коли­чество погребений, некоторые - в каменных саркофагах; очевидно, это была церковь-усыпальница. Пол ее был вымощен поливными керамическими плитками, а стены расписаны фресками. Как редкое исключение при раскоп­ках найдены оставшиеся после пожара остатки утвари - бронзовые люстра и подсвечник.
Остальные переяславльские церкви представляют собой различные варианты бесстолпных храмиков. Боль­шой интерес вызывают остатки кирпичных ворот, над которыми, судя по летописи, стояла надвратная церковь. Остатки стен “каменного города” не сохранились, так как они, видимо, стояли на земляных валах, а вершины этих валов были полностью срыты в начале XIX в.
Редкий памятник - гражданская постройка, состоя­щая из двух помещений, пол которых был расположен несколько ниже уровня земли. В постройке обнаружены фрагменты богатого убранства интерьера - многочислен­ные кубики смальты от мозаик пола и стен, мраморные детали, в том числе целая капитель из проконесского мрамора, обломки оконных стекол. Здесь же найдены керамические водопроводные трубы. По-видимому, это остатки бани, построенной епископом Ефремом.

-46-

К кругу переяславльских построек примыкает и цер­ковь в Остерском городке, сохранившаяся лишь частично. По плану она очень близка переяславльской Спасской церкви-усыпальнице, но ее два столба размещены в запад­ной части помещения, тогда как в Спасской они сдвинуты ближе к восточной стене. В алтарной части Остерской церкви сохранились фресковые росписи.
Откуда появились в Переяславле собственные кадры строителей? Организация самостоятельной архитектурно-строительной артели в Переяславле, очевидно, связана с греческими зодчими. Известно, что Ефрем, ставший переяславльским епископом в 1077 г., до этого жил в Константинополе и, вероятно, имел возможность пригла­сить оттуда мастеров. О византийских традициях свиде­тельствуют постройка в Переяславле каменной бани, о которой летописец записал: “Сего же не бысть преже в Руси”, и находка при раскопках бани капители, испол­ненной в Греции. Наконец, решающим доказательством прямого участия византийских зодчих являются некоторые особенности плановой схемы главного переяславльского собора - Михайловской церкви, - совершенно не приме­нявшиеся до этого на Руси, но хорошо известные в кон­стантинопольских памятниках. Система кирпичной кладки (из плинфы со скрытым рядом и с прослойками необрабо­танных камней) в Переяславле совпадает с киевской, но это ни о чем не говорит, поскольку такая система в это время применялась и в Киеве, и в Константинополе. И все же, несмотря на явные признаки работы визан­тийских зодчих, в памятниках Переяславля имеются черты, свидетельствующие о том, что здесь учитывали уже и опыт киевских строителей (например, в применении красного шифера). Очень вероятно, что в переяславльском строительстве совместно участвовали как византийские, так и русские мастера.
К сожалению, датировка переяславльских памятников пока еще очень приблизительна. Количество возведенных сооружений дает основание полагать, что вся строительная деятельность здесь продолжалась около 25 - 35 лет и, таким образом, охватывала не более чем полтора десятиле­тия в конце XI в. и два десятилетия XII в. После этого строительная артель в Переяславле по каким-то причинам перестала функционировать.
Таким образом, на рубеже XI-XII в. на Руси сущест­вовали уже две самостоятельные организации - в Киеве и Переяславле. Наличие опытных кадров строителей дало возможность князю Владимиру Мономаху осуществить

-47-

строительство соборов в новых, быстро растущих полити­ческих центрах - Суздале, Владимире, Смоленске. Зод­чие, построившие эти соборы, несомненно были присланы из Киева или Переяславля. Это подтверждает, в частности, техника кладки Суздальского собора, небольшой участок руин которого удалось обнаружить раскопками. В Суздале, Владимире и Смоленске было построено всего по одному зданию; закончив работу, зодчие возвратились обратно, и монументальное строительство в этих городах прерва­лось.
Однако наступал новый период русской истории - развивался процесс феодального дробления страны, сложе­ния и роста новых административных и экономических центров, новых территориальных образований. Созрели условия, при которых нужда в собственных кадрах строи­телей стала актуальной для нескольких крупных русских городов, превратившихся в столицы мощных княжеств. Здесь были созданы собственные строительные артели. В Новгороде монументальное строительство развернулось уже в самые первые годы XII в. Чуть позже сложились строительные организации в Галицкой земле, а затем во Владимиро-Суздальской и Полоцкой. Начинался новый этап в развитии русской архитектуры - период сложения самостоятельных архитектурных школ.

