Роман «Воскресение» пишется в контексте специфической жизненной позиции Л.Н. Толстого в 1880–1890-е гг. –это обычно определяется как «мировоззренческий кризис» писателя

Главное здесь не в каком-то связном содержательном учении, идеологии, а в чём-то ином. Откуда народный человек берет это знание: что именно надо делать, как жить, чтобы это было правильно, осмысленно? Оно заложено в самом образе жизни: земледельческий труд крестьянина диктует строй семьи, правила отношений с другими людьми, распорядок дня, календарь, характер отношения к крупным жизненным событиям, к рождению и смерти человека. Толстой никогда не говорил о народной правде как о каком-то учении, философии, он призывал жить и трудиться, как народ, – пахать землю.

Подлинным героем эпопеи является народ. Ведущие герои эпичны в той мере, в какой они народны и воплощают общенациональные процессы. У Толстого этот общий принцип уточняется: герои должны быть близки к народу в узком смысле слова, к крестьянству. Нравственный идеал Л.Н. Толстого, воплощённый в жизни простого народа, представлен в образе Платона Каратаева. Он становится своеобразным наставником Пьера Безухова в плену, помогая ему преодолеть глубочайший кризис, наступивший в связи с этим страшным опытом, позволяя ему на собственном примере постичь сущность народного отношения к жизни.

Ведущие герои «Войны и мира» (в частности, Андрей и Пьер) находятся в духовном поиске, ищут правду. Это тоже немыслимо в эпопее, где правда известна героям изначально, её не нужно искать, в ней нет возможности усомниться. И вновь мы видим, что Платон Каратаев и другие народные герои реализуют этот эпический принцип. И ведущие герои должны прийти не к какой-то персональной правде, а вернуться к общей.

Это можно объяснить моделью Бога у русского писателя. Высшая сила не является чем-то внешним, действующим из иной реальности, «сверху», она существует только в людях, проявляет себя через них («Царство Божье внутри нас» – эта формула апостола Павла является определяющей для Толстого). Но Бог проявляется именно в общенародной сумме воль, не в одном человеке, а во всех сразу, и в этом смысле отдельный человек может «отколоться», пойти против его воли.

Второй важнейший вопрос философии истории Толстого носит более специальный характер: как соотносятся свободная воля человека и Провидение (историческая необходимость). Такие события, как отечественная война, показывают не только роль человека в истории, но и присутствие высшей осмысленности, Божественного замысла. Что же доминирует? Ведь логически одно исключает другое: или человек делает свободный выбор, или всё предсказано Божественным замыслом.

Нужно иметь в виду, что, критикуя наполеоновскую модель свободы, Толстой может утверждать, что свободы нет вообще, есть только необходимость (этим тезисом заканчивается эпилог, это, по сути, последнее утверждение в тексте романа). Нет места наполеоновской вседозволенности, возможности делать всё, что вздумается. Толстой сравнивает логику истории с физической равнодействующей сил. Результат (сумма) будет чем-то средним, для каждого участника события он будет неожиданным, объективным, не будет соответствовать его личной цели и планам. Наполеоновская свобода невозможна, потому что человек живёт среди других людей.

Ведущие герои романа, в первую очередь Андрей и Пьер, проходят длинный жизненный путь, соответствующий широкому эпическому охвату: наполеонизм, масонство и связанные с ним первые филантропические попытки изменения жизни, участие во всенародном подъеме 1812 г., наконец, участие в тайных обществах. (Андрей умирает от раны в 1812 г. и не доживает до момента зарождения декабристского движения, но не будем забывать про очень характерный сон его сына, в котором Андрей представляется Николеньке стоящим во главе восстания.)

«Анна Каренина» (1873–1877)

1870-е гг., отражённые в романе «Анна Каренина», – время разлада, распада, жизненной дезориентации, характерной для пореформенной России, прозаической ситуации. Человек больше не живёт в национально-историческом масштабе, поэтому анализу подвергается ближайший мир, в котором может найти себя частный человек. Этот мир – семья. Толстой, формулируя сущность романа, говорил: «В «Анне Карениной» я люблю мысль семейную, в «Войне и мире» любил мысль народную, вследствие войны 12 года».

Л.Н. Толстой подвергает художественному исследованию отношения мужчины и женщины. Эмблемой кризиса становится супружеская измена.

Большое значение имеет трактовка, данная толстовскому роману Ф.М. Достоевским. Он очень ценил «Анну Каренину» и указывал в «Дневнике писателя», что главная проблема этого романа – проблема счастья, и суть нравственного вопроса, который здесь ставится: можно ли быть счастливой за счёт других, принося другим несчастье. Анна, реализуя своё право на личное счастье, причиняет боль Каренину, сыну Серёже.

