Линия огня 2 страница

— Два-двенадцать, — донесся до меня голос Патогеныча. — Круги. Три-девять. Ждем.

Повинуясь командам ведущего, я отвернул от входа в коровник, хотя до него оставалось всего метра три, казалось бы, совершенно чистого пространства.

— Переворот, — продолжал командовать Патогеныч, используя терминологию, принятую в нашем клане для того, чтобы обозначать малейшие повороты и движения на пересеченной местности. — Одиннадцать. Ждем. Право пять. Трамплин. Право два. Стоп! Куда прешь, собака! Восемь, право два!..

В результате я крошечными шажками описал внушительную дугу перед входом, обогнув потрескивающую от утренней сырости мясорубку и еще что-то невидимое — похоже, еще одну птичью карусель, потому что на свободном пятачке пространства у стены валялись какие-то неопрятные комки, похожие на разорванный в клочья трупик вороны. Затем снова свернул к воротам коровника. Со стороны мой безумный маршрут, наверное, выглядел трассой слалома. Но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо, если в сплошном аномальном поле вообще есть проход внутрь, иначе нам придется возвращаться ни с чем.

Патогеныч продолжал вести меня невидимым коридором между смертельно опасных ловушек. Я протиснулся вплотную к дремлющей птичьей карусели, ощутив на лице ее ласковое дыхание. В затылке у меня пульсировала ледяная игла, покалывало кончики пальцев, волосы на загривке стояли дыбом, в глаза словно насыпали сухого песку — организм чутко реагировал на слишком близкое присутствие разнородных аномалий. Один я бы тут вряд ли прошел. Сейчас любой шаг в сторону, любое неправильное движение могли стать для меня последними. Я был сосредоточен, собран и внимателен. Я внимательно прислушивался к собственным ощущениям, стараясь не пропустить ни малейшего шороха, ни малейшего изменения в окружающем пространстве.

— Право семь. Ждем, — деловито командовал Патогеныч. — Ждем. Трамплин. Два-десять. Круги. Лево восемь…

Я уже начал выполнять его последнюю команду, но замер как вкопанный, сделав лишь полшажка. Даже не поставил ногу на землю.

— Лево восемь, — повторил Патогеныч на всякий случай, хотя уже понял, что я торможу не просто так.

Я очень медленно, аккуратно опустил ногу. Ничего страшного не случилось. Я напряженно вглядывался в участок земли прямо перед собой, поросший высокой, уродливо искривленной тимофеевкой. Он совершенно ничем не отличался от соседних. Не обнаружив ничего примечательного, я начал вертеть головой по сторонам, пытаясь обнаружить близкую контактную пару или какой-либо признак наличия другой аномалии. Безрезультатно.

Однако откуда же такое жуткое, почти физиологическое нежелание идти вперед? Вправо — пожалуйста. Влево… нет, влево не пойду, там мощный гравиконцентрат: подтащит к себе и расплющит об землю, пискнуть не успеешь. Назад — тоже нежелательно: нельзя сталкеру возвращаться тем же путем, каким пришел, почти наверняка гробанешься. Короче, иди вперед и не парься…

Нет, не могу.

Я достал из нагрудного кармана болт и кинул его перед собой. Болт торчком воткнулся в мокрую глину. Да нет, конечно, не гравиконцентрат, даже не жадинка — просто сырая глина. Вот он, собака, и воткнулся…

— Там точно ничего нет? — придушенным голосом спросил я.

— Чисто на три метра, — уверенно отозвался Патогеныч. — Что, брат, плющит?

Старый ветеран лучше, чем кто-либо, понимал, что сталкерским предчувствием пренебрегать никак нельзя. Может, просто подсознание шалит, а может, в самом деле уберегает от вполне реальных опасностей, которые иначе никак не определишь.

— И колбасит, — сдавленно отозвался я.

— Девять-двенадцать, — тут же без колебаний проложил новый маршрут Патогеныч.

