Род и рожаницы 3 страница

При рассмотрении четырехгранного Збручского идола поражает удивительное сочетание полной законченности, самостоятельности каждого отдельного изображения с подчиненностью каждого из них общему замыслу, единой композиции памятника в целом. Ключом к расшифровке может послужить древнее представление о делении Вселенной на три зоны: небо, землю и подземный мир. Вслед за А. С. Фаминцыным(Фаминцын А. С. Божества древних славян, с. 138. Примечание: в толковании ряда изображений я расхожусь с Фаминцыным (В. Р.).) я думаю, что именно это и отражено в трехъярусной скульптуре Збручского идола:

Верхняя зона (небесные боги)

- 1. Богиня плодородия (Макошь) с рогом изобилия в руке. На лицевой грани идола. 2. Богиня с кольцом (Лада). По правую руку богини с рогом. 3. Бог войны (Перун) с мечом и конем. По левую руку богини с рогом. 4. Безымянный бог без атрибутов. На тыльной грани идола.

Средняя зона (земля, люди)

- Хоровод из двух мужчин и двух женщин, держащихся за руки. Пол соответствует полу божества в верхнем ярусе. У плеча женщины на лицевой

Нижняя зона (подземный мир)

- Бог, стоящий на коленях и поддерживающий своими руками плоскость земли с людьми на ней (Белее?). Скульптор изобразил этого бога не только на лицевой грани, но и на двух боковых, дав туловище в профиль, а голову в фас, благодаря чему получились как бы три бога или ("триглав").

Конечно, эта сложная схема никак не может быть сопоставлена с описанием Святовита Арконского Саксоном Грамматиком. Здесь богу-воину посвящена только одна боковая грань. Збручский идол выглядит много архаичнее и, если можно так сказать, "теологичнее" Святовита, хотя их разделяет не более трех столетий. Четырехгранность Збручского идола, несомненно, связана с очень древними, еще неолитическими, представлениями о необходимости обезопасить себя "со всех четырех сторон". Четырехгранные и четырехликие славянские идолы известны в этих же местах уже в IV в. н. э. Если три яруса идола объединяют все три части Вселенной, то четырехгранность его также связана с его мировым смыслом - сила божества должна распространяться во все четыре стороны Вселенной. Таков же, вероятно, смысл и четырехли-кого индийского Варуны и четырехликого Брамы. Что же явилось объединяющей идеей трех зон и четырех граней многофигурного Збручского идола? Думаю, что вся композиция подчинена образу фаллоса (идол был выкрашен в свое время в красный цвет) как выразителю идеи жизни, размножения, плодовитости. Фаллические идолы встречаются у восточных славян в других местах, а фаллические обряды, описанные в русских источниках XI - XII вв. (погружение изображения фаллоса в ведро), подтверждены находками в Польше.(Раскопки К. Яжджевского в Ленчице. Деревянный фаллос найден вместе с ведром. См.: Hensel W. Polska przed tysacem lat. Wroclaw; Warszawa, 1960, s. 192, 204.) Бог Природы, бог-жизнедавец - Род мог быть изображен посредством такого архаичного символа. Его многозначимость была выражена посредством пяти других божеств, которые в своей совокупности как бы образовывали его, как Посейдон, Аид и Гелиос составляли одного Зевса. Всю збручскую композицию можно расшифровать так: средний мир (мир земли) заселен людьми (мужчинами, женщинами и детьми). Возможно, что они изображены здесь в ритуальном хороводном танце. Поддерживает землю усатый бог, стоящий на коленях. Возможно, что это - Велес - всенародный бог скота и богатства, связанный с землей и урожаем. Верхний ярус - небесный. Там на каждой грани изваяно особое божество: на главной лицевой грани - Макошь с рогом изобилия; по правую руку - второе женское божество - Лада, богиня произрастания и покровительница свадеб, с кольцом в руке. Вполне возможно, что именно так персонифицировались древние представления о двух рожаницах. По левую руку богини Макоши - бог-воин, соответствующий русскому Перуну или западнославянскому Святовиту. Он вооружен мечом-палашом IX в., и ему дан конь. Мужское божество на задней грани лишено каких бы то ни было атрибутов, и его имя можно назвать только гадательно. Сопоставим пантеон Владимира с предложенной мною расшифровкой збручских изображений.

