XXII Охота на льва-людоеда

Вильмовский, свернув лагерь, прибыл в деревню Кисуму в сопровождении солдат и носильщиков, которые, кроме обычного экспедиционного снаряжения, несли отстреленного по дороге самца импала^[166]. Вышло это случайно, они натолкнулись на небольшое стадо обитающих в восточной и южной Африке антилоп. У импала как раз начинался брачный период, и путники стали свидетелями яростной схватки самцов за первенство. Проигравший самец оказался легкой добычей, а звук выстрела так напугал остальных, что они молниеносно исчезли, преодолевая пространство многометровыми прыжками.

В хижине, которую им выделил вождь, состоялось совещание, на нем решили разделиться.

Гордону поручили провести по восточному побережью озера Альберта группу разведки, в нее должны были войти аскари и Мунга. Была надежда, что с помощью Мунги удастся получить в соседних деревнях информацию, которая помогла бы установить, имеет ли «железный фараон» что-то общее с нападениями на деревню и с торговлей рабами.

Смуге, Вильмовскому и Новицкому предстояло как можно быстрее расправиться со львом-людоедом и таким путем укрепить трудно обретенное доверие и расположение людей Кисуму.

Едва встретившись, они должны были скоро расстаться.

Простившись с друзьями, патруль Гордона отправился в путь ранним утром. Смуга, Вильмовский и Новицкий сразу же приступили к обсуждению, как лучше провести опасную охоту.

– Большей частью львы живут стадами, состоящими из десяти-двадцати особей, – рассказывал Смуга. – И хотя самцы борются за первенство, вовсе не из них выходит вожак стада. Стадо всегда возглавляет львица. Это она дает знак о начале охоты, она первой нападает и либо убивает сама, либо атакует рычанием, приказывая доделывать все. остальное самцам.

– А откуда берутся львы-одиночки? – спросил Новицкий.

– Это преимущественно более слабые самцы – раненые или больные, выгнанные из сообщества. Они нападают на домашний скот и на людей, ибо это самая легкая добыча.

– Старые, больные, это я понимаю, – продолжал Новицкий. – Но раненые откуда? В результате борьбы с сильным противником, соперником?

– Не только, – возразил Смуга. – Животные, на которых охотятся львы, не такие уж беззащитные, как кажется. Умеют обороняться и часто довольно успешно. Вам когда-нибудь доводилось видеть, как охотятся львы?

Оба его собеседника признались, что не доводилось, и тогда Смуга продолжал:

– А я видел. Мы как-то притаились рядом с водопоем, используя сооруженный охотниками мачан^[167]. Вообще я не люблю такой охоты. Охотник посиживает себе в безопасности и комфорте и стреляет, как по мишеням.

– Да уж герои, – согласился Новицкий. – Сперва залезают со страха на дерево, а потом отважно стреляют.

– Но я не об этом хотел рассказать. К водопою подошли зебры. Сверху нам было видно, как к ним подкрадываются львы. Великолепное, доложу вам, зрелище! Ловкие, гибкие и бесшумные, как кошки, они ползли против ветра, который дул со стороны предполагаемой добычи. Львов было пятеро. Они окружили водопой и напали. Атака удалась только частично. Две зебры упали сразу же: одна с перерезанным горлом, вторая с перебитым хребтом. Остальные стали в круг, головами друг к другу и лягались. Один молодой лев, не такой, видимо, еще осторожный, попробовал было ухватить зебру за брюхо, попал под копыта и еле спасся. Вот и ответ на твой вопрос, Тадек. В таких стычках не обходится без ран. Отсюда и происходят слабые, живущие в одиночку особи. Не исключено, что нечто подобное приключилось и с нашим львом.

Смуга помолчал, затем вернулся к интересовавшей их теме.

– Хорошо бы, он побыстрее появился рядом с деревней.

– Мы можем его к этому склонить, – ответил Вильмовский. – Взрослому льву требуется ежедневно по крайней мере пять килограммов мяса, и он способен за один раз съесть хоть сорок килограммов…

– Ничего себе заморыш! – восхитился Новицкий.

