Процесс обучения как целостная система 4 страница

(Ср. 29). Деревянные доски, покрывавшие стены храма, нигде не были видны, как и камни: дерево было всюду покрыто золотом и резьбой. Резьба эта (у греков κοιλαν άγλυφα) состояла из глубоко углубленных очерков известной картины никогда не выдававшихся выше плоскости стены (в виде рельефа). Сюжетами картин были херувимы (ст. 29, 32), пальмы (там же), колокинты - род диких огурцов и распустившиеся цветы, вероятно, лилии (сн. VII:19, 22, 26). О херувимах, их идее и символике см. Толков. Библию., т. I, с. 27 и 163 и подробнее в книге А. Глаголева "Ветхозаветное библейское учение об Ангелах" (Киев. 1900), с. 417-512. Пальма - символ красоты, величия и нравственного совершенства (Пс. XCI:13), но вместе и эмблема Израиля, почему на римских монетах, чеканенных на счет взятой при разрушении Иерусалима добычи, плененная Иудея ("ludaea capta") изображалась в виде пальмы. Колокинты и цветы имели второстепенное декоративное значение, окружая поле херувимов и пальм (см. А. А. Олесницкого, Ветхозав. храм, с. 298-300).

Главное назначение давира, или Святого Святых, состояло в том, чтобы быть местом хранения Ковчега Завета. По форме и объему давир представлял правильный куб; по всем трем измерениям давир имел 20 локтей. Неясным и спорным в науке является вопрос, как относилась специальная высота давира 20 л. к общей высоте храма 30 л.? По одному мнению (Штиглица, Гринейзена, Вопоэ, Винера), давир имел свою отдельную крышу на 10 л. ниже крыши Святого и храма, по аналогии языческих храмов, напр., египетских, где adyton - задняя часть храма - было ниже cella - передней части храма - и имело особую крышу. Но языческое adyton по самой идее не было органически связано с cella и потому отделено было от него переходными камерами; напротив, давир органически был соединен с переднею частью храма, и потому выделение его под особую крышу было неуместно, понижение давира сравнительно с Святым противоречило бы идее давира, как важнейшего и святейшего места храма. По другому объяснению, Святое и Святое Святых, при одинаковой наружной высоте, имели различную внутреннюю высоту: Святое 30 л., Святое же Святых - только 20 л., так как верхнее пространство над ним в 10 л. было отделено особым потолком и образовывало entresol, евр. алiйот (2 Пар. III:9), греч. υπερω̃ον, причем эта "горница" представляется то открытой к Святому (Шнаазе, Евальд) - наподобие верхней части алтарей над иконостасами в православных храмах, то закрытой камерой (Гирт, Кейль и др.), чем-то вроде священного архива в храме. Но такой надстройкой портился бы вид, хода в это предполагаемое помещение не было и не могло быть, да и нужды в таком архиве не было: священные сосуды и вообще предметы, употреблявшиеся при богослужении, хранились в самом храме, а запасные или старые могли храниться в боковых пристройках при храме (сн. VII:51). Скорее можно предположить (проф. Олесницкий) существование особого, в 10 л. высоты, глухого подвала под Святым Святых: этот подвальный этаж мог прикрывать собой скалу или вершину горы Мориа (ср. И. Флав. Древн. VIII, 3, 2), увеличивая собой цоколь храмовой для Святого Святых, которое таким образом было самой возвышенной частью храма, и вход в него мог быть только по ступеням (проф. Олесницкий, цит. соч. с. 229). По иудейскому преданию (у Кимхи, Маймонида и др.) Святое Святых возвышалось на месте, где Авраам приносил в жертву Исаака.

Всегда закрытые двери (ст. 31) из Святого в Святое Святых были заключены и как бы запечатаны при помощи особых золотых цепей, спускавшихся по стене Святого Святых, утверждавших неподвижное положение закрытых дверей и таким образом служивших символом запечатанной тайны Святого Святых (ср. Иез. VII:22); цепи имели значение как бы тех таинственных печатей, которых никто не мог снять до явления Агнца Божия (Откр V:1. См. А. А. Олесницкий, Ветхозаветный храм, с. 297). Конец 21 ст. у LXX имеет прибавку: έως συντελείας παντός του̃ οίκου, слав.: до скончания всего храма; прибавка эта, по-видимому, не оправдывается контекстом речи, и является позднейшею глоссой.

