К одной вдове (Извиняется, что долго продержал у себя лошаков ее, и дает ей и дочери ее полезные наставления)

К Юлиану (Желает знать, начал ли Юлиан владеть рукою; рассуждает о твердости и постоянстве мыслей; просит Юлиана чаще писать к нему)

К Палладию (После свидания с супругою Палладия изъявляет желание видеться с ним самим и просит его сохранить в чистоте ризу нетления, в которую облекся он, недавно приняв Святое Крещение)

К Тимофею, хорепископу (Тимофея, который прежде проводил подвижническую жизнь, а потом стал заниматься мирскими делами, увещевает возвратиться к прежнему роду жизни. (Писано во время епископства))

К Максиму Схоластику (Услышав от Феотекна, что Максим, происходивший от знатного рода, вступил в жизнь евангельскую и упражняется в добродетели, доказывает ему, что это есть единственно вожделенное благо, потому что оно постоянно; все же прочее, что люди признают за благо, обманчивее сонной грезы. (Писано под конец жизни св. Василия))

К Патрофилу, епископу Церкви в Егеях (Благодарит за письмо, присланное со Страгием, и за продолжение прежней любви; объясняет, почему не может быть в общении с Евстафием. (Писано в 376 г.))

К жителям Вери (Свидетельствует, что любовь, какую имел к ним по слухам о них, еще более усилили они присланным к нему письмом; хвалит постоянство их в вере и желает им сохранить терпение до конца. (Писано в 375 г.))

К самосатскому клиру (Узнав от иподиакона Феодора о несогласиях, происшедших в самосатском клире, после увещаний, какие сделаны были Самосатским епископом Евсевием, жившим тогда в изгнании, советует и от себя прекратить несогласия и не лишать себя той славы, какую приобрели во время согласия своей твердостью в вере. (Писано в 375 г.))

Господь, Который все определяет нам мерою и весом, посылает искушения, не превышающие сил наших, но как в несчастии делает видными подвижников благочестия, так не оставляет их «искуситися паче, еже могут понести» (ср.: 1Кор.10,13), и «напоевает слезами в меру» (ср.: Пс.79, 6) тех, которые должны показать, сохраняют ли они благодарность к Богу,— сей Господь наипаче явил человеколюбие Свое в домостроительстве о вас, не попустив, чтобы враги воздвигли на вас такое гонение, которое бы могло иных совратить и поколебать в вере Христовой. Ибо, поставив вас в борьбу с несильными и легко преодолимыми противниками, в победе над ними уготовал вам награду за терпение.

Но общий враг жизни нашей, который своими кознями противоборствует благости Божией, когда узнал, что вы, как твердая стена, презираете внешнее приражение, умыслил, как слышу, в вас самих произвести какие-то взаимные неудовольствия и малодуш­ные чувствования, которые вначале маловажны и легко могут быть уврачеваны, но с течением времени, усиливаемые распрями, обык­новенно делаются совершенно неисцелимыми. Потому обратил­ся я к сему письменному увещанию, а если бы можно было, при­шел бы и сам и стал бы лично просить вас. Поелику же обстоя­тельства не позволяют сего, то вместо просьбы своей простираю к вам это письмо, чтобы, уважив мои увещания, прекратили вы все взаимные распри и вскоре прислали ко мне добрую весть, что вы оставили свои друг на друга жалобы. Ибо желаю сде­лать известным вашему благоразумию, что тот велик пред Богом, кто смиренномудренно уступает ближнему и не стыдясь принимает на себя обвинения, даже и несправедливые, чтобы чрез это даровать Церкви Божией великую выгоду — мир. Итак, пусть произойдет между вами это доброе состязание — кому первому удостоиться наименования сыном Божиим (см.: Мф.5,9), присвоив себе достоинство сие умиротворением.

