Служилое население Московского царства

В служилых людях Московского царства выражена материальная связь населения с государством. Форма связи, ее направление - чин человека. Чин человека - его пригодность, полезность и, следовательно, смысл его существования равен смыслу государства. Почти все иностранцы, посетившие Москву до Петра, сравнивали власть царя с властью султана, хотя сейчас очевидно, что природу того и другого они совершенно не знали.

Если мы возьмем судебники московских великих князей, то увидим, что содержание их во многом касается регулирования публичных дел. Все служебные чины, бояре, дьяки, наместники, волостели, губные старосты и т.д. названы в них исключительно в обстоятельствах осуществления ими своих служебных полномочий. Большинство актов Московского правительства - это нормативный акт публичного характера Большинство же отношений у нас, пожалуй, до 1835г регулировались исключительно обычным правом Соответственно, публичный характер государственной службы нуждается в подробной дифференциации своего функционального пред-назначения, что легче всего сделать через дифференциацию самого служилого населения, т.е. создать в общей его массе несколько групп, отвечающих за отправление той или иной публичной функции.

В связи с вышесказанным позволим себе дать сводную таблицу служилого населения Московского царства.

	Думные чины а. Бояре б. Окольничие в. Думные дворяне
Служилые люди по отечеству	Московские служилые чины а. Стольники б. Стряпчие в. Дворяне московские г. Жильцы
	Городские служилые чины
	а. Выбор б. Дети боярские дворовые в. Дети боярские городовые
Служилые людипо прибору	а. Стрельцы б. Казаки в. Пушкари г. Солдаты, рейтары, драгуны
Поскольку тяглые, согласно своему ratio, составляли обыкновенную разновидность служилого населения, то мы помещаем их здесь же:
	Посадские московские чины
Тяглые люди посадские	а. Гости б. Гостинная сотня в. Суконная сотня г. Черные слободы и сотни московские
Посадские Городовые Чины
	а. Лучшие люди б. Средние люди в. Молодшие люди
	Крестьяне черные и дворцовые
Тяглые люди уездные	а. Крестьяне б. Бобыли; захребетники (безвытные) в. Крепостные

Источник: Ключевский В.О., История сословий в России, Пг., 1918, с.110-111, Филиппов А.Н., Учебник истории русского права, Юрьев, 1916, с.448.

ДУМНЫЕ ЧИНЫ В боярах Московского царства мы видим линию
ИЛИ БОЯРЕ преемства высшего слоя служилых людей с

древнейшей частью аристократии, однако с измененным уже характером. Бояре - те же служилые люди, что и их бывшие слуги -

дворяне.

Боярство, как неоднократно подчеркивалось нами выше, давалось на Москве исключительно за службу. Так, при Василии II видим только 4 боярских рода, при Иване III их уже 19, при Василии III - 20, при Федоре Иоанновиче - 22, в середине XVII ст., как отмечал Олеарий, было 30 боярских родов, если уточнить эту цифру при помощи Котошихина, то 31, при Петре Великом их уже 19, затем они и вовсе исчезают.

Положение бояр определено памятниками той эпохи как слуг Царя Судя по Судебникам, бояре, либо главы приказов, либо наместники, либо волостели, либо воеводы, согласно уже Уложению. Одновременно, стоит отметить, что положение боярина несомненно более высокое, нежели детей боярских. Так боярин получает гораздо более высокие пошлины с судебных дел, им решенных; он защищен от бесчестия гораздо сильнее, нежели другие. Защита его чести определяется в каждом отдельном случае царским указом, несмотря на то, что ст.26 Судебника 1550 г. и ст.7 Судебника 1589 г., в общем определили денежную пеню за бесчестие боярина размером в его годовой доход. Соборное Уложение, можно сказать, только уточняет, что пеня может взыскиваться, если бесчестие наносится равным, если нет, то виновный наказывается кнутом и тюремным заключением. В общем, положение боярина ниже только положения высшего клира Русской православной церкви, отмеченного в Гл.Х Уложения

По своему служебному положению боярин безусловно второе

лицо в государстве. Это особенно ярко проявилось на примере

Бориса Годунова, но об этом ниже. Боярину поручен суд великого

князя, только наиболее важные категории дел боярин судит с

Доклада: "А которого жалобника а непригоже управити, и то сказати

великому князю...", - читаем в ст.2 Судебника 1497 г. Здесь же уместно

вспомнить содержание ст. 18 этого же Судебника, согласно которой

отпускная грамота, не заверенная боярином, за исключением

отпускной грамоты, выданной самим великим князем, объявляется

недействительной. Особенно ясно это становится видно в сравнении

со ст 20 этого же памятника, где отпускная грамота, выданная

наместником или волостелем без боярского суда, должна быть

одобрена боярином. Далее из содержания ст.21 вообще видно, что

боярский суд приравнивается к суду великого князя: "А с великого

князя суда и с детей великого князя суда амати на виноватом по тому же, как и с боярского суда..."

Мы не случайно сравнили служилое население с тяглым. Тягловые, как известно, до 1649 г. определялись правом Юрьева дня. Поэтому, думается, весьма правомерен вопрос: а был ли свой Юрьев день для боярства?

Как известно, бояре имели право свободного перехода от одного князя к другому: "и боярам и детям боярским и слугам и христианом меж нас вольным вопя". (Впадимирский-Бупанов М.Ф. Хрестоматия, т.2, с.102). Бояре, следовательно, будучи основным проводником княжеской власти в ранний московский период, будучи экономически независимыми, состояли в свободном договорном отношении с великим князем, что влекло за собой, в частности, свободу выбора для себя господина, которому тот или иной боярин предпочитал служить. Нередко на Москве этот принцип подкреплялся устами великих Московских князей: "а боярам и слугам вольным воля; кто поедет от нас к тобе и к великому князю или от тобе к нам, нелюбья ны не держати", - читаем в договоре сыновей Калиты с Симеоном Гордым от 1341 г.

Постепенное усиление могущества московского великого князя выразилось и в том, что боярство и др. независимые служилые люди постепенно утрачивают право самостоятельного распоряжения собственной судьбой. Уже в договоре Дмитрия Донского с кузеном его Владимиром Андреевичем находим следующие строки: "А копи ми будем всести на конь, а тобе со мною, ипи тя куды пошлю и твои бояре с тобою", - ипи "А кого копи оставити у тобя бояр, про то ти мене доложити, то ны учинити по згадце: кому будет слично ся остати, тому остатися, кому ехати". Позже положение бояр стесняется настолько, что бояре уже не стоят перед выбором, они поставлены в жесткие рамки долга перед государством, а не своим князем. Так, в договоре Василия I (1405 г.) со своими братьями однозначно представлен своеобразный raison d'etat в следующих словах: "а кто которому князю служит, где бы ни был, полезти ему с тем князем, которому служит; а городская осада, где кто живет, тому туто сести".