" Жертвенник... пред давиром" - жертвенник курений в Святом.

Две колоссальных, по 10 локтей вышины каждая, фигуры херувимов в Святом Святых храма были сделаны из масличного дерева (как более прочного). Если в Святом Святых скинии Моисеевой была поставлена одна пара херувимов на Ковчеге Завета, так что крылья этих херувимов осеняли верхнюю часть ковчега, именуемую "Каппорет" (Исх. XXV:18-22; XXXVII:7-9), то в храме Соломоновом ковчег завета с херувимами на нем был осеняем еще парой новых, колоссальных (10 локтей высоты) фигур херувимов, распростиравших свои крылья так, что края внешних крыльев касались стен, а внутренние крылья склонялись над ковчегом (ср. 2 Пар. III:10-13). По значению херувимы Святого Святых (скинии и храма) стояли в непосредственном отношении к благодатному присутствию здесь Иеговы, чем и объясняется ветхозаветный поэтический эпитет Иеговы "сидящий на херувимах", евр. йошев (гак) херувим (1 Цар. IV:4; 2 Цар. VI:6; Пс. LXXIX:2; XCVIII:1). В других библейских местах херувимы выступают как живые существа наивысшего порядка в ряду тварей и так же, как в скинии и храме, непременно в ближайшем отношении к явлению славы Божией в тварном мире; так, они выступают: а) как стражи рая (Быт. III:24; Иез. XXVIII:14-16) и б) как носители Бога в откровениях и богоявлениях (Пс. XVII; 2 Цар. XXII:11), особенно в видениях пророка Иезекииля (Иез. I; IX:3; X:4) и Ап. Иоанна Богослова (Откр IV:7). С этим не согласуется ни мифологическое понимание херувимов (у Рима и др.), ни символические (у Бера и др.), и напротив, всю силу имеет церковно-традиционное воззрение на херувимов, как на ангелов высшего чина. См. подобнее у проф. А. А. Олесницкого, Ветхозаветный храм, с. 153-173 и у о. А. Глаголева, Ветхозаветное библейское учение об ангелах, с. 416-513.

Входы в Святое Святых (ст. 31-33) и в Святое (34-35). Вход в Святое Святых составляла дверь из масличного дерева, в простенке, шириной в 4 локтя (=0,2 ширины стены), из 2-х половин, одна на наружной, другая на внутренней стороне амбразуры двери. Дверь эта имела некоторое украшение, евр - айл, LXX: κρίομα, лат. frons - род капители. При дверях были завеса (2 Пар. III:14; Мф. XXVII:51) и цепи (ст. 21). Подобно стенам, двери были украшены позолоченной резьбой херувимов, пальм, цветов. Вход в Святое состоял из двойной двустворчатой двери кипарисового дерева с четвероугольной рамой или косяками из масличного дерева - также с резьбой.

" Внутренний" (евр. пенимит) двор, иначе "священнический" (2 Пар. IV:9), или "верхний" (Иер. XXXVI:10), в отличие от внешнего, или "большого" (2 Пар. IV:9), называвшегося "нижним" (Иез. XL:18-19), назначенного для народа и отделявшегося от первого невысокой стеной (2 Пар. VII:3). В Иродовом храме был еще двор язычников. Размеры внутреннего двора, или притвора, указаны в ст. 3. Здесь стоял жертвенник всесожжений, так называемое "медное море" и проч.

"Бул" - древнеханаанское название 8-го месяца еврейского года (конец октября и большая часть ноября), позже получившего имя "Мархешван". Xрам Соломонов строился 7,5 лет, что по сравнению с продолжительностью постройки известных колоссальных сооружений древности представляется очень небольшим сроком. По Плинию (Hist. Nat 36, 12), вся Азия строила храм Дианы Ефесской 200 лет. Подобное известно и о египетских пирамидах.