Боголюбивейший же епископ писал вам, чего ваш требует долг, и еще пишет, чего требует его долг. Впрочем, и я, как имеющий уже дозволение быть к вам близким, не могу не позаботиться о делах ваших. Почему, когда пришел благоговейнейший брат иподиакон Феодор и сказал, что Церковь в печали и смятении, в сильном сокрушении, пораженный глубокою в сердце болезнию, не мог я умолчать, но увещевал вас, бросив все друг с друга иски, приобрести мир и не доставлять удовольствия противникам, не предавать того, чем хвалится Церковь и за что прославляется теперь в целой Вселенной, а именно: что все вы живете так, как бы в одном теле управляемые одною душою и одним сердцем.

Весь народ Божий, чиновников и властителей города и весь причт приветствую чрез ваше благоговение и всех увещеваю пре­бывать подобными себе самим. Ибо не требую от них ничего большего, потому что предварительными примерами добрых дел заключили уже они всякую возможность взойти выше.

212 (220). К клиру в Вери (Свидетельствует им, что возбудили в нем великую к себе любовь и пись­мом своим, и тем, что пересказал о них пресвитер Акакий; желает им ско­рого прекращения гонений и постоянства в терпении. (Писано в 375 г.))

Господь тем, которые не могут иметь личного свидания, дал великое утешение в собеседовании чрез письма, из которых мож­но узнавать не телесные черты, но расположение самой души. Почему и теперь, получив письмо от вашего благоговения, вместе и узнал я вас, и ощутил в сердце своем любовь к вам, не имея нужды, чтобы знакомство наше утверждалось продолжитель­ностию времени, потому что самая мысль, заключенная в письме, воспламенила меня любовию к красоте души вашей. А при таковом качестве написанного вами еще яснее показало мне вас благорасположение употребленных в посредство братий. Ибо возлюбленнейший и благоговейнейший сопресвитер наш Акакий, пересказывая более, нежели что написано, и представляя взору ежедневные ваши подвиги и усильную вашу настойчивость в деле благочестия, внушил мне столько удивления и возбудил такое желание насладиться вашими добротами, что молю Господа дать мне со временем случай изведать вас собственным своим опытом. Он известил меня не только о том, как точны во всем вы, которым вверено служение алтаря, но и о согласии всего народа, о благородстве нравов и об искреннем расположении к Богу начальствующих в городе и имеющих участие в управлении оным.

Почему ублажил я Церковь, наполненную такими людьми и еще более молю теперь Бога даровать вам духовную тишину чтобы насладились вы во время покоя тем, что показали ныне во время борения. Ибо неприятное, по испытании оного, доставляет обыкновенно некоторое удовольствие воспоминающим. Что же касается до настоящего, умоляю вас не предаваться злу и не при­ходить в отчаяние от непрерывности притеснений. Ибо близки венцы, близка помощь Господня. Не изливайте на землю добытого вами с таким усилием, не обращайте в ничто труда, прослав­ленного в целой Вселенной. Дела человеческие ненадолго остают­ся в одном положении. «Всяка плоть сено, и всяка слава человеча яко цвет травный: изсше трава, и цвет отпаде; глагол же Господень пребывает во веки» (ср.: Ис.40, 6-8). Держась пребывающей заповеди, пренебрежем преходящую видимость. Пример ваш ободрил многие Церкви. Сами того не примечая, приобрели вы себе великую награду тем, что вызвали на подоб­ную ревность менее искусных. Мздовоздаятель богат и силен даровать вам награды, достойные подвигов.

И прежде сего знал я вас, возлюбленные, потому что прославляется ваше благоговение: известно, какой венец приобрели вы за исповедание Христово. И, может быть, иной из вас спросит: кто же разгласил о сем в такой дали? Сам Господь, Который благочествующих пред Ним, поставляя подобно светильнику на сещнике, делает видимыми в целой Вселенной. Не награда ли за победу обыкновенно провозвещает доблестных борцов и не замысловатость ли дела — художников? Но если память о сих и подобных сим делах остается незабвенною, то благочествующих по Христе, о которых Сам Господь говорит: «прославляющая Мя прославлю» (1 Цар.2, 30), не соделает ли Он для всех известны­ми и видимыми, с солнечными лучами распространяя лучезар­ность молниеносной их светлости? Еще большую поселили вы во мне любовь к вам, почтив меня письмом, и таким письмом, в ко­тором, сверх предшествовавших подвигов за благочестие, обильно обнаружили богатое и бодрое постоянство в истинной вере. О чем радуюсь вместе с вами и молюсь, чтобы Бог всяческих, во влас­ти Которого и подвиг, и место подвига, и венцы, влиял в вас усер­дие, даровал вам душевную силу и довел дело ваше до совершен­ного Им прославления.

