Часть вторая И расколется мир! 2 страница

Глава 19

Тралл наклонился вперед и почесал длинную желтовато-коричневую шею талбука. Животное повернуло голову от удовольствия, но оставалось начеку. Оно готово было отвезти Тралла, куда бы тот ни пожелал. Тралл прибыл, желая научиться чему-то новому, и уже начал: сидел верхом на животном, которое до этого видел лишь мельком. Маг'хары, как и большинство орков, ездили и на волках, но талбуки считались особенными, любимыми созданиями, на которых было позволено ездить только некоторым избранным.

Талбук Аггры был красивого синего оттенка и казался более вредным. Про талбука Тралла она выразилась чуть ранее: «Животное, подходящее для новичков, как ты, Го'эль». Очередное проявление неуважения. Казалось, она получала огромное удовольствие, оскорбляя его ровно настолько, чтобы не перегнуть палку. Он воспринимал свое общение с Аггрой как еще одно испытание, которое нужно вынести для блага его народа.

Тралла вполне устраивал его талбук, Шук'сар, и он не жаловался на него. Езда верхом на талбуке была более тряской, чем плавный шаг волка, но он привыкал к этому.

- Награнду повезло. Он пострадал не так сильно, как другие части мира, который когда-то был Дренором, - сказала Аггра, когда они остановились у небольшого, чистого пруда, чтобы набрать воды. - Другие места осквернены и изранены. Мы делаем, что можем, обучаясь здесь и помогая поддержать стихии в других местах. Он никогда уже не будет таким, как прежде, но он исцелится, насколько это возможно.

- Интересно, можно ли будет сказать то же самое о моем мире, - произнес Тралл. - Ты упоминала место, называемое Троном Стихий?

Аггра кивнула.

- Когда мы просим помощи у стихий, чтобы выполнить нашу волю, мы обращаемся к духам этих стихий. Духам Земли, Воздуха, Огня и Воды.

Настала очередь Тралла кивнуть, и у него это вышло немного нетерпеливо.

- Я знаю. Это было одной из первых вещей, которым научил меня Дрек'Тар.

- О? Хорошо. Просто убедилась. В конце концов, я же не знаю, насколько малы твои знания, - она улыбнулась с наигранной любезностью, а он стиснул зубы.

- Гейя упоминала как-то, что у стихий здесь есть имена, - продолжил он. - В Азероте наличие имени часто означает, что это особенно сильные элементали. Какова роль этих существ?

- Это действительно хороший вопрос, - сказала она, хотя произнесла похвалу с неохотой. - Эти так называемые существа зовутся Яростями. Это чрезвычайно сильные элементали, но они не более земля или вода, чем являют собой землю или воду горсть земли или капля воды. Это сложная мысль, ее не так-то просто уложить в голове.

Тралл вздохнул.

- Аггра, независимо от того, что ты думаешь обо мне, не стоит считать, что мне не хватает интеллекта. В конечном счете, твои непрерывные оскорбления могут повредить твоей способности обучать, а моей учиться, а ни один из нас не хочет этого.

Ее глаза сузились, а ноздри раздулись. Он знал, что попал прямо в цель. Ее мощные челюсти сжались.

- Нет. Ты не глуп, Го'эль. Я сомневаюсь в твоем выборе, твоих решениях, но я знаю, что в твоей голове есть мозги.

- Тогда, пожалуйста, учи меня, как если бы у меня действительно была способность учиться. Так пойдет намного быстрее, и я смогу вернуться домой намного раньше. И я уверен - это то, чего хотим мы оба.

- Верно, - она сказала прямо. - Если ты понимаешь то, что я говорю…

- Прекрасно понимаю, - сказал Тралл, едва способный быть вежливым.

- …тогда давай потратим день на путешествие из Награнда. Я покажу тебе другие места Запределья. Я покажу тебе оскверненных водных элементалей и отравленных элементалей земли. Ты можешь попытаться поговорить с ними или рискнуть сразиться, поскольку они не ответят на твой призыв, и ты увидишь, как они относятся к тебе.

