Наперегонки со временем

Мосджеде‑Солейман, как площадка для проведения буровых работ, стала «последним броском концессионной игрой в кости». Кроме того, для Рейнолдса и его команды гораздо острее, чем прежде, встала проблема материально‑технического снабжения. Первая трудность заключалась в том, что в этой местности не было дорог. Одну дорогу все же пришлось буквально вырезать в пустыне, вопреки всевозможным препятствиям, включая проливные дожди, смывшие результаты почти полугодовых усилий. Но наконец строительство дороги было завершено, оборудование доставлено, и в январе 1908 года на участке начались буровые работы.

Но время «Концессионного синдиката» быстро истекало. «Берма ойл» была совершенно недовольна медленными темпами работ и большими затратами. Ее вице‑председатель предположил, что «все это» может «закончиться крахом». Все вышесказанное способствовало нарастанию напряженности между «Берма» и Д'Ар‑си, который все поставил на успех этого предприятия и в свою очередь выказывал нетерпение чрезмерной осторожностью шотландцев. В апреле 1908 года совет директоров «Берма» в недвусмысленных выражениях сообщил Д'Арси, что средства исчерпаны, и что если он сам не предоставит половину требуемых дополнительных средств, работы будут остановлены.

«Конечно, я не могу найти 20 тысяч фунтов или около того, — горько жаловался Д'Арси, — и что делать, я не знаю». Но он сделал проницательное заключение о том, что «Берма» слишком торопится выйти из предприятия. Директоры «Берма» определили 30 апреля крайним сроком для получения ответа Д'Арси, он же просто‑напросто проигнорировал его, не послав в этот день никакого ответа. Он тянул с ответом, стараясь выиграть для Рейнолдса побольше времени. Отношения между «Берма» и Д'Арси вновь стали ухудшаться.

Не дождавшись ответа от Д'Арси, «Берма» стала действовать на свой страх и риск. 14 мая 1908 года из Глазго Рейнолдсу была послана депеша о том, что проект завершен или близок к завершению, и поэтому ему надо быть готовым к отъезду. Рейнолдсу поручалось провести бурение двух скважин в Мосджеде‑Солейман лишь до глубины 1600 футов. Если на этой глубине никакой нефти найдено не будет, то Рейнолдсу предписывалось «отказаться от дальнейших работ, закрыть скважины и перевезти как можно больше оборудования в Мохаммеру», а оттуда отправить его морем в Бирму. Конец «Концессионного синдиката» казался неминуемо близок. Что уж говорить о «неисчислимых богатствах», манивших Д'Арси еще за несколько лет до этого. Рейнолдсу была послана радиограмма о том, чтобы он был готов к получению важной директивы, отправленной по почте. Но в этой части Земного шара почта работала так хорошо, что само письмо задержалось сприбытием в Персию на несколько недель. Но именно этого времени как раз и не хватило своевольному Рейнолдсу.

Пока письмо путешествовало в Персию, на буровой площадке воцарилось возбуждение. Из одной скважины стал явно чувствоваться запах природного газа. Затем бур отвинтился и был потерян в скважине, несколько дней ушло на вылавливание его при температуре, достигавшей 110 градусов по Фаренгейту в тени. Теперь приходилось бурить самую твердую из всех встречавшихся до этого горных пород. Под яркими лучами солнца можно было отчетливо различить поднимавшиеся из скважины струйки газа. Ночью 25 мая 1908 года жара стояла такая, что Арнолд Уилсон, лейтенант индийского кавалерийского подразделения, охранявшего буровую площадку, лег спать рядом со своей палаткой прямо на земле. В начале пятого утра 26 мая он был разбужен криками. Он бросился на площадку. Нефтяной фонтан, достигавший 50 футов над буровой установкой, обильно поливал буровиков. Сопутствующий нефти газ угрожал удушить рабочих.

