С учетом изложенного необходимость сохранения стадии возбуждения уголовного дела как стадии уголовного процесса носит дискуссионный характер. 7 страница

--------------------------------

<1> Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула, 2000. С. 4 (по 3-му изд. 1910 г.).

Таким образом, при анализе современных российских уголовно-процессуальных положений о доказательствах и доказывании можно обнаружить следы влияния всех трех основных доказательственных теорий. Своеобразие российского уголовного процесса заключается в строгом следовании принципу свободы доказывания по внутреннему убеждению, но исключительно в части оценки доказательств. Собирание доказательств свободе доказывания не подчинено.

§ 3. Цель доказывания

и учение о материальной (объективной) истине

С одной стороны, стремление человека к правде, установлению подлинной картины происшедшего является универсальным, оно существовало с древних времен и характерно для любого общества и любой уголовно-процессуальной системы. Без максимально точного установления фактических обстоятельств уголовного дела невозможно его справедливое и обоснованное разрешение. Поэтому целью доказывания в любой уголовно-процессуальной системе в конечном итоге является собирание максимально возможного количества относящихся к делу фактических данных и их взвешенная оценка с тем, чтобы установить истину по поводу произошедших событий реальной действительности и уже на этом основании юридически корректно квалифицировать данные события и сделать вывод о виновности или невиновности лица в совершении преступления. Этой цели не всегда удается достичь в конкретном деле в силу объективных или субъективных причин, но рассматривать ее в качестве императива (должного) обязан уголовный процесс любого государства.

С другой стороны, с сугубо процессуально-технической точки зрения, именно понятие материальной (объективной истины) стало той терминологической конструкцией, которая служит номинативным критерием разграничения между собой не только различных теорий доказательств (наряду с понятием внутреннего убеждения) <1>, но и моделей уголовного процесса в целом. Иначе говоря, во-первых, различные теории доказательств, а во-вторых, неразрывно связанные с ними различные модели уголовного процесса можно разграничить в зависимости от их отношения к понятию материальной (объективной) истины. Более того, при разграничении различных моделей уголовного процесса данное понятие стало сегодня ключевым - своего рода символом сравнительно-правовой конкуренции этих моделей <2>.

--------------------------------

<1> См. предыдущий параграф настоящей главы.

<2> См. также гл. 3 и гл. 5 настоящего курса.

Отношение теорий доказательств к понятию материальной (объективной) истины проявляется в следующем:

- англосаксонская теория доказательств вовсе никогда не занималась концептуализацией понятия "истина" - оно здесь иногда используется в законодательных и судебных актах, но скорее в своем повседневном значении и без придания ему специальной юридической нагрузки (по аналогии с понятиями "доброкачественный приговор" или "надлежащее поведение стороны" и т.п.);

- теория формальных доказательств концептуализировала в юридическом смысле понятие "истина", но оперировала понятием не материальной (объективной), а формальной истины, поскольку методологически опиралась на формализацию доказывания и исходила из того, что обстоятельство считается установленным после подтверждения его определенной совокупностью предустановленных законом доказательств (апофеоз - тезис о "признании как царице доказательств" и т.п.);

- теория свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению сохранила концептуализацию понятия "истина", но сняла с доказывания формальные барьеры, в связи с чем вместо "формальной истины" была выдвинута идея материальной истины, т.е. обязанности устанавливать обстоятельства дела не по формально заданным законодателем лекалам, а до тех пор, пока они не станут до конца ясны по существу лицу, ведущему производство по делу.

Таким образом, придание понятию "истина" строго юридического смысла характерно только для континентальной уголовно-процессуальной традиции <1>. Она же провела в теоретическом смысле разграничение между формальной и материальной истинами. Первая была вписана в доктринальные построения теории формальных доказательств, вторая - теории свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению. После произошедшего в континентальной Европе радикального "доказательственного перелома", связанного с заменой теории формальных доказательств теорией свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению, господствующей стала доктрина материальной истины (фр.; нем. materielle Wahrheit). Именно на нее опираются все современные континентальные правопорядки при построении не только доказательственного права, но и уголовного процесса в целом. Понятие же формальной истины исчезло из континентального процессуального обихода вместе с теорией формальных доказательств.

--------------------------------

<1> См. также об этом п. 3 § 10 гл. 7 настоящего курса, где речь идет о принципах уголовного процесса.

