Экзистенциальный смысл существования

Наличие идеи существования/не-существования в сознании людей и многообразных способов ее выражения в языке является эмпирическим фактом нашей языковой практики. Мы не можем этот факт элиминировать, не исказив всю нашу духовную жизнь и отношения в мире до неузнаваемости. В этом заключается объективность категории существование/не-существование. Что значит – нечто существует? Попытки дать формальное определение « существованию вообще » – тщетны. Существование – первичная интуиция, и заключается она в ожидании возможной встречи. Человек постоянно имеет дело с чем-то, что он называет другими людьми, землей, домами, лесом, вилкой и ножом и т.п. Все это и тысячи других «вещей» он считает существующими именно в том смысле, что если сейчас, в данный момент и в данном месте какой-то вещи он не имеет вблизи (не наблюдает ее, не имеет с ней дела), то ожидает (если имя этой вещи появится в его сознании), что встреча с ней возможна. Мое ожидание встречи с некоторым названным нечто (хотя бы и полусознательное) означает мою экзистенциальную интенцию на то, что этот нечто существует. Психологи, в частности Ж.Пиаже, экспериментально показали, что в первые два года жизни у ребенка постепенно (в шесть стадий) развивается «фундаментальное свойство психики осознавать, что, пропадая из поля зрения, объект не исчезает бесследно». Это является естественнонаучным подтверждением правильности концепции ожидания как фундирования категории существование/не-существование.

Мы не можем дать абсолютного ответа на вопрос, что значит «вещь существует», а только ответ на вопрос, что значит, что «мы считаем, что вещь существует». Именно это и только это является логическим вопросом о существовании. Ожидание встречи означает признание существования. Большего в логическом смысле сказать нельзя. Но под встречей здесь должно понимать не только и не обязательно чувственную встречу типа «вижу». «Встреча» означает вступление человека в экзистенциальную связь с любым нечто, любой онтологической природы. Чувственное восприятие является только частным случаем такой связи. Если в моем сознании возникла мысль, и я начал ее «прокручивать» (например, мучительно вспоминаю дату какого-нибудь исторического события) – это встреча с мыслью. Если меня обидели неприятным словом – это встреча с обидным словом и с обидой как неким феноменом моего экзистенциального состояния. Если я решаю математическое уравнение – это встреча с ним. Словом, то, с чем я фактически имею дело, и есть встреченное мной и существует для меня. Оно может в данный момент не существовать ни для кого другого (принцип относительности существования).

Здесь следует сделать важное замечание относительно того, как могла бы возникнуть идея /не категория!/ существования.

Феноменальный комплекс /=вещь/ имеет среди ожидаемых свойств «свойство» «исчезать». Ожидание исчезновения - источник идеи исчезновения, а отсюда - возникновение идеи несуществования. Несуществование, таким образом, определяется как ретенция неопределенного множества бывших, наличных и возможных /ожидаемых/ актов исчезновения. Возникает «нет». И в неразрывной оппозиции к этому «нет» возникает «есть». То есть «существует». Идея существования без оппозиции к несуществованию возникнуть не может. Если представить себе мир, в котором ничего не исчезает, в нем не возникнет идея существования. Поэтому, по-видимому, базовой идеей в этой паре является именно несуществование, а идея существования образуется путем отрицания отрицания в этом термине. «Есть» имеет смысл только в противоположности «нет», как и обратно. Так образуется категория.

Отсюда в частности следует вывод, что идея существования должна образоваться позже идеи отрицания. И это естественно. По-видимому, логические связки должны образовываться раньше абстрактных понятий вообще.

Таким образом, фиксация исчезновений и появлений феноменов ведет к формированию категории существование/несуществование и соответствующих идей. Но когда категория как таковая стала фактом структуры сознания, идея существования становится как бы исходной. Исчезнувший феномен до исчезновения был / существовал/, после исчезновения перестал существовать. Идея несуществования предстает теперь как элемент в горизонте существующего. Этот внутренний парадокс ситуации является источником непрекращающеся дискуссии по поводу соотношения бытия и ничто. В свете сказанного разумно принять позицию, сформулированную М.С.Каганом:

«Для философского умозрения исходным и базовым для всех других проблемных разделов является онтология, понимаемая, однако, не традиционно, по Пармениду, как «учение о бытии» и не «модернистски», по А.Н.Чанышеву, как «учение о небытии», а как исследование системы «бытие/небытие», в которой взаимные отношения её подсистем являются взаимным превращением одной в другую» (Каган М.С. // Вопросы философии, 2001, №6).

Это весьма справедливое методологическое представление, учитывая, что понятия «бытие» и «небытие» являются дериватами категории существование/несуществование.

Для мира вещей, не обладающих сознанием, нет существования. Лишь пробуждение сознания вызывает из небытия существование. Сказать, в каком смысле мир без сознания (если это имело место) существовал – выше наших языковых возможностей и нашего представления. Мы, конечно, верим, что мир существовал до нас, будет существовать без нас и т.п. (фундаментальное онтологическое убеждение). Но природа этой веры как раз и формируется через ожидание встречи и имения дела (то есть благодаря категории существования/несуществования).

Феноменологически, все, что есть в ипостасях сознания, для меня существует – cозерцаемое, переживаемое и мыслимое. Однако, «существует феномен» и «существует вне феномена, представленное в нем» -- это, конечно, разные утверждения. Первое лишь констатирует факт нашей уверенности в собственных наших состояниях. Второе -- фундаментальное онтологическое убеждение обыденного сознания и выражение определенной философской позиции (материализм, объективный идеализм).

Дата добавления: 2017-01-14