На дочери Ситского короля. 1 страница

VII. Женитьба Талатинского короля

Талатинский король стал стареть,

Да захотел он теперь жениться,

Потому что его старая мать состарилась;

Некому теперь уход за ней обеспечивать.

Нужно привести любимую, достойную его,

Целый год ищет, да не может найти.

Пока не пришёл на пустую землю запущенную,

Где нашёл любимую, достойную его.

Что сияет как ясное Солнце!

Там помолвился Талатинский король.

Потом вернулся на свою землю,

Да справил богатую свадьбу,

На земле невесты с пустой земли запущенной,

Богатую свадьбу начали справлять,

На свадьбу пригласили семьдесят королей,

Что были его отца побратимы;

Да собрались идти за младой невестой.

Пока добирались, месяц прошёл,

Настигла их холодная зима,

От сильного мороза море замёрзло,

Можно ли идти по морю, как по сухой земле?

Лишь прошли на пустую землю запущенную,

На небе весной взошла летняя звезда,

Да лёд на море растаял.

На пустой земле сидели три месяца,

Пока им Ситский король благословение дал,

Чтобы забрать с собой младую невесту.

Да их угощал Ситский король три месяца,

Наугощал их уже, да напоил их.

Раскрывал король красивую кладовую,

Да доставал златой сундук позлаченный,

А сундук был для младой невесты;

Да отдаёт сундук Талатинскому королю:

«Благославляю тебя, милый зять!

За год дитя, чтобы родилось.»

Свою речь ещё не досказал,

Заронил он мелкие слёзы,

Да поднялся на высокую стену,

Дабы увидеть, замёрзло ли море,

По морю, чтобы пройти богатой свадьбе.

Однако, море было разморожено,

Да удивляется он и раздумывает

Как будет богатая свадьба

перебираться через тающее море?

Да пока с молитвой просит Бога:

«Ой ты, Боже, милый Боже!

Ну-ка, подуй, Боже, сильным ветром,

Зима, чтобы пришла, да море замёрзло,

Да прошла бы по морю богатая свадьба,

Чтобы добралась на землю Талатинскую.»

Только он с просьбой помолился,

Бог его молитву услышал,

Да подул сильным ветром;

Только дунул, холодная зима появилась,

Да море сразу заморозилось.

Только тогда пошла богатая свадьба,

Да перебралась через замёрзшее море,

Пока шли, целый месяц прошёл.

Тут блеснула весной летняя звезда,

На поле трава стала вырастать,

А во дворце лавр зеленеется,

На лавре стоит старая мать короля,

Да глядит далеко в поле,

Тут увидела, что идёт богатая свадьба,

Слезла она с лавра на широкий двор,

Да дожидается богатой свадьбы.

Глядит она на богатую свадьбу,

Невесту она совсем не видит!

«Гой еси, сын, милый сын!

Как мы справим богатую свадьбу,

Да пригласим семьдесят королей,

Что твоего отца побратимы,

Да ушли уже на землю пустую запущенную.

Почему ты вернулся без невесты?

Не нашёл любимой, достойной тебя?»

Нашёл, мама, белая и прекрасная;

Подай мне правую руку, чтобы поцеловать,

Что я нашёл первую любовь достойную меня,

Чтобы тебе обеспечила уход в старости.

«Не обманывай, сын, старую мать!

Пока не видела я младую невесту,

Не буду давать тебе руку для поцелуя.»

После такой речи поднялась она на стену,

Чтобы угостить семьдесят королей,

Которые очень уморились;

Так как были на свадьбе на пустынной земле,

Почему же невесту сюда не доставили!

Талатинский король разошёлся, разбушевался,

Да отворил он златой сундук позлаченный,

Из сундука к ним вылезла младая невеста.

От лика её солнце сияет!

Как увидела её старая мать,

Обнимает её, целует её,

Королю она молвит, говорит:

«Ой ты сын, милый сын!

Много ты,сын, исходил,

Пока не нашёл любимую, достойную тебя;

Благославляю тебя, пусть так будет,

Что ты нашёл, кто тебе подходит;

Поцелуй теперь мою правую руку,

Да угощай гостей семьдесят королей;

Прислужит им пусть твоя первая любовь.»

