Генеалогическое древо

ANNO DOMINI M.CCC.XIX. MENSE IVNII, INDITIONE VI. VROSCIUS REX RASSIAE, ET DIOCLEAE, ALBANIAE, BULGARIAE, AC TOTIUS MARITIME, DE CULFO ADRIAE A' MARI, VSQVE AD FLVMEN DANVBIIMAGNI, PRESENS OPVS ALTARIS YCONAM MAGNAM ARGENTEAM, LAMPADES, ET CANDELABRA MAGNA DE ARGENTO FIERI FECIT AD HONOREM DEI ET BEATISSIMINICOLAI, EIUS HEREDE ASTANTE DECATERA FILIO DESIFLAVE, FIDELI, ET EXPERTO A PREDICTO REGE DEPVTATO. ET NOS RVGERIVS DE INVILIA PROTHOMAGISTER, ET ROBERTVS DE BARVLLO MAGISTER IN OMNIBUS PREFATIS, OPVS DE PRAEDICTO MENSE IVNIO INCIPIMVS, ET PER TOTVM MENSEM MARTIVM ANNI SEQVENTIS CHRISTO FAVENTE, FIDELITER COMPLEVIMUS.

(Лета господня 1319 июня месяца VI-го индиктиона Урош, король Рашки, а также Дукли, Албании, Болгарии и всего Приморья от Адриатического залива и моря до великой реки Дунай, повелел изготовить алтарь, большую серебряную икону, кадила и большие паникадила из серебра во славу Бога и преблаженного Николая через своего наследника сына Десислава, верного и опытного, посланного из Котора вышеупомянутым королем, и мы, старший мастер Ругерий [сын] Инвилия и мастер Роберт [сын] Барулла, всю вышеперечисленную работу в упомянутом июне месяце начали и в марте месяце следующего года с христовой помощью точно и полностью завершили.)

После этого он послал просить в жены Евдокию, вдовствующую сестру императора Андроника Младшего, обещая заключить мир на вечные вре­мена с ромеями (Romani), поскольку (как пишет Никифор Григора (VI)) был мужем могущественным и непрестанно терзал Ромейскую империю, грабя и захватывая ее земли и города.

Это предложение смутило и напугало императора: он весьма дорожил его дружбой, однако его сестра и слышать не хотела о тех, у кого на уме была одна война. Было и другое обстоятельство, которое его беспокоило: брак, который хотел заключить [Урош], был уже четвертым по счету. Пер­вой его женой была дочь влашского государя, которую он после долгих лет супружеской жизни отослал домой к ее отцу. Затем он женился на другой, которая прежде была женой его брата, заставив ее снять мона­шеское платье, которое она носила. Прожив с ней немало лет, он из-за [постоянных] упреков епископов и других иерархов ее оставил и женился на сестре болгарского короля Святослава (Sfendoslauo). Насытившись теперь и ее любовью, он стал подыскивать себе новую жену более благо­родного происхождения. И чем решительнее Евдокия его отвергала, тем упорнее он настаивал, зачастую переходя к угрозам. Поэтому император был вынужден предложить ему свою дочь Симониду, которой в ту пору было пять лет. Он обещал отдать ему дочь, дабы до достижения ею со-

вершеннолетия она жила при нем, а потом сделалась его женой. Это пред­ложение понравилось Стефану Урошу, и весной император с дочерью прибыл в Салоники. Прибыл туда и король Рашки, приведя для заклю­чения мира с императором множество сыновей первых магнатов Рашки и сестру Святослава, которую, вскоре после ее увода в Константинополь, взял в жены Михаил Кутрул (Michel Cotrule). Упомянутый Михаил преж­де был женат на сестре императора. Император, заключив мир с Рашани-ном, отдал ему свою дочь Симониду. Патриарх Иоанн, именовавшийся прежде Козьмой, упрекнул его за это. Император же ответил ему, что царские браки устраиваются и заключаются согласно требованиям време­ни. Об этом упоминает Георгий Пахимер в X книге. Упомянутая Симо-нида была прелестной девочкой и после [упомянутого события] стала име­новаться Симонидой Ириной. Когда у ее отца Андроника умерло несколь­ко детей, он по совету одной женщины велел изготовить двенадцать вос­ковых свечей в человеческий рост с ликом двенадцати апостолов. Как пишет Пахимер, когда приблизилось время родов у его жены, он стал по очереди зажигать эти свечи. Когда горела свеча с именем Симон, роди­лась упомянутая дочь. По этой причине ей было дано имя Симонида. После того, как с ее помощью был заключен мир между греками и королем Уро­шем, она стала именоваться Симонидой Ириной. Мать ее была маркизой и племянницей испанского короля. Как пишет Григора (VII), она несколь­ко раз одаряла своего зятя Уроша такими суммами денег, на которые можно было бы постоянно содержать флот из ста боевых галер. Она так безумно любила свою дочь, что хотела украсить ее всеми знаками, которыми [из­древле] украшались [римские] императрицы. [Чтобы исполнить свое же­лание, она поступила так] (это только и было ей возможно): она возло­жила на голову своего зятя шапку, богато расшитую жемчугом и драго­ценными камнями, которую по обычаю носили римские императоры. На­чав с этого, она стала делать это каждый год, не пропустив ни разу, посы­лая при этом немалые сокровища и отдельно для своей дочери, поскольку надеялась увидеть ее детей и заранее заботилась о том, чтобы доставить им богатство и величие. Однако, поскольку делала она это [по собствен-