– Да уж! Наш лев, наверное, голодный, значит бросится на поиски пищи, а ведь львы, как известно, питаются и падалью. Бросим им часть твоей добычи, Андрей. Оставим на пастбище тушу антилопы.

– Что ж, стервятники без труда привадят нашего льва, а вечером приглашение повторят гиены. Обязательно придет, поверьте моему нюху! – добродушно завершил Новицкий. – И великому белому колдуну очень пригодится львиная шкура, – шутя добавил он, выпрямившись во весь свой могучий рост.

– Лучше уж мы подарим ее вождю, – с улыбкой заметил Смуга.

– Вообще-то больше других ее заслужил Мунга, – Вильмовский, как всегда, старался быть справедливым.

– Милостивые господа! Давайте не будем делить шкуру неубитого медведя… то есть, я хотел сказать льва, – рассмеялся Новицкий. – А теперь к делу!

Остатки антилопы они оставили на прилегающем к джунглям пастбище, а сами сели к небольшому костру, наблюдая за кружащими над падалью стервятниками. Ожидалось, что лев появится со стороны леса. Вильмовский предлагал соорудить небольшую зерибу, она обеспечивала бы безопасность, но Новицкий не хотел об этом и думать. На этот раз его поддержал и Смуга.

– Негры сочтут нас трусами, – возражал моряк.

– Это ограничило бы нам поле зрения при стрельбе, – добавил опытный охотник, это был более веский довод.

Ожидание затягивалось, с тем большим интересом выслушивались рассказы Смуги об охотничьих приключениях, хотя он сразу предостерег, что фантазия людей, охотящихся на животных, сравнима лишь с фантазией североамериканских индейцев.

– Был у меня когда-то знакомый, которого местные жители называли «Джо – единственная пуля», так великолепно он стрелял. О нем говорили, что он попадает в лимон с расстояния в четыреста ярдов^[168].

– Фью, – присвистнул Новицкий. А Смуга усмехнулся и продолжал рассказ:

– Как-то вечером отправился он на охоту. Зверь попался ему сразу же на краю леса. Был это сидящий на ветке дерева леопард, что само по себе было прямо-таки вызовом судьбы, поскольку хищник при виде человека тут же исчезает. Джо моментально вскинул карабин, взвел курок, прицелился и выстрелил… Леопард исчез. Промах!..

– Со всеми бывает, – прокомментировал Вильмовский.

– Говорят ведь: «Солдат стреляет, а Господь Бог пули носит», – добавил Новицкий.

– Это еще не конец. На следующий вечер Джо снова направился в те же места и на том же дереве увидел того же леопарда. И вновь Джо промахнулся. Леопард одним прыжком скрылся в зарослях.

– Что, этот Джо охотился в одиночку?

– Именно, что нет. Его сопровождал следопыт-масай, наш общий знакомый Мешерье^[169]. Представляете, как страдало самолюбие охотника? Леопард сделался его наваждением. Когда следующим вечером они вышли в степь, хищник расположился на том же дереве, потянулся и зевнул – во всяком случае, так уверял Джо.

– Жаль, что он еще не повернулся к нему задом, – тихонько засмеялся Новицкий. Вильмовский же спросил:

– На этот раз попал?

– Ничего подобного. Это продолжалось пять дней подряд. На шестой пришел успех, но только половинчатый. Раненый в затылок леопард больше не появлялся.

– А он, часом, не засмеялся на прощание? – спросил развеселившийся Новицкий.

– Ну, скажем, презрительно кашлянул, как павиан^[170], – закончил свой рассказ Смута.

– Я слышал, леопарды опаснее львов, – высказался Вильмовский.