В связи с этим мы совершенно не можем согласиться с Н.П. Павповым-Сипьванским (Феодализм в России, М., 1988, С.430-431), нашедшим в этих цитатах выражение ratio феодальных отношений. В данном случае в обязательстве оставить службу князю и встать на защиту города мы явственно видим уже признание действия единой государственности и единого государственного интереса, совершенно несовместного с интересами феодала. Вообще крайне натянутыми выглядят аналогии Н.П. Павпова-Сипьванского с временными промежутками в более чем 600 лет; вольно или невольно Н.П.Павпов-Сипьванский допускает смешение чисто феодальных порядков с порядками земскими, когда феодал -вотчинник назначается управлять землею (публично-правовым

объединением), что конечно, невольно приглашает к аналогии объяснения такого управления с точки зрения патримониального взгляда на власть. Сравнение само идет на ум, ибо кажется, что феодал может управлять только по-феодальному. Но возможно и обратное явление, когда феодал превращается в публичного

субъекта

На самом деле мы присутствуем не при разложении государственного единства феодальной ржавчиной, а при уничтожении феодально-удельных пережитков авторитетом византийско-татарской власти. Сюда следует отнести и публичную норму, до того бывшую нормой обычного права, о том, что вотчины отъехавших бояр подлежат конфискации; сами же удельные князья, не без московского внушения, обязуются не принимать к себе подобных летунов.

Бояре в своей массе делились на два общих разряда: бояре больших родов (первостатейные), таковых Котошихин насчитал 16; и бояре низших родов (другие статьи), числом 15 родов. Большие роды известны тем, что представители их в конце своей служебной карьеры бывают только боярами, низшие же "бывают в околничих и боярех". Кроме того, дочери больших бояр не могли быть взяты царицей в услужение без согласия родителей, тогда как дочери бояр младших родов "царица и царевна для житья взяти к себе в дом, и им то вольно" (Котошихин Г., О России..., с.35). Бояре первостатейных родов встречали иноземных послов в передней и провожали их в тронную залу и т.д

В Московском государстве было три высших боярских должности после царя:

Конюший "А бывает конюшим, и тот первый боярин чином и честью, и когда у царя после его смерти не останется наследника, кому быть царем кроме того конюшего, иному царем быти некому, учинили б его царем без обирания". (Котошихин Г., О России, с.81). Правда, при Романовых боярина-конюшего уже не было, печальный опыт Бориса Годунова послужил причиной того, что "ныне в такой чин допускати опасаются".

Далее шел дворецкий как главный управитель всего Дворцового имущества.

Третьим высшим чином государства был боярин оружейничий. Этот заведовал обширным военным хозяйством Московского царства.

Служба сыновей боярских родов начиналась с малых лет Родовитость, повторимся еще раз, с начала XVI века вовсе не гарантировала им чин боярина в зрелости. Итак, служба сыновей начиналась с 10 лет. Как замечает Котошихин, сыновья ближних

людей начинали со службы у царицы в стольниках. Служба эта продолжалась до достижения ими 15 или 17 лет. Затем возмужалых их брали уже в царский чин. Опять-таки в стольники, спальники, стряпчие и т.п. чины. Место их при царице занимала уже другая смена.

Царская служба отличалась своей неопределенностью (одних стольников было около 500 человек), и могла соответственно затянуться надолго. Все, следовательно, зависело от родственников, родовитости и не в последнюю очередь от деловых качеств служилого.

Производство в очередной чин происходило на Москве обычно 1 сентября (в день Нового года), на Пасху и на день рождения Государя. При верстании в очередной чин имело большое значение усмотрение самого государя, равно пригодность того или иного к следующему чину. "А кому царь похощет вновь дати боярство, и околничество, и думное дворянство из стольников и из дворян, или дворянина из дворовых всяких чинов и из вольных людей, и таким даст честь и службу, по своему рассмотрению, кто в какой чин и честь годен" (Ктошихин Г., О России, с.28.)

Особенно стоит отметить, что выше всех боярских родов на Москве стояли потомки Чингис-хана: Сибирские и Касимовские царевичи, равно и высоко ставились Грузинские царевичи.

Боярский чин иог быть взят царем обратно за различные провинности, как правило, поводом к этому были местничьи счеты бояр.

МЕСТНИЧЕСТВО Этот интересный институт родовых

пережитков в Московии возник тогда, когда "генеалогической знатности стали жертвовать давностью службы". (Ключевский В.О., Боярская Дума древней Руси, с.212). Это означало, что в связи с массовым исходом служилых людей, в Москве складывается иерархия служебных чинов, по которой преимущества получают пришлые, а не коренные московские служилые роды. Отчасти такое положение можно объяснить тем, что пришлые служилые князья были, как правило, того же рода, что и Московские великие князья.

Подобное положение продолжалось в Москве до 1550 г., когда во главу угла было поставлено уже наоборот - не генеалогическое, а служебное отличие "Лета 7058 г., приговорил царь государь с митрополитом со всеми бояры: в попках быти княжата и дети боярским с воеводами без мест, ходити на всякие дела со всеми воеводами, для вмещения людем; и в том отечеству их унижения нет: которые будут впредь в боярех или в воеводах, и они считаются по своему отечеству"- И далее: "Кто с кем в одном полку послан, тот того и менши. А воевод государь прибирает рассуждая их отечество; и кто того дородился, то

может ратный обычай содержати". (Впсдимирский-Буданов М.Ф., Хрестоматия, т. 3, С.1).

Иными словами, московская власть торжественно объявила,

что отныне решающим для нее критерием является служебная

пригодность представителя того или иного рода. Но вопрос, как

определять степень пригодности, решается этой властью по-

старому. Пригодность к службе обусловлена родовитостью боярского или дворянского рода. Перед нами, одним словом, в вышеуказанном соборном постановлении наблюдается извечная московская болезнь нашей бюрократии правая рука не ведает, что творит левая. Только Петр пытаясь его определить, как известно, предписал службу всем дворянам с младших чинов с тем, чтобы по службе их видеть, кто способен на большее, а кто ни на что не способен. Но тогда этого не было. Поэтому московскими служилыми людьми выход найден был опять-таки в аналогии с родовым счетом. Если раньше пригодность того или иного лица определялась степенью его родовитости, то теперь родовитостью, если можно так сказать, его родственников. Стали обращать внимание на то, что представитель служилого рода должен занять место никак не ниже тех мест, которые занимали по службе его предки. В данном случае перед нами уже развитая система ЧИН-ОВНИ-ЧЕСТВА: определение чести рода по служебной чести (высоте) чинов, занимаемых его представителями.

Представители родов постепенно вырабатывают для себя общее понятие родовой чести - служить государю в свое место. Места эти записывались за представителями служилых родов в особые разрядные книги. Со временем, с приговора Земского собора 1682 года об уничтожении разрядных книг, заведена была так наз. "Бархатная книга". В общем, система местничества продержалась до царствования Петра Великого. Вместе с тем, родовитость службы -явление настолько укоренившееся в сознании русских, что рудименты этого явления держатся до сих пор в нашем государстве.

Местничество известно также и своими спорами между представителями разных родов, сначала о знатности, затем уже о служебной чести. Очень скоро местнические дрязги, как мы подчеркивали выше, вызвали к жизни несколько мер правительства. Однако все было безрезультатно.

Изначально местничьи споры рассуживали особые родовые

суды - старший в роду определял, кто из спорящих имеет больше

прав. Образовывалась и особая комиссия из бояр, представлявшая

царю с доклада решать дело окончательно. С течением времени

правительство вырабатывает несколько простых правил. Одно из

развод" Когда одного служилого человека, равного чинами, при

назначении в подчинение другого, разводили или отставляли от

должности, но при этом отставляли и другого. Подобный развод

является доказательством впредь их служебного равенства. Служить они отныне должны были на равных должностях. Одновременно с окончанием Смутного времени невероятно умножились местничьи споры. Во избежание докуки, как тогда говорили, дело поручалось родовому суду, а жалобщик, в случае, если он не мог представить обоснование своему притязанию, выдавался головой ответчику нередко на крупный денежный штраф, а нередко и на битье кнутом Позже правительство вообще взяло себе за правило не рассматривать челобитья на невместность, а сразу выдавать жалобщиков ответчикам головой.