- Я уже работал с искаженными и испорченными элементалями, - ответил Тралл, кивая.

- Хорошо. Возможно, ты найдешь нечто знакомое в их болезни, и это поможет тебе излечить Азерот.

Он моргнул. Когда она приостанавливала поток сарказма или презрения, ее голос становился сильным и мелодичным. А ее лицо, когда она не хмурилась, было спокойным и красивым и напоминало ему Гейю. Было жаль, что она испытывала к нему столь сильную неприязнь. Ему бы хотелось, чтобы она вернулась с ним в Азерот, чтобы ее умения помогли Орде и Азероту. Но в тот момент, когда эти мысли пришли ему на ум, она будто вспомнила, насколько не любила Тралла, и нахмурилась.

Щелкая языком, она с излишней силой повернула голову своего талбука и направилась на юг.

- Поехали, Го'эль, - сказала она. - Мы отправляемся на край света.

***

- Все меняется, - произнес Верховный друид Хамуул Рунический Тотем. Он тихо сидел рядом с Кэрном за пределами Громового Утеса, в местности, известной как Красные Скалы. Эти нагромождения рыжеватых камней считались священным местом у предков тауренов. Кэрн приходил сюда, когда ему нужно было спокойно подумать.

Поэтому с тех пор, как ушел Тралл, он стал часто приходить сюда.

- Верно, - сказал Кэрн. - Когда Гаррош предложил начать восстанавливать Оргриммар, как только ушел Тралл, вместо того, чтобы начать совершать набеги на кого-нибудь, я был рад. Я хвалил его. Сказал ему, это показывает его как лидера, который заботится о благополучии его народа, а не как орка, который ищет собственной славы, - Кэрн фыркнул. – А теперь – не знаю. Учитывая то, что он сделал с деньгами.

Оргриммар был действительно восстановлен, но его было не узнать. Все поврежденные здания отстроили не из дерева, а крыши их покрыли не соломой или шкурами, как было раньше. Ссылаясь на потребность уберечь Оргриммар "от пожаров в будущем", Гаррош заказал металл вместо горючих материалов. Кто-то сказал бы, что его выбор был разумен.

А кто-то, как и Кэрн, почувствовал бы тревожную дрожь при виде новых зданий в Оргриммаре, поскольку новая архитектура до боли напоминала давнюю. Кэрн никогда не бывал в Дреноре, но видел изображения Цитадели Адского Пламени и других зданий, выстроенных орками, которые находились во власти демонической жажды крови. Угловатые, остроконечные, жестоко выглядящие строения, окованные черным металлом. Практично, но негостеприимно. Теперь, стоя в столице Орды, можно было подумать, что внутри зданий скрываются инструменты пыток, а не лавки разнообразных изделий и магазины еды, как было на самом деле.

После отъезда Тралла Кэрн оставил Громовой Утес ради Оргриммара, чтобы быть рядом с новым молодым лидером, которого Тралл назначил вопреки его советам. Правителем своего народа на время отсутствия Кэрн назначил своего сына, Бейна, прекрасного воина с холодной головой, как и у его отца. У Бэйна не возникало никаких проблем в его отсутствие.

Время шло, и Кэрн понял, что его совет не особо приветствуется и даже частенько игнорируется. Насмотревшись на то, как возводятся эти строения, выглядящие столь враждебно, Кэрн понял, что больше не может находиться в этом месте. Он попросил встречи с Гаррошем, объяснил, что возвращается в Громовой Утес, и был удивлен реакцией Гарроша.

Он ожидал облегчения или безразличия. Вместо этого Гаррош поднялся и подошел к нему.

- Мы вместе славно сражались однажды, в Нордсколе, - сказал Гаррош.

- Я помню, - согласился Кэрн.

- И все же я знаю, что ты не согласен со многими моими решениями.

Кэрн на мгновение задержал на нем взгляд.

