Замещенный конфликт» как позитивное явление

В издании «Новая газета» была опубликована статья «Ложись! Суд идет!», в которой шла речь о проблемах судопроизводства в Краснодарском крае. Статья была основана на наблюдаемых автором (собственным корреспондентом газеты С.Золовкиным) конфликтных событиях и судебных документах. Публикация завершалась «справкой отдела расследований» газеты. В этой «справке» сообщается, что «председатель краевого суда А.Чернов, как свидетельствуют злые языки, ходит на работу в часах швейцарской фирмы «Франк Мюлер» за 50 тысяч долларов и костюмах и обуви от Валентино за 2 тысячи долларов. Кроме того, он предпочитает автомобили марки БМВ 7-й серии стоимостью от 120 тысяч долларов и «Мерседес» 220-й серии от 100 тысяч долларов. Как правило, автомашины формально оформлены на знакомых судьи». Кроме того, в «справке» сообщается, что в г. Сочи «завершается строительство особняка площадью примерно 1000 кв.м., стоимостью не менее 1 млн. долларов, владение которым приписывается А.Чернову».

Реакция стороны спора (восприятие конфликта). При всей своей полемичности и актуальности статья не вызвала претензий у представителей судебной системы. Острая реакция последовала на «справку отдела расследований» газеты.

Председатель краевого суда обратился в редакцию «Новой газеты» с просьбой опубликовать опровержение, но ответа не последовало. Тогда председатель краевого суда вчинил редакции иск в защиту чести, достоинства и деловой репутации в судебном порядке.

Этот спор вызвал иное противостояние. Квалификационная коллегия судей и Совет судей Краснодарского края обратились в Большое жюри Союза журналистов России с просьбой оценить публикацию «Ложись! Суд идет!» на предмет ее соответствия нормам профессионального поведения журналистов. В своем обращении заявители выражали возмущение текстом «справки отдела расследований», которую редакция «Новой газеты» подверстала к статье своего собкора в Краснодарском крае С.Золовкина. Заявители считали, что статья грубо нарушает Кодекс профессиональной этики российского журналиста.

Решение независимого арбитра. Басманный межмуниципальный суд г. Москвы признал, что сведения, содержавшиеся в «справке отдела расследований», не соответствуют действительности и порочат истца. Сумма морального вреда, которую газета причинила высокопоставленному представителю судейского корпуса, определена судом в размере 30 миллионов рублей. Большое жюри выяснило позиции сторон в ином конфликте. Оказывается, представители Квалификационной коллегии судей и Совета судей Краснодарского края обеспокоены попытками газеты поставить под сомнение авторитет и независимость судов края. Заявителями было также заявлено, что «справка отдела расследований» акцентирует внимание читателей не на сути судебного спора, о котором идет речь в статье журналиста С.Золовкина, а исключительно на личности председателя краевого суда. Председатель Краснодарского краевого суда А.Чернов пояснил, что его иск о взыскании крупной суммы в качестве компенсации морального вреда не имел целью разорение редакции и закрытие газеты, а должен был заставить журналистов озаботиться соблюдением правил журналистской этики. Он также заявил, что готов в соответствии с законом способствовать снижению суммы компенсации.

Орган журналистского саморегулирования фактически выявил все точки эскалации конфликта, заложенные в статье. Оказалось, что его не удалось урегулировать путем публикации опровержения во внесудебном порядке, хотя обе стороны были к этому расположены. Причина – погрешности в коммуникации между сторонами конфликта.

Статья, по мнению Большого жюри, является судебным очерком, для публикации которого имелись основания. Однако заголовок статьи не отвечает ее содержанию и способен дезориентировать читателя. Статья завершается фразой, которая недостаточно обоснована общим содержанием статьи и, хотя не имеет оскорбительного или порочащего характера, однако, как признал сам автор, использована им с целью воспрепятствовать служебному росту председателя Краснодарского краевого суда. Жюри также подчеркнуло недопустимость использования СМИ в качестве инструмента информационной войны, поскольку ее жертвами становятся не только герои публикаций, но также читатели и журналистское сообщество. Жюри констатировало, что ни в самой публикации, ни на заседании Большого жюри не приведено никаких конкретных фактов, подтверждающих компрометирующие А.Чернова утверждения в «справке». Использование фигуры речи «как свидетельствуют злые языки» является подменой доказательств, что особенно недопустимо в жанре журналистского расследования. Ссылка на анонимные источники не освобождает журналиста от обязанности перепроверять те компрометирующие сведения, которые он намеревается предать огласке.