Глава 7. 1-12. Построение дворца Соломонова. 13-51. Xрамовые принадлежности и украшения

Большая продолжительность постройки дворца Соломонова - 13 лет в сравнении с храмом - 7,5 лет объясняется или большим количеством рабочих при постройке храма, или тем, что строительных работ при дворе было больше; притом для дворца не было запасено заранее материала, как для храма. 13 лет - от окончания постройки храма, след. дворец был окончен спустя 20 лет от начала постройки храма (3 Цар. IX:10), т. е. на 24-м году царствования Соломона (И. Флав. Древн. VIII, 5, 1). Дворец Соломона был построен не на Мориа, где храм, и не в Офеле (юго-восточном подножии Мориа: 2 Пар. XXVII:3; XXXIII:14; Неем. III:26; XI:21; И. Флав. Иуд. война, VI, 6, 2; Robinson, Palästina II, 29), а на г. Сионе (в "верхнем городе", по И. Флав.), долиной Тиропеон отделяемой от храмовой горы; с храмом дворец был искусственно соединен мостом (во втором Иерусалимском храме здесь была галерея, так называемый Ксист) и внутренним ходом (4 Цар. XI:19). Впоследствии здесь был и дворец Асмонеев.

Первым из отдельных дворцов назван "дом леса Ливанского", евр. бет йар га-Лебанои, Vulg.: domus saltus Libani, LXX, слав.-рус. (синодальн., архим. Макария, проф. Гуляева): "из Ливанского дерева" (LXX: οι̃κος δρυμω̃ του̃ Λιβάνου). Конечно, этот дворец был не на Ливане (не принадлежавшем Соломону), как полагали некоторые (Михаэлис и др.), или где-либо вообще вне Иерусалима (по таргуму, "летний царский дом" - род дачи); названием своим обязан множеству кедровых деревьев, стоявших аллеями близ него, и множеству кедровых столбов в середине здания. "Соломон во дворце своем построил весьма большое здание перед входом в судилище... имело оно сто тридцать столбов кедровых, и думаю, что поэтому и названо домом древа Ливанского, так как множество сих кедровых столбов уподоблялось ливанской роще" (блаж. Феодорит, вопр. 26). Вероятно, дом леса Ливанского, дом царя и дом дочери фараоновой (ст. 8) были частями одного здания, причем первый был центральным корпусом (100 л. длины, 50 ширины и 30 высоту). По устройству дом леса Ливанского представлял колоннаду или перистиль в 4 ряда колонн (Vulg.: quattuor deambulacrainter columnas cedrinas). По назначению это здание служило, между прочим, своего рода арсеналом (ср. 3 Цар. X:17; Ис. XXII:8).

Крыша здания состояла из кедровых балок, опиравшихся на каменных стенах. Здание было трехэтажное; каждый этаж имел боковые комнаты; евр. целаот (ср. VI:5-6; Иез. XLI:6).

Все двери и дверные косяки были четвероугольны. LXX: θυρώματα καί αί χω̃ραι τετράγωναι, слав.: вся двери и камары четвероуголны. О величине комнат не говорится. В целом рассматриваемый дворец представлял нередко и теперь встречающийся на востоке архитектурный тип: двор в середине и галерея с колоннадой кругом.

К центральному зданию "дома леса Ливанскаго" примыкало "другое четырехугольное здание в 30 локтей ширины, которое на противоположном конце своем имело чертог, украшенный низкими и толстыми колоннами. Тут находился прекрасный трон, на котором восседал царь во время судебных разбирательств" (И. Флав. Древн. VIII, 5, 2). Вероятно, " притвор (LXX: αιλάμ, слав.: элам, Vulg.: porticus) из столбов" (ст. 6) и " притвор с престолом" составляли одно здание, причем первый был как бы общей приемной, а второй - собственной тронной залой (описание трона Соломона в X:18 сл. По талмудическому преданию, упомянутые в этом описании 12 львов были подвижные и могли поднимать царя со ступени на ступень, когда он хотел взойти на трон; и самое седалище было снабжено механическими фигурами других животных: орел, напр., возлагал на голову воссевшего царя венец, а голубь подавал ему свитки закона; ср. блаж. Феодорита, вопр. 26).

Третий дворец состоял также из двух зданий: дома самого Соломона и дома жены его, дочери фараоновой. Дворец этот был изящно отделан, но архитектура его не описывается подробно.

Сказанное здесь о строительном материале относится ко всем названным выше (трем) группам зданий. Дорогой материал состоял из разных сортов камня - газит (ср. V:17 и наше примечание там), по И. Флавию, во множестве был употребляем и белый мрамор. Ст. 12 возвращает нить повествования к рассказу об устройстве храма (прерванному, ст. 1-11).