ВОТЧИННОЕ Высший слой служилых людей на Московском

ПРАВО____ государстве выделялся еще, между прочим тем,

что составлял класс землевладельцев, права которых на землю были освящены воспоминаниями древности. Право владения землей "в отца место" - вотчинное право постоянно находилось в центре внимания московского законодателя.

Здесь в общем корпусе законодательствования, посвящен­ного этому вопросу, мы можем выделить одну общую тенденцию. Тенденцию на слияние статуса вотчин со статусом поместий.

В частности эта тенденция видна уже в Судебнике 1497 года, в ст.63 которого говорится о равном сроке исковой давности по спорам о недвижимости монастырей, бояр и помещиков в три года. Далее, как известно, само слово "поместчик" встречается в этом Судебнике в связи с недвижимостью. Статья эта была повторена Ст.84 Судебника 1550 года и ст. 163 Судебника 1589 года. Поразительно здесь и то, что Судебник 1497 года вовсе не затрагивает вопросов вотчинного землевладения, тогда как второй Судебник 1550 г. содержит в себе знаменитую новеллу - ст.85.

Статья эта знает уже куплю-продажу родовых вотчин То, что дело идет именно о родовых имуществах, видно из указания законодателя на роль братьев, племянников и сестер. Они пользуются, согласно ст.85, правом родового выкупа или преимущественным правом покупки. Однако они теряют его, если участвуют свидетелями (послухами) при сделке; считается, что своим участием в оформлении договора они дали как бы молчаливое согласие на отказ от своих прав. Далее, согласно этой же статье, законодатель установил и срок исковой давности по праву родового выкупа в 40 лет. "А судити о вотчине за сорок пет; а далее сорока пет вотчичем до вотчины депа нет, и до купель дела нет; а кто куппю продаст, и детем, и братьем, и племянником тое купли не выкупити".

Такое подробное регулирование одного вида обязатель­ственного отношения наводит на два общих вывода. Предыдущая статья (84 Судебника 1550 г. и 63 Судебника 1497 г.), следовательно,

касалась в основном межевых споров; в Москве в прошедший период произошло коренное изменение во взглядах на родовое имущество; оно стало относительно свободно перераспределяться. Когда обычно-правовая норма сменяется нормой феодального законодательства, - это свидетельствует о важности для законодателя существования подобного рода отношений. Подобные ношения, частота их, колеблют устои родовой собственности, следовательно, принцип нерушимости рода и его имущества уходит в прошлое.

Не обошла ст.85 Судебника 1550 г. стороной и вопроса о закладе вотчин. Обращает на себя внимание в этой связи особый упор законодателя на равнозначную оценку вотчины при закладе ("и тем сторонним людем, не вотчичем, те вотчины в заклад имати в топке, чего та вотчина стоит"). В этой связи совершенно верно звучит мысль советского комментатора текста Судебника 1550 г. о том, что законодатель этой статьей подрывает основы родового вотчинного владения землей, сближает вотчину по статусу с поместной собственностью. (Судебники XV-XVI вв., М.-Л., 1952, с.299 и сп.) На этот вывод наталкивает также запрещение законодателя выкупать (а не покупать) вотчину за "чюжие деньги".

Правила о закладе повторены практически слово в слово ст 22 пространной редакции Судебника 1589 г. с ссылкой на ст.85 Судебника 1550 г. Ст.30 Гл. XVII Соборного Уложения царя Алексея Михайловича распространила правило о сорокалетнем сроке давности и на заклад. Согласно Стог паву 1551 г. запрещено было дарить вотчины монастырям, продажа вотчин возможна была только с согласия Московского правительства и т.д.

То, что общее направление законодательства шло именно в этом направлении, показывает и Указ 1557 года об указной оценке вотчин Способ калькуляции продажной цены вотчины явно не в пользу вотчича, пожелавшего воспользоваться своим правом родового выкупа. Так, земля под лесом идет по цене пашенной земли, цена, определенная в духовной, не подлежит пересмотру и т.д.

Следующий указ 1562 года регулировал положение вотчин

бывших удельных князей. Такие вотчины отныне запрещалось продавать, дарить, давать в приданое дочерям, при отсутствии

наследников мужского пола вотчины отписывались на Царя; более

того, завещательные отказы агнатам равно нуждаются теперь в одобрении правительства. Отсюда видно, между прочим, и сильное стремлении центра подменить собою общее понятие и роль рода Государь, таким образом, в некотором роде совершает общегосударственную коммендацию, жалуя в собственность то,

что и так являлось собственностью частного лица. Несомненна феодальная природа этого явления, но власть при этом не подвергается обычной эрозии, такой характерной для обычного (западного) феодализма. У нас вотчинник не приобретает, а наоборот все больше и больше теряет публичные права, которые имел в качестве землевладельца.

Способы обеспечения наследников женского пола по этому Указу вообще говорят о приближении вотчины к поместью, ибо в Соборном Уложении мы встречаем примерно такое же обеспечение вдов и др. лиц, нуждающихся по условиям того времени в содержании.

Более того, Указ предписывает широкие конфискации: безденежно отписываются на Государя вотчины, пожалованные еще в свое время Василием III, но проданные за 15-20 лет до издания Указа (1562г.). Вотчины, проданные, уступленные, за 10 лет до указа, Царь предписывает либо отписать на себя, либо выкупить казне. Подобный странный способ применения сроков давности М.Ф. Владимирский-Буданов склонен объяснять тем, "что покупщики в последнем случае предполагаются живыми и служащими; от Государя зависит пожаловать их за службу или нет. Впрочем может быть здесь принималось в расчет и то обстоятельство, что покупщики уже вознаградили себя долговременным пользованием" (Хрестоматия по истории руского права, т.З, с. 26).

Соборным постановлением 1572 года правила Указа 1562 года были распространены на все государство. Более того, пожалованные от Государя вотчины подлежат возврату, если жалованная грамота на вотчину не содержит упоминания о передаче вотчины в род пожалованного. Если же нет и самой грамоты, то после смерти вотчинника вотчина отбирается в казну.

Дарить вотчины монастырям можно только с соблюдением двух условий: 1) если у монастыря мало земли, 2) дарственная должна быть утверждена Государем с доклада.

Эпоха Смутного времени отразилась на некотором смягчении подхода правительства к этому вопросу. Рядом указов Михаила Федоровича подтверждены жалованные грамоты, выданные Тушинским Вором. Одновременно оскудение государственных финансов отразилось в том, что 26 февраля 1627 года вышел Указ: "государевых дворцовых сел, и деревень и пустошей в поместье и в вотчину никому же не давать". В декабре того же года выходит указ о свободном обращении родовых вотчин с ограничением, правда, круга родичей имеющих право выкупа, и с твердо установленными правилами об указной цене вотчины. (См.: Владимирский-Буданов М.Ф., Хрестоматия истории русского права, т.3, с.184-185 и сл.). Кроме того, жалованные вотчины сравниваются по этому указу с родовыми. Купленные вотчины обращались на "рынке" вполне свободно.