Хотя поздно получил я ответы на прежние письма, однако же получил от возлюбннейшего Стратигия и возблагодарил Господа, что ты остаешься таким же в любви ко мне. А что и теперь соблаговолил написать ты о том же предмете, это служит доказательством доброго твоего произволения, потому что и сам держишься надлежащего образа мыслей, и мне советуешь полезное. Но поелику опять вижу, что выйдет у меня весьма длинное слово, если порознь буду отвечать на все то, что писано твоим благоразумием, то скажу только, что если благо мира заключается в одном имени мира, то смешно, выбирая того и другого, им толь ко позволять участвовать в мире, а тысячи других исключать из общения в сем благе. Если же согласие с людьми вредными вступающих в оное заставляет под видом мира поступать враж­дебно, то смотри, каковы те, с которыми вступили в единение возненавидевшие меня несправедливою ненавистию,— не при­надлежат ли они к числу не имеющих со мною общения, потому что не имею нужды упоминать теперь о них поименно. Они-то вызваны ими в Севастию, овладели Церковию, священнодейство­вали на жертвеннике, преподавали хлеб свой всему народу, буду­чи провозглашены епископами от тамошнего клира, и сопровож­дены ими по всей стране как святые и состоящие с ними в обще­нии. Если их сторону принять надобно, то смешно начать с ногтей, а не обратиться к самим главам их. Если никого не должно почи­тать во всем еретиком и бегать, то скажи мне, для чего же сам от­деляешь себя и избегаешь общения с некоторыми? Если же долж­но удаляться некоторых на основании точного исполнения пра­вил, то пусть скажут мне точные во всем исполнители, к какой стороне принадлежат вызванные ими из Галатии? Если все это кажется тебе достойным скорби, то виновником сего вмени мое отделение. Если же признаешь сие безразличным, то извини меня, не соглашающегося приобщиться закваски учащих инаково. По чему, если заблагорассудишь, оставив все оные благовидные слова, обличай со всем дерзновением не ходящих право по евангельской истине.

Прекрасный и добрый Феотекн пересказал мне о твоей честности и возбудил во мне желание свидеться с тобою, ясно жи­вописав словом облик души твоей, и такую воспламенил во мне любовь к тебе, что если бы не бременила меня старость, не держала возросшая со мною болезнь, то ничто не удержало бы меня, чтобы самому быть у тебя. И действительно, немалое при­обретение, из великого и знатного рода перейдя к жизни еван­гельской, обуздать юность рассудком, плотские страсти порабо­тить уму и водиться смиренномудрием, к какому обязан христи­анин, который рассуждает о себе, как и должно, откуда он и куда идет; потому что разумение природы сокращает надменность ду­ши, изгоняет из нее всякую гордость и кичливость, одним словом, делает учеником Господа, сказавшего: «научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем» (Мф.11, 29). Ибо действительно, любезнейший сын, одно постоянное благо вожделенно и похваль­но. А это — честь у Бога. Человеческое же — неосязаемее те­ни, обманчивее сонных грез. Ибо юность проходит скорее весен­них цветов и красота телесная увядает или от болезни, или от времени; богатство неверно, слава непостоянна; самые занятия искусствами имеют успех только на время настоящей жизни. И что для всех наиболее вожделенно, искусство в слове, имеет приятность только для слуха.