ному усмотрению], не испросив совета у Бога, все ее надежды оказались тщетны: король Урош, разделив брачное ложе с Симонидой, когда ему было за сорок, а ей не исполнилось и восьми, повредил ей матку и навсег­да лишил возможности иметь детей. Поэтому мать ее, глубоко этим опе­чаленная, видя крушение своих надежд, попыталась пойти по другому пути. Осыпав своего зятя Уроша множеством подарков, она стала упрашивать его, коль скоро он не может иметь детей от Симониды, объявить наслед­ником и преемником королевства Рашки одного из ее сыновей, братьев Симониды, Димитрия и Феодора. Упомянутых сыновей она с немалыми сокровищами одного за другим отправила в Сербию. Однако и эта ее за­тея не осуществилась, поскольку упомянутые братья, пробыв некоторое время в Сербии у своего зятя, удрученные суровостью тамошнего быта, вернулись домой, ничего не добившись от Уроша. Тот же выдал свою дочь Неду, то есть Доминику, за Михаила, принявшего титул болгарско­го царя. Михаил, прижив с ней нескольких детей, отверг ее и женился на Феодоре Палеолог, сестре императора Андроника Младшего. Видя, что король Урош уже стар, он решил захватить его королевство и стал соби­рать для этого войско. Стефан Урош, узнав об этом, также стал готовить­ся к войне. С этой целью через рагузинцев он привез из Италии тысячу триста немцев, которые до этого служили в войнах многим итальянским государям и которых Никифор Григора называет франками (Francesi). Помимо них, к нему на подмогу прибыло множество других опытных во­инов. С этими силами король Стефан Урош приготовился дать отпор Бол­гарину. Когда тот с мощным войском подступил к границам Рашки и стал лагерем в местечке под названием Трново (Tarnouo), король Урош по­слал против него своего сына Стефана, получившего позднее прозвище Душан, или Вуксан (Vuchsan), юношу лет двадцати. Тот, приведя с со­бой большое войско, и в том числе вышеупомянутых немцев в числе тыся­ча триста, среди которых было три сотни конницы, вступил с Болгарином в битву. Сил у Болгарина было намного больше, чем у рашан. Тем не менее, когда войска стали готовиться к битве, немецкие солдаты, постро­ив все войско по правилам военного искусства, обратились к Стефану Ду-

шану и другим магнатам Рашки с такими словами: «Мы, приверженцы римского, или латинского, вероисповедания и обряда, первыми вступим в бой, вы же — стойте, держа строй. Если увидите, что мы наступаем, и неприятельское войско пришло в замешательство, идите за нами и смело вступайте в бой, проявляя всю вашу доблесть. Если же (не приведи Гос­подь) вы увидите, что мы разбиты, остерегайтесь вступать в бой с непри­ятелем, и пусть каждый спасается, как может». Тотчас после этого они, сомкнув ряды, с дикой яростью врубились в неприятельское войско, разя копьями и мечами всех на своем пути, а затем отступили на исходную позицию. Этот [маневр] они отважно проделали во второй и в третий раз, нанося противнику великие потери. Видя это, сын короля Стефана Уро­ша также двинулся со своими сербами на болгар и, яростно атаковав их, разбил и обратил в бегство, перебив всех, кто стоял у них на пути. В этой битве болгарский царь Михаил был ранен и сброшен с коня. Не будучи тогда узнан, он был позднее обнаружен одним славянским всадником среди раненых, которые, не имея возможности передвигаться, укрылись в роще и лежали на земле. Когда его привели к королю Стефану, находившемуся со свитой неподалеку, тот сказал ему, что справедливый Божий суд при­вел его к такому концу, ибо он, неслыханно возгордившись, возжелал без всякого повода захватить королевство, на которое не имел никаких прав. На что Болгарин, глядя ему в глаза и воздев перст к небу, ответил только: «Да исполнится Божья воля!», после чего скончался. Этому болгарскому царю было предсказано, что он умрет на «новой земле» (terra nuoua). Он же, полагая, что это должно случиться в Тырново (Ternouo), его городе в Болгарии, где был престол у тамошних царей, отправился в поход с лег­ким сердцем, почти уверенный, что в этом походе не погибнет. Однако предсказание все-таки сбылось, поскольку место, где он укрылся после сражения, называлось Новая Земля (Terra noua). Король Стефан позво­лил болгарам увезти его останки в Болгарию, и они предали их земле там, где по обычаю хоронили своих царей. Упомянутый Михаил оставил после себя сына по имени Шишман (Sisman), который владел Болгарией вмес­те со своей матерью, пока не был изгнан болгарским царем Александром,