Отсутствие необходимых дли резных и подобных работ мастеров среди евреев побудило Соломона вызвать мастера из Тира; то был Xирам (по 2 Пар. II:12, Xирам-Авия), по отцу финикиянин, по матери - из евреев (по кн. Царств, мать его была из колена Неффалимова, а по 2 Пар. II:13, из Данова)[6]. Xудожественные способности Xирама изображаются подобно дарованиям художника Веселиила (Исх. XXXI:3-5), работавшего по благоукрашению скинии. Из работ, произведенных Xирамом, книга Царств называет только совершенно новые, а не такие, подобные которым имели место уже в скинии Моисеевой. Так, книга Царств не упоминает об устройстве Xирамом нового, медного жертвенника всесожжений (с медными стенками, а внутри он был наполнен дикими камнями и землей), о чем узнаем только из 2 Пар. IV:1. (Ср. у проф. А. А. Олесницкого, с. 321).

Первое монументальное произведение Xирама: две монументальные медные колонны в притворе или на паперти храма, по имени Иахин (имя правой колонны) и Воаз (левой). Из данного раздела, в снесении с параллельными повествованиями (2 Пар. III:15-17; сн. 1 Пар. XVIII:8; 2 Цар. IV:12-13; 4 Цар. XXV:13, 16; Иер. III:20-23; Иез. XL:48; И. Флав. Древн. VIII, 3, 4), открываются следующие данные о внешнем виде или архитектуре каждой из этих колонн, а также и их религиозно-национальном значении. Обе колонны, как и "медное море" и др. сосуды, сделаны были из меди, некогда взятой Давидом в добычу в войне с сирийцами (1 Пар. XVIII:8). Высота каждой колонны равнялась 18 локтям (по 2 Пар. III:15-35 локтям, но, вероятно, включительно с постаментом колонны), т. е. 8 метр. 71 сантим. = ок. 11 арш. с лишком: объем или окружность - 12 локтей = 5 метр. 806 миллим, или ок. 8 арш., след. в диаметре ок. 4 локтей (по И. Флавию: соответственно - 3, 82 л. = 1 метр. 84 сантим.). Толщина стенок каждой колонны - 4 перста, внутри та и другая колонны были пустые. По LXX ст. 15, колонны не были гладкими, но с углублениями величины 4-х пальцев: τεσσάρων δακτύλων τά κοιλώματα, слав. четырех перстов вглубления, т. е. с продольными линиями. Сверху на каждой колонне имелась капитель (евр. котерет, LXX: επίθεμα, слав. возложение, русск: венец) в 5 локтей (по 4 Цар. XXV:17-3 локтя) вышины, так что общая высота колонны была 23 локтя (= 11 метр. 13 сантим. = ок. 17 арш.). Нижняя часть капителей была выпуклой, чревообразной, верхняя представляла лилиеобразную чашечку. На верхнем и нижнем концах этой части расположены были два ряда, по 100 штук в каждом, гранатовых яблок с сетчатыми цепочками для укрепления. Обе колонны, надо полагать, были именно самостоятельными монументами, стояли независимо от притвора (а не составляли часть самого притвора, служа его подпорами, как полагали Тений, Дистель, Гитцаг, Вопоэ, Пэн, Новакк). По 2 Пар. III:15 обе колонны стояли "пред (евр. лифне) домом (храмом)", и самый образ выражения ст. 21 (2 Пар. III:17) "поставил" (евр. геким), устойчиво водрузил, - приложимо только к самостоятельной колонне (ср. Лев. XXVI:1; Втор. XXVII:2, 4 и др.). Особенно же самостоятельное монументальное значение обеих колонн видно из того, что каждая из них носила нарочитое название: правая - Иахин, левая - Воаз. Названия эти во всяком случае говорят о важном теократическом и национальном значении обеих колонн, но точный смысл их нельзя установить с несомненностью. Xотя оба названия в Ветхом Завете встречаются в качестве собственных имен лиц: первое - как имя нескольких лиц в коленах Симеоновом (Быт. XLVI:10; Исх. VI:15; Чис. XXVI:12) и Левиином (1 Пар. IX:9; XXIV:17), а второе в евр. Библии тождественно с именем известного из истории Руфи праотца Давида Вооза (Руфь II:1 сл.), однако посвящение колонн этим лицам (особенно одному из малоизвестных Иахинов) маловероятно (Таргум к 2 Пар. III:17 отождествляет имя левой колонны с именем Вооза). Столь же мало основательно видели в тех названиях имена строителей храма (Гезениус), сыновей Соломона (Эвальд) или же неисторические имена Давида и Соломона (Абарбанель). Напротив, за нарицательное значение обоих названий говорит уже авторитет LXX-ти, которые в 2 Пар. III:17 передают евр. Иахин, Боаз нарицательными терминами: κατόρθωσις, ισχύς, слав.: исправление, крепость. В этом смысле, соединяя оба названия в одно суждение (предположение некоторых ученых, будто оба названия составляли одну целую надпись, библейским текстом, впрочем, не оправдывается), получим такую мысль: "да стоит (храм) непоколебимо, крепостью" или (если гл. кун взять в ф. Гифил): "да утвердит (Иегова - храм) силою Своею" (ср. 3 Цар. VIII:13; Ис. XIV:24). Являясь непосредственно пред национальным святилищем Израиля, колонны Иахина и Вооза свидетельствовали о наступлении нового, высшего периода в истории ветхозаветной теократии, святилища и народа Божия. Ввиду основания прочного, неподвижного храма Иеговы в Израиле и утверждения политического могущества и глубокого мира среди него, колонны эти являлись как бы национально-религиозным флагом, храмом культа и теократии среди всех народов древности. Этим уже исключается сближение Иахина и Вооза с разного рода языческими монументами: египетскими сфинксами (у Випоэ), финикийскими статуями Геракла и Сатурна (Моверс, Фатке), наконец, с культами Ваала и Астарты (Гипляни). Ср. у проф. А. А. Олесницкого, Ветхозаветный храм, с. 254-288.