Поскольку англосаксонский уголовный процесс вовсе не оперирует на серьезном уровне понятием "истина", а в рамках континентальной традиции формальная истина уступила место материальной, то сегодня именно понятие материальной истины является своего рода терминологическим символом, позволяющим кратко разграничить англосаксонскую и континентальную модели уголовного процесса. Поэтому данное понятие нередко вызывает острые научно-юридические дискуссии. Как правило, так называемые "сторонники" и "противники" принципа материальной истины на самом деле являются сторонниками и противниками соответственно континентальной и англосаксонской уголовно-процессуальных моделей. Кроме того, следует иметь в виду, что понятие формальной истины, исчезнув вместе с теорией формальных доказательств из континентальной традиции, сегодня в какой-то мере возродилось в рамках традиции англосаксонской, поскольку совсем отделиться от дискуссий по поводу "истины" англосаксонский уголовный процесс ныне уже не может, особенно с учетом его обострившейся конкуренции с континентальным уголовным процессом. При этом сама формализация доказывания, как было показано выше, англосаксонскому уголовному процессу не столь и чужда и никакого исторически обусловленного негативного отношения к теории формальных доказательств он не испытывает. В силу данных обстоятельств полемика между сторонниками и противниками "принципа материальной истины" нередко ныне превращается в полемику между сторонниками принципов материальной и формальной истины, хотя на самом деле речь идет о все том же споре между разными моделями уголовного процесса (континентальной и англосаксонской). Иначе говоря, понятие формальной истины если сегодня и используется, то не в качестве непременного атрибута теории формальных доказательств, как было раньше, а для противопоставления истине материальной, т.е. для противопоставления англосаксонского уголовного процесса континентальному.

Что касается понятия объективная истина, то оно появилось в советской уголовно-процессуальной науке в качестве полного аналога понятия "материальная истина", начиная примерно с конца 1950-х годов. Если до того советские процессуалисты оперировали понятием "материальная истина", как и их немецкие, французские и др. коллеги, то после стали предпочитать использовать понятие "объективная истина", ставшее для отечественной доктрины традиционным. Но, как отмечалось в литературе даже того времени, "этот вопрос, не имеет принципиального значения и сводится главным образом к терминологии" <1>. Другими словами, в процессуальном смысле между понятиями материальной и объективной истины никакой разницы нет, они являются синонимами.

--------------------------------

<1> Мухин И.И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971. С. 19 (причины данных терминологических изменений сегодня не принципиальны: они связаны с идеологической догматикой той эпохи, вынужденной опираться на труды В.И. Ленина, который писал в некоторых своих работах, не имевших отношения к уголовному процессу, об "объективной истине", и т.п.).

Российское доказательственное право, начиная с Судебной реформы 1864 г. и замены теории формальных доказательств теорией свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению, неизменно придерживалось принципа материальной (объективной) истины как в дореволюционный, так и в советский периоды. Скажем, в УПК РСФСР этот принцип был закреплен в ст. 20 ("Всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела"), которая гласила: "Суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства". Надо признать, что это хрестоматийная для континентального уголовного процесса формула, отражающая суть принципа материальной (объективной) истины.

В то же время в действующем УПК РФ мы подобной формулы не увидим. Значит ли это, что законодатель отказался от принципа материальной (объективной) истины, сменив доказательственную парадигму, существовавшую с 1864 г.? Ответ на этот вопрос неоднозначен.

С одной стороны, отсутствие в действующем УПК РФ нормы об обязанности всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела нельзя признать случайным. Оно отражает острую полемику, которая велась и продолжает вестись в российской уголовно-процессуальной доктрине вокруг принципа материальной (объективной) истины и которая на самом деле связана с вектором развития отечественного уголовного процесса: будет он направлен в сторону сохранения континентальных традиций или в сторону движения к англосаксонской модели. Отсутствие прямого закрепления указанного принципа не только означает наличие у законодателя колебаний по данному вопросу, но и свидетельствует об очевидном англо-американском влиянии, которое испытали составители УПК РФ <1>. Понятно, что в концептуальном смысле они попытались принести принцип материальной (объективной) истины в жертву другим концепциям, с которыми он мало совместим, таким как полная состязательность, где следователь и прокурор только обвиняют, защита только защищает, а суд разрешает дело (ст. 15 УПК РФ), или "пассивный судья", только оценивающий доказательства сторон, но не обязанный установить все обстоятельства дела по собственной инициативе.

