Тейяр де Шарден о ноосфере

«Признав и выделив в истории эволюции новую эру ноогенеза, мы соответственно вынуждены в величественном соединении земных оболочек выделить пропорциональную данному процессу опору, то есть еще одну пленку. Вокруг искры первых рефлектирующих сознаний стал разгораться огонь. Точка горения расширялась. Огонь распространился все дальше и дальше. Только одно истолкование, только одно название в состоянии выразить этот великий феномен — ноосфера. Столь же обширная, но, как увидим, значительно более цельная, чем все предшествующие покровы, она действительно новый покров, «мыслящий пласт», который, зародившись в конце третичного периода, разворачивается с тех пор над миром растений и животных — вне биосферы и над ней».[1]

(Впоследствии понятие ноосферы будет развито Владимиром Ивановичем Вернадским (1863-1945), российским естествоиспытателем.)

Ключевым содержанием ноосферы является то, что принято называть культурой. Или, что то же самое,— совокупным продуктом интегрального творчества, результатом творческой деятельности человека.

Но прежде нужно определить другое: соотношение понятий человека и общества.

Социология — это наука об обществе. Поэтому предметом курса является именно оно, и первый вопрос, который встает перед нами, это вопрос о том, что такое общество?

Первое, что приходит в голову при попытке дать определение, — это «собрание людей». Общество, это совокупность отдельно взятых индивидов. Такой взгляд на вещи рисует отдельно взятого человека как неделимый на составляющие атом, строительный кирпичик, общество же в целом — собранную из них конструкцию.

Такое представление характерно для обыденного сознания. Между тем обыденное сознание в науке представляет собой род того, что подлежит преодолению. К обыденным представлениям мы относим все, что противостоит научным, а именно: поверхностное и предельно упрощенное. Наука же (кстати, не только в своих собственных глазах) предстает как выразитель скрытой под поверхностью вещей истины.

Абсолютная недостаточность подобного определения обнаруживается сразу же, ибо тут же встает другой вопрос: что такое сам человек? Ведь если не дать определения ему, остается совершенно неопределенным и понятие общества. Но в обыденном представлении никаких дефиниций человеку не дается, здесь работает чисто интуитивное представление.

И все же пренебрегать представлениями обыденного сознания не следует. Уже хотя бы потому, что даже самый «продвинутый» ученый более чем на 90% подчиняется именно его закономерностям, и нет, наверное, ни одной научной дисциплины, которая не оперировала бы некими самоочевидными, не требующими ни определений, ни доказательств, представлениями. Может быть, только математика в наименьшей степени подвержена им, но чем дальше мы уходим от «точных наук», тем больше их власть.

Впрочем, даже «царица наук», геометрия, более двух тысяч лет опиралась на самоочевидные истины о трехмерном пространстве. Именно неразвитое интуитивное представление о трех координатах некоего огромного безразмерного «вместилища» всех событий, процессов, явлений, которые, и подлежат изучению, позволило Евклиду сформулировать полную совокупность аксиом, из которых — уже строго логическим путем — выводились все теоремы.

Но и сегодня неразвитые интуитивные представления составляют существо многих наших знаний. Например, знаний о времени. Нам известно только то, что оно имеет всего одну координату, что оно движется от прошлого через настоящее к будущему, и что оно может измеряться с помощью неких ритмических процессов. Другими словами, мы не знаем о нем практически ничего, но это не мешает человеку с успехом ориентироваться в текущих событиях и даже делать великие научные открытия.

Кстати, первые определения пространства и времени были даны только в сочинении Ньютона «Математические начала натуральной философии»[2] в 1687 году (второе издание — в 1703). Во вступительной части этой книги Ньютон анализирует основные понятия механики и среди них — пространство и время. Раздел «Определения» заканчивается «Поучением», где и даются их определения.

Как видим, наука успешно существовала без определений этих фундаментальных начал более двух тысяч лет. Впрочем, и ньютоновские определения практически сразу же встретили резкую критику.

Как бы то ни было, и сегодня удовлетворительных определений этих базовых для всей культуры понятий не существует даже в таких науках как математика и физика. Все прочие науки, которые просто немыслимы без категорий пространства и времени (эволюционная теория, геология, история и др.) тем более довольствуются самыми поверхностными интуитивными представлениями об этих началах мира. Другими словами, представлениями обыденного сознания.

Поэтому и мы не будем свысока относиться к нему.

Но все же необходимость определения основных понятий существует.

Уже из обыденных представлений мы видим, что понятия «человек» и «общество» неотрывны друг от друга. Стоит исключить человека, и все попытки дать определение обществу потерпят неудачу. Стоит забыть об обществе и мы тут же потеряем всякое представление о человеке. Таким образом, уже отсюда можно заключить, что «общественное» является одним из фундаментальных измерений человека, в свою очередь, «личностное» не может быть игнорировано при определении социума. Так именно клетка хранит в себе всю генетическую информацию об устройстве и законах жизни целостного организма, но получить «код доступа» к этой информации можно только изучив всю его структуру и все его функции. При этом вся информация существует только до тех пор, пока клетка функционирует как составная часть целого, вне организма она становится не только недоступной прочтению, но и физически уничтожается.

Отметим это обстоятельство и пойдем дальше.

Одна из первых попыток определения человека была дана Платоном.

«Двуногое без перьев»,— гласил его вердикт. Но как-то раз один из его оппонентов, некий Диоген из Синопа (кстати, тот самый сын менялы и фальшивомонетчика, который жил в бочке, ходил с зажженным при ярком солнце фонарем «в поисках человека» и, как собака, справлявший нужду прямо на улице, за что и назывался киником), принес ощипанного петуха и бросил под ноги философу: «Вот, Платон, твой человек!» Этот контраргумент заставил задуматься мыслителя, и через какое-то время родилось дополнение: «... с плоскими ногтями».

Человека называли и политическим (Аристотель), и общественным животным, и животным, способным использовать орудия... Но рано или поздно обнаруживалось, что и насекомым известны принципы общежития, и что орудиями способны пользоваться (и даже производить их) многие биологические виды.

Дата добавления: 2014-01-03