* * *

Развитие русской архитектуры в XII в.происходило совер­шенно по-иному, чем в XI в. В это время вся Русь уже была охвачена процессом феодального дробления. Этот процесс начался еще во второй половине XI в., но на рубеже XI - XII вв. был несколько приостановлен в связи с трагической обстановкой, сложившейся в Южной Руси в условиях половецких набегов. С 20 - 30-х гг. XII в. дробление страны пошло более ускоренными темпами. Рост политического значения крупных русских городов, ставших центрами самостоятельных княжеств, и укрепле­ние экономики создали необходимые предпосылки для сложения в них кадров собственных мастеров-строителей.
Следует отметить, что объекты монументального строи­тельства той поры создавались исключительно по заказу князей или церкви. Лишь со второй половины XII в. в некоторых центрах к ним постепенно присоединились крупные бояре или корпорации ремесленников и торгов­цев. Таким образом, памятники монументального зодче-

-48-

ства возводились, как правило, по заказам светских или духовных властей определенной территории - княжества. Естественно, что в тех случаях, когда в княжестве не было собственных строителей, приглашали мастеров из той земли, с которой данное княжество находилось в наиболее тесных политических или церковных отношениях. Поэтому архитектурные связи различных русских земель оказыва­лись зависимыми от военно-политических или династиче­ских союзов княжеских родов. В результате картина расчленения более или менее единой киевской архитек­туры на различные архитектурные школы очень близко соответствовала политической обстановке, сложившейся в то время на Руси. Там, где политические связи продол­жали оставаться достаточно прочными, расхождение между архитектурными школами шло медленно. Разрыв этих связей и установление враждебных отношений между княжествами почти всегда отражались и на архитектуре.
Многие русские земли в течение всего XII в. продол­жали в архитектурном отношении следовать за Киевом. Обаяние киевских традиций было настолько большим, что продолжало сказываться даже и тогда, когда сам Киев практически потерял значение руководящего политиче­ского центра. Поэтому, несмотря на наличие собственных мастеров-строителей, некоторые центры княжеств продол­жали развивать архитектуру, почти полностью аналогич­ную киевской. Зодчество ряда княжеств (Киевское, Черни­говское, Рязанское, Смоленское, Волынское) не раздели­лось на самостоятельные школы. В других землях процесс этот шел совсем по-иному, и здесь к середине XII в. сло­жились собственные архитектурные школы, существенно отличавшиеся от киевской. При этом во всех русских землях происходило интенсивное сложение новых форм. Русская архитектура вступала в новый этап своего разви­тия.
Новый этап в развитии русской архитектуры доста­точно четко сформировался уже в первой половине XII в., когда начали возводить здания, очень сильно отличавшиеся от построек эпохи Киевской Руси. На смену сложным сооружениям с лестничными башнями, галереями, боль­шим количеством глав, обладавшим живописной и дина­мичной композицией, пришли крайне простые здания с четко ограниченными плоскостями фасадов. Даже в том случае, когда постройки имели наружные галереи, общий характер простоты объема не нарушался. Торжественные и пышные многоглавые композиции отошли в прошлое. Их заменили лаконичные уравновешенные памятники,

-49-

увенчанные одной массивной главой. Старая крестовокупольная система сводов сохранилась, но основным типом становятся трехнефные храмы без промежуточных аркад между столбами и с хорами, расположенными лишь в западном членении. Стремление к простому и компактному объему привело к отказу от лестничных башен и замене их узкими лестницами в толще стены. Если в храмах эпохи Киевской Руси зодчий стремился сделать интерьер по возможности более живописным и многообразным, с большим количеством различных аспектов, то в памят­никах XII в. интерьеры делали такими четкими и ясными, чтобы их можно было охватить взглядом сразу из одной точки. Наибольшую законченность они получали в четырехстолпных храмах, где почти квадратный в плане интерьер был строго подчинен центральному подкупольному пространству. Четкость и центричность интерьера сохранялись, однако, и в шестистолпных храмах, по­скольку их вытянутость ощущалась главным образом сна­ружи, в то время как интерьер по существу совпадал с интерьером четырехстолпных церквей, а западное членение отделялось от основного пространства широкой аркой и служило отдельным помещением - нартексом, над кото­рым размещались хоры.
Однако если таков был общий характер изменений, происходивших в русской архитектуре в первой поло­вине XII в., то формы, в которых эти изменения проявля­лись, в каждой архитектурной школе были иными, имели свой особый характер. Следует отметить, что основной принцип русской архитектуры XI в. - полное соответ­ствие плановой схемы и конструкции здания его внеш­нему облику - сохранился в полной мере и в XII в. То же можно сказать о соответствии строительной техники и декоративных элементов: конструкция, строительные материалы, формы декоративного убранства были для зодчего XII в. так же нерасчленимы, как и для зодчего XI в. Поэтому изменения в технике или переход к применению других строительных материалов сейчас же меняли и всю декоративную систему здания.