--------------------------------

<1> См. об этом § 3 гл. 4 настоящего курса.

С другой стороны, действующий российский уголовный процесс по-прежнему пропитан принципом материальной (объективной) истины, пусть прямо и не сформулированным в законе. Иными словами, отказаться от него так и не удалось. Во-первых, это невозможно сделать с учетом самой структуры российского уголовного процесса (системы его стадий) и сохранившегося в нем процессуального инструментария континентального типа, построенного на концепции следствия ("следователь", "следственное действие", "предварительное следствие", "судебное следствие" и т.п.). Во-вторых, неизменными остались основные категории доказательственного права, неразрывно связанные с принципом материальной (объективной) истины (предмет доказывания, субъекты доказывания, собирание доказательств и др.). Более того, систематический анализ, допустим, ст. ст. 73, 85 и 86 УПК РФ позволяет утверждать, что следователь, дознаватель, суд по-прежнему обязаны собирать доказательства по собственной инициативе (ex officio), причем всесторонне, полно и объективно, до окончательного установления всех обстоятельств дела, другими словами, они должны действовать в соответствии с принципом материальной (объективной) истины. Те или иные исключения из этого правила если и встречаются (скажем, разного рода сокращенные и особые производства), то имеют в концептуальном смысле лишь локальный характер, не меняя базовых основ уголовно-процессуального доказывания.

Тем самым, невзирая на все колебания последних лет отечественного законодательства и доктрины, целью доказывания в уголовном процессе остается установление истины, т.е. всестороннее, полное и объективное выяснение всех обстоятельств уголовного дела процессуальными способами и средствами, предусмотренными законом.

§ 4. Предмет доказывания

(обстоятельства, подлежащие доказыванию)

Если целью доказывания является установление всех обстоятельств уголовного дела, то институт предмета доказывания (лат. thema probandi) позволяет ответить на вопрос, о каких конкретно обстоятельствах идет речь. Иначе говоря, доказыванию по уголовному делу подлежат обстоятельства, входящие в предмет доказывания. Поэтому понятия "обстоятельства, подлежащие доказыванию" и "предмет доказывания" являются в процессуальном смысле синонимами. Разница между ними только в том, что первое отражено в законодательстве (наименование ст. 73 УПК РФ), а второе находится исключительно в доктринальной плоскости теории доказательств, т.е. является научным выражением соответствующей нормативной конструкции. При этом, несмотря на то, что учение о предмете доказывания (thema probandi) разрабатывается в теории очень давно, нормативное воплощение этот институт получил только в УПК РСФСР 1960 г., где появилась норма об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, которая сохранилась лишь в незначительно уточненном виде в УПК РФ.

Предмет доказывания как институт уголовно-процессуального права имеет особое значение. Этот институт позволяет ответить на два вопроса:

1) какие обстоятельства, подлежат установлению по каждому уголовному делу;

2) какие обстоятельства разрешено доказывать при производстве по уголовному делу.

Первый вопрос отражает континентальную логику, основанную на конструкции материальной (объективной) истины. Он адресован прежде всего лицу, ведущему производство по уголовному делу. Перечень обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу, призван обеспечивать всестороннее, полное и объективное расследование и судебное разбирательство, а также принятие в их рамках исключительно обоснованных решений.

Второй вопрос является проявлением отмеченного выше англосаксонского влияния, ориентированного на принцип состязательности. Он адресован прежде всего сторонам в стадии судебного разбирательства, запрещая им доказывать обстоятельства, не входящие в предмет доказывания, и позволяя избегать злоупотреблений, направленных, например, на дискредитацию свидетелей и т.п. <1>, что особенно важно в суде присяжных. При таком подходе запрет доказывать обстоятельства, не входящие в предмет доказывания, приводит к признанию доказательств неотносимыми и их исключению из процесса доказывания.

--------------------------------

<1> Допустим, когда сторона, не будучи в состоянии опровергнуть свидетельские показания, начинает дискредитировать личность свидетеля, обращать внимание на какие-то детали его биографии и т.д.

Понятно, что в рамках реального уголовного дела оба отмеченных выше аспекта предмета доказывания тесно связаны между собой, особенно при производстве предварительного расследования и представлении доказательств в суде стороной обвинения. Для стороны защиты значение имеет только запрет представлять доказательства, не входящие в предмет доказывания, так как обязанность доказывания всех обстоятельств дела на ней не лежит, что вытекает из презумпции невиновности.