о чем будет рассказано в своем месте. Рашане же немало обрадовались этой победе, поскольку весьма опасались оказаться под властью болгар. Итак, после упомянутых событий король Стефан, сознавая свою старость и испытывая великую любовь к своему сыну, как за вышеупомянутую победу, так и за то, что тот всегда и во всем был ему покорен и безмерно чтил, решил передать ему власть над обеими Зетами со всеми бывшими в них городами и крепостями. Стефан, отправившись управлять упомяну­тыми областями, взял с собой множество молодежи из Рашки и несколь­ко советников, мужей злокозненных. Упомянутые советники стали денно и нощно убеждать его отнять власть у отца, который по причине преклон­ного возраста был уже неспособен к управлению, и тем самым обезопа­сить себя от своего брата Синиши (Siniscia), прижитого его отцом от вто­рой жены. Хотя это и казалось жестоким его сыну, по природе весьма доброжелательному и мягкому, он тем не менее внял их убеждениям и решил осуществить то, что ему советовали. Собрав втайне отборное вой­ско из самых отважных воинов, которые были в обеих Зетах, и взяв в советники Каравиду Фратнуту (Carauida Fratnuta) и Джураджа Илича (Giurasc Illijch), он ускоренным маршем двинулся в Рашку, где находился его отец. Тот, хотя и слышал [недоброе] о своем сыне, не желал этому верить. Посему сын, застав его за охотой близ крепости Петрич (Peterzo), без труда схватил его и заключил в темницу в крепости Звечан. Это весь­ма поразило его отца, ничего подобного не опасавшегося. Итак, когда король оказался указанным образом в темнице, вышеупомянутые совет­ники стали убеждать его сына лишить его жизни. Делали они это из опа­сения попасть в беду, если король каким-либо образом освободится. Сын, вняв их превратным увещеваниям, послал несколько человек, привычных к подобного рода ремеслу, и они среди ночи удушили его в упомянутой крепости. Произошло это в тысяча триста тридцать первом году. Неко­торые говорят, что, когда упомянутые слуги пришли лишить его жизни, он проклял сына и его потомство. И, хотя это проклятие миновало его самого, тем не менее оно пало на его внука Уроша, который, как мы вско­ре расскажем, потерял власть. Его останки были погребены в косовском

(Scosna) монастыре Святого Спаса в Дечанах, возведенном по его пове­лению. Он правил двадцать лет и оставил после себя двух вышеупомяну­тых сыновей, Стефана Душана и Синишу, и несколько дочерей.

Править стал его сын Стефан, по прозвищу Душан. Мать его была родом из болгар, дочь короля Святослава, и, когда он начал править, было ему около двадцати лет. И хотя в юные годы он казался тупоумным и малоспособным к управлению, тем не менее, прислушиваясь к советам умудренных опытом и годами магнатов, которых он никогда от себя не отпускал, он стал весьма мудрым государем и с большой рассудительнос­тью управлял королевством. Посему его магнаты беспрекословно ему по­виновались. Он, воздавая им должные почести, тем не менее ни одного из них не держал подолгу в назначенных им областях, но постоянно переме­щал их из одного места в другое. Он был весьма пригож и ладно сложен: имел широкие плечи, сильные руки, крепкие бедра, подтянутый живот, мощные ноги, ростом был высок, сообразен и мужествен. Со временем он начал сильно полнеть, однако умел бороться с этим, постоянно упражняя свое тело всеми видами боевых искусств, к которым испытывал страсть, и обожал охоту, любя и ценя доблесть в мужах, которым поручал управле­ние своими землями. При всем при этом он был великодушен и щедр, нередко одаривая своих придворных конями, деньгами, золотыми и се­ребряными поясами, шелковым платьем из тончайшего полотна — он хо­тел, чтобы они хорошо одевались и упражнялись в боевом искусстве. Он также часто устраивал турниры, или боевые состязания, осыпая тех, кто умело сражались и побеждали остальных, различными милостями. Посе­му при нем королевство Рашки пользовалось всеобщей славой и изобило­вало доблестными мужами, которые своим богатством превосходили му­жей из других королевств. Наряду с этим он поддерживал строгий поря­док, как при своем дворе, так и во всем королевстве, и в торговле, и в сборе пошлин, не слишком заботясь о накоплении сокровищ, поскольку, как было сказано, был от природы щедр. Был он также весьма привер­жен вере по греческому обряду: возводил храмы и монастыри, делая им крупные пожертвования и предоставляя немалые бенефиции настоятелям

и священникам, которые пели в них священные гимны. В число упомяну­тых монастырей входили и монастыри на Святой Горе в Македонии. Он установил также для монахов святого Михаила Иерусалимского вечную подать, которую рагузинцы платили им за Стон. Именно за это он и был прозван Душаном, то есть ктитором (elemosiniero). Хорошо обходился он и с латинянами и теми, кто исповедовал римско-католическую веру, не­смотря на то, что однажды, по наущению своей жены Роксаны (Rogosna), носившей также имя Елена, женщины превратной и люто ненавидевшей католиков, изъял все золото, серебро и прочие ценности у всех церквей и монастырей латинян в обеих Зетах. Этому воспротивился тогдашний рим­ский папа и велел передать ему через своих легатов, которых дважды по­сылал по этому делу, что, если тот не вернет имущество, отобранное у церквей и монастырей, то он объявит против него крестовый поход и со всем христианским миром пожалует к нему в гости. Стефан, устрашен­ный этим, вернул все обратно и стал обходиться с ними по-доброму.