- Все верно, Гаррош. И я думаю, что мое несогласие с твоими решениями мешает моей способности помочь тебе.

- Я… Тралл поручил мне позаботиться об Орде. Он ее символ, как и ты. Я не хотел оскорбить тебя, но я должен принимать свои собственные решения. Так я и поступаю. Я сделаю то, что считаю самым лучшим для чести и славы Орды… и ее всеобъемлющего процветания.

Кэрну нравились эти слова. И он был готов поверить, что Гаррош действительно так думал. Но он знал Гарроша, возможно, лучше, чем орк знал себя сам. Кэрн знал о Громе, знал несчетное множество других импульсивных юнцов и видел, как многие из них нашли жестокий и часто бессмысленный конец. Он не хотел, чтобы Гаррош присоединился к ним, или, что еще хуже, увлек за собой Орду.

Но ему было незачем оставаться. Гаррош будет делать только то, чего хочет сам. Если бы он хотел совета Кэрна, он нашел бы способ попросить о нем, сохранив при этом лицо. И Кэрн помог бы ему, не задевая его чувства собственного достоинства.

Он вежливо поклонился, Гаррош поклонился еще ниже, а затем Кэрн вернулся домой в Громовой Утес.

Кор'крон, элитная стража вождя, обычно неприметная, сопровождала его. Кэрн всегда считал их безгранично преданными Траллу; действительно, Тралл восстановил этот орден. Их преданность была, без сомнения, безграничной, однако она была преданностью не личности, а правителю. Кэрн пытался услышать от них хоть какое-то тихое несогласие или ропот о новом пути Орды, по крайней мере, в Оргриммаре, но так ничего и не узнал. Шепотки и ворчание, которые улавливал Кэрн, только вторили позиции "дней славы", которую Гаррош принес со своим стилем правления.

- Я не видел Оргриммар с самого восстановления и не испытываю никакого желания увидеть его, - прогремел Хамуул Рунический тотем, возвращая Кэрна в настоящий момент. - Но, старый друг, я не думаю, что ты позвал меня сюда, чтобы обсуждать архитектуру.

Кэрн усмехнулся.

- Хотелось бы, чтобы это было причиной, но ты прав. Я хотел узнать о том, как продвигаются переговоры с представителями калдореев из Круга Кенария.

На праздновании в честь ветеранов Нордскола Кэрн выступил с предложением восстановить отношения с ночными эльфами с помощью Круга, куда те входили наравне с тауренами. Гаррош взорвался, и Траллу пришлось успокаивать его. В результате официального решения принято не было.

Но неофициально, Тралл позволил Хамуулу делать все, что, по его мнению, принесет пользу Орде. И Хамуул провел последние несколько месяцев, тайно отправляя послания, курьеров и даже представителей.

- Удивительно хорошо, учитывая все обстоятельства, - ответил Хамуул. - Потребовалось время, чтобы хотя бы получить предварительный ответ от калдореев. Они были очень сердиты.

- Мы тоже.

- Я объяснил это им. К счастью, среди них нашлись те, кто продолжал называть меня своим другом. Они смогли поверить моим словам. Это проходило медленно, Кэрн. Медленнее, чем хотелось бы, медленнее, чем, как я думаю, было необходимо… но всему свое время. Я не хотел настаивать на встрече, но кажется, что теперь калдореи согласятся на нее.

- Эти новости радуют старого буйвола, - воскликнул Кэрн, его сердце забилось быстрее. - Я рад слышать, что есть те, кто способен расслышать шепот разума сквозь крики агрессии.

- Такие вещи лучше слышны на Лунной Поляне, - сказал Хамуул, и Кэрн кивнул.

- Когда и где может произойти подобная встреча? - поинтересовался Кэрн.

- Ясеневый Лес. Еще несколько дней переписки, и затем, я думаю, мы договоримся.

- Ясеневый Лес? Почему не на самой Лунной Поляне?