Я двинулся вправо, проклиная свою интуицию. Если бы не она, я бы уже через десяток шажков оказался у ворот фермы.

А может быть, валялся бы сейчас на этом самом месте, насквозь пробитый мощным электрическим разрядом. Нет, ну его к монахам, лучше потихонечку, кружным путем, но вернее.

Когда-то сталкерские кланы пытались использовать в Зоне специальных саперных роботов — такие дистанционно управляемые игрушки с большим успехом разминируют неразорвавшиеся боеприпасы в горячих точках и мины террористов. Но эта мода быстро прошла, когда несколько возмутительно дорогих роботов были потеряны на ровном месте. Находящийся на безопасном расстоянии оператор через специальную камеру и телеметрические датчики видит то же, что и машина, но слишком много параметров остается для него за кадром — внезапное дуновение горячего ветра, странное ощущение покалывания в кончиках пальцев, вонзающаяся в затылок ледяная игла, тончайшее сталкерское предчувствие, которое не распространяется на железяку, набитую электроникой.

Я блуждал в лабиринте аномалий еще минут пять, пока наконец новая безопасная трасса не вывела меня прямо к распахнутым настежь воротам коровника. Осторожно заглянув внутрь, я внимательно осмотрел помещение, машинально отметив, что неподалеку от входа на правой стене сидит плотоядный гриб-неведимка.

Коровник напоминал длинный ангар или пустой склад, поделенный деревянными и металлическими барьерами на ряды загонов для животных. Кормушки в стойлах давно проржавели до основания, силос в них превратился в бугристую каменную массу. По помещению лениво разгуливал ветер, проникавший через выбитые окна, прохудившуюся крышу и внушительный пролом в стене. Внутри было достаточно светло, чтобы я сумел разглядеть несколько гравиконцентратных плешей, стянувших к себе и впечатавших в бетонный пол остатки прелой соломы. Ближние загородки были заметно выгнуты в их сторону.

Ну, вот. Четверть дела сделана.

Интересующее нас сочетание аномальных полей располагалось в дальнем конце коровника. Ничего не поделаешь. Если ценный артефакт имеет хоть малейшую возможность оказаться в наиболее неудобном и опасном месте, то именно там он и окажется, будьте уверены. Я даже не стал расстраиваться по этому поводу, потому что с самого начала знал, что так все и будет.

У самого входа мне пришлось исполнить почти цирковой трюк. Дверной проем перегородили небольшой гравиконцентрат и мясорубка, между которыми остался проход сантиметров в тридцать шириной. Патогеныч вывел меня на стартовую позицию, я обозначил границы аномалий болтами, а затем боком, втянув живот, малюсенькими приставными шажками двинулся между ними. Положение еще усугублялось длинными космами ржавых волос, спускавшихся с притолоки: мне пришлось чуть пригнуться, чтобы не зацепить их головой. Мясорубка заискрила за моей спиной, когда я протиснулся в опасной близости от нее, но для полного разряда я, видимо, приблизился недостаточно.

До дальнего конца помещения я добрался минут за двадцать, хотя расстояния там было всего шагов сорок. Мне приходилось подолгу кружить на одном месте, повинуясь командам Патогеныча, перелезать через барьеры, протискиваться в узкие щели между смертельно опасными участками. В одном месте я даже преодолел пару метров на руках, цепляясь за низко нависающую потолочную балку и поджимая ноги — понизу могла ударить струей пламени горизонтально ориентированная жарка.

В дальнем углу обнаружился ссохшийся, почти мумифицированный труп псевдоплоти, перед которым лежала куча здоровенных, дочиста обглоданных костей — я так думаю, коровьих, потому что кости крупных мутантов имеют куда более причудливую форму. Одна кость торчала из сморщенного ротика псевдоплоти. Не знаю, эвакуировали ли отсюда животных после первой аварии. Вряд ли — транспорта едва хватало, чтобы вывезти людей. Значит, несчастные коровы остались здесь. Едва ли их разлагающиеся туши валялись до второго взрыва, чтобы стать добычей мутантов, все-таки с тех пор до него прошло двадцать лет, а до настоящего момента все сорок — так что они еще в прошлом веке достались бродячим собакам. А еще скорее, их убрали после первой аварии спецотряды ликвидаторов, соорудив неподалеку от заброшенного животноводческого комплекса крупный скотомогильник, который четыре десятка лет спустя раскопали и разорили слепые собаки — вот откуда тут эти кости.