С рагузинцами он всегда жил в дружбе и подтвердил им дарственную, выданную баном Стефаном на Стон и Пелешац (Ponta). Упомянутый Не-манич заявил о своих притязаниях на эти земли по причине своей власти над Хумом и королевством Боснии. Это же подтверждение он сделал глав­ным образом по настоянию своего протовестиара Николы Бучича (Bucchia) из Котора, которого рагузинцы за это приняли в число своих нобилей. При этом короле Рагуза значительно разбогатела, и сенат (publico) постоянно оказывал ему почести, отправляя посольства с подарками. При нем коро­левство Рашки и города Далмации жили лучше, чем когда-либо прежде, особенно города Рагуза и Котор.

Жил он в мире и с болгарским королем Александром, и при нем турки не осмеливались приближаться к его пределам. Более того, его военачальники не раз бивали их, и особенно его магнат Углеша, которого он постоянно держал против них на границах Македонии и Романии (Romania). Кроме этого, он сам держал отряд из турецких наемников, поселив их в Зете близ Дани (Dagno). Никифор Григора (VII) пишет, что Турок Мелик (Meleco), приняв христианство вместе с полутора тысячей своих воинов, перешел на

службу к королю Стефану, и было их тысяча конницы и пятьсот пехоты. Ска­зав достаточно о добродетелях и достоинствах этого короля, перейдем теперь к рассказу о том, что он сделал для распространения своего господства.

Итак, сначала он устремился на завоевание земель Романии. И это не стоило ему большого труда, поскольку страна эта в прошлом в течение длительного времени жила в мире и была почти безоружной, не имея во­инов, способных ее защищать. Посему ему удалось в короткий срок овла­деть большей ее частью. Он занял все принадлежащие ей области и горо­да вплоть до Салоник (Salonicchio), а именно Верию (Aueria), Серее (Seres), Охрид (Ochrida), Костур (Castoria), Трикалу (Tricala), Янину (Iagnina), Канину (Canina), Белград (Belgrado) и другие города вплоть до Эвбеи (Nigroponte). Не сумев захватить Салоники, он стал регулярно опустошать их территорию, чтобы хоть этим привести город к покорнос­ти. Он думал захватить все земли вплоть до Константинополя и, без со­мнения, осуществил бы свой замысел, если бы смерть не упредила его. Он захватил Албанию и овладел всеми областями Эпира вплоть до Арты (Arta), и ни у кого не хватило смелости для сопротивления или восстания. Посему в 1340 году, преисполнившись гордости после стольких удачных походов, он решил принять титул императора. Собрав в одном месте пат­риарха, епископов, игуменов, священников и монахов своего королевства, а также всю знать и магнатов, при участии трех рагузинских послов, ко­торыми были Джурадж Гетальдич (Ghetaldi), Марин Бунич (Bona) и Стефан Гучетич (Gozze), посланных к нему с богатыми дарами, при еди­нодушном согласии всех присутствующих он принял титул императора. Своему сыну Урошу, в то время совсем юному, он дал титул короля и учредил новые должности, которые в обычае у других императоров, а именно кесарь, деспот, виночерпий (Pincerna) и прочие. Живя среди та­кого благополучия и величия, он думал, что нет в мире ни одного госуда­ря, более великого и могущественного, чем он. Однако скоро стало ясно, как сильно он в этом заблуждался. Получив донесение о том, что венгер­ский король Лайош собирает большое войско, чтобы пойти на него [вой­ной], он также собрал всех, кого мог, и направился к Дунаю, чтобы дать

отпор Лайошу. Достигнув берега упомянутой реки, он стал там лагерем со всем своим войском, на другом же берегу разбил лагерь Лайош. Импе­ратор Стефан, внимательно разглядев войско Лайоша и видя, на каком огромном пространстве земли венгры расположились со своими бесчис­ленными шатрами и палатками, пал духом и стал опасаться за свою судь­бу. Посоветовавшись со своими полководцами, он с их согласия снялся с упомянутого берега и отступил со всем войском вглубь своих земель на один большой переход за большой и густой лес под названием Ломница, или Рудник, в котором росли высокие и широкие деревья. Срубив часть этих деревьев, он перегородил ими пути, по которым венгры могли прой­ти и напасть на него, и поставил множество воинов на охрану и защиту проходов. Сделав это, по общему желанию короля Лайоша и императора Стефана было устроено, что они должны были съехаться в назначенном месте в сопровождении небольшой свиты, чтобы лично переговорить о разногласиях, которые были между ними. Посему император в сопровож­дении небольшого числа своих придворных прибыл верхом на берег Ду­ная. Король же, сев в ладью, приблизился к берегу, но не стал сходить на берег. Обменявшись приветствиями, они начали переговоры, но, не сумев достичь согласия, разъехались восвояси и стали переговариваться через послов, пытаясь все уладить, однако и это ни к чему не привело, посколь­ку король Лайош требовал от императора четыре вещи: во-первых, при­нять католическую веру и изъявить покорность римской церкви; во-вто­рых, отдать область, принадлежавшую некогда королю Стефану, на ко­торую он притязал как на принадлежащую венгерской короне; в-третьих, признать за ним верховенство и быть ему верным и покорным; в-четвер­тых, дать ему в заложники своего сына Уроша. Император же по причине гордости не пожелал выполнить ни одного из этих требований. Посему венгры, переправившись со всем войском, опустошили все земли рашан вплоть до упомянутого леса Ломница, или Рудник. Однажды часть [вен­герского] войска, отбившаяся от своих, утратив осторожность и слишком полагаясь на свою силу, была атакована посланными императором Сте­фаном храбрецами, которые разбили ее, отняв более 500 коней и множе-