– Совершенно верно, они более гибкие и ловкие. А весят в два раза меньше^[171]. Нападают абсолютно бесшумно, не предупреждают ворчанием, как иногда львы. Или прыгают на шесть футов^[172]. Кое-кто утверждает, что леопарды единственные из всех животных убивают для удовольствия. Довольно часто они живут в пригородах африканских городов вместе с койотами, лисами, енотами. Мы как-то окружили леопарда в пригороде Найроби, у него не было никакой возможности убеждать. Так он скрылся в лесном завале и его не учуяли там даже собаки. А следующей ночью он убежал.

– Так, может быть, леопарда надо считать царем зверей? – задумался Вильмовский. – Масаи говорят, что царь саванны – это слон, наследник трона – буйвол либо носорог. Лев – он такой ленивый! Когда он сыт, рядом могут спокойно пастись импала, гну, у них великолепное обоняние, зебры с их прекрасным слухом и страусы, эти благодаря длинным шеям издалека видят опасность. Страус, когда он беспокоен, прячет голову в песок, импала фыркает, томи^[173] предупреждающе бьет копытом, а потом подскакивает и несется, что есть сил…

Надвигались сумерки, солнце уже коснулось линии горизонта. В кустах прошелестел ветерок, нагретый воздуха задрожал и наступила темнота. Львы отлично видят ночью, и охотятся они до того времени, пока не взойдет луна. Ее сияние действует на них возбуждающе, они нервничают. Тот же лев, которого ждали охотники, нападал обычно после полуночи, не раньше: временами он даже предпочитал раннее утро, так, по крайней мере, об этом говорили негры. До полуночи оставалось еще пару часов. Ночь была ясной.

– Придет ли? – в который уже раз беспокоился Вильмовский.

– Надо ждать, – неизменно отвечал Смуга.

Они снова замолчали, вслушиваясь в тишину ночи.

– А часто среди хищников встречаются людоеды? – спросил Новицкий Смугу.

– Чаще всего на человека охотится тигр^[174]. Бывает, что и леопард, и даже лев. В Кении широко известна история полковника Паттерсона, инженера, он строил мост через реку Тсаво^[175]…

В эту минуту до них донесся скулеж, переходящий в смех. Автоний, давно уде сладко спавший рядом с Вильмовским, вскочил, широко раскрыв глаза. Охотники тоже вздрогнули…

– Гиены. Приманивают льва, – сказал Смуга.

– Бр-р-р, – вздрогнул Новицкий. – Какой жуткий хохот. Я их прогоню.

Он взял из костра горящую головешку и бросил ее в сторону, где лежала падаль. Мелькнули какие-то тени с ощерившимися зубами. Моряк швырнул в них пылающей палкой и выстрелил в гиену, она согнулась в прыжке. Остальные разбежались.

– Больше будет падали, – сказал он, вновь садясь к костру, а Смуга вернулся к своему рассказу.

– Из-за нападений двух львов-людоедов пришлось на пару недель прервать строительство железной дороги. Паттерсон не имел ни малейшего опыта в такого рода охоте, тем не менее рискнул. Он пристрелил одного хищника, а второго заманили в металлическую клетку. Однако нервничавший Паттерсон, стреляя с платформы, попал в проволоку, придерживающую двери клетки, и освободил зверя, а тот тут же на него напал. Паттерсон спрятался на дереве и стрелял оттуда беспрерывно. Но только девятым выстрелом он добил льва-людоеда.

– К счастью, людоеды попадаются нечасто, – ответил на предыдущий вопрос моряка Вильмовский.

– Иногда бывают виноваты и люди. Там, где полностью уничтожают диких животных, неразумно на них охотятся, и там, где животных косит инфекция, сейчас же появляются хищники, желающие человеческого мяса.

Вышла луна и осветила степь, стену леса, холмы, озеро. Временами слышался визг гиен и шакалов, похожие на собачий лай звуки, которыми перекликались зебры. Пролетела с писком летучая мышь, заухала сова. Звенели москиты. Время давно уже перевалило за полночь, когда охотники услышали такой крик со стороны деревни, что все тут же вскочили.

– Сто тысяч китов, – ужаснулся Новицкий. – Да он полез в деревню.

Они помчались тесной группой, на ходу готовя оружие. Им показалось, что между деревьями мелькнула тень, но ветки и темнота не давали разглядеть как следует.