Для псевдоплоти коровник стал смертельной ловушкой. Голыми твердыми костями сыт не будешь. Она наверняка попала сюда во время очередного выброса — может быть, случайно, а может быть, пыталась укрыться. Я не знаю, прячутся ли мутанты от выбросов, как люди, или для них это как легкий летний дождик. Боюсь, никто этого не знает. По крайней мере, вылезти наружу во время этого локального катаклизма и посмотреть дураков не находится, а те, что все-таки осмеливаются вылезти, больше никогда никому и ничего не расскажут. В любом случае, после выброса аномалии поменяли свое расположение, на чистых прежде местах возникли новые ловушки — и псевдоплоть оказалась заперта в этом проклятом коровнике. Псевдоплоти — очень чуткие и осторожные твари, в отличие от собак, они крайне редко попадают в аномалии, и если эта не учуяла обратного прохода в почти сплошном аномальном поле, значит, его для нее и не было. Там, где вплотную к смертоносным аномалиям бочком протиснулся я, не смогла бы пройти псевдоплоть, вдвое превосходившая меня по ширине. Тварь долго ждала, когда проход наконец откроется, пока наконец не сдохла с голоду.

Я осторожно покрутил головой. Вот оно. Две большие мясорубки, сросшиеся боками, их видно даже невооруженным глазом. Сбоку лениво крутит пыльную спираль птичья карусель. Чуть дальше — трамплин, ближе ко мне — гравиконцентрат средних размеров. Все это сосредоточено на крошечном пятачке пространства, все это многоголовой гидрой дышит, пульсирует и ждет идиота, который подойдет поближе. И генерирует уникальное аномальное поле, способное породить драгоценный артефакт.

— Прибыли на место! — донесся снаружи вопль Патогеныча, подтверждая мои догадки.

Я задрал голову и, прищурившись, стал внимательно изучать крышу и потолочные балки. Чертово яйцо имеет отрицательный вес, поэтому искать его следует под крышами полуразрушенных зданий, под потолками подвалов, в плотных кронах деревьев, которые мешают ему взмыть в небо. Наверное, именно этим и объясняется крайняя редкость чертовых яиц: большая их часть после возникновения просто падает вверх и навсегда исчезает в космическом пространстве.

Нет, ничего не видно.

Впрочем, с этого места я мог наблюдать только часть перечеркнутой диагональными балками крыши. Я сообщил напарнику, что мне нужно покрутиться по территории, сделал еще несколько шагов, повинуясь доносившимся через окно командам невидимого Патогеныча: «Угол семь, ждем, право три, четыре-двенадцать!» — и приблизился к трупу псевдоплоти, придирчиво изучая волнистую шиферную поверхность у себя над головой.

После чего правый глаз мертвого мутанта, казалось, навсегда выпученный в предсмертной агонии, рывками провернулся и уставился на меня.

Глава 2 Псевдоплоть

— Мурлинап, — сварливо поведала мне псевдоплоть, пожевывая старческим ротиком коровью кость каменной твердости.

— И тебе того же, подруга, — негромко проговорил я, медленно отстегивая тонкий кожаный ремешок, который удерживал штык-нож от случайного выпадения из ножен.

Вот оно, значит, как. Бока у псевдоплоти были впалыми, как у мумии, и вся она выглядела как обтянутый сухой блестящей пленкой кожи собственный скелет — но с чего я взял, что она мертва? Голодна как черт — это наверняка. Мутанты Зоны — крайне живучие создания, а если их непросто убить пулей, отчего я решил, что их легко уморить голодом? Сколько она без пищи — две недели? Три? Когда там у нас был последний выброс? Такое и человек способен пережить.