Следует различать общий и специальные предметы доказывания.

Содержание и структура общего предмета доказывания формализованы в ст. 73 УПК РФ для всех уголовных дел безотносительно к видам преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ, и тем более безотносительно к обстоятельствам конкретного дела. Иначе говоря, предмет доказывания не может определяться на основании усмотрения следователя и суда, так как он a priori закреплен в законе. Это, конечно, не исключает детализации обстоятельств, которые должны доказываться по конкретному уголовному делу. Такая детализация требует, с одной стороны, уяснения и последовательного соблюдения предписаний уголовного закона с целью определения юридически значимых признаков деяния, по поводу которого осуществляется предварительное расследование или судебное разбирательство, а с другой - тщательного анализа на базе этих предписаний всех обстоятельств данного дела, каждого в отдельности и всей их совокупности.

Если говорить о моделировании структуры и содержания предмета доказывания, то в его основу положены предписания материального права, главным образом уголовного, но также и гражданского (в части разрешения гражданского иска). Так, ключевой для предмета доказывания является уголовно-правовая конструкция состава преступления. Иными словами, материально-правовая конструкция состава преступления служит ориентиром для процессуальной конструкции предмета доказывания по схеме corpus delicti -> thema probandi (п. п. 1 и 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Другая группа обстоятельств, входящих в предмет доказывания, обусловлена уголовно-правовым принципом индивидуализации ответственности, поскольку при назначении справедливого наказания в случае признания лица виновным требуется знать данные о личности обвиняемого (п. 3 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Положения уголовного закона о назначении наказания вызывают также необходимость доказывания обстоятельств, отягчающих и смягчающих наказание (п. 6 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). В целом при анализе каждого из обстоятельств, перечисленных в ст. 73 УПК РФ, надо понять материально-правовые предпосылки, повлекшие его обязательное установление в рамках доказывания по уголовному делу.

Отдельно следует выделить ч. 2 ст. 73 УПК РФ, где предусмотрено выяснение обстоятельств, способствовавших совершению преступления. Под обстоятельствами такого рода понимаются обстоятельства, облегчившие достижение преступного результата: запущенность бухгалтерского учета материальных ценностей, отсутствие надлежащей охраны помещения, где хранится имущество, слабая трудовая дисциплина и т.д. Необходимость в установлении данных обстоятельств связана не столько с расследованием и рассмотрением уже совершенного преступления, сколько с предупреждением совершения новых преступлений подобного рода, т.е. с профилактикой преступности. Если соответствующие обстоятельства имеют место, то они должны быть процессуально установлены. На основании полученных данных составляется соответствующее представление дознавателя или следователя (ч. 2 ст. 158 УПК РФ) либо частное определение (постановление) суда (ч. 4 ст. 29 УПК РФ), которое направляется в адрес органа власти, организации, учреждения и т.п.

Помимо общего, существуют также специальные предметы доказывания, которые уточняют обстоятельства, подлежащие доказыванию по отдельным категориям уголовных дел. Таковых существует два: 1) специальный предмет доказывания по делам несовершеннолетних (ст. 421 УПК РФ); 2) специальный предмет доказывания при производстве о применении принудительных мер медицинского характера (ст. 434 УПК РФ). В обоих случаях формирование специального предмета доказывания обусловлено спецификой соответствующих особых производств <1>, которая приводит к потребности либо установления дополнительных обстоятельств (возраста, условий жизни и воспитания и т.п. - применительно к несовершеннолетним), либо адаптации уголовно-процессуального закона к невозможности привлечения невменяемого к уголовной ответственности при необходимости его изоляции от общества в уголовно-процессуальном порядке (принудительные меры медицинского характера). При этом по делам несовершеннолетних специальный предмет доказывания дополняет ст. 73 УПК РФ (общий предмет доказывания), а при производстве о применении принудительных мер медицинского характера - полностью заменяет его, исключая действие ст. 73 УПК РФ по принципу lex specialis derogat lex generalis (специальный закон отменяет действие общего).

--------------------------------

<1> См. § 1 и 2 гл. 34 настоящего курса.

