Сектор обстрела 10 страница

Внимательно наблюдая за четвероногими противниками — которые снова сократили дистанцию, еще немного затянув удавки на наших шеях, и опять застыли, ожидая, как мы отреагируем, — Стрелок не глядя передал мне свою бандуру. Его модернизированный до гаусс-винтовки «хопфул» оказался тяжелее привычного, но не настолько, чтобы я не мог вести прицельный огонь.

— Целеуказатель подключи, — посоветовал Стрелок.

Электронный экранчик прицела от «хопфула», отобранного монолитовцами на Радаре, до сих пор висел у меня за левым ухом. Я не стал снимать его, даже лишившись оружия, потому что им можно было пользоваться как хорошим биноклем с зумом картинки. Надвинув целеуказатель на глаз, я движением головы активировал подключение к оборудованию. Несколько мгновений монитор беспомощно моргал, и я уже хотел снова вернуть его на затылок, чтобы не мешался, когда появившаяся в поле зрения надпись на английском оповестила меня, что новое устройство обнаружено. Мой прицел оказался совместим с оружием Стрелка, что значительно упрощало задачу. Оно, впрочем, и немудрено — в отличие от индустрии вооружений, программное обеспечение реальности Не Меченого едва ли могло сильно уйти вперед. Обычно компьютерная промышленность идет в рост с развитием компьютерных игр и кинематографа, а в полуразрушенном мире Стрелка на них едва ли имелся повышенный спрос. Полагаю, софт в той реальности сейчас находился примерно на том же уровне, что и у нас, либо даже отставал.

— Отлично, — с удовлетворением кивнул Стрелок, услышав, как в его автоматической винтовке, которая теперь находилась у меня в руках, едва слышно зажужжали сервомоторы, приводя оружие в боевую готовность, и сбросил с плеч рюкзак. — Разберешься?

Перед глазами у меня возникли четыре зеленых треугольника, которые поползли к центру экрана и заключили мою химеру в концентрическую окружность. В левом углу светились, по-видимому, цифры счетчика боеприпасов: тридцать семь. Цифры справа, заключенные в силуэт, напоминавший очертания подствольной гранаты, похоже, показывали наличие боеприпаса посерьезнее: шесть. Под большой палец привычно лег переключатель режима огня.

— Стандарт, — отозвался я, наблюдая, как дружелюбно улыбается мне химера. — Ребенок разберется.

— Огонь только по моей команде! — повысил голос Стрелок, извлекая из рюкзака какую-то коробочку с небольшим монитором и кнопками, напоминающую маленький ноутбук. — Стреляйте куда угодно. Побольше шума. Отвлекайте этих тварей и не подпускайте их близко.

За моей спиной нервно вздохнул Бахчисарай. Отмычке было нестерпимо страшно. Я вполне его понимал, но мне сейчас было некогда отвлекаться на эмоции. Перед боем любые эмоции привычно выключаются. Многие полагают, что на сражение надо настраиваться, пробуждая в себе ярость, так называемое боевое безумие. Чепуха; это реально помогает только в рукопашной схватке стенка на стенку, когда твоя жизнь действительно зависит от того, с какой скоростью, исступлением и презрением к боли ты будешь махать дрыном. При прицельной стрельбе лишний адреналин не только не помогает, он просто вреден: руки подрагивают от напряжения, начинаешь оценивать обстановку на уровне эмоций, а не логики, и принимать поспешные решения. Снайперу адреналин не нужен. А в том, что мне предстоит работать снайпером, у меня не было ни малейших сомнений. Плотным огнем стаю химер не остановить, разве что пулеметным. Бить придется наверняка.

— По моей команде! — еще раз напомнил Меченый, когда химеры снова сжали кольцо — видимо, заметил, как дрожат пальцы малолеток на спусковых крючках. — Рано... рано... — бормотал он, манипулируя кнопками.