Наконец в Персии забила нефть. Это произошло лишь за два дня до седьмой годовщины с момента подписания шахом соглашения о концессии. Возможно, что лейтенант Уилсон был первым, кто отправил в Англию рапорт об этом событии. Согласно легенде, это сообщение гласило (в зашифрованном виде): «См. Псалом 103, стих 15». В этом месте Библии были следующие слова:"... и елей, от которого блистает лицо его..." Первое, пока неофициальное сообщение застало Д'Арси на званом ужине. Он был обрадован, но решил пока попридержать свой энтузиазм. «Я никому об этом не скажу до тех пор, пока не получу подтверждения», — настаивал он. Подтверждение не заставило себя долго ждать. А несколько дней спустя после того, как забил первый фонтан, нефть забила также и из второй скважины. Спустя примерно три недели после этого Рейнолдс наконец получил письмо из «Берма ойл», отправленное 14 мая, в котором ему предписывалось свернуть работы. Это было поразительное эхо письма полувековой давности полковнику Дрейку о прекращении работ в Тайтусвиле, которое пришло как раз тогда, когда он обнаружил нефть. На этот раз к тому времени, когда Рейнолдс получил долгожданное письмо, он уже успел отправить в Глазго телеграмму, в которой саркастически писал: «Инструкции, которые, по Вашим словам, были мне посланы, вероятно придется изменить в связи с тем, что найдена нефть, и поэтому я вряд ли стану выполнять их, когда получу». Полученное письмо подтвердило все предчувствия Рейнолдса о действиях руководства из Глазго и дало ему повод для злорадства.

Рейнолдс оставался в Персии в качестве главного инженера еще пару лет после того, как в Мосджеде‑Солейман забила нефть. Однако, несмотря на факт обнаружения нефти, его отношения с «Берма» продолжали ухудшаться. Д'Арси пытался защищать его, говоря директорам «Берма», что Рейнолдс «не тот человек, который какими‑либо глупостями создаст угрозу концессии». Но такая поддержка не могла уберечь Рейнолдса в условиях той враждебности, которую питали к нему в Глазго, и в январе 1911 года его бесцеремонно уволили. В своих мемуарах Арнолд Уилсон оставил нам эпитафию Рейнолдсу и его роли в этом предприятии: «Он >г выдержать жару и холод, разочарование и успех, и добиться того, чего хотел, >т каждого перса, индийца и европейца, с которым ему приходилось сталкиваться, за исключением его шотландских работодателей, чья близорукая скупость почти уничтожила все предприятие... Услуги, оказанные Дж. Б. Рейнолдсом Британской империи, британской промышленности и Персии, так и не были по достоинству оценены. Те же, кого он спас от последствий их же собственной слепоты, сильно разбогатели и дождались почестей уже при жизни». Уволив Рейнолдса, директора «Берма» все‑таки выразили ему свою, так сказать, признательность, выплатив ему за его труды тысячу фунтов".

«БОЛЬШАЯ КОМПАНИЯ»: АНГЛО‑ПЕРСИДСКАЯ НЕФТЯНАЯ КОМПАНИЯ

19 апреля 1909 года отделение Банка Шотландии в Глазго было осаждено возбужденными вкладчиками. Еще никогда стены банка не видели ничего подобного. Жители сурового промышленного шотландского города не могли думать ни о чем другом, кроме нефти. У приемной толпились десятки клиентов, сжимавших в руках бланки заявлений. Порой в течение дня в здание было просто невозможно войти. Только что образованная «Англо‑персидская нефтяная компания» выпустила акции, и в этот день они поступили в свободную продажу.

Уже в течение нескольких месяцев было известно, что в Персии найдено очень богатое месторождение нефти. Все, кто участвовал в предприятии, были согласны с тем, что для руководства концессией необходимо создание новой корпорации. Но создание этой корпорации сопровождалось неизбежными и бесконечными спорами юристов. Более того, британское Адмиралтейство выразило возражение по поводу проекта проспекта будущей эмиссии, «предав гласности» тот факт, что именно оно способствовало приобретению компанией «Берма» пакета акций в персидском предприятии. «Так как Адмиралтейство — наш потенциальный постоянный клиент, то мы не можем позволить себе вытаптывать их посевы», — согласился вице‑председатель «Берма», и проспект подвергся изменениям. Кроме того, возражения поступили и с совершенно неожиданной стороны — от миссис Д'Ар‑си. С некоторой театральностью, приличествующей бывшей актрисе, она заявила протест в связи с тем, что имя ее мужа не упоминалось в названии компании. Хотя она отказалась начинать судебную тяжбу из‑за этого, тем не менее миссис Д'Арси настаивала на своем. «Я считаю это ошибкой, поскольку его имя повсюду связывается с этим персидским предприятием, — писала она адвокату Д'Арси. ‑Моя последняя надежда на сохранение достоинства связана с Вами».