Не менее интересен и следующий указ декабря того же 1627 года о праве родового выкупа. Вместе с предыдущим актом он вошел составной частью уже в Уложение 1649 г. Сюда же следует присовокупить Указ от августа 1646 г., уточнивший выкупные цены на вотчины, указ декабря 1636 г., подробно регулировавший вотчинное право

Соборное Уложение царя Алексея Михайловича подвело черту под развитием вотчинного права в России, но черту неокон­чательную. Незавершенность слияния статуса поместий И вотчин можно видеть и в основной цели существования вотчин и поместий самих по себе. Здесь возможны две точки зрения: вотчина сравнялась с поместьем по наследственному признаку; вотчина так и осталась не равна поместью по служебному признаку. Иными словами, "Вотчинник несет военную службу не как слуга, а как хозяин, защищающий свои права на монопольное впадение землей" (Соборное Уложение 1649 г.; текст, комментарий, л. 1987, с.269). Следовательно, помещик и вотчинник не одного поля ягоды. Все это так, кто бы спорил! Но принцип: по вотчине служба, а не по службе вотчина, -радикально противоречит существованию в то время жалованных (выслуженных) вотчин. То, что вотчинник не был в глазах правительства чем-то исключительным, подтверждает, правда косвенно, Указ от 1573 г., разрешивший покупку в вотчину пустопорожних поместных земель.

Поэтому законодатель и ставил перед собой задачу выравнивания положения обеих форм землевладения. Налицо было стремление превратить вотчины в поместья, а не наоборот. Отсюда и промежуточная форма в виде выслуженных вотчин. Пик этого государственного стремления пришелся на царствование Петра Великого. Если было бы наоборот, то владение вотчиной было бы прерогативой боярских родов, тогда как монополия аристократии на вотчинное землевладение сокрушена уже была Иоанном IV; дети боярские тоже могли владеть вотчинами.

Итак, Уложение знает три типа вотчин: родовые, жалованные (выслуженные), купленные.

Согласно смыслу ст.1-2 Гл.XVII Уложения родовые вотчины по своему статусу приближены к выслуженным. Это, собственно, старое положение, установленное еще указами 1627 года о составе круга родственников, допускаемых к наследованию вотчин, как родовых, так и выслуженных Особенно отчетливо это видно в положениях ст.4 глуп. ХVII.

Наиболее ясный критерий, который позволяет различать между собой эти три (на самом деле два) вида вотчин - это принцип их наследования. Купленные вотчины однозначно рассматриваются как res communis мужа и жены. Такие вотчины делятся по жребию

всем кругом наследников (ст.5). Кроме того, законодатель предусмотрел довольно широкую свободу завещания купленных вотчин: "А которая купленная вотчина после умершего дана будет жене его, опричь детей, и она в той вотчина вольна, а иному до той вотчины дела нет". (ст.6).

Родовую и выслуженную вотчину передавали по наследству согласно строгому правилу родового наследования. Правда здесь уже отчасти заметен и интерес государства, ожидавшего службы от вотчинника; вотчина состоит в некотором служебном отношении со службой Государю ее хозяина.

Общие же правила родового наследования вотчин были суть следующие:

В основе родового наследования лежал принцип агнатского родства. По пресечении наследников мужского пола к наследству привлекались женщины. Женщины в равной мере с мужчинами обладали и правом родового выкупа. Сыновья однозначно являлись наследниками первой очереди (законодатель не раз говорит: "наследуют смотря по свойству их "). Братьев следует отнести к наследникам первой очереди в случае смерти старшего из них "Здесь дядя, кажется, предшествовал племяннику, ибо он участвовал в общем впадении с отцом умершего, хотя по степени и равен с племянником. Но племянник предшествует двоюродному брату, " -говорит А.М.Ф.Рейц. (Опыт истории государственных и гражданских законов, М., 1836, с. 308).

Внук же однозначно выступал наследником второй очереди. Женщинам при открытии наследства, тем не менее, назначался отказ, либо государство заботилось о подобном распоряжении в указном порядке. Примером этого до Уложения может служить неоднократно упоминавшийся нами указ царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета декабря 1627 г.

ДЕТИ БОЯРСКИЕ Основной категорией служилого населения в ИЛИ ДВОРЯНЕ Московском царстве было дворянство. Частью русское дворянство можно подразделить на дворянство шпаги и мантии Первые в основном и довольно долго составляли основу армии, вторые - бюрократического аппарата.

Первое упоминание о дворянах восходит к известному эпизоду убийства князя Андрея Боголюбского. Летописец сообщает, что двор князя был разграблен городскими жителями и дворовыми слуга князя (дворянами). Таким образом, в основе российского дворянства, приходится это признать, лежит не родовитость, не благородство происхождения: Adel, как у германцев, или Lech, как у западных славян,- а общее понятие службы. В целом все дворянство, не исключая и родовитые фамилии, выделилось из общей массы

населения особенностями своей службы государству. Особенность службы определялась близостью к Государю и особенностью управления самого разряда служилых людей.

Уже начиная с 1550 года, со времени появления, так наз., Московского списка, дворянство делится на несколько классов: тех, кто служит, действительно, ближе всех к царскому двору - лица, вошедшие в ближайшее царское окружение, и тех, кто служит на месте своего испомещения.

3 октября 1550 года царь по приговору с боярами постановил набрать по разным концам государства избранную тысячу (на деле было несколько больше чем 1000 человек) дворян, которых расселили в ближайших от Москвы уездах. Саму тысячу уже тогда разделили на три статьи в зависимости от верстания в определенного рода службу. К концу XVI ст. деление на статьи заменено было делением на чины

Общий и самый главный, пожалуй, источник выхода детей боярских на службу великому князю Московскому - уход со службы боярам и др. крупным удельным землевладельцам. В некотором роде дворяне - ариервассалы более крупных вассалов Московского князя.

Изменение в службе подвассалов повлекло за собой изменение в их статусе. Если в ст.121 Русской Правде (Карамзинский список) говорилось: "А се третие холопство: тиунство из ряда ипи ключ к себе привяжет с рядом пи, то как ся будеть рядил, на том же и стоить",- то уже cm 66 Судебника 1497 г и cm 76 Судебника 1550 г требует совершения доклада для придания юридической силе договору личного найма; "По тиунству и по ключю по сельскому холоп з докладом и без докладу.. " То, что содержание этих статей могло касаться и дворян, явствует, например, из содержания ст 78 и 81 Судебника 1550 г.

Само дворянство как сословие очень долго не могло выйти из состояния служения частным лицам, а не государству. Дети боярские в Московском царстве вплоть до 1649 г. были двух родов. Тех, кто служил непосредственно царю, т.е. государству, забыл уже своих бывших господ. О таких часто встречаем упоминание в летописях. Напимер "Как Бог поручил великому князю Ивану Васильевичу (III) под его державу Великий Новгород и по его государеву изволению распущены из княжих дворов и из боярских служилые люди". И тех, кто довольно долго продолжает, несмотря ни на что служить крупным землевладельцам, боярам. Известны были довольно долго и патриаршие бояре и дети боярские наряду с царскими.

В этой связи уместно привести два указа 1558 и 1642 гг., дополнившие ст 78 и 81 Судебника 1550 г. Смысл указа от 1 сентября 1558 г состоял в возможности для детей дворян поступать в

служилую кабалу. Возможность этого была обусловлена ст.81 Судебника: "А детей боярских служилых и их детей, которые не служивали, в холопи не примати никому, опричь тех, которых государь от службы отставит" Ст. 78 этого же памятника касалась минимума размера служилой кабалы в 15 рублей. Смысл же указа 1558 г., таким образом, согласно мнению М.Ф. Впадимирского-Буданова, состоит в дополнении и развитии вышеупомянутых статей Судебника. Общая цель законодателя в данном случае ясна: как можно лучше и больше отстоять интерес государства. Интерес среднего, маломощного служилого класса защищается таким образом государством.