Резюме конфликтолога. Редкий случай, когда освещение локальных конфликтных событий (известные проблемы судопроизводства) сфокусировало внимание общества на иных, более острых, масштабных и значимых для прессы конфликтах и факторах их эскалации. В данном случае речь идет о конфликтах типа «пресса – органы власти» и о явных конфликтогенах – использование непроверенной информации, уничижительный характер сообщений о субъектах конфликтов, помехи в коммуникации между сторонами спора, мотивированность журналистских действий политической конъюнктурой.

Кроме того, замещение восприятия судебного очерка восприятием конфликта «пресса – власть» вызвало огромную дискуссию в обществе по поводу соразмерности наказания представителей прессы и неадекватности сопровождения конфликта. Можно ли использовать институт компенсации морального вреда, нанесенного стороне спора, для разорения редакции? На этот вопрос можно ответить утвердительно лишь в редчайшем случае явной журналистской патологии, в случае существования конкретного маргинального СМИ, которое категорически и безапелляционно отрицает любое влияние извне, любой диалог по поводу своих ошибок, любые аргументы оппонентов.

Диагностика конфликта в рамках слушаний на заседании Большого жюри показала, что к редакции «Новой газеты» (в данном конкретном случае) это не относится. Многочасовое выяснение всех обстоятельств конфликта привело к созданию атмосферы взаимного понимания. Декларируемая ранее агрессивность сторон уступила место реальным намерениям к сотрудничеству и поиску взаимоприемлемого «выхода» из конфликтного взаимодействия. В конечном итоге это нашло выражение в конкретных поступках. В частности, угроза финансового краха редакции была снята, поскольку инициаторы спора получили достаточную компенсацию в виде знания обо всех обстоятельствах, диктующих поведение оппонентов, в виде публичной оценки их действий.

Анализ проблемных ситуаций в коммуникациях социального конфликта высвечивает слабое звено, прежде всего в виде неадекватного отражения прессой поведения и мотивов субъектов, причин и иных обстоятельств конфликта, что в свою очередь порождает новый вид споров – информационных. Они касаются качества статей о конфликте, его истоках, сторонах, последствиях, путях разрешения конфликта и т.д. У этих споров сложная, синтетическая природа. К примеру, дискомфорт (а часто и открытый протест, переходящий в агрессию) у стороны конфликта вызывает не только распространение о нем недостоверной, уничижительной или оскорбительной информации, но и распространение информации неполной, несистематической, неоперативной, фрагментарной, трудной для восприятия, эпатажной и т.д.

Конечно, есть случаи, когда журналисты пишут материалы с использованием информации достоверной, сбалансированной и отражающей различные точки зрения на конфликт, и это все равно вызывает недовольство стороны конфликта. Это, однако, совершенно иной случай – несоответствие ожиданий стороны конфликта и конкретных результатов работы журналиста. Однако, как показывает практика, в российской журналистике такие случаи чрезвычайно редки.

Многолетнее и включение наблюдение за постсоветским информационным пространством позволяет выделить две основные совокупности причин информационных споров:

 нежелание субъекта конфликта (потенциального или реального) делиться актуальной и (или) общественно значимой информацией;

 ошибки редакций и журналистов в освещении сложных конфликтов и конфликтных событий.

Проблема сегодняшних российских реалий состоит и в том, обе эти совокупности взаимосвязаны, одна вызывает к жизни другую.

Часто информационные споры возникают из-за менталитета конфликтанта (например, внутренне присущие свойства властной бюрократической структуры, характер высокопоставленной персоны) или из-за его рационального стремления к закрытости. К примеру, органы государственной власти или коммерческие структуры не очень-то приветствуют распространение информации о своей деятельности, о принимаемых решениях и, тем более, о намерениях, так как опасаются, что обнародование и публичное обсуждение этих сведений может, к примеру, вскрыть недостатки в работе источника информации, его некомпетентность со всеми вытекающими негативными последствиями для источника.

Журналисты в своей практической деятельности часто сталкиваются с источником, который не только не желает раскрывать причины конфликта, объяснять свое поведение в конфликте, но и создает преграды для получения актуальной информации. Препоны могут существовать в самых различных формах. К примеру, в виде прямого отлучения журналиста от источника информации (отказ в интервью, отсутствие ответа на запрос редакции, недопущение на официальное мероприятие, селекция журналистов по принципу «свой – чужой» или «лояльный – нелояльный», удаление с места события и т.д.). Весьма распространен набор неявных ограничительных действий.

Естественно, ограничения приводят к противодействию со стороны прессы. СМИ, в частности, пытаются привлечь на свою сторону государство, отстоять с его помощью право на получение актуальной информации. Но делается это далеко не всегда, поскольку сказываются три фактора:

1. отсутствие опыта и привычки у представителей прессы в отстаивании своих прав,

2. недоверие к государственным институтам,

3. связь интересов оппонента СМИ с интересами государства или полная тождественность государства со стороной конфликта.