- Ремул не занимается подобными делами, - ответил Хамуул. Ремул был одним из сыновей полубога Кенария, который обучал друидизму Малфуриона Ярость Бури. Могучее, красивое создание: тело Ремула было телом ночного эльфа и оленя; его волосы и борода были изо мха; его руки были не из плоти, а из дерева - когти, покрытые листвой. В этом спокойном месте он наблюдал, мирно правил.

- Он не может помешать случайным разговорам, но мы не принесли бы эту потенциально опасную проблему на Лунную Поляну без его благословения. Однако Ремул дал понять, что если все пройдет хорошо, он разрешит провести вторую встречу на Лунной Поляне.

- Это было бы замечательно, - сказал Кэрн. - Ясеневый Лес все еще слишком больное место, на мой взгляд. За тобой нужно присмотреть? Мне этим заняться?

- За мной присмотрят. Встречу буду проводить я совместно с верховным друидом, который, по существу, является моим аналогом среди калдореев.

- Возьми с собой нескольких моих лучших воинов, - настаивал Кэрн.

- Нет, - Хамуул решительно покачал головой. - Я никому не дам повода взяться за оружие. Кстати, я буду в некотором смысле вооружен. Единственным оружием будут когти, зубы и лапы, которыми все мы располагаем в наших животных формах. Мой собеседник согласился сделать то же самое. Мечи не нужны тем, кто идет с миром в сердце.

- Хррм, - прорычал Кэрн, поглаживая бороду. - Все, что ты говоришь, верно, хотя я бы хотел, чтобы было по-другому. Хотя, старый друг, я не хотел бы увидеть, как кто-то нападает на тебя, когда ты в своей медвежьей форме. У них просто не будет шансов.

Хамуул засмеялся.

- Будем надеяться, что у нас не появится повода это проверить. Я буду осторожен, Кэрн. От результата этой встречи зависит больше, чем моя жизнь. Мы все знаем о риске, которому себя подвергаем, и считаем, что дело того стоит.

Кэрн кивнул и раскинул руки, указывая на священные земли перед ними.

- Я надеюсь, после этого мне не придется приходить сюда, чтобы пообщаться с тобой.

Хамуул закинул назад голову и расхохотался.

Глава 20

По зеленым угодьям Ясеневого Леса брели пять огромных косматых разномастных медведей. Время от времени они приостанавливались, чтобы обнюхать или потрогать лапой что-нибудь, что их заинтересовало. Казалось, они движутся поодиночке, каждый сам по себе. Однако если бы кто-нибудь понаблюдал за ними достаточно долгое время и проследил бы за их на первый взгляд бесцельным блужданием, то заметил бы, что все они двигались в одном и том же направлении.

Также он, возможно, заметил бы, что у них есть рога.

Они дошли до места в горах, немного западнее Тоннеля Когтя. Тот, что был побольше и выглядел более седым, чем остальные, в течение нескольких минут осматривался, тщательно принюхиваясь, а затем поднялся на задние лапы и протянул передние к небу.

Черные блестящие когти превратились в длинные, сильные пальцы. Коричневый и белый мех заколыхался и укоротился. Медвежья морда вытянулась, рога теперь росли из крупной головы со спокойными, глубоко посаженными глазами. Скелет и органы передвинулись под покрытой короткой шерстью кожей. Задние лапы превратились в длинные, сильные конечности с копытами вместо лап, а короткий хвост удлинился и стал похож на кнут с кисточкой на конце.

- Я чую их; они идут, - заверил своих товарищей Хамуул Рунический тотем. - И они одни.

Рядом другие друиды последовали его примеру, их медвежьи тела плавно и естественно менялись, становясь телами тауренов. Вскоре они уже стояли наготове, время от времени подергивая хвостами и ушами.

Несколько мгновений спустя пять ночных саблезубов, чьи шкуры переливались различными оттенками темного цвета, показались на холме, двигаясь стремительно и изящно. Как один, они изменили свою форму. Длинные, гибкие, кошачьи тела стали длинными, гибкими телами ночных эльфов. Уши стали длиннее, лапы обернулись руками и ногами, а хвосты полностью исчезли. Они предстали перед тауреном. Хамуул низко поклонился.