Да угостит гостей семьдесят королей,

Пировали с гостями три недели,

Прислуживала им младая невеста.

Когда она прислуживала, как солнце сияла!

Похвалой её прославили семьдесят королей,

Что нет больше другой, как она!

Что был у них Фейский король,

То он сказал семидесяти королям»

«Гои еси вы, семьдесят королей!

Что вы хвалой славите младую невесту?

Она у отца была не родная,

Не на земле она вырастала,

Ведь она является дочкой ясного Солнца!

Ситский король чадо так и не родил,

Да с мольбой попросил ясное Солнце,

Чтобы он сошёлся с его первой любовью,

Лишь бы родилось дитя, чобы его было.

Сошёлся ясное Солнце с его первой любовью,

Лишь сошлись они и родилась малая девочка,

Так росла девочка и вырастала.»

Как услышали это семьдесят королей,

Что с ними находится дочка ясного Солнца,

Ещё они её хвалой прославили,

Да ей дорогие подарки подарили.

Хотели уже они возвращаться,

Да оседлали борзых коней,

Затем направились по широкому полю.

Талатинский король проводил их до моря,

Целовался, распрощался.

Потом его пригласили и он пошёл в гости,

И они пировали, да его угощали.

«Лишь дождусь мальчика дитя,

Буду опять на вашей земле,

Прогулюсь по вашему полю.»

Прогуляюсь, а может и не прогуляюсь.

Тут вернулся Талатинский король во дворец.

Только тогда полюбил младую невесту,

Любил её ни мало, ни много три года,

Пока нет чада, которого он ожидает;

Да он стал тосковать, печалиться.

Не ходит он в поле прогуляться,

Отомкнул он тёмные застенки,

Что имелись для Юды Самувилы,

Да младую жену в темницу поместил,

Не приходит ни к матери, ни к жене,

Лишь с молитвой просит он Бога,

Чтобы дал ему чадо от всего сердца;

«Ой ты, Боже, милый Боже!

Ну, дай мне, Боже, чадо от всего сердца,

Да не мила мне земля пустая запущенная;

Если дашь мне чадо от всего сердца,

То принесу тебе требу девять бычков,

Да угощу гостей семьдесят королей.»

Два года с молитвой он просил,

Из тёмных застенков не выходил,

Лишь ожидал вестей с небес.

Просьба его была от всего сердца,

Даже и мелкие слёзы ронял;

Один день только воду пьёт,

Через два дня только сухой хлеб ест;

На неделю одевает чёрную рубаху;

А во дворец совсем не ходит,

Да лицо его стало помятое,

Кости его совсем усохли!

Два года из темницы не выходил.

Удивляется первая любовь, где он есть,

Ничего не знает, где он ходит:

Неужели по полю прогуливается?

Или в гости направился даже на пустую землю запущенную?

Так она удивляется и плачет,

Где её услышала Юда Самувила

Которая была в тёмных застенках.

Да ушла во дворец уже при ней,

И ей сказала новости, да что делать,

Где есть её первая любовь.

Она с ней ведёт такой разговор:

«Что ты удивляешься, невеста, ещё и плачешь?

Талатинский король не прогуливается,

Нет его и в гостях на отцовой земле,

Лишь затворился в тёмных застенках,

Да с молитвой просит он Бога,

Чтобы ему дал чадо от всего сердца.»

Как услышала это младая невеста,

Затворилась в своей златой спальне,

Да с молитвой просит она Бога,

Чтобы дал ей чадо от всего сердца.

Молилась так целых два года,

Только тогда их молитву Бог услышал,

Да послал с небес Живу Юду,²³

Чтобы пошла в тёмные застенки,

Да сказала бы Талатинскому королю,

Чтобы сказала способ, что ему делать,

Почему его молитва дошла до Бога,

Да Бог его молитву услышал;

Навет был чаду, но дал ему от всего сердца.

Чтоб не сидел больше в тёмных застенках,

Лишь, чтоб пришёл к первой любви;

Не терял с ней время, да соитился,

Пока не наполнит, чтоб забеременела,

Тогда родит прекрасного, знаменитого дитя,

Что будет необычайной силы:

От матери ещё не отпадёт,

Всю землю будет сотрясать,

Будет раскачивать как люльку!