Я даже не успел понять, что произошло потом. Агрегат в руках Стрелка внезапно содрогнулся, раскатисто щелкнул электрический разряд, и на том месте, где только что скользила в пространстве моя химера, из воздуха возникла огромная молния, вонзившаяся в землю. Лениво разворачиваясь и растворяясь в пространстве, в небо устремился внушительный клуб черного дыма. Резко пахнуло озоном, и почти сразу его перебил отвратительный запах горелого мяса.

Стрелок сплюнул.

— Вот и все, — хрипло сказал он.

— Что, вот так просто?! — Я изумленно смотрел туда, где на земле осталось неподвижно лежать что-то вроде большого развороченного мешка, набитого обожженным и окровавленным тряпьем. Несколько мгновений назад этот мешок, похоже, был самым опасным созданием Зоны. — Бахнул и убил химеру?! Ребята, а ваш мир ушел по пути прогресса значительно дальше, чем мне представлялось!

— Зверье у вас еще непуганое, — пробурчал Стрелок. — У нас химере так просто кишки не выпустишь, это каждый раз серьезный поединок, даже если имеешь пробойник. Мутанты слишком быстро обучаются...

Как выяснилось, у нас мутанты тоже обучаются достаточно резво. По крайней мере, оставшиеся химеры больше медлить не стали: поняв, что их подавляющее преимущество внезапно поставлено под вопрос, они все разом бросились в атаку.

Со следующим электрическим ударом Стрелок замешкался. Загадочный пробойник наверняка расходовал уйму энергии, поэтому ему, как и гаусс-винтовкам, требовалось какое-то время, чтобы накопить следующий заряд. Тем временем мы разом ударили по химерам из автоматов, слегка притормозив их и сбив атакующий пыл. Перенеся прицел на свирепого мутанта, галопом летящего на мою Динку, я надежно поймал его в окружность из треугольников и выжал спуск.

Пушка Стрелка оглушительно гавкнула и тяжко содрогнулась у меня в руках, однако отдача действительно оказалась вполне терпимой. Чуть посильнее, чем у «калаша», но крепкий мужик вполне способен с ней справиться, не позволив стволу опасно гулять. А вот разрушительная мощь у гаубицы действительно была значительно выше. По крайней мере, мне еще не приходилось слышать, чтобы кому-нибудь удалось раздробить химере лапу с одного выстрела. Раненый зверь тут же захромал, сбился с курса и сбросил скорость. А потом с небес на голову моего противника обрушился электрический разряд напряжением в несколько миллионов вольт, оставив от него что-то вроде вывернутого наизнанку большого прокопченного бурдюка.

Тем временем Муха, занявший позицию слева от моей подруги, поливал свою химеру свинцом, не подпуская мутанта близко, лупил кровожадную радиоактивную тварь по морде и глазам, и кажется, даже вышиб один из глаз, повисший на ниточке нерва. Озадаченная химера яростно мотала башкой и огрызалась на каждый кусок металла, вонзавшийся ей в грудь и холку. Кажется, здесь все было в порядке, особь попалась молодая, неопытная и уязвимая. Узнать бы, что сейчас творится у нас за спиной, как там малолетки и Енот с Патогенычем, но озираться сейчас было не время. Совсем не время. По крайней мере, бешеная стрельба оттуда доносилась исправно.

Я выделил еще одну двухголовую химеру, стремительно скользившую к нам по краю луга, и, выстрелив из гаубицы, изготовленной в параллельном мире, угодил ей в морду главной головы. Точным попаданием из крупнокалиберной дуры зверю разворотило верхнюю челюсть, во все стороны брызнули кровь и осколки кости, один глаз лопнул. Раненая химера присела на задние лапы, припала к земле, словно пытаясь скрыться от следующего выстрела. Если эта голова и не была убита после таких серьезных повреждений, то из строя вышла надолго.

Из-за спины донесся оглушительный треск громового раската, и я понял, что там тоже стало на химеру меньше. Похоже, решив, что здесь я и сам неплохо справляюсь, папаша перенес свое внимание на другой фланг.