- Верховный друид Дикая Лань, - сказал он. - Я так рад, что ты пришла, мой старый друг.

- Меня терзали большие сомнения, - произнесла Элереза Дикая Лань. Хамуул отметил, что она не назвала его другом в ответ. Она была высокой и изящной, с короткими зелеными волосами и фиолетовой кожей. Но было ясно, что она повидала немало сражений; бледно-лиловые шрамы уродовали более темную фиолетовую кожу, а ее тело было скорее жилистым и мускулистым, чем привлекательным.

- Твое сердце привело тебя и твоих спутников на эту встречу, также как мое сердце привело меня и моих, - сказал Хамуул.

- Кровь безжалостно убитых Стражей все еще взывает к правосудию, Хамуул, - ответила Дикая Лань, но говоря это, шагнула вперед, чтобы сократить расстояние между собой и Хамуулом.

- И правосудие свершится, - уверил ее Хамуул. - Но правосудие не может произойти без переговоров, мира и исцеления, - он первым сел на мягкую зеленую траву. Другие друиды тауренов последовали его примеру. Калдореи обменялись взглядами, но когда Дикая Лань села, они присоединились. Получился своего рода круг, хотя его можно было разделить ровно пополам.

Холодность и четкая граница между расами огорчали Хамуула. Это была встреча не незнакомцев, а старых друзей. Десять из них сотрудничали в течение многих лет как часть Круга. Это была связь, стоявшая выше рас и политических границ, связь тех, кто мог принимать форму и касаться духа животных этого мира, объединяться с природой способом, недоступным для всех остальных. Но теперь эта связь жестоким способом испытывалась на прочность.

Хамуул молча помолился Матери-Земле, чтобы работа, которую они проделают здесь сегодня, приблизила их к восстановлению этой связи, возможно, даже сделала ее сильнее.

- Я уверен, до вас дошли слухи, что Тралл отбыл на время. И я также уверен, что вы знаете, зачем.

Дикая Лань нахмурилась.

- Да, мы слышали. И мы знаем, кого он назначил на свое место.

- Будьте уверены, Тралл не собирается отсутствовать долго. Он попросил Керна, чтобы тот давал советы молодому Адскому Крику, - сказал Хамуул. - Вы знаете, что Тралл хочет мира.

- Вот как? В самом деле? - со злостью в голосе заговорил другой ночной эльф. - Тогда зачем он вообще ушел? И назначил Гарроша править в его отсутствие? Гарроша, который открыто выступил против переговоров? Которого мы в первую очередь подозреваем в организации нападения?

Хамуул вздохнул. Не было никаких неопровержимых доказательств, что Гаррош так или иначе причастен к зверским атакам на Стражей. Но в эти слухи было легко поверить.

- Тралл находится в Награнде, чтобы лучше понять, что творится со стихиями. Послушайте… мы, друиды, ближе к миру природы, чем многие, хотя мы и не шаманы. Я не верю, что кто-то из присутствующих не видит, как страдает от боли этот мир.

Казалось, представители ночных эльфов смягчились.

- Если Тралл сможет вскоре вернуться, найдя способ успокоить стихии, и если Гаррош сможет воздержаться от очередной бесполезной резни, - сказала Дикая Лань, - тогда, возможно, из этого выйдет толк.

- Должен напомнить тебе: неизвестно, причастен ли к произошедшему Гаррош. Но наше собрание – уже толковый шаг, - ответил Хамуул. – И пусть здесь, сейчас, воцарится мир.

На лицах собравшихся промелькнули различные выражения: надежда, беспокойство, недоверие, страх, упорство. Хамуул осмотрелся и кивнул. Все шло так, как он ожидал, хоть и не так, как ему этого хотелось бы.