– Стойте! – выкрикнул Смуга. – Осторожнее.

Они замедлили шаг и увидели цепочку факелов, она приближалась со стороны деревни.

– Это негры! Они пытаются загнать льва к нам, – вполголоса предостерег Вильмовский.

– Получше цельтесь, чтобы никого не поранить, – прибавил Смуга.

В ту же самую минуту Новицкий увидел тень, мелькнувшую на фоне светлого неба, и сделал два выстрела в том направлении. Послышалось ужасное рычание, тень исчезла в траве.

– Кажется, попал! – воскликнул моряк.

– Тадек, осторожнее! – напомнил Смуга.

Рычание раздалось снова, на этот раз совсем близко.

– Ракету! Выстрели ракетой, Тадек! – крикнул Смуга, он никак не мог разглядеть льва.

Новицкий выпалил из ракетницы, темнота ненадолго исчезла, и Смуга увидел зверя прямо перед собой. Черная фигура, освещенная светом ракеты, вырисовывалась предельно четко. Охотник молниеносно опустился на колено, приложил штуцер к плечу и нажал на курок. Лев протяжно застонал, и все затихло. Новицкий выстрелил еще раз из ракетницы, но зверь исчез. Он подошли к тому месту, где только что его видели.

– Попали! – сказал Смуга. – Смотрите!

Трава была мокрой, но не от росы, а от крови.

– Подождем до рассвета, – решил Смуга. – Искать его ночью слишком опасно.

В тревоге они повернули к деревне. Если лев кого-нибудь убил, что станет с ними, не порвется ли тонкая нить симпатии?

Увидев их приближение, нефы разорвали круг. На земле с разодранным зубами горлом и развороченным когтями животом лежал колдун. Рядом были раскиданы останки антилопы бонго.

Кисуму, державший в руках кусочек соли, начал рассказывать на ломаном английском. Колдун приманил солью бонго^[176] к кормушке, убил антилопу и положил ее на краю деревни рядом с хижиной гостей, явно для того, чтобы заманить туда льва. Однако лев зашел в саму деревню, видимо, натолкнулся на колдуна и загрыз его.

– Не рой другому яму, сам в нее попадешь, – прокомментировал этот рассказ Новицкий.

Когда солнце раскрасило горизонт в самые разные цвета, они отправились по следам раненого льва. По высокой траве они шли с превеликой осторожностью, держа оружие наготове. Только Новицкий тащил в правой руке негритянское копье, а в левой держал щит. Через плечо он перекинул шкуру леопарда.

Лев, очевидно, получил серьезную рану: через каждые десять-двадцать метров он отдыхал, о чем свидетельствовала сильно примятая трава, обильно смоченная кровью. Местность была открытой, почти равнинной, лишь кое-где кусты.

Они пошли еще осторожней, Новицкий шагал впереди, раздвигал траву копьем. Вдруг из-под какого-то куста с глухим ворчанием вырвалась светлая тень. Моряк успел закрыться щитом и одновременно ударить копьем. От мощного удара он сам упал, а лев перескочил через него и бросился к Смуге. Раздался выстрел, с боку дал залп Вильмовский. Лев упал буквально в двух-трех метрах от Смуги.

Новицкий поднялся, еще не придя в себя. Удивительно, но на нем не было ни единой царапины. На щите остались следы зубов, следы когтей на шкуре леопарда, что привело в крайнее восхищение сопровождающих охотников негров. Моряк начал вокруг льва победный танец, и они охотно к нему присоединились. Согласно обычаю, они собирались было во время танца пробить тело льва своими копьями, но Новицкий, беспокоясь за целость шкуры, не мог допустить такого. Он лишь милостиво позволил разрезать зверю брюхо. Проделал это сам Кисуму, он вытащил дымящееся еще сердце, положил его на придорожный камень и разрезал на маленькие кусочки. Негры верили, что, съев сердце льва, они наполнятся его отвагой.