Внезапно раненое мной чудовище распрямилось и, коротко оттолкнувшись задними ногами, снова бросилось на меня. Похоже, управление телом приняла дублирующая рудиментарная голова — маленькая, росшая из основания шеи главной головы и неудобно отогнутая вправо. С виду она напоминала уродливую собачью и могла бы принадлежать здоровенному пинчеру, над которым когда-то проводились бесчеловечные биологические эксперименты. Из уцелевшей пасти химеры текла желтая слюна, красные глаза были наполнены неистовой яростью. Болтая в воздухе окровавленным обрубком пострадавшей башки, химера приближалась огромными скачками. Ее гигантские острые когти глубоко вспахивали землю, разбрасывая в разные стороны обрывки травяных стеблей.

Этой голове все-таки было гораздо тяжелее управляться с массивным телом: она смотрела под углом к тому направлению, в котором химера двигалась. Кроме того, один глаз твари был совершенно неподвижен — скорее всего, слеп. Да и мозгов в запасной черепушке явно имелось поменьше, чем в пострадавшей. Поэтому второй бросок мутанта оказался устрашающим, но малоэффективным. Химеру повело влево, она запнулась о собственные передние ноги и едва не полетела кувырком. Тут ее и настиг мой следующий «дыдых». От второй головы не осталось практически ничего — славная пуля из другой реальности, разогнанная до скорости метеорита, расплескала ее в воздухе, как гнилой арбуз. Обезвреженная тварь с размаху рухнула на землю и в агонии покатилась по влажной траве, стискивая грязь когтистыми лапами.

Господи, я люблю тебя, чудесная автоматическая винтовка из неведомого мира. Да из этой штуки запросто можно псевдогиганта завалить с трех выстрелов. Мечта любого вольного бродяги.

Позади меня снова треснула гигантская молния. От пронзительного запаха озона уже мутилось в голове. Автоматы ребят с той стороны работали не переставая, с паническим надрывом. Решив, что самое время немного им помочь, я развернулся вместе со своей бандурой — и лишь краем глаза успел заметить, как мимо скользнуло что-то большое и черное. Огромная матерая химера прорвала-таки смертоносный заслон автоматного огня и ухитрилась вломиться в наши ряды. Бахчисарай до последнего мгновения лупил в упор по стремительно надвигающейся четвероногой тени, но так и не сдержал ее, сбитый с ног и опрокинутый самой совершенной в Зоне машиной для убийства. Никто не успел ничего предпринять — Енот отпрянул в сторону, поднимая ствол «Калашникова», Гусь лишь немного довернул гаусс в сторону химеры, — когда она кошмарными челюстями уже вырвала отмычке гортань. Бахча только булькнул, обливаясь кровью, но закричать не сумел.

Гусь с разворота ухнул из гаусс-винтовки в черное чудовище, но, видимо, промазал не взял правильного упреждения, двигая стволом. Вяло огрызнувшись, мутировавшая тварь махнула когтистой лапой и одним молниеносным движением содрала Бахче лицо с черепа.

— Стрелок! — рявкнул я.

Однако папаша медлил, и долю секунды спустя я понял, почему: если гигантский атмосферный разряд поразит химеру, то людям, которые сейчас находятся в непосредственной близости от нее, мало не покажется. Поджарит как куропаток.

Енот всадил в бок химере пару коротких очередей. При этом он намертво перекрыл мне линию огня. Автоматные пули пробили крепкую шкуру, но огромного хищника это только разозлило. Утробно зарычав, черная тварь по-кошачьи мягко прянула в сторону Енота. Тот отшатнулся и наконец вывалился из моего прицела — теперь зеленые треугольники целеуказателя намертво впились в четвероногую тень за его спиной.