Но ее надежде не суждено было сбыться. Когда «Берма ойл» приобрела большинство обычных акций, Д'Арси еще хорошо отделался. Он получил компенсацию за расходы на проведение изыскательских работ, которые так чувствительно отразились на его кошельке, а также пакет акций рыночной стоимостью 895 тысяч фунтов (что соответствует 30 миллионам фунтов или 55 миллионам долларов в настоящее время). Однако предприятие уплывало из рук Д'Арси, и он сознавал это. «Как будто отказываюсь от собственного ребенка», — жаловался он в тот день, когда заключил окончательное соглашение с «Берма ойл». В действительности нити отцовства еще не были окончательно порваны. Д'Арси стал директором новой компании и продолжал утверждать, что его интересы в ней сохраняются: «Я так же горячо заинтересован, как и всегда». Но влияние этого «капиталиста высшего ранга», а также, как и опасалась его жена, и само его имя исчезли еще до смерти Уильяма Нокса Д'Арси, последовавшей в 1917 году. Слабым утешением служило то, что «Англо‑персидская компания» сохранила имя «Д'Арси» всего лишь для своей дочерней компании, занимавшейся изыскательскими работами.

Таким образом, был обнаружен новый большой источник нефти, находившийся по крайней мере под частичным британским контролем. «Англо‑персидская компания» очень быстро стала солидной фирмой. По состоянию на конец 1910 года количество ее сотрудников составляло уже 2500 человек. Но все равно организация ее деятельности в Персии представляла собой очень сложное и рискованное предприятие, которое вследствие соперничества руководства компании и политических властей становилось еще более сложным. Арнолд Уилсон, занимавший к тому времени пост консула в том регионе, стал фактическим советником компании по местным вопросам, хотя считал эти обязанности делом тяжелым и неблагодарным. «Я провел две недели, занимаясь делами „Нефтяной компании“, выступая в роли посредника между англичанами, которые не всегда могут высказать то, что думают, и персами, которые не всегда имеют в виду то, что говорят. Англичане представляют себе соглашение в виде документа на английском языке, который выдержал бы нападки юристов в суде; персы же хотят иметь лишь декларацию о намерениях в самом общем виде, а также значительную сумму наличными, ежегодно или единовременно».

В нефтеносном районе вскоре было обнаружено месторождение площадью по крайней мере в десять квадратных миль, что сразу же создало новую проблему: как вывозить оттуда сырую нефть, и как ее затем перерабатывать? За полтора года через две гряды холмов и пустынную равнину был проложен трубопровод длиной 138 миль, его маршрут был первоначально обозначен столбиками и ситцевыми флажками. В ходе работ были использованы 6 тысяч мулов. Для строительства нефтеперерабатывающего завода был выбран Абадан — длинный узкий остров с пальмами и грязными отмелями на Шатт‑эль‑Арабе, широком общем устье рек Тигр, Евфрат и Карун. В качестве рабочей силы привлекались в основном индийцы с рангунского нефтеперерабатывающего завода компании «Берма», поэтому качество строительства было весьма низким. В ходе первых испытаний в июле 1912 года нефтеперерабатывающий завод сразу же вышел из строя. Но и после этого его производительность была значительно ниже проектной. Качество нефтепродуктов также оставляло желать лучшего: керосин имел желтоватый оттенок и покрывал пленкой поверхность ламп. «Нас преследует одна неудача за другой с самого начала работы нефтеперерабатывающего завода», — говорил раздосадованный директор «Берма ойл» в сентябре 1913 года.

В октябре 1912 года «Англо‑персидская компания» предприняла важный шаг по обеспечению рынка сбыта своей продукции — было заключено соглашение с компанией «Эйшиэтик» — подразделением «Ройял Датч/Шелл», которое занималось сбытом. За исключением местных рынков, вся сырая нефть и весь бензин и керосин должны были реализовываться через «Эйшиэтик», но «Англо‑персидская компания» сохранила права на продажу мазута, и на этом основывалась стратегия ее будущего роста. На текущем этапе «Англо‑персидская компания» была просто не в состоянии нести расходы на ведение торговой войны с гигантами нефтяного бизнеса. Со своей стороны, «Шелл» стремилась сдерживать любых конкурентов. Роберт Уэйли Коэн писал своим коллегам в Гаагу, что «само положение этих людей, обладающих, очевидно, очень большими запасами, свидетельствует о том, что они представляют достаточно серьезную угрозу на Востоке».