ство доспехов, пленных же взяли немногих. Венгры, поняв, что воины императора весьма жадны до добычи, затаились в лесу, оставив своих коней под присмотром нескольких пастухов. Рашане, раззадоренные пер­вой добычей, послали большой отряд, чтобы захватить упомянутых ко­ней. Сделав это, они повернули обратно к своему войску. Тут венгры, выйдя из засады, не только отняли у них всю добычу, но и перебили мно­гих из них, что глубоко опечалило императора Стефана, поскольку среди погибших было немало знатных мужей. Так венгры отомстили за обиды, нанесенные им славянами. Славяне же, познав дерзость и хитрость венг­ров, после этого не решались выходить на равнину, а стояли за лесом. Король Лайош, видя, что большего в тех обстоятельствах ему не достичь, решил вернуться со всем своим войском в Венгрию. Чтобы обезопасить свои владения от набегов славян, он возвел на берегу Дуная крепость в том месте, где со стороны Рашки Дунай соединяет свои воды с Савой, и назвал ее Белградом (Belgradi), оставив для ее охраны коменданта с боль­шим гарнизоном. Произошло это в 1343 году. Через два года после этого он снова пошел с огромным войском на императора Стефана, но не до­бился ничего существенного, так как в его войске из-за заражения возду­ха, вызванного болотами, через которые они проходили, начался мор, и он был вынужден вернуться в свои владения. В это время занемог Ишт-ван, младший брат короля Лайоша, и по возвращении в Венгрию от упо­мянутой болезни скончался. В то время боснийскими землями владел бан Стефан, брат князя Стефана — человек немалой мудрости, как мы вскоре расскажем. Несмотря на то что он был поставлен правителем Хумского княжества, его люди тем не менее продолжали разорять пределы импера­тора Стефана. Особенно большой ущерб наносили они территориям Тре­бинье, Конавли, Гацко (Gazko), Рудина (Rudine) и других городов вплоть до Которской бухты. Император, занятый завоеванием земель Романии, не мог уделять внимание защите границ с Боснией и Хумом. Когда же он завоевал большую часть Романии и уладил все дела в тех краях, то решил отомстить за обиды и оскорбления, нанесенные ему вышеупомянутым ба-ном Стефаном и его вассалами. Выступив вместе с императрицей, он по-

дошел к границам Боснии близ Дрины с 50 тысячами конницы и 30 ты­сячами пехоты. Бан Стефан, узнав об этом, также собрал большое войс­ко. Понимая, что его силы уступают силам неприятеля, он приказал сру­бить множество больших деревьев и, заградив ими проходы, укрылся в лесах и горах, как в неких твердынях, и с большими силами охранял все проходы, по которым можно было проникнуть с войском в Боснию. При иных обстоятельствах упомянутые меры и неприступность от природы проходов могли бы преградить войскам императора путь в Боснию, если бы его магнаты оставались ему верны и не состояли в тайном сговоре с императором. Посему он принял решение отступить с небольшим отря­дом своих людей в горы, которые, однако, ему приходилось постоянно менять, чтобы не оказаться преданным кем-нибудь из них. Император, видя это, беспрепятственно вторгся в Боснию со всем войском и принялся предавать огню и мечу все вокруг, не жалея даже палат упомянутого бана. Первоначально император не хотел делать этого, но затем по настоянию своей жены, склонной ко всякого рода злодействам, изменил свое реше­ние. Он осадил также крепость Бобовац (Bobouaz), в которой укрыва­лась Елизавета, единственная дочь бана Стефана, которая в ту пору была еще девой, а позднее стала женой венгерского императора Лайоша и ма­терью Марии, жены императора Сигизмунда. После многодневной оса­ды упомянутой крепости Стефан, не сумев ничего добиться, оставил эту затею и принялся опустошать все земли Боснии до пределов Дувно (Dolmna, ouer Dumno). Разбив там лагерь, он послал часть войска на по­иски добычи вдоль рек Цетина и Крка (Dacherca, о Dacherea) в сторону Хорватии, а сам с остальным войском повернул в сторону Хумского кня­жества. Захватив крепости Имотска (Imota) и Нови (Noui), он оставил в них сильные гарнизоны. В это время многие магнаты Боснии и Хума при­ходили к нему и становились его подданными, а многие ушли с ним в Раш­ку, в частности, племянники бана Стефана Богиша (Boghissa) и Владис­лав (Vuladislau) Николичи, сыновья сестры упомянутого бана Катарины (Catalena). Последние были потомками князя Андрея Хумского, о кото­ром упоминалось ранее и будет упомянуто в дальнейшем, и, следователь-

но, приходились родственниками императору Стефану. Упомянутое ре­шение они приняли в уверенности, что непременно получат от него Хум-ское княжество, которое было их наследным и законным владением, од­нако, в конце концов, они просчитались, поскольку были людьми ник­чемными.