Тут спустилась Жива Юда с небес,

Только вошла она в тёмные застенки,

Где нашла Талатинского короля, что плакал,

Да ему молвит, говорит:

«Замолчи, король, не надо плакать!

Бог твою молитву услышал,

Да меня к тебе послал, чтобы сказать,

Чтобы тебе сказать способ, а ты сделал,

Да будешь иметь дитя от всего сердца.

Лишь встанешь, да пойдёшь во дворец,

Не теряй время, соитишься с первой любовью,

Ну. наполнишь её, чтобы забеременела,

Тогда родит прекрасного, знаменитого дитя;

Что будет необычайной силы:

От матери ещё не отпадёт,

Всю землю будет сотрясать,

Будет раскачивать как люльку!»

Как услышал это Талатинский король,

Сердце его очень возрадовалось,

Потом Юду с мольбой просит,

Чтобы пока не улетала на небеса,

Лишь подождала немного в темнице,

Только дойдёт он до дома,

Да принесёт ей чистого хлеба, алого вина,

Чтобы поела она, да попила,

Что ему помощь оказала.

«Буду ждать, король, пока не дождусь.

Лишь не задерживайся слишком долго,

Потому что должна идти уже на небеса к Богу,

Чтобы с молитвой его попросить,

И Юдинскому нашему королю, чтоб чадо дал,

Так как три года чада не имел.

Да печалился, жаловался как и ты»

Подожди, Юда, сейчас уйдёшь,

Да пошёл домой в его град,

Два дня нужно идти только до дома,

Он же добрался за два часа.

Там зашёл на широкий двор,

Да любимой громко крикнул:

«Эй, первая любовь, выйди на высокую стену;

Чтобы я увидел твоё белое лико,

Что сияет как ясное солнце!

Да тебя увижу, да тебе скажу,

Что ты родишь мальчика от всего сердца.

Бог нашу молитву услышал,

Да мне весть передал в темницу,

Что родишь мальчика от всего сердца.

Эту весть принесла Жива ²³Юда Самувила,

Что первая волхвиня у Юдинского короля,

Да оказывает помощь ещё и Богу;

Там Юда много намучилась,

Принеси ей еды, чтобы угоститься,

Еды, чтобы угоститься, алого вина попить:

Да возвращайся во дворец, в мой град,

Поручение тебе даю, чтобы еды наготовила, Потому что Юда ожидает в темнице.»

Его первая любовь ещё там спит,

Лишь услышала первая любовь, что о ней речь,

Встала она со златой постели,

Да вышла во широкий двор.

Как увидела она первую любовь грустным,

Обнимает его, да целует его,

Да ему молвит, говорит:

«Что ты, любимый, лицом осунулся,

Кости твои, что ли усохли?»

Не пытай меня, не спрашивай,

Лишь приготовь вкусную вечерю,

Да отнеси всё Юде Самувиле;

Потому что уходит на небеса уже к Богу,

С молитвой будет просить Бога,

Чтобы Юдинскому королю тоже чадо дал,

Поскольку три года чада не имеет,

Поэтому его сердце поранено.

Ты моя первая любовь засучи рукава,

Да замеси тесто для чистого хлеба;

Как примешься за дело белыми руками,

Руки твои побелеют, как снежинки!

И Талатинский король ушёл уже к стаду,

Чтобы поймать большого последнего агнеца,

Только месячного белой породы,

Да только молоком выкормленного;

Поймал его и требу Богу принёс,

Потом отдал его главному повару,

Который знает, как его приготовить;

Чтобы приготовил главный повар

блюдо вкусное, питательное,

Которое будет есть Юда Самувила.

Тут первая любовь месит чистый хлеб,

А также наливает алое вино.

Главный повар готовит блюдо вкусное,

А король шьёт златую одежду добротную,

Чтобы подарок сделать Юде Самувиле;

Одежду будет носить и его вспоминать.

Тут первая любовь замесила чистый хлеб,

И налила в кувшин алого вина;

Главный повар приготовил

блюдо вкусное, питательное,

А король златую одежду позлатил,

Позлатил её, украсил её,

Да погрузил всё на свою ясную карету,

Что сияет как ясное Солнце!