Выбирать уязвимое место на теле химеры мне было некогда: еще один шаг — и она страшными когтями распорола бы моего приятеля сверху донизу или вырвала бы из него хороший кусок мяса. Я выстрелил, практически не целясь, полагаясь только на то, что раз уж зеленые треугольники на мониторе поймали ее в окружность, пуля в любом случае не пройдет мимо. Сейчас у меня не было времени воевать с химерой, мне нужно было отвлечь ее и отогнать подальше.

Крупнокалиберный заряд ударил мутанта в плечо, словно гранитной бейсбольной битой. Химера, конечно, помассивнее кабана, но кинетическая энергия такой мощности отбросила назад даже ее, одновременно развернув градусов на сорок пять. Тварь взревела от боли в изуродованном плече — однако теперь она стояла чуть боком ко мне, и я отчетливо увидел даже с такого расстояния, что пулевые отверстия, оставленные очередями Бахчисарая, уже начали схватываться по краям. Еще пара минут — и они затянутся рубцовой тканью, а химера будет как новенькая. А еще минуты три, и у нее будет новое плечо, лучше прежнего.

Хищная тварь свирепо оскалилась на Енота, сделавшего еще один шаг назад, и я влепил ей еще одну свинцовую плюху. А потом еще одну. Хорошо, что этой винтовке, в отличие от гаусса и пробойника, не надо накапливать заряд между выстрелами. То есть рано или поздно, конечно, пауза для подзарядки неизбежна — у меня перед глазами уже замерцал красный силуэт батарейки, что явно означало рекомендацию сменить аккумуляторы. Но я надеялся, что как-нибудь продержусь до конца боя.

С каждой пойманной крупнокалиберной пулей химеру отбрасывало все дальше и дальше обратно в поле. Енот, наконец, проснулся и подбодрил тварь длинной очередью из «калаша». С пробитой грудью, развороченным плечом и вспоротым боком тварь тем не менее продолжала огрызаться и не оставляла попыток снова броситься на нас. Она была самой могучей в стае, и немудрено, что именно ей удалось прорваться через огненную стену. Очередной «дыдых», попав в грудь, снес ее назад еще метра на два. Тварь уже явно изнемогала от ран, усиленная регенерация ослабляла ее желание подраться, но в ней все еще было достаточно слепой ненависти, чтобы атаковать врага невзирая ни на что. Последнее попадание словно придало ей сил — видимо, оно разъярило ее настолько, что адреналин забурлил в жилах животного, будто кипящее масло. Проскользив задом по влажной траве, чудовище вонзило когти в грунт, ломая травяные корни, откачнулось на пружинистых ногах и резко припало к земле, собираясь достать кого-нибудь из нас одним огромным прыжком.

Мигающая красная батарейка перед моими глазами стала монолитной. Все, пушка Стрелка исчерпала свой заряд.

Енот еще раз ударил по химере, но, кажется, промахнулся, потому что она даже не огрызнулась. Я не отрываясь смотрел на изготовившуюся к прыжку тварь, и за оставшиеся доли секунды еще успел подумать: кого она выберет теперь — меня или Енота? Умирать мне было не страшно, хоть и не хотелось особо, но я уже умирал не раз и не два, и в этом нет на самом деле ничего ужасного; а вот Динку жаль. Ведь это произойдет практически у нее на глазах. Ладно, может у нее что-нибудь с Гусем получится. Если только он потом ее не убьет за независимый характер, он ведь может, Отелло недоделанный...

Боль была ослепительной. Почему-то она воспринималась как вспышка света невероятной яркости — в буквальном смысле ослепительная боль, от который заныл каждый нерв в теле. Я не знаю, что именно повредила мне своим беспощадными челюстями химера, потому что мгновенно ослеп от боли. Мое тело словно вывернули наизнанку, вытряхнув из него душу, и теперь этот бесплотный Хемуль-душа завис в полуметре от покинутого плотского кокона, тупо моргая несуществующими глазами, перед которыми стремительно вращались темно-зеленые круги и полосы. А потом где-то далеко, за горизонтом, громыхнул гром — но звук все равно оказался столь мощный, что едва не разорвал мне барабанные перепонки.