Когда император пребывал в Боснии, Синьория Венеции и рагузинцы отправили к нему торжественное посольство, чтобы путем переговоров ула­дить разногласия между ним и баном Стефаном. Это посольство, однако, не смогло ничего добиться, поскольку император хотел, чтобы бан выдал свою дочь Елизавету за его сына короля Уроша, дав за ней в приданое Хумское княжество, как принадлежащее этому императору по линии Не-мани и его братьев, которые были некогда правителями Хума и от которых упомянутый император вел свой род. Бан, имея на нее лучшие виды (как позднее и оказалось), наотрез отказался отдать ему не только Хумское кня­жество, но и одну свою дочь без последнего. Если бы он согласился отдать хотя бы одну свою дочь, был бы заключен мир, однако мира не последова­ло, и оба упомянутых государя непрестанно враждовали. Решив вернуться в Рашку, император Стефан, проходя через Хум, прибыл в Бишче (Bisze), обширное поле между Влагаем и Мостаром, где его встретили послы из Рагузы, прибывшие просить его пожаловать в их город, который желал угостить и оказать почетный прием. Поначалу он какое-то время уклонялся от приглашения, но затем вынес его на свой совет, и все его ближайшие советники, а особенно которский нобиль Никола Бучич, его протовестиар и друг рагузинцев, посоветовали ему без опаски ехать, полностью доверяя упомянутому городу, приемом которого он останется весьма доволен. Тог­да, отпустив войско, он со своей женой императрицей и тремя сотнями сви­ты, большую часть которой составляли магнаты и знать его королевства, через территорию Конавли прибыл в Старую Рагузу, откуда, сев на по­сланные за ним рагузинцами галеры под командованием Юния Соркочеви-ча (Sorgo) и Ивана Менчетича (Menze), прибыл в Рагузу. Там он был принят с великим почетом и размещен во дворце ректора. Императрица и другие сопровождавшие его лица также были размещены в удобных пала-

тах и гостиницах. Проведя там три дня в турнирах, балах и празднествах, он вместе с императрицей, магнатами и прочей знатью был щедро одарен подношениями в виде драгоценных одежд из шелка и паволоки. Затем на упомянутых галерах он был отвезен в свой город Котор, где ему также был оказан почетный прием. После этого из Котора через Зету он вернулся в Рашку. Приезд его в Рагузу состоялся в тысяча триста пятидесятом году. В следующем году он отправил упомянутого Николу Бучича, своего прото-вестиара, во Францию просить руки дочери тамошнего короля для своего сына Уроша. Француз ответил, что охотно согласился бы на это, если бы Стефан и его сын придерживались римского обряда. При этом посол Бу-чич, муж выдающейся доблести, украшенный всеми добродетелями, вы­звал во время этого посольства такое расположение у французского коро­ля, что получил от него в дар лилию, чтобы поместить ее в свой герб. Посе­му с тех пор род Бучичей имеет герб в виде лилии, расположенной над по­перечной полосой, а прежде у них была тыква с пирогом (Anguria con una fogazza). Когда Бучич вернулся домой и изложил своему государю содер­жание своих переговоров с Французом, Стефан посмеялся над ответом фран­цузского короля и послал просить руки Елены, дочери влашского государя, которую сразу же получил. После этого он обратился к завоеванию земель Романии. О его доблестных походах и славных победах, одержанных в упо­мянутых и многих других краях, вкратце упоминает Лаоник Халкокондил (II): «В городе Скопье находился престол Стефана Неманича. Выступив оттуда в сопровождении доблестных и закаленных в войнах мужей, он с сильным войском напал на земли близ Костура и всеми ими овладел. За­тем, поведя войско на Македонию, он покорил ее целиком, кроме Салони­ков, и достиг Савы. Доблестно сражаясь у Дуная, он захватил всю тамош­нюю область. Поставив управлять своими владениями в Европе мужей, известных ему своей преданностью, он сделался весьма могуществен. На­падал он и на греков, чтобы разорять их владения: совершив набег со своей конницей на земли по соседству с Константинополем, он полностью их опу­стошил. Греки были этим весьма напуганы и опасались окончательной ги­бели, видя огромную опасность, которой подвергалась их империя из-за

нерадивости и неспособности императора Андроника Старшего, погрязше­го в беспутстве. Не имея сил для прямого противостояния на поле боя, все свои надежды на спасение они возложили на защиту стен своих городов. Направившись затем в Этолию, он прибавил к своим владениям город Янину (Ioannia, ouero Ioannina), который прежде именовался Кассиопа.

Македонию, граница которой проходила по реке Вар дар (Assio), он дал в управление Жарко (Zarco), добродетельному мужу, который занимал при нем первое место. Ту часть своих земель, что простирается от Феры (Ferri) до реки Вар дар (Assio), он дал Богдану, справедливому и закаленному в войнах мужу. Земли от Феры до Дуная он пожаловал братьям Королю (Chrale) и Углеше (Vnghlesa): Король был его кравчим, а Углеша — стар­шим конюшим (Arcimariscalco). Область по Дунаю он дал в управление Вуку (Bulco), сыну Бранко (Ргапсо). Трикалу (Tricca) и Костур (Castorea) получил жупан Никола. Этолия была отдана Прелюбу. Охрид с областью под названием Прилеп (Prilisbea) он дал в управление знатному мужу Младену (Pladica). Итак, все перечисленные мужи были поставлены ко­ролем Стефаном управлять европейскими областями. После его смерти все они удержали за собой области, полученные ими в управление». Так рас­сказывает об императоре Стефане Неманиче Лаоник. Он (как пишут упо­минавшие о нем авторы) был лучшим воином своего времени и выдающим­ся полководцем. С детских лет его обуревала жажда славы, а дух его стре­мился к высшим и достославным свершениям.

