Индивидуальные аспекты

Люди с делинквентным поведением не в состоянии решить свои вну­тренние конфликты с помощью невротических защитных механизмов. Однако они не разрушают свой контакт с реальностью, как шизофрени­ческие больные, которые отстраняются и уходят в мир иллюзий. Чтобы выстоять перед невыносимым внутренним напряжением, они не прибе­гают и к помощи телесных заболеваний. И тем не менее они порывают с реальностью и спасаются от внутренней действительности тем, что предпринимают запрещенные действия, пресекаемые полицией, преследуемые государством и наказуемые по закону. Если присмотреться к стереотипам поведения, бывших у этих людей в их детстве, то вполне возможно установить наличие у них травматизирующих доэдиповых нарушенных отношений, которые мы обнаружива­ли у людей, заболевавших психозами или психосоматическими заболе­ваниями. Предыстория делинквентного поведения не менее драматична: делинквентных людей не любили в детстве. По меньшей мере, на них не обращали внимания, их воспитание оапускалим, эти люди пережи­вали экстремальное состояние «недостатка», дефицита общения и внимания со стороны взрослых.Трагическое последствие этого — острый дефицит в душевных структурах.

К этому часто присоединяются дополнительные травматизации:

С детьми жеcтоко обращаются (телесные наказания) (Beiderwieden et all., 1986) или, что чаще, они воспитываются в условиях душевной жестокости и безразличия. И тут снова проявляются потенциально криминальные социальные условия «низов», стиль воспитания в кото­рых столь тесно связан с наказанием. Ребенок, выросший в подобной среде, вряд ли научится чему-то другому, кроме как знанию о наказа­ниях или жестоком обращений. Подобный опыт «жертвы», пострадавшего. распространяется от него в дальнейшем на других людей. Проис­ходит типичная «идентификация с агрессором» (Анна Фрейд, 1936 — Identifizierung mit dem Agressor), когда насильник проделывает со своими жертвами все то, что проделывали над ним самим в его детстве (MoserT., 1972).

Мы ознакомились с существенной психодинамикой при делинквентном поведении; которая делает понятной специфически на­сильственную форму подобного стереотипа отношений; Стереотипа. в значительной степени и надолго препятствующего здоровому само­развитию.

В связи с этим голландские авторы из Мездагской клиники в Гронингене говорят о «психопатии развития» (Reicher. 1976). В дословном переводе это означает —»болезненное душевное развитие». Разруши­тельные бессознательные процессы, первоначально идущие извне, нано­сят вред развивающейся личности. Затем, по мере их «овнутрения» эти процессы причиняют зло собственному «Я».

Нельзя обойти здесь стороной и параллели с разработанным Балинтом фундаментальным нарушением (Gmndstoerung), характеризую­щимся недостатком эмоционального участия и более близким мне базисным конфликтом при психосоматических расстройствах.

В то же время часто обнаруживаются и особенности пограничной личности (Kemberg, 1975, 1976). Сюда относятся архаические страхи перед самоуничтожением, отсутствие способности любить, допускающее лишь беглые, поверхностные контакты, большая замкнутость и частые тяжело переживаемые психические состояния, связанные с чувствами бессмысленности, бессильного гнева и отчаяния. Подобные состояния переносятся легче, когда есть возможность позабыть о невыносимости личной ситуации в группе единомышленников (по английски «gang», по немецки — «Bande»). Если же при этом совершаются совместные пре­ступления, то нападению подвергаются представители общества, поскольку преступления такого рода являют собой среди прочего еще и акты мести. Соучастники в этом случае перестают быть жертвами тех своих родителей, которые слишком дословно применяли воспитатель­ную силу. Но они и не жертвы анонимных инстанций, не позволяющих им занять удовлетворяющее их положение. Теперь они виновники (Tater), действующие активно. В конце концов можно найти удовлетво­рение и в том, что ты по своей воле преступаешь запреты.

К фантазиям мести часто присоединяются фантазии величия и вели­колепия. Они тождественны фантазиям при нарцистических наруше­ниях личности. Наконец, делинквентный поступок дает возможность почувствовать себя лицом, противостоящим правоохранительным орга­нам государства и общества.

Конечно, это тем более не трудно, если представители государства и общества действительно в чем-то повинны. Однако при делинквентном поведении чаще действуют проекции на общество личных негативных составляющих, в которых это общество выглядит (иллюзорно) более плохим, чем оно есть в действительности (полицейские, которых мож­но низвести до «бульдогов»или «ментов»; представители юриспруден­ции. которым не верят, что они всерьез пытаются выяснить истинное положение вещей и соответствовать букве закона).

В заключение еще несколько слов по поводу специфически полово­го делинквентного поведения. Согласно Каролю Смарту (Smart, 1976) убийство детей, проституция и воровство в магазинах чаще встречаются среди женщин, чем среди мужчин. Мужчины чаще угоняют автомобили, учиняют разбои, кражи, наносят телесные повреждения, убивают; не в последнюю очередь стоит назвать и типично мужское преступление — изнасилование. При судебном разбирательстве женщин намного легче признают невменяемыми и поэтому они, в отличие от мужчин, скорее попадают в психиатрические клиники, нежели на скамью подсудимых. Тем не менее различия в криминальном поведении за последние годы в целом сглаживаются, поскольку — и вследствие женского движения тоже — женщины перестают воспринимать себя как домашних и зави­симых существ и конкурируют с мужчинами. Они точно так же, как и мужчины, принимают участие в выработке механизмов общественных требований, например, требований успеха и потребления. Тем самым они неизбежно и в равной степени становятся жертвами господствую­щих социальных отношений, как и мужчины.

Дата добавления: 2017-01-14