Упражнение же в добродетели — драгоценное достояние для того, кто имеет, и самое приятное зрелище для того, кто видит. Позаботившись об этом, сделаешь себя достойным благ, по обетованиям, уготованным Господом. А каким образом достигать тебе к уразумению прекрасного и как сохранять приобретенное, говорить об этом нужно было бы долее, нежели сколько позволяет цель настоящего слова. И теперь сказанное пришло мне на мысль вымолвить тебе потому только, что услышал я от брата Феотекна, которому желаю всегда говорить правду, особенно же когда речь идет о тебе, чтобы более прославился Господь в тебе, от чуждого корня приносящем многоценные плоды благочестия.

И написать все, что думаю, нахожу как несоответственным ме­ре письма, так и по другим отношениям неприличным для посла­ния приветственного, но и пройти сие молчанием почти для меня невозможно, потому что сердце мое воспламенено против тебя справедливым гневом. Поэтому избираю середину: об одном пи­шу, а о другом умалчиваю. Ибо намереваюсь побранить тебя, ес­ли позволительно, с дружескою свободою.

Ужели ты, тот Тимофей, который, как известно нам, с детства показывал столько усердия к строгой и подвижнической жизни, что в этом отношении винили тебя даже в неумеренности, поте­ряв из виду, чтобы все меры прилагать о том, что надобно делать приближающимся к Богу, смотришь на то, что думает о тебе та­кой-то, отдаешь жизнь свою в зависимость приговору других и не подумаешь, что и друзьям ты бесполезен, и врагам смешон, боишься стыда перед людьми, как беды какой, а не представишь себе, что пока останавливаешься на этом, сам того не замечая, нерадишь о прежней жизни? Невозможно в одно время иметь Успех в том и в другом — ив делах мира сего, и в жизни по Богу. И Божественные Писания, которым научены мы, и сама природа полны подобных примеров. И в умственной деятель­ности совершенно невозможно в то же время обдумывать двух мыслей. И в принятии чувственных впечатлении нельзя в то же время принять и различить двух голосов, вместе достигающих слуха, хотя отверсты у нас два слуховые прохода. И глаза, если не будут оба устремлены на один видимый предмет, не могут в точности исполнить своего дела. И это показывает нам природа А пересказывать тебе места из Писаний не меньше смешно, как по пословице, показывать сову афинянам. Поэтому для чего со­единять нам несоединенное — волнения в общественной жизни и упражнение в благочестии? Не лучше ли, удалясь от сих вол­нений и от того, чтобы и самим иметь, и другим доставлять дело, оставаться самим собою и, какую давно предположили себе цель благоговейной жизни, утвердить ее самим делом и желающим осмеять нас показать, что не в их силе огорчать нас, когда хотят? Это же будет, когда покажем себя свободными от всего, что по­дает повод к осмеянию. И о сем довольно. Но хорошо нам сой­тись когда-нибудь вместе и обстоятельнее посоветоваться о том, что полезно для душ наших, чтобы при наступлении необходи­мого для нас исшествия не быть нам застигнутыми в заботах о суетном.

Я с удовольствием принял присланное твоею любовию, оно и само по себе весьма приятно, но во много крат большую прият­ность дает сему приславший. Приими благосклонно, когда и я при­шлю тебе понтийских произведений — восковых свеч и крепи­тельных врачевств; а теперь у меня их не было.

Половину желания моего исполнил Святый Бог, подав мне случай к свиданию с благоговейнейшею сестрою нашею, твоею сожительницею. Но Он силен даровать и остальное, чтобы, уви­дев и твое благородство, воздал я полное благодарение Богу. Ибо весьма желательно мне сие, особенно теперь, когда услышал я, что почтен ты великою честию, бессмертною ризою, которая, об­лекши наше человечество, уничтожила смерть во плоти, и смертное стало поглощено ризою нетления. Итак, поелику Господь Своею благодатию присвоил тебя Себе, освободил тебя от всякого греха, отверз тебе Царство Небесное и указал пути, ведущие к тамош­нему блаженству, то прошу тебя, как человека, в такой мере пре­восходящего прочих благоразумием, разумно приими благодать и будь верным стражем сокровища, со всем тщанием соблюдая Царский залог, чтобы, сохранив печать неповрежденной, предстал ты Господу, сияя во светлости святых, на чистой ризе нетления не положив никакой скверны или порока, но соблюдая во всех членах святыню как облекшийся во Христа. Ибо сказано: «елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся» (Гал. 3, 27). Поэтому да будут у тебя все члены святы, чтобы прилич­но им было облечься в святое и светлое одеяние.