Он неторопливо потянулся к одному из своих мешков и бережно достал длинный, тонкий предмет, завернутый в выделанную кожу. Он высоко поднял его на мгновение, затем встал, отнес его в центр круга и развернул.

- Это церемониальная трубка, - сказал он. - Она передается среди участников перед началом мирных переговоров. Веками это было традицией моего народа. Я принес ее на свою первую встречу Круга Кенария. Некоторые здесь помнят ту встречу. Сейчас я снова принес ее, чтобы официально продемонстрировать свое стремление к единению и исцелению.

Дикая Лань внимательно посмотрела на трубку, спокойно кивнула зеленоволосой головой, потянулась к своим сумкам и вынула мех для воды и чашу.

- Кажется, мы с тобой думаем одинаково, - тихо сказала она, поднимая чашу. Это был простой керамический кубок, покрытый синей глазурью, на которой были выгравированы руны, и больше никаких украшений. Хамуул мягко улыбнулся. Давным-давно она принесла его, как он принес трубку. - Это древняя чаша. Мы не знаем ее первого владельца, но она уцелела со времен Раскола и передавалась из рук в руки с любовью и заботой. Вода из Храма Элуны. Она чиста и приятна, - она бережно налила немного воды в кубок, затем поднялась и поставила его в центре.

Хамуул довольно кивнул. Ночные эльфы отнеслись к этой встрече так же серьезно, как и таурены. Он чувствовал, как напряжение начало исчезать, чувствовал, что уважение и надежда начинают заменять сопротивление и вражду.

Он поднялся, поклонился Дикой Лани и нагнулся, чтобы поднять трубку. Наполнив ее травами, он заговорил.

- Раскуренная трубка будет передаваться от одного к другому, - объяснил он для тех молодых друидов ночных эльфов, которые никогда прежде не видели церемонию тауренов. - Пожалуйста, когда она дойдет до вас, возьмите ее на мгновение. Подумайте о том, чего вы хотите здесь добиться. Затем поднесите ее к…

Он застыл.

Легкий ветерок чуть сменил направление и донес до чувствительных ноздрей таурена новый запах. Сильный, знакомый, весьма приятный в любое другое время… но таурен знал, что сейчас, в этой непростой ситуации, он мог означать смерть для всех.

- Нет! Стойте! - крикнул Хамуул на родном языке орков, но было слишком поздно. Раньше, чем слова слетели с его языка, беспощадные стрелы просвистели в смертоносном полете. Два ночных эльфа рухнули с метко пронзенными горлами.

Раздались гневные и предупреждающие крики тауренов и ночных эльфов. Дикая Лань повернулась лишь на мгновение, чтобы бросить на Хамуула взгляд, горящий яростью и ненавистью. Он пронзил его сердце, словно копье.

- Мы пришли с добрыми намерениями! – бросила она прежде, чем обратиться в кошку и наброситься на самого близкого орка - огромного лысого воина с кривыми зубами и с гигантским двуручным мечом. Он рухнул под ней, меч выпал из его руки и упал в траву, а ее когти разорвали его живот.

- Дерите фиолетовую кожу! - гоготал их лидер. Откуда они взялись? Зачем? Это сделал Гаррош? Это не имело значения. Случайно или в результате злого умысла, мирная встреча была прервана самым худшим способом, какой только можно придумать. Хамуулу оставалось только защищать троих оставшихся в живых друидов ночных эльфов… нет, - поправился он, когда другой орк пронзил Дикую Лань копьем, пригвоздив ее к земле, - двоих.

Поддавшись гневу и боли, он мгновенно принял форму медведя и бросился на ближайшего вооруженного орка. Его собратья-таурены поступили аналогично, каждый из них перекинулся в звериную форму. У женщины-орка, размахивавшей двумя короткими мечами, не было ни одного шанса против мощи Хамуула. Ее крик прервался, когда вес медведя раздавил ее грудную клетку. Он хотел сомкнуть свои массивные челюсти на ее горле, разорвать трахею, отведать ее крови с привкусом меди, но он сдержался. Он был не такой, как они.