Киевская летопись, 980 г. Збручский идол

Перун Перун Хорс | Дажьбог |? Стрибог | Семаргл - Мокошь- Макошь- Лада- Велес

Если считать, что перечень киевских богов обязательно должен включать в себя богов збручской композиции (что не подтверждается наименее спорной Ладой), то нам следует выбирать одного из трех: Хорса, или Дажьбога, или Стрибога. Симаргл, как божество явно собачьего облика, отпадает. У Хорса и Дажьбога допустимо предполагать солнечные символы; их нет на божестве тыльной стороны. Единственный бог, не имеющий никаких символов, - Стрибог, бог, связанный с ветрами. Быть может, он и изображен на обратной стороне четырехгранного истукана?

₪₪₪

Для завершения обзора богов и богинь, представления о которых могли возникнуть еще в праславянское время, нам необходимо рассмотреть спутниц Рода - рожаниц.

Для понимания рожаниц чрезвычайно важно определить их количество. В большинстве сочинений, дошедших до нас в поздних списках (когда уже не было двойственного числа), рожаницы упоминаются во множественном числе и в виде исключения - рожаница - в единственном. Это касается тех поучений, в которых рожаницы стоят не в центре внимания авторов, а упоминаются наряду со многими богами и божками. Но в том поучении, которое специально посвящено обличению Рода и рожаниц, где нет никаких иных богов, - в "Слове Исайи пророка" мы встречаем в одном из списков довольно последовательно проведенное двойственное число (список Московской Синодальной типографии). Этот список относится к XV в. и является самым ранним из всех, известных науке. Здесь мы видим:

КОУМИРОМIA СОУЕТНЫМIA РОЖАНИЦАМIA, РОЖАНИЦАМА (Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 90-91.)

Двойственное число к моменту создания Типографского списка совершенно исчезло из грамматического обихода, и наличие его в древнейшем списке может говорить только о копировании оригинала, содержавшего эту архаичную форму. Поскольку епископ Нифонт в середине XII в. в своих ответах Кирику уже цитировал "Слово Исайи пророка", то написание самого "Слова" мы должны отнести к более раннему времени - к концу XI в. или началу XII в., т. е. к тому времени, когда обязательное применение двойственного числа было твердым грамматическим правилом. Следовательно, были две рожаницы. Установление этого факта очень важно для нас, так как позволяет надежнее, с большей уверенностью сопоставлять пару славянских богинь с далекими первобытными мифами.

Двух "рожаниц"-лосих (мать и дочь) мы знаем по сибирским охотничьим мифам, две богини (сосуды с четырьмя женскими грудями) наполняют все трипольское земледельческое искусство, двух богинь, мать и дочь, мы видим в греческой мифологии: Деметра и Персефона - южная пара, Лето и Артемида - северная пара, к которой близка славянская пара "рожаниц" - Лада и Леля, в свою очередь сближающаяся с литовской Великой Ладой (Дидис Лада).

Только выявление этой длинной хронологической цепочки, уводящей в мезолит Оленьего острова, поможет нам в разъяснении поразительного совпадения двух парных скульптурных групп, из которых одна относится к энеолиту, а другая - к западнославянскому средневековью. Энеолитическая глиняная статуэтка из Раста представляет собой две как бы сросшиеся женские фигуры, у которых только одна пара грудей и одна пара рук при двух головах. (См.: с. 167 в IV главе.)Ниже грудей идет архаичный меандрово-ковровый узор, символизирующий, как было выяснено выше, плодородие, благоденствие. Двуединство обеих богинь выражено здесь своеобразно, но предельно четко.

Славянская двуглавая пара (Фишеринзель в Новом Бранденбурге) изготовлена из дерева. Богини точно так же срослись туловищами и головами; у них так же, как и у энеолитических фигур, одна пара грудей и одна пара рук.(Herrmann I. Zwischen Hradschin und Veneta. Leipzig; Iena; Berlin, 1976, fig. 59. На шеях и плечах богинь видны какие-то повязки (?)) Сходство двух парных композиций, несмотря на разделяющие их тысячелетия, поразительное. Зная, что древнейший список поучения против рожаниц сохранил нам двойственное число, мы легко отождествим наши парные скульптуры с представлениями о рожаницах, и именно о двух рожаницах.