Каково было телесное твое состояние в продолжение этого времени? Совершенно ли возвратилось у тебя владение рукою? Как идут прочие дела в жизни? Все ли исполняется по мысли твоей, как желаю тебе и как должно быть по твоему изволению? Ибо у кого ум склонен к переменам, то нимало не странно, если у них и жизнь не упорядочена. А у кого мнение твердо, всегда постоянно и одинаково, тем следует проводить жизнь свою со­гласно со своим произволением. Правда, что кормчему не дано производить тишины, когда хочет; но нам сделать жизнь свою неволнуемой весьма удобно, если заставим умолкнуть восстаю­щие внутри нас мятежи страстей и станем духом выше всего приражающегося совне. Ибо ни утраты, ни болезни, ни прочие неприятности в жизни не коснутся человека рачительного, пока ум его пребывает в Боге, проникает в будущее, легко и без труда преодолевает бурю, восстающую с земли; тогда как люди, сильно предавшиеся житейским попечениям, подобно откормленным пти­цам, понапрасну имея у себя крылья, влачатся по земле вместе со скотами.

Дела мои столько же позволяли мне видеть тебя, сколько можно видеть друг друга встречающимся на море. Однако же поелику по когтям можно узнать целого льва, то думаю, что и я достаточно узнал тебя и по кратковременному опыту. А поэто­му-то высоко ценю, что имеешь некоторое внимание к делам моим и не отдаляешь меня от мысли своей, но непрестанно содержишь в памяти. А доказательством твоего памятования — письма, которые, чем чаще будешь присылать их, тем большее доставят мне удовольствие.

286 (294). К Фисту и Магну (Изъявляет сильное свое желание, чтобы благочестие, насажденное св. Ва­силием еще в юных душах их, возросло до совершенства, и доказывает пользу учения, изложенного письменно, потому что оно приносит пользу и отсутствующим, и потомству)

Приличны и отцам промыслительность о собственных своих детях, и земледельцам попечительность о растениях или семенах, и наставникам заботливость об учениках, особенно когда по да­рованиям своим подают они о себе прекрасные надежды. И зем­леделец рад трудам, когда созревают колосья и подрастают де­ревья; веселят и ученики учителей, и дети отцов, преуспевая одни доблестию, а другие возрастом. А у меня тем большая о вас за­бота и тем лучшая на вас надежда, чем дороже всякого искусст­ва и всякого рода животных и плодов то благочестие, которое было укоренено и воспитано мною еще в нежных и чистых ду­шах ваших и которое желаю видеть достигшим совершенной зрелости и приносящим спелые плоды при соответствии моим желаниям вашего любоведения. Ибо известно вам, что и мое к вам благорасположение, и Божие содействие зависят от вашей воли; как скоро приимет она должное направление, и Бог — ваш помощник, призовете Его или нет, и всякий боголюбивый чело­век сам вызовется учить вас; потому что усердие в людях, спо­собных научить чему-нибудь полезному, бывает непреодолимо, когда души учеников чисты от всякого упорства. Поэтому не препятствует сему и телесное отдаление; потому что Создатель, по преизбытку премудрости и человеколюбия, ни мысли нашей не ограничил телами, ни силы слова — языком, но способным доставлять пользу и в отношении к самому времени дал какое-то преимущество, так что могут они передавать учение не толь­ко отдаленным по месту, но и самым поздним потомкам. И эту мысль подтверждает нам опыт, потому что за много лет до нас жившие наставляют современных нам учением, сохраняющимся в письменах. И я, столько удаленный от вас телом, всегда нераз­лучен мыслию и удобно беседую с вами; и учения не остановят ни суша, ни море, ежели только есть в вас сколько-нибудь забот­ливости о собственных душах своих.