С гудящей словно после контузии головой, продолжая тупо моргать — нет, глаза все-таки существовали, потому что ненастоящие глаза не могут так болеть, — я с трудом приподнялся с четверенек. Все тело страшно чесалось, словно я не мылся две недели — бывали в моей практике и такие прискорбные периоды. Подняв голову, я ошалело посмотрел на дымящийся кусок пережаренного ростбифа размером с добрую корову, распластавшийся в десятке метров от меня в почерневшем круге обугленной травы. Затем перевел взгляд на Енота, который ошарашенно смотрел на меня с другой стороны окружности из такой же коленно-локтевой позиции. Кажется, папаша все-таки рискнул долбануть молнией по нашей химере и уложил ее на месте. Вместе с химерой он, правда, едва не уложил нас с Енотом, но в боевых условиях «чуть-чуть» не считается. Одного из нас он точно спас.

Ощущая себя так, словно мыльной воды наглотался, еще не вполне отойдя от пережитого электрошока, я хотел забрать у покойного Бахчисарая автомат, но батарейка у меня перед глазами вдруг снова начала мерцать. Похоже, близкий разряд огромной мощности малость подзарядил аккумуляторы винтовки Стрелка, и теперь у меня была еще пара дыдыхов.

И я с чувством глубокого удовлетворения израсходовал их по назначению.

Впрочем, мое вмешательство уже не понадобилось. Пока мы с Енотом, парализованные разрядом, несколько мгновений отдыхали от сражения, оно фактически подошло к концу. Муха с Динкой нашпиговали свою химеру свинцом до такой степени, что той уже было западло шевелиться, когда папаша поразил ее молнией, что твой Зевс-громовержец. А последнюю из атаковавших нас тварей, которой я здорово сбил атакующий пыл двумя последними зарядами, прикончил Патогеныч, виртуозно попав ей из гаусса прямо в яростно распахнутую пасть. Крупнокалиберная пуля проникла химере в мозг и взорвалась внутри черепа, из носа и ушей твари хлынула кровавая каша, и ей стало уже не до нас и вообще ни до чего на свете.

Мы стояли в центре круга, очерченного несколькими выжженными, дымящимися кругами поменьше, и тяжело дышали, глядя на место побоища. Сказал бы мне кто еще вчера, что в восемь стволов можно отбиться от восьми химер, потеряв только одного человека — ни за что бы не поверил.

Не поверил бы даже, если бы мне кто-нибудь просто сказал, что видел восемь химер сразу.

Глава 9. Демоны

Стрелок снова двигался во главе нашего отряда.

Нет, теперь это уже сто процентов не было случайностью. Он вполне сознательно сам шел впереди, сознательно играл роль отмычки, чтобы продемонстрировать нам — и главным образом Динке — чистоту своих помыслов. Через пять минут я даже хотел предложить ему поменяться местами, чтобы разумно распределить риск, но прикусил язык, заметив, как привычно, четко и быстро матерый сталкер распознает аномалии на нашем пути, почти не сверяясь с детектором. Ну да, это ведь для нас вылазка за Периметр — смертельно опасный подвиг вроде полета в космос, а он последние годы безвылазно живет в Зоне, в которую превратились его родные места. Живет и выживает. Это мы все время натыкаемся на какие-то новые аномалии и феномены, а для него, похоже, внутри Периметра уже давно нет ничего, чему можно было бы удивиться. Я, кстати, не раз уже думал над тем, что легендарная интуиция и чутье темных сталкеров могут быть связаны не столько с мутациями и какими-то сверхъестественными причинами, сколько с тем, что им приходится постоянно жить на этих отравленных пространствах и, соответственно, как-то приспосабливаться к такой жизни. А то, что за подобный опыт всегда приходится платить очень высокую цену — ну, так среди них и смертность повышенная. Как и среди коллег Стрелка в его реальности, надо полагать.