Находясь на реке Деволе (Diavolopota) в Романии, он заболел лихорад­кой, от которой не помогло ни одно из испробованных им средств. Посему в 1354 году в возрасте 45 лет он переселился в лучший мир. Его останки с великими погребальными почестями были увезены из того места и достав­лены в монастырь Святого Архангела близ Приштины, который был воз­веден по его повелению. Правил он как король и как император в совокуп­ности двадцать пять лет. Некоторые утверждают, что он скончался в Не-родимле. Первыми его советниками были кесарь Гргур (Gregorio), кесарь Воиня (Voihna), Брайко, Радослав (Raosau) и Бранко Расисаличи (Вгапсо Rassisaglich), Фома и его брат Войислав Войновичи, Милош и его брат

Радослав Леденичи, князь Братко (Bratcho), челник Обрад, челник Вука-шин и его брат Углеша, Бранко Младенович и воевода Мирко. Упомяну­тые мужи почти постоянно находились при упомянутом императоре, у ко­торого, как было сказано, от его жены был единственный сын по имени Урош. Наследовав трон своего отца, он также повелел именовать себя им­ператором, и ни один из государей и правителей его империи не выразил своего несогласия, поскольку он был весьма пригож и от его правления ожи­дали только добра. Едва достигнув двадцатилетнего возраста, он тем не менее вначале показал большую рассудительность в своих поступках, одна­ко позднее проявил свою неспособность и из-за своей ограниченности по­терял власть, о чем будет вскоре рассказано.

В то время несколько магнатов Рашки по причине смерти императора Стефана стали домогаться более высокого положения, чем они занимали. В их числе были деспот Вукашин и его брат Углеша, хумские дворяне, а также князь Войислав Войнович. Каждый из них был поставлен управлять одним из основных уделов. Посему многие из преданных императору му­жей советовали ему заключить в темницу деспота Вукашина, князя Войи-слава и некоторых других, проявлявших во всех своих поступках высокоме­рие и спесь, а уделы, которыми они управляли, передать бедным дворянам, испытывавших к нему любовь и преданность. При этом они с полным осно­ванием доказывали ему, что, если он не сделает это сейчас, пока вышеупо­мянутые мужи, ни о чем не подозревая, без опаски появляются при дворе, то потом, когда он подтвердит их власть и они обретут могущество, он смо­жет сделать это лишь ценой огромных усилий, подвергая себя большой опас­ности. Урош не только не прислушался к этим советам, но, разгласив их, насторожил упомянутых мужей, которые окружили себя надежной охраной и стали редко появляться при дворе. Те же, кто давал Урошу добрые сове­ты, видя себя разоблаченными, решили впредь от этого воздерживаться, чтобы не навлечь на себя немилость и гнев магнатов, поскольку он, не огра­ничившись содеянным, возвел обвиняемых в еще большее достоинство. Так, присоединив многие области к владениям деспота Вукашина, он удостоил его титула короля. Воспользовавшись этим, Вукашин принялся преследо-

вать многих вельмож в упомянутых владениях, делая вид, что исполняет волю императора, который стремится укрепить свою власть в империи. Возвысил он и князя Войислава Войновича: отвергнув свою первую жену, дочь влашского воеводы Влайко, он женился на одной из его дочерей. [Его первая жена], глубоко оскорбленная в своих чувствах, чтобы не [уси­ливать свои страдания] лицезрением [счастливой] соперницы, поспешила оставить его двор и удалиться домой к своему отцу. По упомянутым при­чинам в империи Уроша царил великий беспорядок: всякий знатный муж стремился занять более высокое положение, всеми способами избегая под­чинения себе равным. К таковым относился, в первую очередь, князь Лазарь, присвоивший себе все земли на границе с Венгрией, которые, как было сказано, именовались «землей короля Стефана». Наряду с ним и Никола Алтоманович захватил земли, которыми управлял его дядя Вой-ислав (Voisauo), скончавшийся незадолго до этого. Чтобы обезопасить свою власть [от посягательств], он заточил в темницу жену упомянутого князя Войислава с двумя ее сыновьями, своими двоюродными братьями, которых позднее приказал отравить. По их стопам пошли и сыновья Бал-ши Страцимир (Strascimir), Джурадж (Giorgi) и Балша (Balsa), небога­тые зетские дворяне, которые захватили обе Зеты. Кесарь Воиня (Voihna) со своим зятем Углешей овладели всеми землями на границах с Романией. Делали они это якобы по воле императора, однако на самом деле пресле­довали собственные цели, так что менее чем через десять лет вся Рашка оказалась поделенной между четырьмя вышеупомянутыми магнатами, и при живом императоре все подчинялись им и признавали своими повели­телями. Король Вукашин имел престол в Приштине и владел всеми близ­лежащими землями. Его брат Углеша — всей Романией вплоть до Сало­ников, Верии (Laueria) и других городов. Балшичи — Верхней и Нижней Зетами вплоть до Албании, а также [землями] от пределов Боснии и Срема вплоть до Котора. Лазарь со своим зятем Вуком Бранковичем — «землей короля Стефана» и всем Подунавьем.