Роман пишется в контексте бурного обсуждения «женского вопроса», эмансипации. И эта проблема традиционно связывается именно с правом женщины на свободную любовь – особенно в ситуации формирования брака не по её воле, не на основе чувства. Толстой резко отрицательно относится к этой тенденции. По его мысли, первым и, скорее всего, единственным последствием «освобождения» женщины будет разгул безнравственности.

Вина Анны – трагическая: здесь нарушается один из законов человеческого бытия, но это происходит на основе неумолимого действия другого закона. Это женщина с очень богатым душевным миром, она создана для любви, она имеет право на любовь, на счастье, если её душа бесплодно увянет, это тоже будет преступлением против человеческой природы.
«Анна Каренина» связана с «Евгением Онегиным» (1870-е – время определяющего влияния Пушкина на Толстого, изучения Толстым наследия великого предшественника). История Анны – нечто вроде продолжения судьбы Татьяны, которая замужем за нелюбимым генералом. Татьяна у Пушкина осталась духовно цельной, верной долгу, а не чувству.

В романе история Анны показана неоднозначно. Другие люди не имеют права считать героиню преступницей, общественное мнение оказывается неизмеримо ниже её трагедии. Вспомним, что её осуждают даже не за саму измену, а за то, что она ушла к Вронскому открыто, за то, что не смогла лгать, сохранять видимость приличия, т.е. как раз за то, что в её поступках определялось нравственными причинами. Но Анна, безусловно, виновна, и она неизбежно будет наказана. Она обречена.

То, что Толстой отказывает другим людям в праве судить Анну, можно оценивать двояко. Это и утверждение высокого нравственного принципа: не осуждать другого, учитывать его внутреннюю правду, сложность его жизненной ситуации, оставить всё это на суд Бога и совести виноватого человека. Но это и негативная примета современного мира: в нем отсутствуют общий путь, значимые и понятные для всех критерии морали; в мире, где люди знают, что именно нужно делать и какие поступки недопустимы, есть общие критерии оценки, суда человека – здесь же они потеряны, единого мерила нет, «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

При этом нужно понимать сложность и многослойность того, как показана любовь Анны и Вронского. Вронский вовсе не отрицательный герой (хотя Толстой и применяет к нему разоблачающие методы), это не соблазнитель (намёк на это есть только в его отношениях с Кити, но тоже не в сознательно безнравственной форме). Анна и Вронский виноваты перед окружающими людьми, но внутри их отношений царит абсолютная внешняя и внутренняя порядочность. Для героев характерна максимальная чистота отношений – в том числе в их сложной моральной ситуации. Они никогда не позволяют себе сказать, сделать – и даже подумать! – что-то, что могло бы задеть, ранить любимого человека. Первая нравственная неточность появляется через годы отношений, уже перед развязкой романа. В этом смысле у Толстого даже нарушена некая реалистическая мера.

Совсем иначе строятся отношения Левина и Кити (которые как раз и реализуют толстовский идеал любви): между ними масса неточностей и непонимания с первой же минуты. Совершенно невозможно предсказать, как именно воспримет твое слово любимый человек – то, что для тебя совершенно безобидно, может стать причиной ссоры. Итог события объективен, он непредсказуем для участников, потому что формируется на основе «равнодействующей сил» – нечто подобное мы видели в «Войне и мире».

Предметом специфического психологического анализа становится не только душа, но и строй самого события, взятого из частной жизни, близких отношений, конкретных жизненных ситуаций, что объяснимо в контексте интереса к «мысли семейной». Анализируется «диалектика события», поскольку межчеловеческие отношения тоже подчиняются определенным законам, алгоритмам. Нередко поведение человека диктуется даже не особенностями собственной психологии, а логикой ситуации. Вот один из примеров, удобный максимально простой структурой. Левин возвращается с охоты счастливый, отдохнувший, достигший внутренней гармонии. Кити, пока мужа не было, переживала за него, мучилась, не находила себе места, потому что она горячо его любит. Именно любовь к Левину движет героиней, но увидев его довольным и счастливым, она обязательно испортит ему настроение, разрушит душевную гармонию, потому что она мучилась и переживала тогда, когда он был счастлив.

Еще раз подчеркнем, что всё здесь подчиняется логике, «диалектике» самой ситуации – до определенной степени не важны психологические особенности её участника. В других сюжетных точках романа показаны гораздо более сложные и многослойные примеры такого рода «диалектики» ситуации.

«Воскресение» (1889–1899)

Дата добавления: 2014-01-03