Только он погрузил, Солнце затрепетало,

И скрылось в своём чертоге,

Гости угощались со старой матерью;

Солнце затрепетало и поле потемнело.

Там стало совсем темным темно.

Никто не ходит, не гуляет по полю.

И ясная карета тёмная, претёмная,

Не сияет, как ясное Солнце.

Тут ожидали Талатинского короля,

Утром рано, чтобы идти в темницу,

Да встретить там Юду Самувилу.

Лишь блеснуло Солнце, да засияло,

Направились идти в тёмные застенки,

Да пошли они, пошли через широкое поле,

Где дошли к тёмным застенкам.

Искали там Юду Самувилу,

Юда же сбежала из тёмных застенков!

Убежала она на небеса прямо к Богу,

Чтобы с молитвой его попросить,

Юдинскому королю, чтоб тоже чадо дал,

Да нельзя, чтобы сердце его поранилось,

Не поранилось, не огорчалось.

На небо пока к Богу она ушла,

Бог её просьбу выслушал,

Да послал её на Юдинскую землю,

И Юдинскому королю весть передал,

Что родится у него чадо от всего сердца.

Талатинский король ожидал Юду в темнице,

Чуть-чуть Юда не добралась!

Наконец, ему это уже надоело,

Да громко закричал он, чтобы позвать:

«Эй ты, Юда, Жива Юда!

Ну где ты есть, только где,

Если придёшь в тёмные застенки,

Яствами тебя угощу, алым вином напою,

Ещё подарю подарки - златую одежду,

Златую одежду добротную!

Одежду будешь носить, меня вспоминать.»

Юда Самувила пирует в гостях,

Пирует в гостях у Юдинского короля,

Потому как весть принесла только от Бога,

Что у него тоже родится чадо от всего сердца;

Как услышала Юда на трапезе,

Что её зовёт Талатинский король,

Вскочила с трапезы на ноги;

Чтобы надеть крылья летучие,

Да взлететь и прибыть на Талатинскую землю.

Король говорит ей, уговаривает:

«Сиди, Юда, не надо вставать от трапезы,

Только подарю тебе одежду белоснежную,

Не станочную, а ручной работы;

Что их шила моя первая любовь.»

Не сяду больше за трапезу,

Потому что пойду на Талатинскую землю,

Меня угостит яствами Талатинский король,

Что я ему весть сама принесла,

Так как и у него родится чадо от всего сердца.

Ведь он три года чада не имел!

«Ну постой, Юда, подарки тебе подарю.

Ведь ты была у меня первая волхвиня,

И вообще мне ты как сестра.»

Вот дарю тебе одежду белоснежную,

Не станочную, а ручной работы,

Что шила моя первая любовь;

Как оденешь, Юда, платье белоснежное,

Сразу будешь как младая Дева небесная,

Что оказывает помощь только Богу.

Тут вспорхнула Юда, чтобы улететь;

Только прибыла на Талатинскую

землю, весь лес подробила,

Лес подробила, поле помяла.

Пролетела через поле и прилетела,

Сразу пошла в тёмные застенки.

Где нашла Талатинского короля,

Златую трапезу он ей накрыл,

На трапезе в ряд стоят златые бдюда,

А на блюдах кушанья вкусные;

Чаши наполнены алым вином,

Алым вином трёхгодичным.

«Доброе утро тебе, Талатинский король!

Зачем меня искал, король, зачем меня звал?

Голос твой слышно даже на Юдинской земле!»

«Дай тебе Бог добро, Юда Самувила!

Подходи скорее ко мне, Юда,

Или будешь ожидать в тёмных застенках;

Лучше пойдём в мой град, да во дворец

Кушанье я приготовил, вино налил,

Чтобы тебя угостить, да тебя напоить,

Что ты весть принесла от самого Бога,

Что родится чадо от всего сердца;

Приходил я в темницу, но тебя не нашёл,

Да кричал громко, тебя звал:

Ну, где ты есть, только где,

Чтобы покушала мою вкусную еду,

Да выпила алого вина трёхгодичного;

Затем подарю тебе подарок - златую одежду,

Златую одежду добротную;

Чтобы их носила, да меня вспоминала.