Солить твою капусту! Псевдоплоть труслива, и парой выстрелов я вполне мог бы заставить ее забиться в дальний угол коровника и не высовываться ближайшие четверть часа. Вот только стрелять мне не из чего, разве что из пальца, как тому страусу. А штык-нож против псевдоплоти — оружие несерьезное: ее передние зазубренные конечности, которыми она атакует противника, словно взбесившийся богомол, раза в полтора длиннее, чем моя рука с ножом. Нет шансов.

— Сталкер, почему встал? — донеслось снаружи. — Проблемы? Лево пять!

— Проблемы, брат, — негромко отозвался я. — Очень серьезные.

Псевдоплоть мигом отреагировала на дополнительный раздражитель, заскребла острыми костяными копытами в своем углу, пытаясь встать на ноги. Получилось у нее это, к моему неудовольствию, довольно резво. Похоже, надежду на то, что тварь ослаблена длительной голодовкой, можно было похоронить сразу.

— А? — крикнул Патогеныч. — Чего сказал?..

Мать твою. Если я гаркну во все горло, эта дрянь сразу на меня кинется. К счастью, Патогеныч оказался сообразительным парнем и сменил датчик, потому что тут же заорал:

— Хемуль, у тебя мутант прямо по курсу!

Ай, спасибо, дорогой товарищ. Прямо спас.

Псевдоплоть стояла напротив меня, пружиняще покачиваясь на зазубренных конечностях, несинхронно вращая выпученными глазами разного размера и бормоча неразборчивую чепуху. Со стороны могло показаться, что это неуклюжее причудливое создание, похожее на кошмарную помесь краба, медведя и свиньи, вовсе не собирается нападать. Однако на самом деле тварь просто сосредоточенно оценивала, годится ли этот двуногий верзила в пищу или лучше оставить его в покое. И я не сомневался, каковы будут результаты оценки: псевдоплоть сейчас атаковала бы и матерого кровососа — потому что слишком долго обходиться без пищи все-таки не могла, и инстинкт самосохранения гнал ее в самоубийственную атаку.

Пятиться было нельзя — кругом сплошной стеной стояли аномалии. Поворачиваться спиной к умирающему от голода мутанту — нельзя. Атаковать псевдоплоть с одним только штык-ножом — нельзя. Вот что хочешь, то и делай. Смотри, сколько возможностей.

— Проблемэбрат, — попугайски пробормотала тварь своим старушечьим голосом, лукаво зыркая на меня одним глазом и медленно, очень медленно, на кончиках острых хитиновых копыт подбираясь все ближе. — Очуень сераёзна.

Тупая тварь, но сейчас она была прискорбно права.

Я крест-накрест махнул перед ней ножом, пытаясь отогнать, но псевдоплоть ножа не испугалась. Она замерла в паре метров от меня, покачиваясь на крабьих ногах, как на хороших рессорах, ее бугристые впалые бока тяжко вздымались и опадали, зловещая пародия на человеческое лицо, служившая ей мордой, беспрерывно кривилась и дергалась, словно у сумасшедшего. Тварь безумно хотела жрать, и ей было наплевать на нож. Ей не терпелось приступить к завтраку.

— Пошла вон! — Я постарался напугать ее громким окриком, но добился противоположного результата.

— Мастабарру! — внезапно взвизгнула псевдоплоть, разом взмахивая зазубренными косами передних ног и подаваясь вперед.

