Мономорфизм

Наблюдая этническую историю, легко заметить, что в кажущемся непрерывным процессе преобразования обнаруживаются периоды стабильности, связанные с достижением этносом максимума адаптации к тем или иным ландшафтам. Это наблюдение совпадает с выводом, сделанным на безе популяционной генетики ихтиологом Ю. П. Алтуховым и антропологом Ю. Г. Рычковым, которые дополнили тезис указанием на «инадаптивность на межвидовом уровне наследственной изменчивости, имеющей приспособительное значение в пределах вида». Отсюда вытекает, что «действительное движение преобразовывается в устойчивость»,[256]это и поддерживает изоляты неограниченно долго. Но если бы не наблюдалось встречных процессов, пусть не постоянно действующих, то было бы невозможно ни видообразование в мире животных, ни возникновение новых этносов, вытесняющих изоляты. На это авторы предлагают такой, ответ: «Изменение уникальных видовых свойств должно означать в редких случаях рождение нового вида. Но представить это себе можно лишь как единичное событие, сопряженное с репродуктивной изоляцией отдельных особей, а не как постоянный вероятностный процесс, разыгрывающийся на популярном уровне»[257]Ведь и зачатие детеныша происходит в утробе матери со скоростью света.

Если мы применим этот тезис к этнологии, то это будет концепция эксцесса, т. е. толчка, результаты которого способны проявиться лишь в особо благоприятных условиях повышенной лабильности среды. В иных ситуациях инерция толчка будет погашена, а «отдельные особи» погибнут от рук соплеменников. И тут безразлично, находится ли этнос, вмещающий в себя этих непохожих людей, в состоянии персистентного покоя – гомеостаза, или он несется потоком этнического становления через все разнообразные фазы. В обоих случаях он погубит тех, кого справедливо (со своей колокольни) будет называть уродами или выродками. И все же новые этносы появляются. Значит, существуют такие условия, которые позволяют «отдельным особям» не только выжить, но и победить. Очевидно, это – условия среды, как ландшафтной, так и этнической, под которой понимается, попросту сказать, характер взаимоотношений между соседями изучаемой особи. Но если нам очень трудно проследить биографии древних людей, не успевших проявить себя вследствие зависти, тупости и злобности соплеменников или сограждан, то, перейдя к изучению систем, стоящих на несколько порядков выше, т. е. этносов, мы получим необходимые нам данные, которые позволят нам обосновать концепцию эксцесса как пускового момента этногенеза. И чем выше будет ранг исследуемой системы, тем меньше будет необходимый допуск и величина ошибки. Из всего вышесказанного очевидно, что этносы являются биофизическими реальностями, всегда облеченными в ту или иную социальную оболочку. Следовательно, спор о том, что является первичным при возникновении нового этноса: биологическое или социальное? – подобен спору о том, что первично в яйце: белок или скорлупа? Ясно, что одно невозможно без другого, и поэтому диспут на эту тему беспредметен.

В самом деле, не только внутри больших коллективов – этносов, непосредственно влияющих на земные ландшафты[258]и, следовательно, существующих не в качестве абстракции, а вполне реально, но и внутри одной человеческой особи наблюдается постоянное сопряжение всех форм движения материи. Если даже считать, что все детали поведения человека диктуются его социальным окружением, то генетический код зародыша – явление биологическое, а пониженное выделение адреналина – химическое. Но ведь и то и другое весьма влияет на характер деятельности человека наряду с социальными факторами.

Говоря о взаимодействии человека с природной средой, любой поверхностный наблюдатель, игнорирующий историю, остается верен принципу упрощения. Очевидным кажется, что там, где имеются благоприятные условия, способствующие быстрому росту производительности труда и росту населения, прогресс человеческого общества шел быстрее, а там, где этого не было, – медленнее. А какие условия считать благоприятными? Климат в Андалусии мягче, чем в Англии и Кастилии, однако Гранада была завоевана кастильцами в 1492 г., а Англия была царицей морей в течение 500 лет. Условия Норвегии за 2 тыс. лет не менялись, но викинги бороздили волны океана только с IX по XII в. До IX в. Норвегия находилась в состоянии застоя, а после, со времен Кальмарской унии, пала жертвой датской оккупации. Почему?

Все это описание сделано для одной лишь цели: показать, что вспышки этногенеза связаны не с культурой и бытом народов, находящихся в развитии или застое, не с их расовым составом, не с уровнем экономики и техники, не с колебаниями климата, меняющими экологию этноса, а с определенными условиями пространства и времени. Сам по себе ландшафт не порождает новых этносов, потому что они, бывает, не возникают на том или ином, пусть очень удобном, месте целые тысячелетия. Регионы этногенеза все время меняются. То тут, то там начинается интересующий нас процесс – значит, его вызывают не те наземные силы, которые уже были учтены нами, а нечто иное, что нам надлежит найти.

Дата добавления: 2015-06-27