Все друиды вокруг него приняли различные формы, чтобы защитить себя: буйствующий ворон, кидающийся на орков и полосующий их лица острыми, словно бритва, когтями, кошка с зубами и когтями, предназначенными рвать и раздирать, и медведь, самая мощная из звериных форм. Кровь залила все кругом, и ее запах почти свел Хаммула с ума. Он остановился на последней грани здравомыслия, вспоминая, зачем он пришел сюда, как близки они были к мечте о мире всего лишь несколько коротких кровавых минут назад.

- Стойте, стойте, это же таурены! - раздался крик, проникая через красный туман сражения. Призвав каждую частицу самообладания, которой он обладал, Хамуул отпрыгнул от орка, с которым сражался, и вернулся в свою истинную форму.

Он запоздало понял, что был ранен; в форме медведя он не почувствовал боли. Он зажал рукой глубокую рану на боку и пробормотал заживляющее заклинание. Его глаза широко раскрылись от ужаса, когда он оценил то, что произошло.

Он не верил своим глазам: все пятеро ночных эльфов были убиты и лежали там, где пали. Почти все таурены были ранены, и он с болью увидел, что одна из них лежала на траве со стрелой в глазнице, и мухи уже жужжали вокруг ее обмякшего тела.

Он повернулся к орку, который, казалось, был лидером.

- Во имя Кенария, что вы наделали?

Бледно-зеленый орк никак не отреагировал на вспышку Хамуула. Он просто пожал плечами.

- Мы увидели этих пятерых грязных ночных эльфов, бежавших в шкурах кошек, и подумали, что они собираются напасть.

- Напасть? Впятером?

Орк не сводил с него тяжелого взгляда и молчал. Как они вообще могли знать наверняка, что это были друиды, а не просто ночные саблезубы, гадал Хамуул.

Угрюмая, молчаливая тупость орка выводила Хамуула из себя, и его голос наполнился яростью.

- Кто послал вас? Это был Гаррош?

Орк снова пожал плечами.

- Кто такой Гаррош?

Невозможно. Хамуул не мог поверить, что кто-то мог быть настолько не осведомлен. Любили его или ненавидели, но все знали Гарроша. Орк, должно быть, зачем-то играл с ним.

- Вы прервали тайную и жизненно важную встречу, которая могла гарантировать Орде возможность заготавливать древесину в Ясеневом Лесу, не рискуя жизнями! Я лично доложу о вас Керну Кровавое Копыто и позабочусь, чтобы этот инцидент был предан огласке. Я не буду ответственен еще за одно пятно на чести Орды. Эти эльфы, эти друиды, - он указал дрожащим пальцем на остывающие трупы, - прибыли сюда по моей просьбе. Они верили, что со мной они в безопасности. И теперь наша лучшая надежда на мир так же мертва, как и они, потому что вы думали, что они нападают. Как твое имя?

- Горкрак.

- Горкрак, - произнес Хамуул, смакуя имя и запоминая его. - Любая твоя возможность получить повышение в Орде по службе, Горкрак, умерла прямо здесь.

Выражение лица Горкрака немного изменилось. Хладнокровный взгляд его свинячьих глазок медленно переместился с друидов ночных эльфов на Хамуула и на что-то позади таурена. На его лице расплылась коварная улыбка, и Хамуул слишком поздно понял, что сейчас произойдет.

- Нет, если я прикончу тебя раньше, - злорадно произнес Горкрак.

И Хамуул услышал протяжный звук выпущенной стрелы.

***

Горкрак из Молота Сумерек с удовлетворением осмотрелся вокруг.

- Я думал, друидам полагается быть умными, - сказал один из его собратьев, вытаскивая свой меч из покрытого белой шерстью тела женщины-таурена.

- Глуп каждый, кто не видит приближающегося разрушения, - сказал Горкрак. Он перестал имитировать тупое выражение лица после того, как одурачил Хамуула. - Оно неотвратимо и прекрасно. Мы закопаем трупы, но не слишком глубоко, чтобы падальщики смогли найти их. Мы хотим, чтобы тела нашли, - он мрачно улыбнулся, - со временем.