За то, что мне весть уже принесла от Бога,

Что родится чадо от всего сердца.

Видится мне, Юда Самувила,

Сейчас одета ты в белоснежные одежды,

Выглядишь как младая Дева небесная,

Что оказывает помощь только Богу.»

Но нет небесной Девы, есть сама Юда!

Юдинский король подарил мне

в подарок одежды белоснежные,

Что шила его первая любовь,

Потому что я сама ему весть принесла,

Что у него тоже родится чадо от всего сердца,

Приходила к тебе, король,

да ожидала тебя в темнице

и так тебя ожидала, пока Солнце склонилось,

А ты меня обманул, солгал!

Тогда отправилась я на небеса прямо к Богу,

Чтобы с молитвой его попросить,

И Юдинскому королю тоже, чтобы дал чадо от всего сердца.

«Не я, Юда обманул и солгал.

Лишь загружал я мою ясную карету,

Солнце уже совсем заходило,

Скрылось затем в своём чертоге,

Гостей угощала старая мать;

Только Солнце зашло, поле потемнело,

Да стало нам темным темно;

И ясная карета тоже потемнела,

Не сияет, как ясное Солнце:

Не может передвигаться по полю.

Лишь Солнце лучом блеснуло,

Тут же примчался в тёмные застенки.

Прости меня, Юда, что задержался,

Ты садись за трапезу, да покушай.»

Прощение тебе, король, и от меня!

Ты садись, Юда, чтоб покушать,

Да покушать и вина тоже попить;

Поела немного, всю еду затем съела,

Выпила немного, всё вино затем испила,

Не оставила ничего на трапезе!

Потом надела крыль летучие,

Хочет уже уйти и убежать.

Встал тогда Талатинский король на ноги,

Да отомкнул красивые сундуки,

И достал златые одежды добротные,

Да подарил подарок Юде Самувиле,

Лишь надела их Юда Самувила,

Потом отдаёт их Талатинскому королю:

«Отнеси златую одежду во дворец!

Когда твоё дитя вырастет, Златые одежды пусть носит,

Потом никого не будет бояться.»

Свою речь Юда не досказала,

Вспорхнула она и удалилась.

А Талатинский король вскочил в ясную карету,

Да поехал в град и свой дворец.

Луна уже пропала на небе,

Тут соитился он с первоё любовью

Соитился, не тратил время зря,

Да наполнил её и забеременела первая любовь.

Как увидел это Талатинский король,

Что забеременела его первая любовь,

Только тогда его сердце возрадовалось;

Хочет в путешествие отправиться по земле,

Да увидеться с достойными побратимами;

Ну и яствами угостить семьдесят королей.

Вскочил он на рыбу-коня знаменитого,

Что может плавать по морю,

Да летит как птица по полю,

Помчался он, да полетел по полю,

А первая любовь поручила ему и наказала:

Чтобы объездил все земли,

Да заехал на отцову землю,

И посмотрел, что там делает родной папа?

Потом шествовал, путешествовал,

Исходил все знакомые земли,

Да увиделся с достойными побратимами,

С семидесятью королями попировал бы.

Тут он отправился на коне через море,

Да прибыл на Ситскую землю запущенную,

Прямо идёт к деду во дворец.

А он стоит на высокой крепостной стене,

Да глядит далеко в море.

Не идёт ли его родная дочка!

Как увидел он Талатинского короля,

Вышел сразу на широкий двор,

Обнимает его, целует его,

Потом его пытает и его спрашивает:

«Где она, король, твоя первая любовь?

Почему её в гости не привёз?»

«Моя первая любовь целует твою руку,

Не может приехать на твою землю,

Потому что потяжелела, забеременела,

Должна родить мальчика знаменитого,

Что будет обладать большой силой,

От матери ещё не отпадёт,

А вся земля будет качаться,

Будет качаться как люлька!»

Как услышал это Ситский король,

Сердце его очень возрадовалось.

Лишь поднялся на крепостную стену,

Да позвал младого слугу,

Послал его объездить все земли,

Да пригласить семьдесят королей,

Чтобы пришли на землю Ситскую пустынную,

На пир в гости к Ситскому королю;

От Бога имя внуку чтобы получить,

Да что увидел своего младого зятя.