Мне удалось уклониться от страшного удара, молниеносно развернувшись боком. Одна из хитиновых кос просвистела в нескольких сантиметрах от моего живота. Поняв, что промахивается, тварь мгновенно скорректировала направление движения своей лапы, чуть согнув локтевое суставное сочленение, и то с размаху садануло меня в низ живота. Крайне удачно садануло, надо сказать: еще бы на три пальца ниже, и мой драгоценный маленький сталкер очень серьезно пострадал бы. Впрочем, дух из меня все равно вышибло конкретно — напрячь пресс я, разумеется, не успел. Отлетев к загородке, пару секунд я хватал ртом воздух в бесплодных попытках вдохнуть, и тут меня, пожалуй, и можно было брать тепленьким, однако по инерции пролетевшая мимо тварь не смогла достаточно оперативно развернуться, чтобы полоснуть меня поперек груди своими ужасными пилами или вонзить мне в грудь заостренные копыта: нас по-прежнему почти вплотную окружали смертоносные аномалии, а занос у псевдоплоти сопоставим с заносом легкового автомобиля. Пока она, сосредоточенно поскуливая, отползала задом, чтобы сделать разворот на чистом месте, я уже перевел дух и быстро проскользнул мимо нее в угол, где она совсем недавно лежала бездыханной грудой костей, обтянутых кожей. Ловушек там не было наверняка, раз псевдоплоть ничего не учуяла и не угодила ни в одну из них.

С грехом пополам развернувшись посреди коровника, бешеный мутант без какой-либо паузы снова бросился на меня — нетерпеливо сопя, издавая бессвязные вопли, дробно топоча по цементному полу острыми конечностями. Приблизившись на расстояние удара, тварь снова резво вскинула свои зазубренные сабли. Поднырнув под левую лапу чудовища, со свистом рассекшую воздух, и задыхаясь от жуткой трупной вони, источаемой покрытым радиоактивными язвами телом твари, я выбросил вперед руку с ножом, судорожно пытаясь достать соперника в глаз, но хитрая псевдоплоть тут же прянула назад. Чудом спасенный глаз в два приема, словно хамелеоний, провернулся и изучающее уставился на меня.

— Двурфсед! — уважительно оценила псевдоплоть мою отчаянную попытку и тут же повторила свою.

Два молниеносных удара с двух сторон мне удалось отбить штык-ножом, при этом мой четвероногий противник атаковал с такой яростью, что едва не выбил у меня из рук единственное оружие.

— Хрена, сука! — рявкнул я прямо в бессмысленно вращающиеся глаза монстра, крепче стиснув рукоять ножа и описывая лезвием в воздухе восьмерки перед собой. — Ну, попробуй, возьми!

Тварь начала непрерывно наскакивать на меня, словно взбесившаяся сноповязалка, молотя по воздуху смертоносными суставчатыми конечностями. Пару раз ей удалось чиркнуть мне бородавчатой хитиновой шкурой по костяшкам пальцев, сжимавших штык-нож, и рассечь их до крови, но это лишь вызвало у меня новый приступ ярости, придав сил. Мы бешено плясали на крошечном пятачке пространства в дальнем конце коровника; я с трудом уворачивался от ее длинных лап, тут же переходил в контратаку, пытаясь достать ножом в морду или мягкое брюхо, и мгновенно отскакивал, когда тварь снова широко взмахивала своими зазубренными оглоблями. Пару раз мы с ней входили в клинч, и тогда я, навалившись всем телом, отчаянно пробовал выпихнуть ее за пределы безопасного пятачка в одну из окружавших нас аномалий, однако псевдоплоть упиралась отчаянно, что твой осел.

Мутировавшая скотина, почуяв запах крови, бросалась на меня с разных сторон, твердо решив довести начатое дело до конца. Я по мере возможности старался пропускать ее мимо себя, словно тореадор, — вбок тварь била неуклюже и слабо. Тот подлый удар в низ живота, который я получил в начале схватки, пожалуй, был самым сильным из таких ударов. Кроме того, острые смертоносные зазубрины на ее ногах были обращены внутрь, так что удары вбок она наносила гладкими внешними сторонами копыт и суставными сочленениями: строение суставов просто не позволяло ей в таких случаях развернуть острые пилы в мою сторону.