Впрочем, может быть, такая осведомленность папаши была связана с тем, что он много лет наблюдал за своим двойником, Хозяином Зоны, которому был известен в Зоне каждый куст.

Источник питания в своем орудии он поменял. Это оказался металлический цилиндр свинцового цвета и размером с мизинец, который со щелчком вошел в приклад. Нет, кое-чему нашему миру определенно стоило бы у них поучиться.

Мертвого Бахчисарая мы оставили на лугу. Паскудно это, конечно, бросать боевого товарища непогребенным. Но в этот раз у нас не нашлось вариантов. Понятно было, что, чудесным образом перебив химер при помощи папиного пробойника, мы не оторвались от преследования, а только немного отсрочили его. Сейчас мы не могли позволить себе роскошь задержаться даже на четверть часа. Бахча, пусть тебе хорошо лежится.

— Почему мы возвращаемся в Мертвый город? — спросил я, заметив, куда уводит нас папаша. — Почему не на Агропром? В Мертвом городе монолитовдам будет проще нас перехватить.

— Потому что это вполне логично — что мы теперь двинем на Агропром, а оттуда через Свалку к Периметру, — терпеливо объяснил Стрелок. — Верно? Для тебя логично, для меня логично. Значит, и для других логично. Значит, именно там нас и будут стараться перехватить основными силами. Прямой путь — не всегда самый верный, сталкер.

Ну да. Мог бы и сам догадаться, не дурак все-таки. Опять туплю. Последствия электрического шока, определенно.

Динка шагала рядом со мной. Теперь она уже поглядывала в спину Стрелка без прежней холодной неприязни — похоже, его самоотверженность все-таки задела ее за живое. Гусь плелся где-то в хвосте колонны, страхуя больного Енота, и я ни разу не оглянулся, чтобы не видеть его физиономии.

Мы двигались в форсированном режиме около четверти часа, миновали приметный радиационный могильник, оборудованный после первой катастрофы на ЧАЭС, и уже начали выбираться из окрестностей Болота, когда папаша вдруг резко сбросил темп, а потом остановился совсем. Подойдя к нему, я покосился на свой датчик движения, который утверждал, что в нашу сторону неспешно, вразвалочку спускается с холма какой-то объект мельче человека — вероятно, слепая собака или крысиный волк. В общем, мелюзга, на которую среди вольных бродяг не принято обращать внимания, когда у тебя за спиной от полудюжины до десятка стволов. Обычно одиночная тварь от крысы до кровососа включительно не осмеливается атаковать такой большой отряд и благоразумно удирает либо затаивается, пережидая, когда опасность минует. Но этот биологический объект, вопреки всем нормам местного поведения, продолжал упорно двигаться к нам — исключительно потому, как я понимаю, что пока еще не сообразил, чем ему грозит встреча. У слепых собак очень плохое зрение, как непременно пошутил бы на моем месте тот страус. И даже если это какой-то серьезный противник вроде псевдогиганта, который настолько туп, что вполне может попробовать напасть на нас, против такой огневой мощи не устоять даже ему. Но это точно не псевдогигант: такая туша неизменно дает засветку как три человека, вместе взятые. Что касается химер, то Стрелок уже продемонстрировал: с ними мы вполне способны бороться. Только эта метка слишком мала и для химеры. В общем, кто бы это ни был, причин для беспокойства нет совершенно.

Но тогда какого черта лицо у папаши вдруг вытянулось, словно он привидение увидел? Я с некоторым беспокойством заметил в глазах Стрелка неподдельный ужас. Интересно, что может перепугать до бледности такую человеческую глыбищу? Мне сегодня уже довелось убедиться, что с нервами у него все в полном порядке и дрыном его прошибить так же сложно, как и Патогеныча. А Патогеныча очень сложно прошибить дрыном, он у нас деревянный.

Впрочем, что бы оно там ни было, но того, чего боится Стрелок, наверняка стоит опасаться и мне. Целее буду. На своих ошибках в Зоне только дураки учатся, да и то недолго.