Наконец, заимеет малого внука знаменитого,

Потому что забеременела его дочка.

Тут позвал младой слуга семьдесят королей,

Чтобы пришли на Ситскую землю пустынную,

В гости на пир к Ситскому королю,

Что он увидел своего младого зятя;

И будет иметь малого внука знаменитого,

Потому что забеременела его дочка.

Тут поехали семьдесят королей

на пустую землю запущенную,

Все оседлали рыбных коней,

Что переплывают широкое море,

Миновали Ситское море оттаявшее,

Да приехали в Ситский новый град.

Как увидел Ситский король, что они идут,

Вышел их встречать во широкое поле,

Обнимает их, целует их,

Да отводит их в свой дворец,

Чтобы посадить их и напоить их.

Ситский король ещё еду не приготовил,

Чтобы угостить семьдесят королей;

Ожидал, когда будет полная луна,

Только тогда можно получить Божье имя.²⁴

Требу нужно принести самому Богу,

Тут принесли они требу тысячу коров яловых,

И ещё требу тысячу овнов мохнатых;

Когда приносят требу, кровь течёт рекой,

Новый град не видно из-за кровавой реки!

Тут справили богатый пир знаменитый,

Вино наливали две недели,

Да угощение приготовили,

Златую трапезу накрыли,

За трапезой сидят семьдесят королей,

Да ожидают угощение, чтобы поесть.

Харапинского короля ещё нет, не доехал,

Его пригласил Талатинский король,

Так как он любил девушку Талиану,

Что была к нему неравнодушна.

Ожидали его два дня, потом три дня,

Пока его нет, не доехал ещё.

Тогда уже семьдесят королей начали пировать,

Да все едят и все пьют.

Наелись они и напились они,

Да началось веселье на златой трапезе,

Кто песни поёт, кто на рожке играет.

Тут появился чёрный Харапин

Приехал на рыбе-коне знаменитом;

Как увидели его семьдесят королей,

Поднялись от трапезы на ноги,

Да его усаживают во главе стола,

Так как он был очень утомлённый,

Да чтобы он поел и чтобы попил;

И прощение ему обещали,

Что его два дня и потом три дня ждали!

Тут сел Харапинский король во главе,

Опомнился, но не ест и не пьёт,

Лишь усмехается в усы!

Та пытают семьдесят королей и спрашивают:

«Почему, король, так задержался?

Может быть море растаяло,

Да не мог море переехать?

Или Сура Ламия путь преградила,

Да этот путь захватила?»

Море уже начало замерзать,

Мой конь знаменитый его переплыл;

Но путь мне преградила Сура Ламия,

Путь перекрыла деревом в ущелье,

Не даёт ни вперёд, ни назад идти,

Пасть разинула, очи вытаращила,

Хотела поцеловать, да меня проглотить!

Хорошо, что Бог послал силу с неба,

Тут вынул я из-за пазухи саблю динную,

Разозлился, да разлютовался,

Направо махнул саблей длинною,

Только тогда Ламия побежала;

Тут бросился я на коне через поле широко,

Чтобы настичь Суру Ламию.

Да её догонял, чтобы прогнать,

Настиг её на белом Дунае,

Тут подскочил на коне и ей ноги перебил!

Ещё и сейчас я сам злой, презлой;

Не хочется мне ни есть, ни пить,

Кровь у меня люто вскипела,

Да не могу за трапезой я сидеть;

На ноги встану, станцую хороводную.

Свою речь ещё не отговорил,

Встал он от златой трапезы,

Да танцует хороводную на златой трапезе.

Потанцевал маленько этот танец,

Из-за пазухи достал саблю длинную,

С саблей на трапезе танцует;

Талатинского короля молодого хочет погубить,

Что любил его первую любовь деву Талиану.

Та замахнулся саблей на Талатинского короля,

Но ему Бог помог, да его сабля не достигла.

Как вскочил Талатинский король,

Рассердился он, разлютовался,

Извиниться хотел у семидесяти королей,

Прощение с мольбой у них попросил,

Чтобы встать ему с трапезы на ноги,

Да саблей замахнуться на чёрного Харапина,

Саблей махнуть, долг чтоб вернуть,

Хотя сабля его не достигла цели.