Кроме того, следует иметь в виду, что в отдельных случаях закон требует установления отдельных специальных обстоятельств при производстве тех или иных следственных действий. Речь здесь идет не о специальных предметах доказывания как совокупности обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу, а лишь о специальных обстоятельствах, устанавливаемых, допустим, для проверки или оценки доказательств, полученных в результате отдельного следственного действия и т.п. Например, при производстве опознания необходимо процессуально установить с помощью допроса, при каких обстоятельствах опознающее лицо видело опознаваемое лицо или предмет, по каким особенностям оно может их опознать (ч. 2 ст. 193 УПК РФ). Другой иллюстрацией служит очная ставка, при производстве которой необходимо выяснить, знают ли приводимые к очной ставке лица друг друга, в каких отношениях находятся между собой (ч. 2 ст. 192 УПК РФ). На этих примерах мы видим, что при производстве отдельных следственных действий иногда возникают специальные обстоятельства, подлежащие доказыванию.

В целом закон содержит исчерпывающий перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию. Однако закон нельзя сводить к одной лишь ст. 73 УПК РФ, хотя она и выполняет системообразующую роль, исчерпывающим образом регламентируя общий предмет доказывания. В то же время, помимо того, существуют и иные положения УПК РФ, предусматривающие специальные предметы доказывания по отдельным категориям уголовных дел <1> и специальные обстоятельства, подлежащие доказыванию при производстве отдельных следственных действий.

--------------------------------

<1> В качестве еще одного примера, не указанного в данном параграфе, см., п. 4 § 3 гл. 26 настоящего курса.

§ 5. Пределы доказывания по уголовному делу

и учение о достаточности доказательств

Понятие пределов доказывания тесно связано с понятием предмета доказывания, хотя речь идет о разных понятиях, которые нельзя путать. Институт предмета доказывания позволяет ответить на вопрос: что подлежит доказыванию? Предмет доказывания является своего рода программой, направляющей поиск необходимых доказательств. Институт пределов доказывания содержит ответ на другой вопрос: сколько требуется конкретных доказательств, чтобы считать предмет доказывания установленным? Иначе говоря, понятие пределов доказывания характеризует границы привлечения такого объема доказательств, которого достаточно для всестороннего, полного и объективного установления обстоятельств совершенного преступления. Функциональная зависимость этих институтов выражается в порождении событием преступления определенных следов в сознании человека и на материальных предметах. Собирание доказательств, в процессе которого происходит предание полученным сведениям процессуальной формы доказательства, ведется не вообще, а целенаправленно: в пределы доказывания включаются доказательства, способные устанавливать все обстоятельства предмета доказывания.

Таким образом, понятие пределов доказывания отражает количественную характеристику совокупности доказательств по конкретному делу и позволяет определить их достаточность для принятия соответствующих уголовно-процессуальных решений, в том числе итоговых. При этом правильное определение пределов доказывания имеет большое практическое значение, так как их необоснованное сужение не позволяет выявить все обстоятельства, входящие в предмет доказывания, а необоснованное расширение приводит к появлению ненужной избыточности доказательств, лишь запутывающей оценку фактических обстоятельств дела, затягивающей процесс и увеличивающей сроки расследования (судебного разбирательства).

Установлены ли пределы доказывания в законе? На этот вопрос следует ответить отрицательно: уголовно-процессуальный закон не содержит нормы, определяющей пределы доказывания, что отличает данный институт от института предмета доказывания, в законе, напомним, закрепленного, причем исчерпывающим образом. Установлены ли в законе хотя бы минимальные пределы доказывания, т.е. минимальная совокупность доказательств, которую требуется собрать для разрешения уголовного дела по существу? Опять-таки нет. Более того, ни пределы доказывания, ни минимальные пределы доказывания просто-напросто не могут быть установлены в законе в рамках господствующей сегодня в России теории доказательств, основанной на их свободной оценке по внутреннему убеждению (ст. 17 УПК РФ). Любые попытки установить в законе минимальные пределы доказывания приводили бы к формализации их оценки, т.е. возвращали бы нас во времена теории формальных доказательств с сопутствующими ей правилами в духе testis unus testis nullus (один свидетель - не свидетель). Единственным исключением являются положения ч. 2 ст. 77 УПК РФ, устанавливающие минимальные пределы в виде двух доказательств в том случае, когда одним из них становится признание обвиняемым своей вины, поскольку оно в обязательном порядке должно подтверждаться как минимум еще одним доказательством. Впрочем, о логике данной нормы, направленной на намеренную локальную формализацию оценки доказательств для того, чтобы снизить процессуальное значение признания вины и лишить органы расследования стимулов к его незаконному получению, выше уже говорилось.