Я снова перевел взгляд на ПДА. Детектор биологических форм никак не мог определить, к какому виду животных принадлежит это небольшое существо. Бюрер, может быть?.. Однако у Стрелка наверняка был более совершенный датчик, чем у меня, и то, что этот датчик показывал, нашему новому командиру совершенно не нравилось.

Да ловить же твою муху! Что же это такое может быть?!

Я уже раскрыл рот, чтобы поинтересоваться у папаши причиной его внезапной тревоги, когда он вдруг резко опустил обе руки ладонями вниз: всем залечь!

Мы с парнями механически подчинились привычному, вбитому в мозговую подкорку жесту. А Динку, которая замешкалась, я повалил в траву рядом с собой мягкой подсечкой. Привыкаем работать в команде, как говорит в таких случаях один страус.

Воцарилась тишина. Загадочный биологический объект был уже совсем близко, и через пару секунд мы должны были его увидеть. Любопытство и тревога переполняли меня и едва не выплескивались из ушей. Напряжение сгустилось над нами почти физически осязаемым облаком. Вжавшись в сырую землю и стискивая в руках автомат, я жадно смотрел вперед, стараясь не упустить момент появления чудовища.

Чудовище вывернуло из-за старого бурелома и уверенно направилось в нашу сторону.

Сначала я даже моргнул, не поверив собственным глазам. Зловещим биологическим объектом, которого напугался Стрелок, оказалась крошечная девчонка лет шести. Девочка была босая, в свободно болтающемся древнем платье с широким подолом — кажется, у наших предков это называлось «сарафан». Голова ее была повязана пестрым платком — только не как банданы у сталкеров, на пиратский манер, а по-женски, в виде косынки, с торчащим над затылком уголком. Прямо скажем, наряд у нее для Зоны был более чем неподходящий. Да и вообще Зона — совсем неподходящее место для прогулок шестилетней девочки.

Личико у нее оказалось ангельское, наивное, абсолютно невинное. Широко распахнутые глазенки с любопытством смотрели на мир. Это лицо было мне знакомо. Даже очень знакомо. Но только я никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах я его видел. А видел я его очень часто, у меня даже голова заболела от нахлынувшего ощущения дежа вю.

А потом в мозгу что-то щелкнуло, и я вдруг понял, откуда знаю эту девочку.

Шоколад «Аленка». Знаменитый русский шоколад со знаменитой детской рожицей на этикетке, красующейся там уже три четверти века. Динка обожала этот шоколад, и я всегда заказывал у торговца пару плиток, чтобы побаловать подругу.

Ощущение дежа вю исчезло, сменившись ощущением абсолютной нереальности происходящего. На всякий случай я щипнул себя за мякоть левой ладони, чтобы убедиться, что я на самом деле лежу на склоне холма неподалеку от Мертвого города, а не сплю по-прежнему в доме Доктора под боком у Динки и не вижу очередной кошмар.

Боль оказалась вполне реальная. Впрочем, эта проверка была излишней. Слишком реально было все вокруг — пронизывающий ветер, сырость набрякшей травы, врезавшийся в локоть приклад автомата. Все это происходило со мной, здесь и сейчас. Вокруг меня был реальный мир — за исключением чудовища, одетого в сарафанчик и с лицом шоколадной Аленки.

— Мясца бы сладкого кусочек... — внезапно скрипуче протянула девочка. — Где бы мясца мне тут?..

В левом кулаке у нее была зажата грязная спутанная веревка, волочившаяся за ней по седой от влаги траве. И только присмотревшись внимательнее, я сообразил, что это кишечник, варварски выдранный из чьего-то брюха. Выдранный совсем недавно, кишки еще дымились в холодном воздухе, исходили теплым паром. Едва ли это были человеческие, на человеческие я в Зоне насмотрелся досыта — эти были толще, темнее и не такие извилистые. Похоже, малышка по дороге немножко поиграла со слепой собакой или псевдоплотью. Любознательный ребенок растет, активный. Мамина радость.