(сн. 2 Пар. IV:2-5). Новой принадлежностью храма и вторым грандиозным произведением Xирама было так называемое медное или "литое" море (иам муцак), т. е. названным морем по обширности (по И. Флавию, Древн. VIII, 3, 5 εκαλήθη... θάλασσα διά το μέγεθος) бассейн во дворе храма, между жертвенником всесожжения и Святым, ближе к югу, 10 локтей в диаметре, 30 локтей (по LXX и блаж. Феодор., - 33) в окружности и 5 локтей высоты, вмещавший 2 000 (по 2 Пар. IV:5 - 3000) батов воды. Отношение окружности и диаметра в указанных цифрах (30 и 10 л.) не представляется математически точным (при диаметре 10 локтей окружность = 31,4 или 31,416 локтей; при окружности 30 локтей диаметр = 9 ¹⁷⁴/₃₁₄ локтей) и возбуждало много споров в среде археологов-библеистов. Но понятно, священные писатели не могли затруднять речь свою дробями и указывали лишь целые числа; возможно также, что диаметр и окружность определены в тексте независимо одно от другого, потому что в разных местах сосуда окружность его изменялась. В зависимости от этого объясняют (напр., Ляйтфут, митр. Филарет) неодинаковое определение вместимости "медного моря" - в 2000 батов (по кн. Царств) или в 3000 батов (по 2 Пар.): последняя дата могла обозначать полную вместимость медного моря до самых краев, а первая, - сколько обычно наливалась.

Форма бассейна - не цилиндрическая, как полагали некоторые, а имела вид чашечки распустившейся лилии (ст. 26), и, кроме того, имела выпуклую средину - наподобие бокала. По Иосифу Флавию (Древн. VIII, 3, 5) и блаж. Феодориту (вопр. 24), медное море имело вид полушария (ημισφαίριον). Под краями медного моря одним литьем с ним были сделаны два ряда шаров наподобие колокинтов, по 10 шаров на локоть (по 2 Пар. IV:3, эти барельефы представляли волов). Бассейн держался на 12 колоссальных изображениях медных волов, задняя часть которых была обращена к центру, а головы волов, по три вместе, обращены были во все четыре страны света; высота фигур волов, вероятно, равнялась натуральной высоте этих животных. По значению своему эти изображения могли напоминать волов, некогда перевозивших скинию в пустыне, и вообще были уместны во дворе храма, представляя главный жертвенный материал для близ стоявшего жертвенника всесожжений (А. А. Олесницкий, с. 326), менее всего они имели отношения к языческим предметам культа (мнение И. Флав. Древн. VIII, 7, 5).