Он был доволен, что Хамуул упомянул Гарроша. Это означало, что подозрения о действующем вожде уже начали распространяться. Некоторые уже шептали, что это Гаррош безжалостно убил Стражей. Теперь они подумают, что он также стоит и за этой резней.

- За небытие, которое ждет, - сказал Горкрак. - Закопать.

***

Хамуул Рунический тотем медленно приходил в сознание. Он открыл глаза и не понял, очнулся ли он. Где он? Что произошло? Ничего не было видно, и со всех сторон что-то давило на него.

Дышать было тяжело; спертый воздух пах несвежей кровью и землей. Он попытался двинуться и понял, что его зажало. Его тело было охвачено болью, а горло разрывала жажда. Он был в своей медвежьей форме; наверное, у него была доля секунды, чтобы сменить форму прежде, чем его ранили…

…в спину…

…дружественные соратники Орды.

Воспоминания обрушились на него, словно лавина, и он внезапно понял, где он находился, и что на него давило.

Он был в братской могиле.

Адреналин взорвал его, давая его измученному телу новую силу. Где верх? Трупы обняли своими безжизненными руками его плечи, прижались холодными телами к его спине, как будто пытаясь заставить его присоединиться к ним. Хамуул открыл зубастый рот, задыхаясь от отвратительной вони и грязи, и уперся лапами в тела своих друзей. Он рвался наверх, туда, откуда шел свежий воздух, заставляя тела медленно кровоточить, используя всю силу своего тела, чтобы расталкивать в стороны трупы и грязь, пока его голова не вырвалась на поверхность, и он глотнул свежего воздуха. С рычанием, снова чувствуя боль от ран, он вылез наружу и рухнул без сил, его белый и светло-коричневый мех слипся от крови и трупных жидкостей, он задыхался и дрожал в ужасе от такой жестокости.

Он хотел превратиться обратно в таурена, но первая попытка заставила его снова потерять сознание. Когда через несколько минут он очнулся, он смог обратиться и излечить раны, по крайней мере, некоторые. Чтобы восстановиться полностью, ему требовалось время.

Морщась, он поднялся на копыта и направился, содрогаясь, осмотреть могилу и узнать, выжил ли кто-либо еще. Была ночь, но он не нуждался в сиянии солнца, чтобы узреть трагедию.

Мертвы. Все мертвы. Ночные эльфы и таурены. Он был единственным, кто выжил. Его огромное сердце облилось кровью. Его колени подкосились, и на мгновение он рухнул рядом с дырой в земле, в которой лежали его друзья, оплакивая убитых, оплакивая будущие раны, которые повлечет за собой эта попытка заключить мир.

Он поднял голову и сквозь слезы заметил священные ритуальные предметы, которые принесли он и Дикая Лань, на которые они возлагали такие большие надежды. Они были разбиты, красивая трубка и простой, древний кубок. Растоптаны неосторожными ногами и павшими телами. Разбиты вдребезги, невосстановимы, как и его мечта о мире.

Закрыв глаза, Хамуул, пошатываясь, снова поднялся на ноги, поднял руки к небу и попросил о помощи. Она пришла в форме совы, которая села на ветку поблизости и тихо ухнула. Хамуул нащупал клочок пергамента в мешках. Своей собственной кровью, поскольку пузырек с чернилами разбился в бою, он написал краткое сообщение и обмотал пергамент вокруг лапки совы. Она заволновалась, повернула голову и уставилась на Хамуула проницательным взглядом сверкающих глаз, но не поспорила со странным ощущением.

Хамуул прошептал имя Керна и задержал образ старого вождя перед своим мысленным взором. Когда он убедился, что сова повинуется его просьбе, он с благословением отпустил ее. Она направилась на юго-запад.

Дата добавления: 2015-06-28