В какой-то момент, в очередной раз пролетев мимо, тварь на мгновение замешкалась, прежде чем развернуться мордой ко мне, — видимо, уже начала выдыхаться. Многонедельное голодание все же давало о себе знать. Я тут же выпустил штык-нож и обеими руками ухватил ее сзади за взметнувшиеся передние конечности чуть пониже заостренных копыт, заламывая их назад. Я не был уверен, сумею ли таким образом обездвижить тварь или отломать ей ногу, но попробовать определенно стоило — вариантов-то у меня было не так много. Разумеется, я вряд ли рискнул бы проделать такой трюк с полной сил и бодрости псевдоплотью, но в борьбе с ослабевшей от голода мумией шансы у меня определенно были.

Хитиновая скотина возмущенно взвизгнула, почувствовав, что попала в захват. Я сразу пожалел о своем маневре: острые и шероховатые выступы на панцире, покрывавшем конечности мутанта, впились мне в ладони с коварством рыболовных крючьев, рассекая кожу до мяса. Свинья-мутант тут же принялась беспорядочно лягаться короткими задними ногами, но от их ударов уворачиваться оказалось гораздо легче, чем от передних, потому что на затылке глаз у твари не было. Мне удалось придержать псевдоплоть на месте и даже вывернуть ее суставчатые передние ноги так, чтобы что-то треснуло у их основания, однако дальше терпеть режущую боль в ладонях я не мог и разжал руки. Неистово рвавшаяся и тянувшая в противоположную сторону тварь от своего слишком резкого рывка кубарем полетела вперед и всем телом с размаху впечаталась в деревянную перегородку стойла напротив, отчего тяжело содрогнулась и заскрипела вся секция.

И тут же я услышал, как где-то наверху коротко и пронзительно дзенькнуло — словно кто-то резко ударил металлическим прутом по полотну двуручной пилы.

Звук был до боли мне знаком, хотя я и не слышал его уже несколько лет. Можно было считать, что чертово яйцо успешно обнаружено.

Трудно сказать, что именно представляет собой эта загадочная штука — смертоносный артефакт или компактную блуждающую аномалию. Я, по крайней мере, не возьмусь. Попадается она крайне редко и всегда на границах максимального напряжения аномального поля разнородных ловушек Зоны. Размерами и формой она отдаленно смахивает на куриное яйцо, вот только имеет антрацитово-черный цвет и поблескивает на свету. И время от времени издает странный звенящий звук, певучий, но до того зловещий, что сердце в груди замирает от ужаса и непередаваемой тоски.

Чертовы яйца стоят чертову прорву денег, и некоторые бродяги целенаправленно за ними охотятся. Однако это очень опасный трюк: от прикосновения к таким артефактам-аномалиям смерть наступает мгновенно, и никто не знает, что тому причиной — внезапный и резкий термический удар, органическое отравление, мгновенный и мощный электрический разряд, точечное радиоактивное облучение невероятной силы… Потому что трупа для медицинских исследований не остается: в течение нескольких последующих минут он стремительно обугливается без видимых причин и рассыпается грудой безвредных головешек, сохраняя при этом температуру человеческого тела. А самое главное, что порой чертово яйцо пробивает своим неведомым смертоносным разрядом даже через стенку специального герметичного контейнера для артефактов. Так что брать и транспортировать его надо умеючи и крайне аккуратно. Для этого умными людьми разработана целая система действий.

И мало того, что эта штука крайне смертоносна, она еще и предельно коварна. В присутствии живых организмов ведет себя совершенно непредсказуемо, словно шаровая молния. Хотя вроде бы нет оснований подозревать живое существо в ней самой. Впрочем, кто его знает…

Потревоженное псевдоплотью чертово яйцо, которое все это время, как выяснилось, мирно сидело под крышей, прячась за застрехой, скатилось по наклонной потолочной балке плавно и медленно, словно воздушный шарик. Точнее, нет: скатилось — это я так для простоты сказал. На самом деле оно перемещалось под балкой, мешавшей ему взмыть обратно к потолку, время от времени стукаясь об нее верхней частью и издавая неприятный звон. Левый глаз псевдоплоти, провернувшись в два приема, настороженно уставился на поблескивающую черную смерть, неторопливо спускавшуюся к нам: тварь явно уже была знакома с подобной дрянью либо просто обостренными инстинктами мутанта почувствовала таящуюся в ней опасность.