Назначение медного моря - служить умывальницей для священников (2 Пар. II:6). По преданию, священники пользовались водой моря снизу, при помощи кранов или отверстий - или в пастях волов, или в стенке самого бассейна, между группами волов (А. А. Олесницкий, cтс. 327-328). Нечто подобное медному морю представляет однородный финикийский сосуд "Амафонское море", открытый на Кипре и с 1866 года находящийся в Луврском музее.

Как для омовений священников служило медное море, так для омовения мертвенных частей перед сожжением их на жертвеннике (ср. Лев. I:9; Иез. XL:38) служили особые сосуды числом 10, "умывальницы" (кийорот, ст. 38; 2 Пар. IV:6), поставленные на особых "подставах" (мехонот, ст. 27). Последние описываются в данном разделе 3 Цар. с величайшей подробностью, вероятно, по новизне и изяществу сооружения этого третьего произведения художества Xирама (после 2 колонн и медного моря). Каждая подстава представляла четырехугольный ящик по 4 локтя в длину и ширину и 3 локтя глубиной или вышиной (27); боковые стенки этих ящиков состояли из пластинок с накладками (евр. шелаббим, Vulg. Juncturae) по углам (28). На стенках - резные изображения львов, волов (может быть, идея всеобщего мира в Царстве Божием и царстве природы, как в Ис. XI:6-9) и пальм, а внизу - переплеты венков или фестонов из распустившихся цветов (29). В верхней части ящика-подставы было приспособление для принятия и утверждения умывальницы, выгнутое в середине и названное венцом или капителью, в ¹/₂ локтя вышиной (35) и 1¹/₂ локтя в диаметре (30-31). Для сообщения устойчивости на каждой капители, к верхнему углу ящика, были приделаны плечевидные выступы (евр. кетефот), выходившие из четырех угловых столбиков ящика, описывавшие небольшой выгиб и охватывавшие умывальницу с четырех сторон в качестве подпор. Внизу у каждого ящика подставы были проделаны оси и на них колеса обычного устройства (с спицами, ступицами и под.), в 1¹/₂ локтя в диаметре, причем по высоте своей колеса не должны были заслонять стенок ящика (30, 32-34). Крышка, стенки и подпорки ящиков были покрыты резьбой (36).

Самые умывальницы, стоявшие на тех подставах, описываются кратко: они имели форму тазов с раздавшейся верхней частью, как бы котлообразной (сн. Исх. XXX:18). Диаметр каждого таза - 4 локтя, а глубина - 1 локоть (38).

Сложным и подвижным устройством умывальниц имелось в виду облегчить наполнение их водою, затем опорожнение их; в первом случае их подкатывали к большему водохранилищу - медному морю; во втором, по пресыщении воды кровью, умывальницы пододвигались к особой кровосточной трубе при жертвеннике. Эти колесницы-умывальницы были настолько тяжелы, что для передвижения их требовались совокупные усилия нескольких человек; они требовали тщательного ухода за собой, потому что, стоя постоянно под открытым небом, они нередко омывались дождем и подвергались порче (А. А. Олесницкий, с. 329, 332, ср. Кейля, Библейская Археология, русск. перев, ч. I, с. 161-162).

Из второстепенных сосудов и других предметов храмовой утвари, сделанных Xирамом, библейский текст (ст. 40, 45, 50) называет: а) медные тазы, кропильницы, лопатки, чаши и б) золотые щипцы, блюда, ножи, лотки, кадильницы. Раввинское предание добавляет сюда приспособление для жертвенных операций в виде каменных столбов на северной стороне от жертвенника для предварительного расположения и сортирования отдельных частей жертвенного мяса.

Заключительное замечание о построении и отделке Соломоном храма. Как на постройку храма Соломон употребил сокровища, собранные Давидом, так часть этих сокровищ Соломон поместил в сокровищницы храма, устроенные в известных боковых пристройках храма (VI:5 сл.). "Святым писатель назвал посвященное Богу всяческих и военные добычи, принесенные с браней" (блаж. Феодорит, вопр. 25). Ср. 2 Цар. VIII:7-12; 1 Пар. XVIII:7-11.