«Что встанем, король, или не встанем.

Прощение ты имеешь и от нас,

Саблей замахнёшься, да долг вернёшь;

Только смотри, Чёрного Харапина погубишь,

Потому что он наш неприятель,

Хотел нас молодых погубить.»

Тут выходит Талатинский король с трапезы,

Поднял он свою острую саблю,

Саблей махнул на Чёрного Харапина,

Лишь махнул, голова его на землю упала,

Еле переводя дух, душа его проговорила:

«Бог тебя накажет, Талатинский король!

Ты был очень сильный,

Пусть завладел ты девушкой Талианой,

Что вот любишь её три года;

Да уже забеременела она мальчиком.»

Свою речь ещё не досказал,

Душа его отправилась уже к Богу.

Как увидели семьдесят королей,

Что Талатинский король такой сильный,

В борьбе победил Чёрного Харапина,

Хвалой его все прославили;

Затем садятся за златую трапезу,

Чтобы покушать, да чтобы попить,

Сел за трапезу и Талатинский король,

И стал он есть, и стал он пить.

Только сели, ворота захлопали,

Тут пытают Ситского короля, да спрашивают:

«Кто хлопает, кто стучит в железные ворота?»

Я первый слуга Талатинского короля,

Его старая мать послала меня сюда,

Чтобы ему сказать весть, да что ему делать,

Ведь у него родился мальчик;

Мальчик прекрасный, знаменитый;

Ребёнок этот очень сильный,

От матери ещё не отпал,

Всю землю он заколебал,

Что закачалась она как люлька.

Такое сильное малое дитя!

Как услышал его Талатинский король,

Что у него мальчик родился,

Мальчик очень сильный,

Дорогие дары подарил своему слуге,

Потом поцеловал руку Ситского короля,

Да оседлал рыбу-коня знаменитого,

Чтобы поехать к своей первой любви,

Да увидеть мальчика знаменитого,

Что только хвалой его прославили.

С ним собирается и Фейский король,

Потому что он ему как брат от одной матери.

Ехали они, да всё ехали,

Добрались до Талатинской земли;

Месяц надо было идти на его землю,

Они прошли её за два дня!

Только появились во дворце,

Малое дитя было остроумное,

Узнал, что идёт его отец,

Да позвал и прокричал:

«Ой ты, папа, родной папа!

Ты видишь, папа, твоё дитя знаменитое!

Ещё от матери не отпал,

Всю землю заколебал,

Что закачалась как люлька!»

Как услышали они, что мальчик сказал,

Все этому чуду удивились,

Кем же будет малое дитя знаменитое?

Всей землёй, говорит, что завладеет!

Тут Талатинский король готовит Божье имя,

Требу хочет принести он для Бога,

Что он ему дал чадо от всего сердца;

Тут приносит он требу – девять коров яловых,

Треба отправилась прямо к Богу,

Потому что послана ему от всего сердца.

Затем хочет угостить семьдесят королей,

Да посылает он Фейского короля

на Ситскую землю запущенную,

Чтобы пригласить семьдесят королей,

Дабы пришли на его Талатинскую землю,

На богатый пир, чтобы погостить,

Потому что он заимел дитя знаменитого.

Тут уехал Фейский король на Ситскую землю,

Где нашёл всех семьдесят королей;

Ещё не разошлись по своим землям.

Да пригласил их идти на Талатинскую землю,

В гости на пир к Талатинскому королю,

Так как у него родился мальчик знаменитый.

За день добрался Фейский король

на Ситскую землю запущенную,

За день вернулся на Талатинскую землю;

Но семьдесят королей очень задержались,

Пока дошли, миновала неделя.

Да справил Талатинский король богатые яства,

Чтобы угостить семьдесят королей;

Тут приготовил тысячу бычков все на отбор,

В плуг ещё ни разу не запряжённых,

Да тысячу овнов рыжих и мохнатых;

Налил алого вина трёхгодичного;

Явства уже все приготовлены,

Тут накрыли златую трапезу позлаченную,

Большими алмазами посуда украшена;

За трапезу сели семьдесят королей,

Дата добавления: 2015-06-28