Окончательно эта проблема решена была, как мы уже указывали выше, указом от 11 марта 1642 г.: "А которые дети боярские, по государеву указу и по боярскому приговору, из холопства освободятся, и воровством, не хотя государевой службы служити, учнут быти челом в иные боярские дворы и всяких чинов людем; и тех детей боярских указывал государь и бояре приговорили, отдавати в холопи тем боярам, у кого они наперед нынешнего государеву указу и боярского приговору в холопстве были; а впредь с нынешнего государева указу и боярского приговору, дворян и детей боярских детей и племянников и внучат, верстанных и неверстанных и недорослей, в холопи никому не принимать" (Владимирский-Буданов М.Ф., Хрестоматия, т.3, с. 140). Это положение в практически неизменном виде вошло в Соборное Уложение, Гл.ХХ, ст. 1-4.

Служба дворян и детей боярских проходила согласно их верстанию. Размер и количество службы зависел от размера верстания, "смотря человека по чину и чести", - говорил Г.Котошихин. Верстание было двух видов: земельное (поместное), хорошо нам известное со времен Иоанна Грозного; см.Гл.XVI ст.1 Соборного Уложения. Причем поместное верстание было обусловлено предыдущей службой отцов их, т.к. изначально человек не мог претендовать на большее, нежели его предок и наоборот. В этом моменте связанности настоящих поколений прошедшими через размер самого поместья, а равно прямого влияния прошлого на служебную судьбу нынешнего, мы можем видеть некоторые причины неизживаемости местничества. Человек не мог прыгнуть не просто выше своей головы, но дальше своих предков; хотя, конечно, были и счастливые исключения, в основном связанные со старой византийской традицией, согласно которой православный монарх должен брать себе жену из числа дочерей своих подданных.

Второй вид верстания - денежный оклад. Г.Котошихин на страницах своего труда приводит подробную роспись денежного верстания служилых московских чинов. Денежный оклад давался непосредственно при несении государственной службы. Вне ее служилые бояре и помещики (дворяне) жили с вотчин и поместий.

ПОМЕСТНОЕ Поместья появились у нас уже, если судить по

ПРАВО____ уцелевшим памятникам права, в 1497 году. Если

предположить, что правом регулируется, как правило, существующее долго социальное явление, то не ошибемся, если отнесем возникновение испомещения служилых людей по поместному принципу ко времени правления Василия II, первого великого Московского князя, в массовом порядке начавшего принимать к себе на службу татарских царевичей и мурз.

Поместное право как особый институт представляет собой группу норм, регулирующих земельные пожалования из дворцового, а потом и казенного фонда в качестве вознаграждения за службу. Именно эта черта поместного права, как меры труда, представляет собой суть поместного владения землей.

Основной принцип поместного права - по службе поместье. Низший предел размера службы состоял уже во времена Иоанна Грозного в 100 четях земли, с которых полагалось выставлять тяжеловооруженного кавалериста. Основная тенденция, доминирующая все время существования поместного права -возрастание вещных прав на поместье, как совершенно верно определил ее М.Ф. Владимирский-Буданов. Ко времени Соборного Уложения она выражалась уже в следующих правомочиях помещика.

Наибольшее сближение поместного права с вотчинным получено было в области наследования. Отчасти наследственные отношения на поместья играли и роль пенсионного обеспечения вдов и сирот детей боярских (ст.31 Гп XVI Уложения), павших на поле боя. Общий принцип же, который был установлен в отношении наследования поместий, - сыновья наследуют вместе с поместьем и службу отца, - в 1636 г. по указу от 17 декабря был уточнен в том смысле, что поместья идут младшим сыновьям, поскольку, как правило, старшие уже были испомещены, поверстаны на государственную службу. Не стоит забывать, что служба дворян тогда начиналась с 15 лет согласно Указу 1558 г.

Мена поместий - вообще первый вопрос, который регулирует законодатель вслед за росписью статей поместного верстания; см. например, Гл.XVI Уложения. Обязательным условием договора мены является его регистрация в Поместном приказе (ст.2 Гп.ХVI Уложения). Характерно, что интерес службы не допускал неравноценного обмена (ст.3 Гп. XVI Уложения). Поместье в принципе невозможно было поменять на вотчину, но поместье можно было, как известно, выкупить в вотчину.

Право залога, как видно из содержания ст.69 Гп. XVI Уложения, использовалось служилыми людьми как завуалированная форма продажи поместья, что прямо было запрещено законом. За подобного рода действия Уложение предписывало виновных бить

кнутом и ссылать в полки. Проданное же таким образом поместье отбиралось у покупателя и возвращалось продавцу на безвозмездной основе. Это положение русского поместного права поражает своим невероятным сходством с аналогичными положениями древневавилонского права из Кодекса царя Хаммураби; того памятника, который создан был другой правовой цивилизацией и за 30 веков до создания Уложения. Это ли не наглядное подтверждение нелепости эволюционистской концепции истории. История, становится очевидным, есть следствие действия разных закономерностей, совпадение которых в определенной точке пространства и времени способно вызвать к жизни явление, событие, из которых слагается история.

Особо стоит отметить взаимоотношения помещиков с крестьянами сидевшими на земле, которой они верстались на службу. Но этот вопрос мы рассмотрим ниже, когда будем рассматривать вопрос о крепостном праве.

Последнее, что нам хотелось бы тут отметить - это то, что положения вотчинного и поместного права распространялись и на свободных крестьян общинников, а равно людей простого звания, служащих по прибору; см., например: ст.50 Гл. Уложения: "Да и казаком своих казачьих вотчинных земель никому не продавать и не здавать".

ТЯГЛОЕ НАСЕЛЕНИЕ Вообще тяглое население делилось МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА согласно схеме, обозначенной выше, на несколько разрядов, важнейшие из которых мы бы определили как городское (посадское = посаженное) и сельское тягловое население. Ниже вкратце охарактеризуем эти два общих типа. Но сначала скажем немного о понятии тягла вообще.

Все юридически свободное население (включая крепостное крестьянство формально до отмены Юрьева дня) русского государства этого времени можно считать тяглым. Тягло - служба; если раньше под тяглом высших классов мы понимали службу в основном военную и административную, то под тяглом низших классов мы пониманием финансовую службу населения, а если мы будем учитывать особую роль крепостных, то служба этого разряда населения состоит в услужении слугам Государя. Такова юридическая суть формулы крепостного права, нарушить которую посмел только Петр III в 1762 г. Тягло - строго личный вид службы. Его несет каждый совершеннолетний мужчина в государстве. В городах тяглые единицы - посадские дворы, следовательно субьект тягла (тяглец) домохозяин. Правда здесь есть и небольшое исключение. По замечанию Котошихина, муж царской кормилицы из посадских освобождался от тягла: "а посадского человека, и таким

потомуж дано будет жалованье немалое, а тягла и податей на царя с мужа ее не емлют по их живот". ("О России...", С. 17).