Глиняные рожаницы Балкан открывают собою долгий ряд земледельческих изображений двух богинь, а деревянное подобие их из земли балтийских славян завершает этот ряд уже в христианское время. На культе рожаниц хорошо проявляется закон сохранения наиболее архаичных представлений: едва ли подлежит сомнению большая древность культа двух женщин - Хозяек Мира, двух Прародительниц (выступающих иногда в оленьем или лосином облике) по сравнению с культом всеобъемлющего, беспредметного, почти абстрактного Рода, порожденного условиями более позднего земледельческого быта. В ранних памятниках XI - XII вв. н. э. есть и Род и рожаницы, а в более поздних, относящихся к XII - XIV вв., имя Рода иногда исчезает, но рожаницы остаются. Более того, к XIV в. рожаницы выдвинулись на самое видное место в языческом подборе богов: "Се первый идол рожанице... А се второе - вилам и Мокоше..."(Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. I, с. 163 - 165.)

Культ рожаниц отличался от остальных языческих обрядов прежде всего своей явностью, открытостью, торжественными пирами в честь богинь, частично замаскированными празднествами богородицы. Эти пиршества в известной мере противопоставляются "кладению треб" другим богам, которое производилось христианами тайно. Принесение в жертву животных и птиц могло производиться в своих дворах без особой огласки. Трапезы же Роду и рожаницам устраивались с соблазняющей всенародностью. Принявшие христианство русские люди XI - XII вв. все еще, по свидетельству автора "Слова об идолах", "... и ныня по украинам их молятся проклятому богу их Перуну, Хорсу и Мокоши и вилам, но то творятъ акы отай. Сего же не могут ся лишити, наченше в поганстве, даже и доселе - проклятого того оглавления вторыя трапезы Роду и рожаницам на прелесть верным христьяном..." (Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 25.)

Во всех поучениях против язычества все славянские божества, известные нам по летописи, упоминаются обычно общим перечнем, но Род и рожаницы выделяются особо; к трапезам в честь этих божеств авторы поучений возвращаются повторно, что выдвигает эти языческие пиры на видное место. И едва ли можно согласиться с Е. В. Аничковым, что наших проповедников интересовали только "домашние, а не публичные культы и обряды...".(Аничков. Е.В. Язычество и древняя Русь, м. 239.) Достаточно напомнить приведенное выше "Слово Исайи пророка", написанное специально только против Рода и рожаниц, чтобы почувствовать значительность трапез, на которых "наполнялись черпания бесом" и происходила "прелесть верным".

Вплоть до XVIII в. переписывались статьи с перечислением запрещенных языческих обрядов и обычаев, среди которых есть и такой: "Бабы каши варят на собрание рожаницам".(Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 94.)

Здесь прямо говорится о публичном, общественном культе рожаниц, осуществлявшемся на "собраниях". С еще большей определенностью общественный характер рожаничных трапез выявляется в "Слове о твари", написанном в XII - XIII вв. Автор его широко использовал 1-е послание апостола Павла коринфянам, в котором на протяжении нескольких глав бичуется поедание "идоложертвенного" и участие в пирах, устраиваемых в языческих капищах. Организацию пиров в честь рожаниц наш автор поставил в своеобразное и странное на первый взгляд окружение:

"... дьяволя работа - греси, паче бо согрешенья: идолослуженье, прикуп корчемной, наклады резавные [ростовщичество], пьянство. Еже есть всего горее - ставленье трапезы рожаницам и прочая вся служенья дьяволя - требы кладомыя вилам и покланянье твари".(Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 181.)

Разбросанные в разных местах "Послания коринфянам" упреки здесь собраны таким образом, что рядом оказались: идолослужение, корчма, пьянство и "ставленье трапезы рожаницам". Ход мысли русского автора таков, что приводит к допущению: не в корчмах ли "наполнялись черпала бесам"?

Недаром епископ Нифонт отвечал Кирику: "Горе пьющим рожанице!". Общественный характер этих ритуальных пиров в XIV в. не подлежит сомнению:

"... ставяще трапезу крупичными глебы и сыры и черпала наполняюще вина добровоньнаго... и подавающе друг другу - ядять и пиють". (Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. I, с. 166.)

Речь идет о ритуальной круговой чаше. Этот общечеловеческий древний обычай описан для западных славян Гельмольдрм: "Есть у славян удивительное заблуждение: на пирах и попойках своих они обносят чашу и над нею произносят слова (не скажу благословения, а скорее проклятия) во имя богов...".(Гельмольд. Славянская хроника / Пер. Л. В. Разумовского. М., 1963.)

Рожаничные трапезы особенно тревожили церковников как самое заметное и неистребимое проявление язычества. Автор "Слова некоего Христолюбца", упомянув Рода и рожаниц в общем перечне языческих богов и осудив "всю службу идольскую", снова возвращается к современным ему "беззакониям", но уже на примере только рожаничной трапезы, лицемерно присоединенной язычниками к "законному обеду" православного праздника.(Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 43.)