Смуга и Вильмовский решили не мешать Новицкому укреплять и без того высокий авторитет, а сами пошли в деревню.

– Смотри, Андрей, сейчас они снимут шкуру, съедят мясо и сохранят жир, он очень ценен, и это тебя касается, как лекарство от ревматизма, – заметил Смуга, когда они двинулись в обратный путь.

– Я слышал от Гордона, что великолепную мазь от этой болезни делают из жира эланда^[177].

– А я вот этого не знал, – признался Смуга и добавил: – Негров ужасно удивляет, что белые охотятся не из-за мяса, а из-за рогов или из-за кости, как вот на слонов. Для них же самое важное – это мясо, пища.

– Да. Добытая дичь используется ими целиком, – согласился Вильмовский.

– Ян! Вставай! – Новицкий тряс Смугу за плечо. – Гордон вернулся!

– Я слышал, вы здесь время даром не теряли, – англичанин уже прошел в хижину. – Мы тоже! Новости у нас просто невероятные.

Гордона сопровождал худой молодой араб небольшого роста с характерными чертами лица. Гордон его представил и в голосе англичанина звучала радость и даже, кажется, гордость.

– Господа, это Маджид эль-Хадж, – подчеркнуто произнес он.

Смуга вгляделся повнимательней.

– Боже, да ведь это же сын Юсуфа. Каким образом? – даже Смуга иногда терял самообладание.

– А таким вот…

Молодой араб, казалось, тоже копался в своей памяти.

– Клянусь Аллахом! Откуда?.. Ведь…

– Да, Маджид, это я. Когда-то вы с братом меня звали «белым дядюшкой». Вас-то мы и ищем в этой полной загадок и неожиданной Африке.

Маджид вдруг запечалился, отвел глаза.

– Что, с твоим братом что-то плохое приключилось?

– Увы! – ответил араб. – Он в плену у охотников за рабами.

– Но он хоть жив? – нетерпеливо расспрашивал Смуга.

– Давайте по очереди! – перебил англичанин этот напряженный разговор. – Сначала присядем и обсудим все, что нам стало известно.

Так они и поступили, а Гордон начал рассказывать:

– На четвертый день, как мы вышли из деревни, была сделана остановка на границе джунглей и саванны, как всегда, соблюдалась осторожность. Неожиданно из джунглей появилась странная процессия, ведомая метисом, которого несли в паланкине, и шестеркой вооруженных черных. Как оказалось, они конвоировали пятьдесят рабов, в том числе тридцать пять мужчин. Это было страшное зрелище. Все негры повязаны цепями, у некоторых головы в колодках и связаны руки. Детей несли на руках матери, или они были привязаны веревками к шее отцов. Все женщины несли на головах тяжелые корзины. Мунга распознал в этой жуткой процессии жителей своей родной деревни. Мы старались сохранить спокойствие, несмотря на всю жестокость, которой стали свидетелями. Неожиданно один охранник поднял пику, чтобы ударить или убить потерявшую силы женщину. В мгновение ока Мунга метнул в него копье. Нам не оставалось ничего другого, как атаковать. Никто не уцелел. Того, кто вел караван, забили рабы-носильщики его паланкина, я и вмешаться не успел.

– Значит, вам не удалось добыть сведения… – начал было Смуга.

– Трудно винить Мунгу за безрассудство. Эта женщина оказалась его невестой, – прервал его Гордон.

– Нас вели, – вмешался в разговор Маджид, – на запад. Поговаривали, что на юго-западном конце озера Альберта в мощных песчаных слоях найдено золото. Это держали в тайне, но скорее всего нам пришлось бы там работать.

– Но вы хоть нашли логово этих мерзавцев? – Новицкий выразительно сжал свои мощные кулаки.

– Нашли, – спокойно, хоть и не без гордости, ответил Гордон. На минуту он понизил голос и, поколебавшись, произнес: – Говорят, что торговцы держат там в неволе какого-то европейца.

Сказав это, он увидел взволнованные лица…

Дата добавления: 2015-06-28