— Кушать очень хочется, — пожаловалась девочка в пространство. — Мясца бы мне...

Нет, с девочкой явно что-то было очень даже не в порядке. И мой организм отреагировал на ее появление так же, как на появление крупной химеры — покалыванием в кончиках пальцев и резкой болью в затылке и основании черепа. Это определенно было порождение Зоны, причем далеко не самое безобидное.

Что же это? Даже слышать о такой никогда не приходилось. Зона вообще скупа на призраков женского пола. Разве что Волчица... Ее порой замечают на верхних уровнях и описывают как укутанную в черные лохмотья женщину в капюшоне, которая бродит по развалинам и что-то ищет в грудах битого кирпича. Чаще всего сталкеры видят ее в тот момент, когда заглядывают сверху в пролеты полуразрушенных лестниц — она быстро и бесшумно пересекает нижнюю лестничную площадку, но даже если сразу броситься по лестнице вниз, то перехватить ее или хотя бы увидеть вблизи невозможно: она словно сквозь землю проваливается, хотя спрятаться вокруг негде. Сама Волчица обычно не причиняет вреда людям, но встретить ее — к большой беде. Если же сталкеру доведется увидеть высунувшееся из капюшона женщины волчье рыло, значит, он очень скоро и жестоко умрет. Некоторые романтичные бродяги вроде Леши Калуги называют эту загадочную фигуру «Мама Зона»; мне пока ни разу не довелось ее созерцать, и я совершенно не расстроен этим фактом.

Я точно так же не был бы ничуть расстроен, если бы сегодня не повстречал девочку с ангельским лицом и кишками в тоненьких пальцах, волочащимися по земле.

— Мясцо, иди сюда! — протяжно позвала девочка. — Кушать очень хочу!

Она подождала несколько секунд, словно всерьез надеясь, что искомое мясцо отзовется, а потом задрала лицо к небу и тоскливо завыла писклявым голосом. Создавалось впечатление, что она кривляется, как все маленькие дети, но тем не менее сомневаться не приходилось: вой настоящий и является отражением сути этого странного существа.

Воспользовавшись тем, что малолетняя бестия отвлеклась, Стрелок быстро приподнялся, швырнул далеко вперед какую-то тускло блеснувшую штуку, напоминающую банку из-под мясных консервов, и снова припал к земле. Металлический цилиндр упал в траву и зашипел, бурно извергая клубы белесого полупрозрачного дыма.

Заслышав посторонний звук, девчонка мгновенно оборвала вой и насторожилась. Поведя носом, как настоящая ведьма из диснеевской сказки — люди так не умеют, — она по-детски засеменила в нашу сторону. С такого расстояния уже было отчетливо видно, что один глаз у нее заметно больше другого.

Она подошла к нам довольно близко — даже было слышно, как похрустывают сучки под ее ступнями. Нормальный ребенок уже давно пропорол бы ногу. До нас доносилось тяжелое, с присвистом дыхание, более подходящее старому пропитому и прокуренному боцману в отставке, чем такой малышке.

Хищно озираясь, девочка ступила в круг расползающегося над травой дыма из папашиной дымовой шашки. Ее миловидное кукольное личико тут же обиженно сморщилось, казалось, она вот-вот расплачется. Нос девочки снова зашевелился на лице, задвигался из стороны в сторону, словно крысиное рыльце, в очередной раз вызывая стойкое ощущение, что дело происходит в кошмарном сне. Неведомое чудовище сделало еще шаг в нашу сторону — я заметил, как глубоко вдавилась влажная земля под его ногой. Однако запах газовой шашки, по-видимому, был для него совершенно непереносимым. Мотнув головой, словно корова, отгоняющая слепней, — пестрая косынка в горошек смешно дернулась, — девочка отступила на пару шагов, продолжая внимательно вглядываться в нашу сторону.

Дата добавления: 2015-06-28