Тягло как понятие государственной службы окончательно развилось к эпохе Уложения. Именно к этому времени мы можем различать его понятие в узком и широком смысле. Итак, тягло в широком смысле - служба вообще, прежде всего государству. Тягло в узком смысле - служба конкретная, прежде всего финансовая, как городского населения (посадских), так и сельского (черных людей). Непременным условием тяглых отношений является проживание тяглеца на государственной земле; тягло тянется с государственной земли - таково непременное условие. В этом пункте виден, кстати, очередной парадокс русской истории, т.к. крепостные, в отличие от холопов, равно несли тягло, если сидели на поместной и вотчинной земле. Следовательно, в строго юридическом смысле, ни поместье, ни вотчина частной собственностью не являлись. В России практически никогда не было частной собственности на землю. Собственность была только государственной. Служебное отношение всего свободного населения к государству соответственно, открывало этому населению доступ к владению части общегосудар­ственной собственности. Другое дело, если вотчина и поместье были населены холопами - обельными и кабальными. В этом случае мы имеем определенный суррогат частной собственности, т.к. налогов с такой земли помещик и вотчинник не платят. Что в свое время заставило правительство отменить рабство (холопство) в России.

Теперь же скажем несколько слов о наиболее привилегированных слоях городского населения - гостях. Честь их защищалась штрафом в 50 рублей со времен Судебника 1550 г. (ст.26). Основное отличие гостя Московского периода от гостя древней Руси состоит в том, что первый уже перестал быть иноземцем - теперь это туземный купец: иностранцам больше почестей не оказывают за исключением периодов благопри­ятствования к той или иной торговой нации. Само звание гостя дается теперь правительством за особые заслуги в области тор­говли, оказание помощи в организации финансового управления и т.п. Само количество гостей в России определялось, как видим, теми же правилами, что и прохождение служилым населением боярской службы. Мало того, во времена Котошихина гостей было столько же, сколько боярских родов: "А будет их блиско 30 человек". (Ук.соч., С.139).

Гости, согласно Уложению, Гл.XVIII, ст.8, пользовались следующими льготами: "А будет кому гостем или торговым людем даны будут государевы жалованные грамоты за красными печатями, что у них стояльщиков не ставить, и с черными сотнями им в тягле не быть, и питья у них не вымать, или торговым же людем за службы и за

таможенные и кабацкие приборы з гостинным имянем, и с таких грамот печатных пошлин имати по два рубля с полтиною з грамоты". Помимо этого, до 1666 г. гости свободно покупали вотчины, судились они вместе со всем городским тягловым населением "на Москве и в городех, у бояр и у воевод и у приказных людей, где кто ведом и судим; а своих у них судов ни каких делов не бывает". (Котошихин Г., ук.соч., с. 140). Вообще торговля в русском государстве издавна находилась под бдительным надзором со стороны власти. Татары со своей страстью к торговле только усилили роль правительства в этом деле. Опека государства выражалась не только в установлении подробной градации штрафов за бесчестье лиц торгового класса (уже в ст.26 Судебника 1550 г.); но и в порой мелочной регламентации торгового дела. Купцам запрещалось свободно разъезжать по селам для торга, (только гости имели такое право: "куда им пучится в дорогу ехать для своего промыслу, и у них на реках перевозах и на мостех мостовщины и проезжего мыту не имати, а перевозити их на реках, и пропущати на мостах безденежно", - говорит Жалованная грамота от 1648 г. гостям и людям гостинной сотни); торговать они могли в строго определенных местах. Последнее правило касалось не только иностранцев, но и собственных купцов. В то же время нередки в это время челобитья крестьян, просящих правительство разрешить в их местности торг и

др.

Средний слой городского населения - основное тяглое население, несшее главное финансовое бремя, - также попал в центр внимания правительства. Конечно, у него не было столько привилегий, как например у класса гостей, но общее направление правительственной политики может быть нами охарактеризовано как стремление правительства в 1649 г. уничтожить частные вотчины в городах; частные слободы и села впредь отписывались на государя, т.е. становились черными, тяглыми. Сами посадские сотни получили право виндицировать своих беглых тяглецов откуда бы то ни было. См. ст. с 1 по 5 Гл. XIX Уложения.

Такая забота о посадских не случайна. Посадские составляли основной костяк промышленно-ремесленного населения, что для военного государства крайне важно. Посадский мог в принципе дослужиться до звания гостя.

Городское население организовывалось в сотни и слободы. Органами управления которых были головы, целовальники и т.п. должностные лица, выбиравшиеся самим населением сроком на один год. Поскольку своих судов у посадских не было, можно предположить, что подобная организация городского населения служила исключительно цели центрального управления, прежде всего в области финансов.

Котошихин в который раз дает исчерпывающие объяснения на этот счет: "А который человек гость и торговый человек, будучи в головстве в таможне и у иных зборов и у продажи и у соболиные и иные казны, в котором году год перед годом казны соберет болши: и им за тое службу от царя бывает похвала, и бывает жалование, по купку или по ковшу серебрянному, да по сукну, да по камке, а товарищам, целовалникам, по ковшу ж серебрянному, да по сукну и по тафте, смотря по прибыли и по человеку.

А будет который гость, или иной человек, будучи у збору или у продажи, перед старыми годами прибыли соберет менши прошлого году, своим нераденьем, гуляньем или пиянством: тое прибыль, которой было быть в котором году, счотчи против иных городов прибылей, берут на них на самих; да сверх того бывает наказание кнутом. А будет они, верные головы и целовальники, и истинны не соберут сполна за дороговью или за иным чем-нибудь, а не своим нераденьем: и таким за такие дела не бывает ничего". (Там же, С. 140)

В равной степени десяцкие, которых выбирало тягловое городское население, занимались тем, что опять-таки смотрели за соблюдением государственной винной монополии и за запретом курить табак, см.: cm.11, 20. Гп. XXV Уложения.

Сельское тяглое население состояло из достаточно большого количества разрядов. Например: поповники, серебрянники, складники, бобыли, соседи, захребетники, старожильцы, монастырские детеныши и т.д. Далеко не все из них входили в состав "черных людей", т.е. несущих государственное тягло. Основное отличие здесь -проживание на черной, т.е. государственной земле. Другое наиболее общее наименование черно-тяглых - "крестьяне" от "христиане". Уверяют, что слово "крестьянин" якобы произошло от презрительной клички, которую дали агностики-татары русским православным.

Отношение крестьянина с государством выражалось через отношение его с землей. Землю представляла община = мiръ. Регулировались эти отношения "порядной записью". Заключив такую запись крестьянин становился вытным, от слова "выть" - податной участок земли, с которого он нес черное тягло. Вытный волен был взять себе в батраки других безземельных, те в свою очередь превращались в безвытных или захребетников, как их тогда называли. Знали черные люди и особую категорию "полувытчиков" -бобылей или казаков, которые нередко несли только половину обычного тягла. (Беляев И.Д.. Крестьяне на Руси, с. 74).

Переход крестьян из общины в общину подчинялся нескольким общим правилам. Во-первых, для черных тяглецов, равно как и для крепостных действовало правило Юрьева дня; см., например: ст.88 Судебника 1550 г. Во-вторых, переход ограничен был согласием общины принять к себе новоприбывшего. Здесь, как мы говорили выше, необходимо было заключить порядную запись, либо

же по оброчной записи крестьянин брал участок земли общины для оброка. Правда, в последнем случае такой оброчный участок не тянул к тяглу. Крестьянин просто платил оброк общине. В третьих, полагалось при выходе выплачивать окуп; в данном случае не следует его путать с "пожилым", которое уплачивалось при переходе по правилу Юрьева дня.