— Кизлода, — беспокойно пробормотала псевдоплоть, вжавшись в деревянную перегородку стойла и одним глазом глядя на меня, а другим — на чертово яйцо. Она пыталась отползти еще, но лишь беспомощно заскребла по полу костяными копытами — дальше ее не пускала перегородка. — Бестармиуф. Праблемибрат, глырбеглиау.

— Я не шевелюсь, не шевелюсь, — тихонько заверил я ее. — Сам вижу, не дурак.

Чертово яйцо докатилось до края балки, вынырнуло из-под нее и медленно, словно в невесомости, поплыло по воздуху в нашу сторону.

— Очуинь сурнаёздна! — заволновалась мутировавшая тварь.

Смертоносный артефакт преодолел половину расстояния до нас и задумчиво повис в воздухе, словно решая, с кого начать. Шевелиться сейчас было ни в коем случае нельзя: яйцо реагировало на малейшее движение. Мы с псевдоплотью окаменели, словно памятники самим себе. В результате чертову яйцу, похоже, оказалось не за что зацепиться в окружающем пространстве, оно не ощущало ни малейшего движения воздуха, поэтому отрицательная гравитация понемногу начала снова сносить его к застрехе.

На этом наше с псевдоплотью везение на сегодня иссякло, потому что, воспарив вверх, чертово яйцо качнулось в сторону, словно от резкого порыва сквозняка, и с пронзительным звоном натолкнулось на верхнюю перекладину загородки. Оно тут же приклеилось снизу к деревянному поперечному брусу и покатилось вдоль него, вихляя и то и дело задирая один конец, словно имело смещенный центр тяжести. Докатившись до одной из вертикальных металлических стоек, на которых крепилась загородка, артефакт-аномалия описал вокруг нее задумчивую петлю и опять замер, угрожающе покачиваясь.

Прищурившись, я оценивающе посмотрел на чертово яйцо. Перевел взгляд на подрагивавшую у загородки псевдоплоть. Проклятая тварь совершенно перекрыла мне путь к отступлению. Если бы ее здесь не было, дело вообще оказалось бы в шляпе: аккуратно снять с пояса контейнер, осторожно подвести его под артефакт и поймать чертово яйцо контейнером, не касаясь руками. Это самый опасный момент охоты: тут как раз и может шарахнуть. Если все обошлось, контейнер все равно нельзя выносить из Зоны на поясе и даже в руках, это очень опасно; необходимы две длинные палки со сложной конструкцией из кожаных ремней на концах, при помощи которых следует… впрочем, вопросы транспортировки — дело десятое, сначала надо забрать яйцо так, чтобы не шарахнуло, и вынести его из коровника. Однако псевдоплоть не позволит мне этого сделать. Едва ощутив, что помещенный в контейнер смертоносный артефакт больше не способен причинить ей вреда, она снова атакует меня, и тогда мне рано или поздно конец. В рукопашной схватке с мутантом, причем даже без ножа, мне не устоять.

Ладно. Кто не рискует, тот не пьет тормозной жидкости.

Я резко присел и ладонью, порезанной о панцирь псевдоплоти, на ощупь обхватил рукоять валявшегося у меня под ногами штык-ножа, поморщившись от боли. Чертово яйцо колыхнулось, мигом отреагировав на мое движение, и неторопливо заскользило ко мне вдоль поперечного бруса загородки, негромко позвякивая. Мутировавшая тварь забеспокоилась в своем углу, вразнобой вращая выпученными глазами.

— Прублемибрат! — жалобно проблеяла она.