* * *

Очень существенные изменения произошли в зодчестве Киева. Уже во второй половине XI в. там постепенно слагались новые приемы, новые эстетические принципы. По памятникам этого времени можно проследить тен­денцию к созданию четких и простых объемов, к упроще-

-50-

нию структуры интерьера. Наиболее ярким примером проявления данной тенденции был Успенский собор Печерского монастыря. Однако переход от памятников типа Успенского собора к новому типу храма произошел все же не постепенно, а скачком - резко изменились как общий облик и архитектурные формы сооружений, так и их строительная техника. При этом технические и художест­венные изменения были безусловно тесно взаимосвя­заны.
Новый тип киевского храма - очень простая по объем­ному решению четырехстолпная церковь. На первых порах она имела с запада нартекс, который обычно был открыт в основное помещение, отделяясь от него широкой аркой. Поэтому по плану храм носил характер шестистолпного. Позднее, во второй половине XII в., чаще стали строить храмы сокращенного варианта, т. е. без нартекса, четырехстолпные. На хоры, занимавшие западное членение, вела лестница, размещенная в толще стены; полностью отказа­лись от лестничных башен. Храмы завершаются зако­марами, основания которых расположены на одной высоте и венчаются одной массивной главой. В целом храмы XII в. уравновешены и статичны, сложная живописность компо­зиции памятников XI в. полностью отсутствует. Измени­лась и строительная техника: на смену кладке со скрытым рядом пришла равнослойная техника, при которой все ряды плинф выходят на поверхность стены. Стали широко использовать не применявшиеся ранее крестовые своды. Перешли к другой технике формовки кирпичей. Очень существенно изменились, вернее - сменились, декоратив­ные элементы фасадов. Равнослойная техника кладки не давала таких богатых декоративных возможностей, как кладка со скрытым рядом; и как бы компенсируя этот недостаток, на фасадах появляются новые элементы - аркатурные пояски, полосы поребрика, двух- и трехуступчатые амбразуры порталов. На углах храмов сохраняются плоские лопатки, но промежуточные лопатки фасадов приобретают характер мощных полуколонн, придающих фасадам пластичность. Поверхности стен часто оставляли открытыми, хотя во многих случаях они были затерты раствором. На некоторых памятниках (черниговские Елец­кий и Борисоглебский соборы) отмечено наличие затирки фасадов, по которой произведена разбивка, имитирующая квадры белокаменной кладки.
Таким образом, в новых храмах резко изменились все компоненты, традиционной осталась лишь типологическая схема здания. Но именно типологическая схема зависит

-51-

не столько от зодчего, сколько от заказчика. Освященный традицией и легендой о чудесном построении Успенский собор Печерского монастыря стал как бы эталоном храма, и церковные власти несомненно требовали, чтобы общий типологический принцип построения этого собора неуко­снительно сохранялся. Резкие же различия во всех осталь­ных компонентах здания - в строительной технике (особенно в системе кирпичной кладки) и в архитектурных формах - свидетельствуют о смене архитектурно-строи­тельной традиции, т. е. смене мастеров. Следовательно, перелом в киевском зодчестве, очевидно, был связан с переходом строительства в руки другой организации.
Когда же произошла эта смена строительной традиции? Наиболее поздним сохранившимся памятником, в котором еще господствуют старые приемы, является церковь Спаса на Берестове, построенная между 1113 и 1125 гг. Однако собор Федоровского монастыря, заложенный в 1129 г., также был построен в технике кладки со скрытым рядом. ⁷⁾ Обычно считалось, что к новому типу храмов относится церковь Успения на Подоле в Киеве (так называемая Пирогоща), начатая строительством в 1131 г. и снесенная в 30-х гг. XX в. В недавние годы остатки этой церкви были вскрыты раскопками, и выяснилось, что в основании ее стен и в фундаментах использованы блоки кладки какого-то более раннего здания. Судя по тому, что в кладке здесь применены не только кирпичи, но и крупные камни, кладка древнего здания, видимо, была со скрытым рядом. Очевидно, что построенная в 1131 - 1135 гг. церковь Успе­ния относилась к тому типу киевских памятников, которые продолжали старую традицию. Вероятно, просадка фунда­ментов церкви, вызванная особенностями намывного грунта киевского Подола, произошла довольно скоро, зда­ние разрушилось и было заменено новым. Если это так, то Успенская церковь, стоявшая на Подоле до 30-х гг. нашего века, - не та постройка, о возведении которой упоминает летопись, а новая, относящаяся ко второй половине XII в. К такому выводу склоняет и размер ее кирпичей. Из этого следует, что старая архитектурно-строительная традиция продолжала развиваться в Киеве вплоть до 30-х гг. XII в.
Между тем в Чернигове памятники зодчества нового типа были построены значительно раньше. Наиболее ран­ним, очевидно, является собор Елецкого монастыря. Его типологическая схема несомненно восходит к Печерскому собору; о преемственной связи с последним говорит даже

-52-

Дата добавления: 2015-06-27