В гражданско-правовом отношении черно-тягловые несильно отличались от служилых. Так, ст.12 Судебника 1497 г. приравнивает показания на суде черного крестьянина к показаниям дворянина. Ст.5 Судебника 1550 г. изменяет это соотношение как 2 к 3 в пользу детей боярских. Постепенно это положение развивается в сторону еще большего неравенства, однако крестьяне, как частно­владельческие, так и черные, очень долго судились в земских и губных учреждениях; они могли назначать от себя своих судей в случае, если стороны в деле были подсудны разным инстанциям. Землю черные люди могли покупать в поместья и вотчины.

КРЕПОСТНОЕ ПРАВО Крепостное право или состояние - это
И СОСТОЯНИЕ_____ прикрепление прежде всего крестьян­
ского населения (бывшего черного) к земле. Отмена Юрьева дня
как нельзя лучше передает особенность этого института именно в
вышеупомянутом смысле. Постепенно крепостное право вылилось в
стремление, по крайней мере дворянства, трактовать его как личную
зависимость крестьян от них. Первые шаги к этому обнаруживаются
уже в Соборном Уложении, но окончательно эта трактовка
узаконивается в период империи. Время окончательного
установления крепостного права, как это ни парадоксально,
относится ко времени начала его отмены, т.е. к 1797 г. Крепостное
состояние же в смысле прикрепления человека к определенному
месту жительства, земле, наверное, действует в России до сих пор.

Сама история этого института права распадается на несколько отделов; общая картина будет следующая. Первый - до официального подтверждения обычно-правовой нормы о Юрьевом дне в судебнике 1497 г.. Второй - до введения урочных пет, в 1597 г. Третий - издание Соборного Уложения, когда были отменены заповедные лета в России. Четвертый - до 1797 г., до знаменитого указа о трехдневной барщине императора Павла I, положившего конец поступательному движению (хотя правильнее было бы говорить о деградации, а не о некоем поступательном движении) или развитию института крепостного права.

С этой даты и до 1861 года в России идет постоянная напряженная работа по уничтожению этого гнусного явления. Здесь же отметим, что русское дворянство в решении этого вопроса

выказало, пожалуй, всю свою сословную ограниченность, неполноценность как государственного устоя монархии.

Первое время, до 1497 года и, пожалуй, во многом до 1597 г., отношения между крестьянами и помещиками подчиняются емкой формуле, отмеченной в свое время П.Н.Милюковым: "Все же новая обязанность, возложенная на крестьянство, считалась особым видом службы государству. Хотя государство и не позаботилось точно определить границы обязанностей крестьян к их помещикам, тем не менее ни земля, данная за службу, ни тем более сами крестьяне не считались отданными помещикам в полную собственность. Крестьянин смотрел на служилого человека, которого он обязан был "слушать" и подати ему платить, - как на царского слугу, а на свое подчинение ему, как на временную форму казенного вознаграждения за его службу государству". (Очерки по истории русской культуры, ч.1. Спб, 1909, с. 260) Эта достаточно абстрактная связь помещика с крестьянами составляет суть первого периода. Во всяком случае меры вознаграждения служилого за услуги царю напрямую зависят здесь от крестьян. Как только последние посчитают, что помещик запрашивает лишнего, они от него уходят. Хотя истинности ради необходимо признать: такие переходы в это и последующее время достаточно редки.

В то же время имеем и обратные сведения. Так, немец Г.Штаден, служивший в опричниках у Иоанна Грозного, сообщает "Все крестьяне страны имеют в Юрьев день свободный выход. Они принадлежат тому, кому захотят". (Штаден Г., О Москве Ивана Грозного, М., 1925, с.123) Царь выходил из этого положения тем, что автоматически предоставлял служилым новые населенные поместья. Разумеется, с этим неудобством находили нужным бороться. Правда, дотошный немец мог что-то и перепутать. Например, обыкновенный побег принять за переход. Тому можем найти подтверждение в актах.

Согласно писцовым книгам вотчин вл.кн.Симеона Бекбулатовича (данные взяты нами у: Владимирского-Буданова М.Ф. Обзор, С.143, Ключевского В.О., Ук.соч., ч.2, с.399; Дьяконова М.А., Очерки..., с.337 получается, что в 1580 году из вотчин этого феодала ушло 305 крестьян, из них по правилу Юрьева дня ушло только 53 крестьянина, тогда как 188 были сманены другими феодалами (выведены), 59 крестьян просто сбежали, на 5 других данные не сообщаются.

Прикрепление в это время касается в основном тяглых людей, так наз. "старожильцев". Те же, которые крепились за старожильцами: безвытные, захребетники, подсуседники и т.п. стали объектом крепостного состояния только во времена второй ревизии, т.е. при преемниках Петра Великого.

Наибольшие споры вызвали способы развития крепостного состояния. На этот вопрос существуют три общих точки зрения.

Мнение В.О.Ключевского можно посчитать общим мнением первого направления. Прикрепление как оформление крепостного состояния есть мера чисто полицейского характера*, чтобы население не разбредалось. Общим основанием для возникновения крепостного состояния одновременно в это время служит договор займа. Ученые давно обратили внимание, что порядная запись, служившая ранее основанием для вхождения вновь прибывшего в общину, заменяется ссудной записью - своеобразным договором займа, возвращение долга по которому не предусматривалось. Невозможность порой обусловлена была и слабосильностью крестьянского хозяйства.

Эта точка зрения вызвала существенные возражения М.Ф. Владимирского-Буданова. Как он полагал, закрепление не могло идти через ссуду, ибо тогда разницы между холопом (кабальным) и крестьянином не будет никакой. Закрепление, наоборот, шло обычным образом. В этом сходятся представители двух других противоположных точек зрения, т.к. считают, что возникновение крепостного права из крепостной зависимости произошло через возникновение обычно-правовой нормы. Указ 1597 г. ввел сроки исковой давности по искам о возвращении беглых крестьян. Крестьян старожильцев (вытных), сшедших со своей выти без соблюдения правила о Юрьевом дне. Окончательно прикрепление, таким образом, произошло в 1649 г., когда в Уложение была введена норма о бессрочности подобных исков. Роднит эти точки зрения, как видим, отрицание законодательной отмены Юрьева дня. Прямо Юрьев день так никогда и не был отменен. Это сделали, как часто бывает на Руси, опосредованно, тихо. Разнит эти направления, как мы успели показать, взгляд на то, как, собственно, осуществилось закрепощение (экономические меры и меры полицейского воздействия); второе отрицает такую направленность правите­льственных мер, но утверждает за ними: "К концу XVI века при всеобщем фактическом прикреплении не было надобности издавать законы о прикреплении, перехода не было; был лишь вывод крестьян. Предстояло не отнимать свободу у крестьян, а ограничивать произвол землевладельцев". (Владимирский-Буданов М.Ф., Обзор..., с.148).

Третье направление говорит, что наоборот, был такой Указ об отмене Юрьева дня (С.М. Соловьев, В.И. Сергеевич, И.Д.Беляев и др.) Надо заметить, что в основной своей массе эта группа ученых отвергала подлинность указа Вас. Шуйского от 1607 г. Только

*) См об этом Ключевский В.О., Курс русской истории, ч 2, с 297-298, особенно ярко на стр. 407. В этом же ключе Энгепьман И., История крепостного права в России, М., 1900, с 68-69 и сл., или Милюков П.Н., Очерки, ч 1, с 263 и сл. И др.

