Да благословит Господь мою няню

В детстве я постоянно сталкивалась с необходимостью соответствовать каким-то меркам, что удавалось мне не всегда. Мне было крайне тяжело, пока судьба не сжалилась и не преподнесла мне чудесный подарок в лице нашей шотландской няни, миссис Келли. Ей было уже за семьдесят, когда родители наняли ее. Миссис Келли была не только великолепной няней, но и самым настоящим медиумом. Когда мамы не было дома, она садилась за кухонный стол, на котором раскладывала свои карты, и принималась рассказывать нам о будущем — нашем или любого, кто заглядывал в гости.

Я хорошо ее помню: это была эксцентричная пожилая женщина, заядлая картежница и азартный игрок; от нее всегда пахло лавандой и фиалками, а ее голос — да простит она мне это сравнение — напоминал кваканье лягушки (она говорила с сильным шотландским акцентом). Я любила ее — всем своим сердцем! Миссис Келли была уверена, что именно благодаря своему шестому чувству она так часто выигрывала на скачках. Она рассказывала, что на ипподроме с ней разговаривали духи и сообщали клички тех лошадей, на которых следует делать ставки, поскольку именно они и выиграют скачки. Моя няня жила насыщенной, полной жизнью, наслаждаясь ею во всех ее проявлениях: занимаясь с детьми, общаясь с духами, делая ставки...

Миссис Келли всегда была очень искренна, когда разговор или дело касались ее экстрасенсорных талантов, и всегда имела наготове пару историй о мире духов. Именно она объяснила мне, что у меня тоже есть этот дар. Думаю, она знала о моей судьбе задолго до того, как я сама нашла свой путь. Она любила говорить что-то вроде: «Знаешь, дорогуша, тоннель будет длинным, но даже когда случится что-то ужасное, я вижу, что ангелы подхватят тебя. Ты можешь оказаться в бушующем море, но ты не утонешь. Нет, ты не утонешь, — я вижу это. У тебя всегда это будет: Видение, понимаешь... Видение!»

Конечно, сначала я хотела знать только одно: когда придет мой Прекрасный Принц, выйду ли я в восемнадцать лет замуж, буду ли иметь шестерых детей и разбогатею ли. Однако няня всячески стремилась говорить со мной о вещах более серьезных. Я с детства помню ее заботу обо мне. Еще задолго до того, как я впервые попробовала алкоголь, она частенько говорила мне: «Ты должна остерегаться пьянства, дорогуша. Остерегайся алкоголя!»

В то время я понятия не имела, что означали ее слова, но сделала вывод, что она говорит о соке с противным вкусом, который моя мама иногда приносила домой с немецкого рынка. Спустя годы, уже после того, как я переболела алкоголизмом и переборола зависимость, мне было очень интересно вспоминать слова няни и размышлять о них. Меня очень согревает мысль, что миссис Келли, вероятно, с самого начала знала, что я чего-то добьюсь в этой жизни, несмотря на все свои проблемы.

Итак, миссис Келли знала, что у меня есть дар Видения. Когда я начала задавать ей вопросы о том, почему я вижу вокруг людей свечение, которого никто больше не видит, она объяснила мне, что такое аура. Я жаловалась ей на то, что мама наказывала меня, когда я рассказывала про эльфов, живущих у нас на заднем дворе; няня смеялась и успокаивала меня.

Я всегда видела эльфов лишь краем глаза. Это были создания, напоминающие стрекоз с человеческими чертами. Казалось, они общаются со мной. Однако стоило мне лишь пытаться взглянуть на них прямо, как они тут же исчезали. Я всегда знала, что эльфы существуют, несмотря на то, что говорили другие. Именно миссис Келли помогла мне понять, что они были настоящими, а не просто игрой моего воображения.

Когда я рассказала ей, что практически постоянно вижу свет вокруг людей, она подтвердила, что так я вижу их душу и внутреннюю энергию. Однако она предупредила, что будет лучше, если я буду держать это знание при себе. Например, я очень хорошо помню, что однажды услышала, как она сказала моей маме, что у меня есть дар Видения, а мама попросила ее говорить потише, будто это было огромной тайной.

В то время я не могла понять, почему, говоря об этом, все шепчутся. Я думала, миссис Келли, сообщая маме о моем даре Видения, на самом деле пыталась сказать, что мне не нужно носить очки, как всем остальным в нашей семье, что я вижу и без очков. Я помню, что почувствовала тогда огромное облегчение, представив, насколько более привлекательно буду выглядеть, позволь мне родители не носить очков! Взрослея, я стала понимать, что моя мама и миссис Келли шепотом обсуждали вовсе не мое зрение. Но я все еще не могла взять в толк, почему должна держать в тайне свои интуитивные способности, и почему мама так из-за них расстраивается.