287 (295). К монашествующим (Убеждает их ввести у себя общежитие и остерегаться, чтобы не поколе­бал их кто в вере отцов)

Думаю, что по благодати Божией не имеете вы нужды ни в каком другом убеждении после тех бесед какие лично имел я с вами, убеждая всех вас принять совокупное житие в подражание апостольскому образу жизни, что и приняли вы как доброе на­ставление и возблагодарили за сие Господа. Итак, поелику ска­занное мною не одни только слова, но такие уроки, которые долж­ны быть приведены в действие, к пользе для вас самих, которые их приняли, к успокоению для меня, предложившего этот совет, к славе и похвале имени Христова, которое призвано на вас, то по сему самому послал я к вам возлюбленного брата нашего, что­бы он и усердных узнал, и ленивых возбудил, и противящихся привел для меня в известность; потому что велико мое желание и видеть вас соединенными вкупе, и слышать о вас, что любите вы не жизнь, никем не свидетельствуемую, но соглашаетесь луч­ше все быть друг для друга и охранителями строгого исполне­ния правил, и свидетелями успехов. Таким образом, каждый из вас и сам за себя, и за преспеяние брата получит совершенную награду, к приобретению которой должны вы и словом, и делом все споспешествовать друг другу в непрестанных собеседовани­ях и убеждениях. Паче же всего убеждаю вас соблюдать в па­мяти веру отцов и не приходить в колебание по внушениям ста­рающихся совратить вас в вашем безмолвии; ибо знаете, что и строгость жития, не просвещаемая верою в Бога, не полезна сама по себе, и правая вера без добрых дел не в состоянии поставить нас пред Господом, но что должно быть то и другое вместе, «да совершенен будет Божий человек» (ср.: 2Тим. 3, 17) и да не храмлет жизнь наша от недостатка в чем-либо; потому что спаса­ет нас вера,— как говорит Апостол,— «любовию поспешествуема» (Гал.5, 6).

Гадая о твоем ко мне расположении и зная усердие, какое имеешь к делу Господню, в последнее время понадеялся я на тебя, как на дочь свою, и долгое время имел в своем употреблении твоих лошаков; пользовался, правда, ими бережливо, как собствен­ными своими, но вместе и продлил время их служения. О сем надлежало написать к твоей степенности, чтобы в сделанном уви­дела ты доказательство благорасположения.

Но вместе напоминаю письмом сим твоему благолепию па­мятовать Господа и, всегда имея пред очами исшествие из мира сего, так устроять жизнь свою, чтобы дать ответ непогрешительному Судии и за добрые дела свои иметь дерзновение пред Тем, Кто в день посещения Своего откроет тайны сердец наших.

Приветствую чрез тебя благороднейшую дочь твою и прошу ее проводить время в поучении словесам Господним, чтобы душа ее питалась добрым учением, чтобы ум ее возрастал и увеличи­вался более, нежели сколько возрастает по природе тело.

289 (297). К одной вдове (Поощряет ее к благочестивой жизни и поручает ее попечительству жен­щину, доставившую письмо сие)

И по старости лет, и по искренности духовного расположе­ния, признавая себя весьма обязанным посещать твое несрав­ненное благородство во время личного твоего присутствия и не оставлять отсутствующую, но недостаток свидания восполнять письмами, поелику нашел эту женщину, которая может доставить письмо твоей честности, то приветствую тебя чрез нее, паче всего поощряя к делу Господню, чтобы Святый Бог, досточестно про­должая дни твоего пресельничества «во всяком благочестии и чистоте» (1Тим. 2, 2), соделал тебя достойною и будущих благ. Потом поручаю тебе и упомянутую выше дочь мою: приими ее, как мою дочь и свою сестру, и в чем потребует совета у твоей благолепной и чистой души, не оставь своим участием и помоги ей, во-первых, в ожидании себе награды от Господа, а во-вторых, в успокоение мне, восполняющему меру любви к тебе по благоутробию Христову.

Дата добавления: 2015-06-29