Для нас исключительную важность представляет календарное приурочение праздника рожаниц. На примере Белеса и Макоши мы уже видели, как помогает нам знание дня празднования определить те или иные функции божества.

К счастью, один из самых ранних источников очень точно определяет срок празднования, а последующие источники многократно подтверждают его.

Автор "Слова об идолах" (или переписчик XIV в., но в данном случае для нас это безразлично) порицает духовенство за то, что оно прикрыло языческое пиршество христианскими песнопениями: "Череву работни [чревоугодливые] попове уставиша трепарь прикладати рождества богородици к рожаничьне трапезе, отклады деюче".(Гальковский Н. Л/."Борьба христианства..., т. II, с. 25. Приведенное выше свидетельство о круговых чашах тоже содержит указание на праздник рождества богородицы. См.: Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. I, с. 166.)

Рожаничный пир всегда называется "второй трапезой"; она устраивается "лише трапезы кутинныя и законьного обеда", т. е. после церковного празднования, сверх разрешенного церковью пированья в честь рождества богородицы, очевидно, на следующий день. Никак нельзя согласиться с Н. М. Гальковским, что в данном случае говорится об "остатках кутьи, которые как вторая трапеза оставлялись на ночь на столе в том предположении, что ночью Род и рожаницы [предки] будут есть эту пищу".(Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 38.) Если бы речь шла о подобных объедках, то невозможно было бы понять гнев проповедников, которые на протяжении пятисот лет бичевали "вторую трапезу", писали все новые и новые сочинения против нее и приравнивали ее к жертвоприношению Ваалу.

Нельзя было бы понять и заинтересованность "череву работных попов" во второй трапезе, будто бы оставляемой на столе на ночь, - ведь не остатки же кутьи выгребали ночью попы из посуды в каждом доме! Такое определение рожаничной трапезы у Гальковского проистекает из его взгляда на Рода и рожаниц как на домовых, живущих где-то под печкой в каждом доме. Мы уже видели всю несостоятельность этого взгляда, мешавшего пониманию важнейшего звена славянских земледельческих представлений.

Календарное место праздника рожаниц в годовом цикле объясняет нам его значение, его неистребимость и торжественность рожаничных "собраний" с круговыми чашами. Рождество богородицы празднуется церковью 8 сентября. Для всех восточнославянских областей - это праздник урожая. Не "первых плодов", не первых колосьев, из которых может быть испечен первый хлеб (это отмечалось в первых числах августа при начале жатвы), а праздник завершения главнейшего цикла земледельческих работ: хлеб сжат, снопы свезены и обмолочены, урожай подсчитан, зерно - в закромах. Именно этот урожайный, аграрный характер праздника и определил состав яств, упоминаемых несколькими источниками: хлеб, каши (очевидно, из разных круп), творог и мед или "добровонное вино". Вплоть до наших дней православная церковь на праздник рождества богородицы производит "благословение хлебов".(Православный церковный календарь на 1975 г., с. 36.) Языческая сущность праздника урожая вошла в конце концов в церковную практику, несмотря на долгие протесты средневековых ригористов. И точно так же, как делали попы XII - XIV вв., прилагая к рожаничной трапезе тропарь рождества богородицы, так и теперь полагается "на благословении хлебов - тропарь праздника трижды".(Православный церковный календарь..., с. 36.)

Ритуальные пиры в честь Рода и рожаниц (а впоследствии только одних рожаниц) следует представлять себе так: после уборки урожая и обмолота, сопровождавшегося в ряде мест сушкой снопов у "сварожича" в овине, устраивалось "собрание" (быть может, в корчме или в овине), на котором пелись какие-то песни, порицаемые церковниками, поедались кушанья из продуктов земледелия и ходили круговые чаши с медом. Этнографические данные XIX в., приведенные во вводной главе, дополняют наши сведения и объясняют употребление церковниками в поучениях против "второй трапезы" двух выражений: "кладение треб" и "жертвы идольские". Первое вполне соответствовало бескровным требам в виде хлеба, каши и творога. Второе свидетельствует о каких-то кровавых жертвах. Этнографы зафиксировали пережитки принесения в жертву оленей (архаичных олених-рожаниц), что производилось чаще всего на праздник рождества богородицы.(Шаповалова Г. Г. Севернорусская легенда об олене. - В кн.: Фольклор и этнография русского Севера. Л., 1973.)