О жизни упомянутых четырех магнатов и о конце, который их ожидал, будет рассказано в дальнейшем.

После смерти короля Уроша Слепого осталось два его сына: одним из них был (как было сказано) Стефан Душан, который позднее стал имено­ваться императором, а вторым — Синиша. Горячо его любивший брат Сте­фан, видя, что жена хочет отравить его, дал ему во владение, когда тот был еще совсем юн, город Янину в Романии со всеми землями вплоть до Арты, а также многими другими крепостями и городами в той округе, наказав бе­речь свою жизнь и особенно опасаться козней императрицы. Так вот, тот, видя, что каждый из магнатов захватывает земли его брата, собрал неболь­шое войско из греков и албанцев и, поведя его в Зету, осадил крепость Скадар. Однако из этой затеи ничего не вышло: крепость эта была непри­ступна по своему природному положению и защищалась опытными воина­ми, да и никто из магнатов Зеты и Рашки, видя его слабость и незначитель­ность, не пожелал к нему присоединиться. Посему он вернулся восвояси и вскоре [после этого] скончался, оставив после себя двух сыновей и дочь. Имена сыновей были Дука и Стефан, а дочери — Ангелина. Дука, достиг­нув возраста, в котором можно управляться с оружием, во всех своих похо­дах показал себя доблестным воином и, еще в большей степени, честным мужем. Хлапен (Clapeno), могущественный магнат из Греции, выдал за него свою дочь, однако, видя, что тот пользуется всеобщей любовью, стал подумывать о том, как избавиться от него. Он опасался, что [Дука], став государем Рашки (во что все верили), лишит его всех его владений. Дука, узнав об этом, перестал доверять своему тестю, стараясь не попасть к нему в руки. Однако Хлапен (который был мужем хитрым) сумел обмануть его, использовав [для этой цели] несколько местных епископов и монахов. Пе­редав через них клятву, что не причинит ему никакого вреда, Хлапен зама­нил его в Костур, где, вопреки данной клятве, приказал схватить его и, ос­лепив, отослать в ту область Влахии, лежащую против Морей и Эвбеи, где жил его брат Стефан. Последний, возмужав и став прекрасным юношей, взял в жены дочь Франциска, правителя Мистры (Messara) и многих дру­гих городов и селений, расположенных в пределах Романии за Эвбеей на побережье. Их сестра Ангелина выросла красавицей и вышла замуж за Фому, сына Прелюба (Prilup), деспота и правителя Янины и других сосед -

них областей. Тот из ревности и по причине своего злого нрава обходился с ней дурно. Некогда в одной из войн он захватил Иниго д'Авалоса (Inico di Daulo) и воспитал его при своем дворе, где последний и сошелся с Ангели­ной, женой Фомы. Чтобы устранить все препятствия для удовлетворения своей страсти, Иниго, не без помощи со стороны самой Ангелины, убил Фому. Видя это, сын Фомы обратился [за помощью] к Турку. С его помо­щью он схватил Иниго и ослепил его. Однако, поскольку упомянутый сын не был еще способен к управлению, Ангелина по совету своих придворных вышла замуж за Исайю (Issai) из Навплии (Napoli di Romania), который в то время был правителем Кефаллонии. Управляя своими и жениными зем­лями с большой рассудительностью, он сумел удержать свою власть и при своей жизни ни разу не подвергался нападению со стороны турок, посколь­ку непрестанно посылал им подарки. Жалкий же император, при своей жизни позволивший магнатам захватить всю империю, некоторое время жил у ко­роля Вукашина, давшего ему небольшую область «на кормление». Пожив у него, он отправился затем к князю Лазарю, однако, получив и у него нелас­ковый прием, опять вернулся к королю Вукашину. Наконец, видя, что с ним обращаются, как прежде, он решил искать убежища в Рагузе. Король Вукашин, предупрежденный об этом одним из слуг, нанес ему железной булавой удар по голове, от которого тот упал замертво. Завернув его тело в ковер, [Вукашин] похоронил его в селении Шареник (Scairenik) Скоплян-ской нахии (Stato di Scopie).

Жизнь этого государя может служить примером превратности судьбы: притворившись благосклонной, она вознесла его, юного, здорового и чест­ного, на такую высоту, наделив, без малейшего усилия с его стороны, таким величием, что редкие государи могли поспорить с ним в богатстве, силе и чести; но затем, внезапно отбросив свою личину, низвергла его так низко, что без всякого чужеземного вмешательства, он, как нищий, был вынужден едва ли не просить Бога ради на пропитание и одежду у своих подданных. Пока он был жив, рагузинцы ежегодно посылали ему двести дукатов, дер­жа слово, данное его предкам, когда те были живы, и на эти [средства] он и жил.

Мать его Елена после смерти мужа жила в большой досаде. Не желая видеть магнатов своего королевства, она жила среди монахов, уподобив­шись монахине, постоянно пребывая в скорби. Магнаты, видя, что испол­нение их дел затягивается (поскольку в тех делах она была полномочна), пришли в великое негодование. Это и послужило главной причиной паде­ния и уничтожения власти ее сына. Сострадая его лишениям и мучениям, она скончалась на грани отчаяния, влача монашескую жизнь в одном селе­нии, три года спустя после смерти императора Уроша, своего сына. Про­изошло это в 1371 году.

Дата добавления: 2015-06-28