Из-за этой отрицательной реакции на мои способности все свое детство я испытывала постоянное ощущение тревоги и неприятия. Из-за постоянной борьбы с собой за необходимость соответствовать чужим меркам у меня стало появляться чувство эмоционального и психологического перенапряжения. Вместе с тем я прекрасно чувствовала: меня никогда не примут. Я чувствовала, что переполнена информацией, находящейся внутри слишком громкого и большого мира для такой маленькой девочки, как я. Ощущение тревоги не покидало меня. Я была отделена от реальности, как если бы сидела в комнате у окна и смотрела на Вселенную, прижавшись носом к стеклу. Мне оставалось только смотреть. Я не могла стать частью жизни по другую сторону стекла.

Местом, где я не ощущала себя аутсайдером, запертым за стеклом, стала для меня церковь.

Бог единый и разделяющий

Как только я приходила в церковь, первое, что сразу же бросалось мне в глаза и очаровывало, — витражи и сюжеты из христианской мифологии. Я любила разглядывать изображения святых, меня поражали их нимбы — символ их святости; они представляли собой тот же самый свет, что и я видела вокруг голов окружающих меня людей, вокруг каждого. И это поражало меня. Тогда я связывала духовность с этим визуальным явлением.

Я любила всех и все, связанное с миром церкви: Иисуса, Марию, Иосифа, Ноя, двенадцать апостолов, десять заповедей, Святого Духа, Небеса и даже семь смертных грехов. Особенно я любила музыку, идентифицируя ее с самим Богом, сливаясь посредством этой музыки с Ним в единое целое. Когда я садилась на церковную скамью со сборником гимнов в руках, я чувствовала, что меня слышат и принимают. В церкви я становилась частью того созвучия, которому требовались разные ноты, — все вместе они были так же важны, как и каждая по отдельности. В церкви я действительно чувствовала себя, ощущала.

Насколько сильно я любила Бога, настолько же сложным был мой личный опыт, связанный с религией. В третьем классе я впервые поняла, что религия может разделять людей, вместо того чтобы соединять их воедино. Тогда родители временно забрали меня из той школы, которую я посещала, и отдали в католическую.

Монахини приводили меня в восторг; я обожала новую школу. Мне нравилось приходить в часовню, на службы — с красивыми ритуалами и молитвами. Определяющим фактором было то, что мне нравилось представлять себе католичкой. Эта школа вдохновляла меня, и меня даже выбрали вице-президентом класса, но... Я была одной из трех учениц — не католичек.

Все было великолепно до того дня, когда президент заболела и не появилась в школе, оставшись дома. Тогда я получила очень важный урок. Обычно она проводила молитвенное собрание в часовне. В случае отсутствия президент обязанности переходили к вице-президенту. Я была очень взволнована и горда тем, что удостоилась такой чести. Зайдя в часовню, я встала под красивым резным изображением Христа, расположенным в своде из блестящего витража, готовая начать молитву. Закрыв глаза и торжественно сложив руки, я начала декламировать. Однако меня тут же окружили две монахини; они потянули меня за руки и буквально выдернули из-за кафедры. Громким голосом они очень строго объявили, что мне не разрешается вести молитвы, поскольку я не католичка, и велели сесть на место. Мне стало так стыдно, что я расплакалась, но быстро взяла себя в руки — ведь другие маленькие девочки удивленно смотрели на меня.

Поведение монахинь, с которым я столкнулось в храме, шло вразрез со всем моим существом, и звоночки интуиции предупредительно зазвонили в моей голове. Я задумалась: «Как у них может быть иной Иисус, чем у меня? Как такое может быть, что они могут молиться ему, а я нет? Я недостаточно хороша? У нас один и тот же Бог, и я христианка». Я просто не могла понять этого.

Я пришла домой и рассказала маме, что случилось. Я плакала, поведав ей, что у меня был секрет: я тайно желала стать монахиней, поэтому произошедшее так опечалило меня. Могу лишь вообразить, что почувствовала в тот момент моя мать, скрывавшая ото всех, что мы были евреями. Конечно, из этой школы меня забрали быстрее, чем я смогла произнести собственное имя. Можете представить, как странно было для меня узнать позже о своем истинном происхождении?

Все пережитое оказало значительное влияние на мое отношение к религии и стало причиной того, почему в своей работе я сейчас так преданна духовному единству и гармонии. Я видела в своей жизни много смятения и страданий. Все они маскировались под именем Господа. Однако из этого своего раннего опыта я вынесла уверенность: у каждого человека на планете есть нимб, — ведь мы все одинаково святы, — и я умру с этой верой. Я очень хорошо, хотя и с недоумением, осознала печальный факт: не Бог разделяет нас — люди сами становятся причиной раздора и страданий в мире.

Дата добавления: 2017-01-14