Древний праздник Рода и рожаниц стал "второй трапезой", организуемой после церковного дня, вероятнее всего, на следующий день, 9 сентября. Духовенство ради "откладов" (доли приношений) соглашалось и на второй трапезе пропеть тропарь богородице, что особенно возмущало наиболее строгих церковников:

"Кое ли причастье Христу с бесом, тако же и служащим богу кое причастье к служащим бесом и угодья дьяволя творящим?" "Възлюблении! Бегайте жертв идольских и треб кладения и всея службы идольскыя... Чему не творим на спасение души своей, но смешаем некыи честныя молитвы с проклятым молением идольскым, иже ставять лише [кроме] трапезы кутинныя и законьнато обеда иже нарицаеться безъзаконьная трапеза именимая Роду и рожаницам?".(Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 42 - 43. "Слово некоего Христолюбца". Вариант: "... нъ смешаемь с идольскою трапезою трисвятыя богородици с рожаницами в прогневанье богу..." (с. 47).)

Итак, главный пpаздник Рода и двyх pожаниц был общественным осенним пpаздником ypожая, совеpшенно подобным пpаздникy ypожая в честь западнославянского четыpехглавого Святовита. Втоpично Рода и pожаниц чествовали на pождество Хpистово (после 25 декабpя). Оба пpиypочения к хpистианским пpаздникам объясняются не только вполне понятными и очень аpхаичными пpедставлениями о необходимости благодаpить богов за ypожай и о зимнем солнцестоянии как пеpеломе зимы, но и тем, что в обоих слyчаях в хpистианской мифологии действyют "pожаницы", pожающие богини. В пеpвом слyчае - это Анна, pодившая Маpию, а во втоpом - Маpия, pодившая Иисyса. Хpистианские пеpсонажи легко сливались с аpхаичными языческими pожаницами, что и позволяло шиpоко пpаздновать дpевнее благодаpственное моление под пpикpытием цеpковных обpядов.

Были ли y pожаниц имена? Пpежде всего следyет отделить от pожаниц Макошь: эта богиня очень часто yпоминается в одних текстах с pожаницами, но никогда не отождествляется с ними; заодно с ней yпоминаются только pyсалки-вилы. Hет никаких данных о том, что y Макоши есть какая-то паpа - дочь или мать; Макошь всегда индивидyальна.

Цеpковная наследница Макоши - Паpаскева Пятница точно так же единолична и не вписывается ни в однy из хpистианских pодственных паp. Веpоятнее всего, что паpy pожаниц следyет сближать с аpхаичной и шиpочайше pаспpостpаненной божественной паpой: Лето и Аpтемида или Лада и Леля - в обоих слyчаях мать и дочь. Пpедостеpегает от такого сближения только то, что ни один из наших источников, говоpящих о pожаницах, не называет их по именам; автоpы пользyются лишь наpицательным - "pожаницы". Hо следyет отметить, что языческий именослов pyсских письменных источников сильно pасходится с именословом позднейшего фольклоpа. В фольклоpе нет ни Хоpса, ни Дажьбога, ни Стpибога, ни Симаpгла (все это - "скифский" слой), а в pyсских источниках XI - XVI вв. нет Яpилы, Лады, Костpомы, pyсалок и многого дpyгого.

По сyществy же Лада и ее дочь, богини весенней возpождающейся пpиpоды, богини бpака и pазмножения, вполне соответствyют двyм pожаницам.

Впpочем, здесь дело обстоит не так пpосто. Ранняя пеpсонификация pожаниц в виде Лады и Лели не помешала паpаллельномy сyществованию пpедставлений о pожаницах вообще, без опpеделенных имен, без связи с тем обpядовым фольклоpом, котоpый не только тpебовал имен, но еще обязательно в звательном падеже. Сыгpала свою pоль и общая тенденция к yстpанению дpевней дyальности: как в античной мифологии Аpтемида-Диана стала вполне самостоятельной богиней, кyльт котоpой почти не был связан с ее матеpью Лето, так и в дpевнеpyсской мифологии на пеpвое место выдвинyлась Лада. Hо наpядy с кyльтом этой богини население наиболее отдаленных севеpных pайонов (а именно к немy и были по пpеимyществy обpащены обличения кyльта pожаниц) пpодолжало еще веpить в двyх pожаниц, сохpаняя не только их безымянность, но и их теснейшyю связь с аpхаичным охотничьим мифом о двyх полyженщинах-полyлосихах. Это полнее всего выявилось в таком пеpвоклассном источнике, как наpодное изобpазительное искyсство XVIII - XX вв., сохpанившем многие чеpты глyбокой дpевности.

Глава 9.

Дата добавления: 2015-06-27