Глава 8. Освящение храма Соломонова 1-9. Перенесение ковчега. 10-13. Светоносное облако в храме. 14-61. Речь и молитва Соломона. 62-66. Жертвы и празднества

Соответственно важности построенного храма для всей теократии, для всего народа, Соломон приглашает на освящение храма всех представителей народа (" начальников колен, глав поколений" - термины, характеризующие родовой быт народа). Освящение было назначено на 7-й месяц - по древнехананейскому названию Афаним (евр. Этаним = месяц "даров или плодов", или "постоянных ручьев"), позже Тисри (у И. Флав. VIII, 4, 1 Θισρί), в котором праздновался, между другими, и торжественный праздник Кущей (Лев. XXIII:39-43), привлекавший многолюдное стечение паломников в Иерусалим, и потому 7-й месяц был наиболее благоприятным для торжества освящения храма. Но в каком году произошло это освещение? Непосредственная связь VIII:1 с VII:51, как и самое существо дела, требуют признать, что вскоре по построении храм был освящен. Если по VI:38 храм был окончен в 8-м месяце (Буле) одиннадцатого года Соломонова царствования, то освящение, естественно, могло произойти только в 7-м месяце следующего, 12-го года царствования Соломонова, причем промежуточный срок (ок. 11 месяцев) мог быть употреблен на снабжение храма утварью и вообще на внутреннюю его отделку (ср. VII:14-51). Трудно согласиться с взглядом Эвальда, проф. Гуляева, что храм был освящен в 7-м месяце года окончания его, т. е. до полного завершения работ (в 8-м месяце). Но совершенно нельзя принять даты принятого текста LXX, по которому освящение храма совершено было уже по окончании дворца Соломонова, т. е. через 13 лет по построении храма: καί εγένετο ως συνέτελεσεν Σαλομών τόν οι̃κον Κυρίου καί τόν οι̃κον αυτου̃ μετά είκοσι έτη; последние слова - явно вставка из IX:1, 10, нарушающая связь глав VIII и VII и вносящая несообразную мысль, будто храм оставался не освященным целых 13 лет. Напротив, по евр. т., Иосифу Флавию (Древн. VIII, 4, 1) и Иудейскому преданию (Midrasch Wajikra Rabba к Лев. X), освящение храма последовало вскоре за окончанием его.

Принятый текст LXXи здесь короче eвр., Vulg., слав. -русск.: не имеет начала 3-го стиха и конца 4-го. Но другие греч. списки (Комплют., Алекс., № 247 и др. у Гольмеса) имеют эти слова: первоначальность, видимо, на стороне текста еврейского. Ковчег завета при перенесении его в пустыне обыкновенно закрывался покрывалами, и несли его священники с левитами (Чис. IV:5, 15) или одни священники (Нав. III:6; VI:1). В данном случае священники несли Ковчег Завета (ст. 6), левиты - прочие священные принадлежности, сохранявшиеся в скинии. Последняя тоже была перенесена в храм; доселе она была в Гаваоне (2 Пар. I:3, 4).

" Все общество Израилево" (евр. кол-адат Исраел) - передано в принятом тексте LXX: πα̃ς Ισραήλ, но в Александр. списке и в тексте № 247 у Гольмеса: πα̃σα η συναγωγή Ισραήλ, откуда и слав.: весь собор Израилский.

" Под крылья херувимов": Ковчег Завета с находящимися на нем 2-мя херувимами (малых размеров, Исх. XXV:18) был поставлен в Святом Святых храма - под крылья новой пары колоссальных херувимов (VI:23-28), осенявших своими крыльями не только самый Ковчег Завета, но и носильные шесты, вдевавшиеся в приделанные к нему кольца (Исх. XXV:13-16; Чис. IV:6 сл.).

Направление носильных шестов, теперь уже неподвижно остававшихся при Ковчеге Завета, по мнению большинства исследователей, было от севера к югу, т. е. по широте Святого Святых, хотя естественнее, судя по данному месту, думать наоборот (от запада к востоку) (А. А. Олесницкий, 172). Замечание " они (шесты) там и до сего дня", очевидно, не могло принадлежать самому свящ. писателю 3 и 4 кн. Царств, пережившему не только многократное опустошение храма и его сокровищ (3 Цар. XIV:26; 4 Цар. XVI:17; XVIII:16), но и полное его разрушение и сожжение (4 Цар. XXV:9-17), а могло принадлежать лишь современнику построения храма или недолго спустя после Соломона жившему лицу, составлявшему "книгу словес Соломона" (3 Цар. XI:41). См. проф. П. А Юнгеров. Происхождение и историчность третьей и четвертой книг Царств ("Правосл. Собеседн. " 1905, июль-август, с. 417).

Дата добавления: 2015-06-28