Тем самым определение пределов доказывания по конкретному делу осуществляется на основании внутреннего убеждения дознавателя, следователя, прокурора, суда с учетом обстоятельств дела, его специфики, характера совершенного деяния и т.п. В каком-то случае для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания, требуются тысячи доказательств, в другом случае - достаточно двух-трех или даже теоретически одного (если им не является признание вины). Помимо прочего, требования к количеству доказательств, т.е. к пределам доказывания, не могут быть a priori закреплены в законе еще и потому, что заранее невозможно определить, какие следы будут оставлены в результате совершенного преступления, сколько свидетелей окажется на месте преступления, насколько крепка у них память и т.п.

Вместе с тем существует ряд фундаментальных положений, позволяющих правильно определить пределы доказывания по конкретному делу и не противоречащих теории свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению.

Во-первых, к числу таких положений относится принцип материальной (объективной) истины, т.е. требование всестороннего, полного и объективного установления всех обстоятельств, подлежащих доказыванию. Хотя, как отмечалось выше, сегодня в законе нет нормы, аналогичной ст. 20 УПК РСФСР, УПК РФ постоянно напоминает об обязанности органов расследования обеспечить его всесторонность, полноту и объективность (ч. 4 ст. 152 УПК РФ, ч. 2 ст. 154 УПК РФ и др.). На то же самое обращал внимание, причем применительно не только к органам расследования, но и к суду, Конституционный Суд РФ, например, в Постановлении от 8 декабря 2003 г. N 18-П <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 51. Ст. 5026.

Во-вторых, любое уголовно-процессуальное решение, не говоря уже о решении по существу уголовного дела (приговоре), должно быть обоснованным, т.е. подтверждаться достаточной совокупностью доказательств. Обязанность органов расследования и суда обосновывать посредством доказательств свои решения служит гарантией процессуальной невозможности намеренного снижения требований к пределам доказывания (надлежащей совокупности доказательств) со ссылкой на ничем не подтвержденное "внутреннее убеждение".

В-третьих, недопустимо искусственное дублирование доказательств с целью механического увеличения их количества. Например, повторные допросы свидетелей без цели выяснения дополнительных обстоятельств или разного рода механизмы очередного "закрепления" уже полученных доказательств являются лишь имитацией доказывания и не приводят к реальному увеличению его пределов.

В-четвертых, известное значение в ограничении пределов доказывания имеют общеизвестные, преюдициально <1> установленные или презюмируемые законом факты. Так, в процессе установления обстоятельств дела определенное значение приобретают различного рода факты физического, гносеологического, исторического, экономического, социального, политического характера; факты, касающиеся закономерностей развития природы и общества; факты стихийного или иного общественного действия и т.д. Подобного рода факты именуются общеизвестными. К ним относятся не только знания о том, что Земля круглая, вода мокрая, днем светло, ночью темно, человек не может одновременно находиться в двух различных точках пространства и т.д., но и информация о засухах, катастрофах, наводнениях, войнах, террористических актах и др. Общеизвестность этих фактов во многом зависит от времени, прошедшего после события, распространенности информации о нем в определенной местности. Что касается презумпций, то речь идет о знании, которое влияет на принятие процессуальных решений, но не входит в предмет доказывания и не является средством установления входящих в него обстоятельств. Презумпция используется при условии установления фактов, с которыми закон связывает принятие определенных решений. Скажем, презумпция невиновности (ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК РФ) не входит в предмет доказывания, так как невиновность не доказывается. Она презюмируется законом. Презумпция невиновности не является средством доказывания обстоятельств, от которых зависит решение по существу. Значение ее состоит в определении правового положения обвиняемого при производстве по делу, а также возложении обязанности доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, на сторону обвинения. Если приговором суда, вступившим в законную силу, будет установлена виновность подсудимого, то действие презумпции невиновности прекращается. Если в ходе предварительного расследования или судебного разбирательства, несмотря на выполнение всех действий, необходимых для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания, у следователя или суда не сложилось твердое убеждение в виновности обвиняемого в совершении преступления, то применяется презумптивное положение о толковании неустранимых сомнений в виновности лица в пользу обвиняемого. В этом случае следователь прекращает уголовное преследование обвиняемого (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ), а суд выносит оправдательный приговор (п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ). Таким образом, презюмируемые, преюдициальные и общеизвестные факты, как правило, не доказываются. Это сужает объем необходимых доказательств и влияет на пределы доказывания.

Дата добавления: 2017-01-14