Михайловский Н.К. о противопоставлении человека и общества

Отчуждение не сводится к психологии; его результаты деформируют не только ее. Вдумаемся: чем большего достигает цивилизация в целом, тем меньше может каждый человек в отдельности, и вот даже не замечаемый нами парадокс: сегодня уже никому не придет в голову отождествить себя со всем человеческим родом. Веками накапливавшиеся богатства общечеловеческого духа — искусства, ремесла, науки ощущаются индивидом как какая-то внешняя противостоящая ему стихия, как своеобразный эфир, который решительно невозможно вместить в себя. Индивид на фоне этого необъятного макрокосма ощущает себя чем-то вроде бесконечно малой величины. Проще сказать, дробью, в знаменателе которой стоит все человечество в целом, начиная с тех, кто предшествовал строителям первых культур Месопотамии и Египта, а в числителе — единица, ограниченная его собственным кожным покровом.

Представление о «частичном человеке», о дроби было введено в оборот в 1875 г. русским социологом Н.К.Михайловским в ставшем знаменитым очерке «Борьба за индивидуальность». Он писал:

«...нормальное развитие общества и нормальное развитие личности сталкиваются враждебно <...> пусть общество прогрессирует, но поймите, что личность при этом регрессирует, <...> общество есть первый, ближайший и злейший враг человека, против которого он должен быть постоянно настороже. Общество самым процессом своего развития стремится подчинить и раздробить личность, оставить ей какое-нибудь одно специальное отправление, а остальные раздать другим, превратить ее из индивида в орган».[35]

Между тем даже в обыденном лексиконе понятие «человек» означает не только отдельно взятого индивида, но и нечто собирательное, род синонима всего человечества в целом. Так, говоря: «человек полетел в космос», мы имеем в виду не только Юрия Гагарина (хотя, конечно, и его тоже), и даже не советскую космонавтику в целом, но население нашей планеты, ибо в той или иной мере все оно оказалось причастным к этому великому достижению. Именно там, где для человека, кроме сравнительно узкой сферы его собственного труда, становятся невозможными все остальные виды деятельности, доступные роду, и обнаруживается абсолютная явь отчуждения. Ведь в этих условиях достаточно только поставить рядом отдельно взятого индивида и весь человеческий род, как сознание первого тут же обнаружит их совершенную несопоставимость; «общечеловеческое» вытеснено из его жизни, из его мироощущения и предстает как противостоящая ему и господствующая над ним сущность.

Максимилиан Волошин МАШИНА 1 Как нет изобретателя, который, Чертя машину, ею не мечтал Облагодетельствовать человека, Так нет машины, не принесшей в мир Тягчайшей нищеты И новых видов рабства. Пока рука давила на рычаг, А воды Вращали мельничное колесо — Их силы Не нарушали древних равновесий. Но человек К извечным тайнам подобрал ключи И выпустил плененных исполинов. Дух, воплощаясь в чреве, строит тело: Пар, электричество и порох, Овладевши Сознаньем и страстями человека, Себе построили Железные тела Согласно Своей природе: домны и котлы, Динамо-станции, Моторы и турбины. Как ученик волшебника, призвавший Стихийных демонов, Не мог замкнуть разверстых ими хлябей И был затоплен с домом и селеньем — Так человек не в силах удержать Неистовства машины: рычаги Сгибают локти, вертятся колеса, Скользят ремни, пылают недра фабрик, И, содрогаясь в непрерывной спазме, Стальные чрева мечут, как икру, Однообразные ненужные предметы (Воротнички, автомобили, Граммофоны) — Мильонами мильонов, — затопляя Селенья, области и страны — Целый мир, Творя империи, Захватывая рынки, И нет возможности Остановить их ярость, Ни обуздать разнузданных рабов. Машина — победитель человека: Был нужен раб, чтоб вытирать ей пот, Чтоб умащать промежности елеем, Кормить углем и принимать помет.

И стали ей тогда необходимы; Кишащий сгусток мускулов и воль, Воспитанных в голодной дисциплине, И жадный хам, продешевивший дух За радости комфорта и мещанства. Машина научила человека Пристойно мыслить, здраво рассуждать. Она ему наглядно доказала, Что духа нет, а есть лишь вещество, Что человек такая же машина, Что звездный космос только механизм Для производства времени, что мысль Простой продукт пищеваренья мозга, Что бытие определяет дух, Что гений — вырожденье, что культура Увеличение числа потребностей, Что идеал — Благополучие и сытость, Что есть единый мировой желудок И нет иных богов, кроме него. Осуществленье всех культурных грез: Гудят столбы, звенят антенны, токи Стремят в пространство звуки и слова, Разносит молния Декреты и указы Полиции, правительства и бирж — Но ни единой мысли человека Не проскользнет по чутким проводам. Ротационные машины мечут И день и ночь печатные листы, Газеты вырабатывают правду Одну для всех на каждый день и час: Но ни одной строки о человеке — О древнем замурованном огне. Течет зерно по трюмам и амбарам, Порта и рынки ломятся от яств, Горячей снедью пышут рестораны, Но ни единой корки для голодных — Для незанумерованных рабов. В пучинах вод стальные рыщут рыбы, Взрывают хляби тяжкие суда, Поют пропеллеры В заоблачных высотах: Земля и воды, воздух и огонь — Все ополчилось против человека. А в городах, где заперты рабы, — Распахнуты театры и музеи, Клокочут площади, Ораторы в толпу Кидают лозунги О ненависти классов, О социальном рае, о свободе, О радостном содружестве племен, И нищий с оскопленною душою, С охолощенным мозгом торжествует Триумф культуры, мысли и труда.