Обуздание страха

Самоактуализированная личность внутренне устойчива, так как опи­рается на ясные правила и выстраданные принципы (особенно мораль­ные). Здесь находятся силы, преодолевающие страх. Бетанкур не раз про­являл смелость. Вигель в своих воспоминаниях описал один весьма смелый жест Бетанкура, вызванный несчастьем мемуариста. Когда Вигель тяжело заболел, так что даже лекарь от него отступился, боясь заразиться, хворого навестил Бетанкур – его начальник:

“Пришел Бетанкур и забывшись стал при мне умывать руки уксусом, которым вся комната была накурена как у чумных, молча, одной рукой взял меня за пульс, и держа в другой часы, считал пульсации; вдруг он с гневом отбросил мою руку и убежал; добрый старик рассердился на бо­лезнь. За ним все начали приходить поодиночке, как будто прощаться со мною. Не касаясь меня, становились они напротив меня, у ног моих” (В, V, 207). По европейским представлениям, король мог излечить недужного на­ложением рук (особенно в это верили во Франции – на родине предков Бе­танкура). Бесстрашие перед заразной болезнью также считалось призна­ком высокой родовитости. Бетанкур совершал королевский поступок. И страх физический – еще не самый опасный. Значительно сильнее дей­ствует страх получить неодобрение окружающих, нарушив общепринятые пра­вила. Во многих случаях конформность (подчиненность господствую­щим идеям и настроениям) Бетанкуром была преодолена. Он дал отзыв на книгу по математике задержанного инквизиторами в 1792 году Бенито Байлса, заявив, что новый вариант издания еще лучше. Безусловно, от Бе­танкура ждали не такой реакции в стране, где инквизиция внушала всем, что она просто так не арестовывает (Б, 31). Бетанкур вступился за профес­соров Ин­ститута путей сообщения, высланных в глубь России летом 1812 года, с риском получить обвинение в нелояльности. Бетанкур не боялся держать под своим покровительством Сенновера и Базена, якобинское прошлое ко­торых не было секретом, да и в поведении Вигеля петербург­ский свет ви­дел много предосудительного. Однако смелость Бетанкура проявилась и в том, чего он не делал. Известно, что наиболее влиятельной фигурой конца александровского царствования был А.А.Аракчеев. Даже всеми уважаемый Карамзин не смог выпустить в свет первые тома “Истории Государства Российского”, пока в 1818 году не прибыл на ауди­енцию к всесильному временщику. А ведь Карамзин имел официальное звание придворного ис­ториографа. Контакты Бетанкура с Аракчеевым были минимальны. Бетан­кур не сделал в его сторону ни одного реверанса, хотя рисковал своей карьерой, а со временем оказался беззащитным. На­пример, Бетанкур стал строить здания нижегородской ярмарки, не проявив никакого интереса к возведению военных поселений – любимого детища Аракчеева. Став во главе Комитета по делам строений (1816), Бетан­кур, конечно, пользовался приоритетом при выборе строительного дела для своего участия. Он увлекся разработкой перекрытия московского манежа, сотрудничая с москвичом Бове. В 1816 году В.В.Стасов (член этого же комитета) был приглашен Аракчеевым для преобразования его усадьбы, где “выстроил самые грандиозное сооружения в Грузино – здание полиции с пожарной каланчой”[55].

Дата добавления: 2014-01-03