Докатившись до следующей стойки, возле которой стоял я, чертово яйцо снова остановилось. Затаив дыхание, я медленно, буквально по миллиметру потянулся к нему ножом. Важно было не вспугнуть чувствительную и смертельно опасную штуковину, колыхавшуюся рядом со мной: в ней заключалось мое единственное спасение. Что касается того, что для осуществления своего плана мне необходимо было к ней прикоснуться, то я рассудил, что через металлическое лезвие и рукоять из токонепроводящего материала шарахнуть меня не должно. Впрочем, гарантий этому по-прежнему не мог дать никто, иначе все охотники за чертовыми яйцами брали бы их через два слоя разнородных изолирующих материалов и проблем не знали.

Я едва-едва дотянулся до антрацитово поблескивавшего яйца кончиком штык-ножа и тихонько толкнул. Был риск, что оно просто покатится под горизонтальным брусом прочь от меня, но нет — эта штука была слишком чувствительной к малейшим колебаниям воздуха и, пару раз ударившись о вертикальную стойку, сделала в воздухе изящную петлю, возвращаясь ко мне. Что, собственно, и требовалось.

Черная смерть приближалась, время от времени издавая тонкий певучий звон. Я напряженно ждал, плашмя выставив перед собой нож. Промахнуться было никак нельзя. Второй попытки у меня не будет.

Псевдоплоть заскребла ногами по полу в своем углу, изо всех сил вжимаясь в перегородку, — видимо, она решила, что я совсем с приветом и решил красиво покончить с собой. Однако у меня были немного другие планы. Подпустив судорожно раскачивавшийся, рывками приближавшийся смертельный артефакт к себе на полметра, я взмахнул штык-ножом, словно ракеткой для пинг-понга, и плашмя ударил чертово яйцо лезвием, резким движением отправив маленькую черную смерть в направлении аж присевшей от такой подлости псевдоплоти.

План был неплохой, однако успехом он не увенчался. Слишком непредсказуемой оказалась траектория пущенного моей рукой артефакта из-за его отрицательной гравитации и смещенного центра тяжести. Яйцо крутило и мотало, словно попавшую в ураган пушинку. Описывая в воздухе сложные фигуры, оно по синусоиде пронеслось над бесформенной головой псевдоплоти, мигом приникшей к полу, словно боец под пулеметным огнем, — и тут же, не давая твари опомниться, я бросился на нее, выставив вперед штык-нож: раз уж не удалось поразить ее смертельным артефактом, надо успеть причинить ей максимальный ущерб, пока она не пришла в себя и снова не атаковала меня. Яростно выкрикнув какую-то чушь, псевдоплоть стремительно вскочила на ноги и отразила лезвие ножа мощным ударом костяной передней конечности, отбив мне правое запястье до полного онемения.

Между тем яйцо врезалось в противоположную стену коровника, обрушив солидный пласт отслоившейся от сырости штукатурки, отскочило, издав мелодичный звон, и снова устремилось в нашу сторону.

Опаньки! Теперь мне следовало одновременно уворачиваться и от псевдоплоти, и от летящего прямо в лицо яйца. Задачка из пространственной тригонометрии получилась на загляденье, почище чем с «камнем, ножницами и бумагой»: мгновенно вычислить траектории двух смертельно опасных объектов — живого и мертвого, после чего увернуться от каждого из них таким образом, чтобы не натолкнуться на другой и не угодить в аномалию за спиной. Псевдоплоть не могла видеть возвращающуюся к нам посверкивающую черную смерть, однако она загривком почувствовала страшную опасность и снова попыталась вжаться в угол. Но я не позволил ей этого, в очередной раз бросившись на нее с ножом. В отличие от твари я прекрасно видел, по какой траектории возвращается яйцо, и способен был от него уклониться. Поэтому я не собирался упускать такую возможность. Я должен был либо заставить тварь коснуться смертоносного артефакта, либо выколоть ей глаз, а еще лучше — протолкнуть лезвие через глазницу в мозг. Сдаваться я не собирался, еще чего. Перетопчется.

Дата добавления: 2015-06-28