Вот почему редакции и журналисты прибегают к самым различным (в том числе и рискованным, экстравагантным, а бывает, и незаконным) способам получения информации, что опять-таки вызывает новый тип конфликтного взаимодействия, возникающего уже по поводу «чистоты» методов получения прессой актуальных данных.

Кроме того, поскольку полученные в обход конфликтанта данные далеко не всегда являются достоверными, полными, то при их воспроизводстве в СМИ неизбежно возникают новые конфликты, иногда чреватые юридическими последствиями.

Таким образом, информационные споры, в силу их масштабности, продолжительности, «наглядности», часто заслоняют собой реальные конфликты, замещают их в восприятии массового сознания, где отражаются не обязательно реальные проблемы, которым и посвящена журналистская деятельность, а проблемы, имеющие вторичное отношение к актуальным проблемам развития.

Этот круг конфликтных взаимозависимостей можно и должно разорвать с помощью системы эффективного и взаимосвязанного реагирования со стороны государства и гражданского общества.

Почему имеет смысл настаивать на взаимосвязанности реагирования государственных и негосударственных структур общества?

Существует ряд причин, по которым не всегда возможно урегулирование конфликтов в рамках юриспруденции:

 многие конфликты (а тем более информационные споры) возникают из-за того, что противоречия, лежащие в их основе, не описываются юридическими нормами;

 при судебном разбирательстве интересы одной из сторон могут быть удовлетворены, а другой – нет. На переговорах же во внесудебном порядке можно выйти за пределы конкретного спора и увязать интересы так, что это будет выгодно обеим сторонам;

 обратившись в суд, стороны должны следовать принятым решениям, даже если обе стороны не согласны с ними, в то время как договорные решения могут быть более гибкими, а значит, и более приемлемыми для сторон;

 судебные решения, как правило, не изменяют характер отношений сторон. Зачастую они так и остаются конфликтными. А значит, что вероятность нового конфликта весьма высока.

Внесудебный порядок разрешения информационных споров является предпочтительным еще и в силу следующих обстоятельств.

Во-первых, судебное решение может быть радикальным по отношению к представителям прессы. Во всяком случае, определение соразмерности «факт публикации – наказание» является проблемой российского (и не только российского) правосудия. К примеру, распространение недостоверной и уничижительной информации может привести к финансовому краху СМИ, а то и к лишению свободы журналиста. И того, и другого можно избежать при определении меры ответственности в сопровождении конфликта. Наказание одной из сторон, как известно, далеко не всегда способствует решению проблемы, иногда, наоборот, обостряет отношения.

Закон предусматривает выход, обеспечивающий стороне конфликта право на опровержение распространенных сведений и право на ответ, если факт распространения еще и ущемляет права и законные интересы граждан. К сожалению, эту возможность стороны конфликта часто игнорируют. Пресса не любит исправлять свои ошибки (сказывается боязнь утраты авторитета в глазах читателя, рекламодателя или владельца СМИ), а ее обидчик изначально настроен на то, чтобы нанести своему противнику максимальный ущерб с помощью суда. И то, и другое не свидетельствует о намерениях сторон урегулировать отношения с минимальными потерями.

Во-вторых, оценить качество информации подчас невозможно без соответствующей экспертизы, что ставит перед судом сложную задачу – найти носителя специальных знаний, знакомого с техникой проведения экспертизы информационного сообщения, текста СМИ. Нередко результаты экспертизы вызывают сомнения, и возникает необходимость привлечения другого специалиста дополнительно. Причем, выводы второго эксперта могут отрицать результаты первой экспертизы. И тогда назначается третья («контрольная») экспертиза.

Иными словами, сама реальность ограниченных возможностей судебного рассмотрения информационных споров должна подталкивать стороны конфликта к поиску иных возможностей для урегулирования споров.

Один из них – создание и поддержка корпоративного, независимого арбитра в информационных спорах, в спорах по поводу качества информирования. Практика Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ и Большого жюри Союза журналистов РФ свидетельствует о том, что существование корпоративного независимого арбитра в нашей стране возможно и оправданно.

Но главное – сами редакции и журналисты должны профессионально совершенствоваться, развивать в себе способности к самоанализу, стремиться к новым знаниям, которые помогут увидеть существенные свойства сторон конфликта, и отражать, прежде всего их, а не поверхностный слой явления, сколь привлекательным бы он ни выглядел в глазах аудитории СМИ.

Дата добавления: 2014-01-03