советское время(См.,например Б.Д.Греков: (Крестьяне на Руси, кн. 2, С.306-307) посчитало для себя доказанным подлинность этого документа, в преамбуле которого читаем следующее: "Лета 7115 марта в 9 день г.ц. и вел.кн. Василий Иванович всея Руси с отцом своим святейшим Гермогеном патриархом... слушав доклада поместной избы от бояр и дьяков, что переходом крестьян причинилися великие крамолы, чего де приц. Иоанне Васильевиче не было, потому что крестьяне выход имели вольный, а ц.Федор Иоаннович по наговору Бориса Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьянам заказал, и у кого помимо тогда крестьян было, книги учинил, и после от того началися многие вражды, крамолы и тяжи. Царь Борис Федорович, видя в народе волнения велие, что судьи не знали, как по тому суды вершити, и ныне великия в том учинились разспри, и насилья, и многим разорения и убивства смертный и многие разбои и по путем грабления содеяшаяся и содеваются". (Владимирский-Буданов М Ф., Хрестоматия., ч.3., с.85)

В дальнейшем это указ устанавливал срок исковой давности по беглым крестьянам в 15 лет против 5 как это было до него при Федоре Иоанновиче и после при Михаиле Федоровиче. Далее, смысл законодательного запрещения Юрьева дня понятен. Крепостное состояние учреждение вполне и самостоятельно. Восстание Болотникова, последовавшее за подобного рода указом, есть обратная реакция крестьянства на произвол правительства. Следовательно, вторая попытка окончательно решить этот вопрос, наталкивается на восстание Разина. Однако вопрос возникает и здесь: почему понадобилась вторая попытка по своей юридической формуле противоречащая первой? Получается, что запрет Юрьева дня не был абсолютным, но тогда это не запрет, а уведомление о том, что если ты будешь достаточно ловок, не попадешься в течение 5 лет на глаза прежнему хозяину, то... право Юрьева дня для тебя не обязательно?! Так что же запрещало Московское правительство в 1590-1592 гг.?

Далее, следующий аргумент в пользу третьей точки зрения на вопрос. Утверждают, что в 1601 и 1602 гг. состоялось временное разрешение Юрьева дня, например: "В нынешнем 110 г. в гос.ц. и вел кн Борис Федорович всея Руси и сын его вел.кн.царевич князь Федор Борисович пожаловали во всем своем государстве от налог и от продаж велели крестьяном давати выход. А отказывати и возити крестьяном дворяном... Юрьев день осеннего, да после Юрьева дни две недели"

(Владимирский-Буданов М.Ф., Хрестоматия....... ч.З.С.82-83) Эти акты

часто объясняли голодом, терзавшем Россию целых 3 года: с 1601 по 1603 год. Приговор Боярской Думы 1606 г. при Воре-самозванце только подчеркивает влияние внешних обстоятельствах на законо­дательство и т.п Но как видно из содержания Указов 1601 и 1602 гг., в этих указах речь идет не о выходе, а о вывозе крестьян помещиками; причем способ указан, что совершенно очевидно, согласно старому

и испытанному правилу о Юрьеве дне - и только! Где же искать ответ на вопрос?

Вместе с тем возможно и следующее объяснение этого коренного вопроса крепостного права. Обычно считается, что поговорка "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!" означает разочарование крестьян от законодательной отмены этого срока. Действительно, такое толкование возможно. Но это не единственное толкование. Возможно допустить совершенно противоположное толкование, а именно в смысле того, что право Юрьева дня толкуется не как право, правомочие (в некотором случае привилегия) сходить, но как обязательство сходить только в этот день и не ранее, и не позднее. Это право, навязанное против воли того, кого им наделяют. В этом смысле указ 1597 г. приобретает несколько иной оттенок, а именно: действительно первый акт в России, законодательно установивший санкцию за нарушение Юрьева дня. Возможно не было никакого специального указа 1590 или 1592 гг., отменявшего Юрьев день. Невозможно себе просто представить, чтобы на Москве, родине крепостничества, такой не сохранился бы.

Тогда становится понятным и смысл указа 1607 г. Он -чистейшей воды фальшивка времен Петра Великого, как считал И.Д.Бепяев, или неправильное толкование Татищевым смысла того, что он попытался изложить своими словами (Указ дошел до нас только в пересказе Татищева), как считал М.А.Дьяконов; или несоответствие смысла и стиля документа эпохе, как считали Н.М.Карамзин и М.П.Погодин; или внутренняя нелогичность документа, как считал М.Ф. Владимирский-Буданов и т.д.

Смысл указов 1601 и 1602 гг. тогда выливается в подтверждение ущемления старинного правила, превращения его из правомочия в обязательство, и, что самое главное, логично развивающее общее положение о величине платы за выход в Юрьев день. Если сравнить ст. 57 Судебника 1497 г. со ст.88 Судебника 1550 г. и Указ 1601 г., то мы увидим как раз общую тенденцию на увеличение размера платежей при выходе. Кроме того, указы 1601 и 1602 гг. вообще не касаются права Юрьева дня, ибо говорят не о чистом выходе крестьян, а об их вывозе помещиком, о чем мы упоминали выше

Следовательно, указы 1597, 1601, 1602, 1606 гг. и т.д., установившие заповедные лета и право вывоза (не самосто­ятельного выхода) крестьян, определяют общую линию правительства в этом вопросе вплоть до Гл. XI Уложения 1649 г.. когда, действительно, законодатель косвенно отменил право Юрьева дня, ибо указ 1597 г., его главная идея, получили бессрочное действие.

Так, впрочем, часто бывает в праве, когда развитие нормы права, особенно обычного, идет за счет развития не диспозиции, а

санкции. Если ранее законодатель, предположим, запрещал переход в иные дни, кроме Юрьева, устанавливая сроки сыска, то теперь санкция развилась настолько, что превратилась в диспозицию - в императивный запрет перехода вообще, даже в Юрьев день.

Во всяком случае, до тех пор, пока не будут найдены акты, отменяющие Юрьев день при Федоре Иоанновиче, возможна и та трактовка известной пословицы, которую мы ей дали выше. В этом случае писцовые книги начала 90-х годов XVI ct. действительно, могут служить косвенным средством закрепощения, т.к. Указ 1597 г. опирается на них.

Время определения основных принципов крепостного состояния выявило также и новые виды эксплуатации, которые стали применять к крепостным. Мы имеем в виду известную формулу ст.88 Судебника 1550 г. о "боярском деле", под которой скрывается хорошо нам известная барщина. Ливонское разорение, Смута, Опричнина и др. потрясения только усиливали гнет, т.к. правительство все больше и больше отстранялось от регулирования взаимоотношений помещиков с их крестьянами.

Следующий, третий отдел развития крепостного состояния обусловлен его постепенным перерождением в крепостное право. Крепостное право - это прикрепление крестьянина не к земле, а уже к личности помещика. Соответственно, крепостное право - это юридическое правомочие распоряжения помещиком личностью и собственностью крестьянина.

Что касается личных имущественных прав крепостных, то из год в год наблюдаем следующую безрадостную картину.

По указу 1625 г. труд тяглового крепостного стал приближаться к труду холопа, т.к. например, убийство крепостного влекло за собой не только уголовную, но и деликтную ответственность.

По указу 1628 г. кредитор получил право обращать ко. взысканию имущество крепостных своего должника. Указ гласил: "которые городовые люди на Москве стоят на правеже в больших искех, рублев во сто и больше, а есть у них в городех вотчины и поместья... и тех людей посыпать в вотчины и в поместья и велети правити на людех их и на крестьянах". Таким образом, помещики получили право ставить своих крестьян вместо себя на правеж. Отменено это правило было только в 1827 г.

В 1642 г. состоялось новое ограничение личных прав крепо­стного. Их долговые обязательства не

Дата добавления: 2014-01-03