Но эта угроза была несколько смягчена тем фактом, что Англо‑персидская компания вскоре оказалась в тяжелом финансовом положении. Вновь, как и прежде,само существование персидского предприятия ставилось под сомнение. К концу 1912 года оборотный капитал компании был на исходе. Президент «Берма ойл» Джон Каргилл не стеснялся в выражениях. «Черт возьми, в каком беспорядке находятся персидские дела, — писал он. — Легко сказать „не беспокойтесь“, но мое имя и моя деловая репутация слишком тесно связаны с „Англо‑персидской нефтяной компанией“, чтобы я не был безумно обеспокоен и встревожен ужасающим состоянием дел в настоящее время».

Для дальнейшего развития компании были необходимы миллионы фунтов, но не было никаких очевидных способов получить эти средства. Без вливания новых капиталов либо все работы в Персии постепенно замрут, либо все предприятие просто будет поглощено «Ройял Датч/Шелл». За несколько лет до этого положение было спасено вмешательством компании «Берма ойл». Теперь же было необходимо найти нового спасителя.

Глава 8. Судьбоносный шаг

В июле 1903 года, за пять лет до того, как персидское месторождение дало первую нефть, Уильям Нокс Д'Арси, отчаявшийся и разочарованный медлительностью и дороговизной своего нефтяного предприятия, позволил себе в период очередной депрессии отправиться на воды в Мариенбад, в Богемию. Там его настроение вскоре улучшилось, и не только вследствие лечения, но и в результате знакомства с адмиралом Джоном Фишером. Последний в то время занимал пост второго морского лорда (заместителя начальника Главного морского штаба), но уже успел завоевать прозвище «нефтяного маньяка». Это случайное знакомство привело впоследствии к преобразованию предприятия Д'Арси и сделало нефть основой государственной стратегии.

Адмирал Фишер регулярно выезжал на воды в Мариенбад с тех пор, как много лет назад он вылечился на курорте от хронической дизентерии. Но в тот раз Фишер тоже прибыл в Мариенбад в расстроенных чувствах. Незадолго до того на военном корабле «Ганнибал» были проведены первые испытания мазутного топлива. Корабль вышел из гавани Портсмута на хорошем уэлльском угле, оставляя за собой шлейф белого дыма. По специальному сигналу двигатели были переведены на мазутное топливо. Несколько мгновений спустя густое черное облако окутало корабль. Топка была не приспособлена для такого вида топлива, что и предрешило исход испытания. Это оказалось серьезным поражением для обоих присутствовавших при испытании главных сторонников перехода военно‑морского флота на мазутное топливо — адмирала Фишера и Маркуса Сэмюеля из компании «Шелл». Вскоре после этого удрученный Фишер отправился в Мариенбад, где по случайности он и встретился с Д'Арси.

Они сразу же нашли общий язык, ведь у них было много общего, и в первую очередь — энтузиазм в отношении перспектив использования нефти. И Д'Арси немедленно послал за картами и другими бумагами, касающимися персидского предприятия, чтобы показать их Фишеру. Фишер в свою очередь был воодушевлен — такое огромное впечатление произвело на него все сказанное Д'Арси, которого он назвал «миллионером, сидящим на золотой жиле». Фишер писал, что Д`Арси «только что приобрел южную часть Персии ради НЕФТИ... Он считает, что успех обеспечен. Я думаю направиться в Персию, а не в Портсмут, потому что °н говорит, что ему нужен кто‑то, кто мог бы управлять всем этим от его имени!»Д'Арси понял так, что Фишер обещал какую‑то помощь. Хотя помощь в конце концов и пришла — сначала закулисная, а затем за ней последовала и очень значимая общественная поддержка. Этому суждено было случиться совсем не так скоро, как того хотелось бы Д'Арси.

Дата добавления: 2015-06-28