Темная сторона 6 страница

– Да, да. Тот самый ландграф! Лорд Скиминок всегда такой остроумный.

– Не горячись. Пока все нормально, – похлопала меня по руке Горгулия Таймс. – Действуй по настроению. Но если ты хоть на миг обнаружишь страх, – они разорвут тебя на кусочки!

– Атмосфера явственно накаляется. Мне тоже кажется, что без традиционной драки не обойтись! У нас такие свадебные обычаи… Так вы говорите, магией меня не тронут?

– Нет. Хочешь проверить? Вон в углу коричневый колдун шестой степени готовит на тебя покушение. Только не дергайся…

Оба-на! Точно! Козлобородый недомерок, слюняво шевеля губами, взглядом двигал под потолком залы чугунную бадью с кипящим супом. Ведер пять, не меньше. Посудина замерла над моей головой. Поганый колдунишко гадко улыбнулся и опустил глаза… О, каких волевых усилий мне стоило не спрятаться под стол! Бадья рухнула вниз, мягко упала на невидимую преграду – магия! – и, не пролив ни капли, мигом отфутболилась через весь зал, где опрокинулась прямо на лысину озадаченного злопыхателя. Я читал, что несработавшее заклинание, возвращаясь, бьет по своему же хозяину… Дикий вопль потонул в дружном гоготе присутствующих! Коричневый колдун шестой степени изображал жалкое подобие ошпаренного куренка. Господи, что за дикое веселье?! Шутов у них нет, что ли? Хотя… судя по тому, как я веселю общество…

– Ну все, ландграф. Сейчас оно начнется, – тихо вздохнула моя соседка.

Зингельгофер встал со своего места и обратился к присутствующим с высокопарной речью:

– Дамы и господа! Цвет и оплот Темной Стороны! Сегодня, в светлый день моей свадьбы, я хочу представить всем мои подарки для будущей жены!

Те же уродцы стали вносить в зал сундучки с драгоценностями, дорогие ткани, изящные безделушки, хрустальные зеркала, слоновую кость и черное дерево. Да, сюда бы еще швейную машинку и лобзик. Натуральный кружок «Умелые руки». Потом какие-то пузырьки, банки, бутылки с непонятными жидкостями, коробки с порошками и снадобьями. Сплошная химия! Но как загорелись глаза Вероники! Знал, сволочь, чем прельстить ее экспериментаторскую натуру.

– А теперь я хочу показать обществу тот бесценный дар, что принесла на свадебный алтарь моя драгоценная рыбка. Это – голова тринадцатого ландграфа!!!

Все разом замерли. В наступившей тишине неестественно радостно зазвенел серебристый смех Вероники:

– Вы не поняли его, милорд! Это шутка!

Молчание стало еще тягостнее. Все поняли правильно. Вот только эта наивная дурочка еще пыталась улыбаться гостям, заглядывала в лица, подмигивала, совершенно искренне недоумевая, почему же никто с ней не смеется? Бедная девочка… Она ему верила! В ее годы и… такое испытание.

– Моя несравненная супруга обещала, что заманит к нам на Темную Сторону нашего злейшего врага. Уверен, все разделят мое шумное восхищение ее талантом перевоплощения! Будучи настоящей ведьмой по крови, она прошла хорошую школу лицедейства в пансионате Тихого Пристанища. Она умело воспользовалась нужными струнами в характере страшного лорда Скиминока. Взгляните сами! Вечный противник, бесчеловечный убийца, подлый предатель, кровавый мародер, склочный скандалист – вот он! Один! Без друзей! Без глупого дракона! Берите его! Моя послушная жена принесла эту желанную жертву на черный алтарь нашей любви!

– Эй, зятек! А меня ты не хочешь брать в расчет?! – побагровевшая Горгулия Таймс с мягкой медвежьей свирепостью поднялась с кресла. – Я тоже гость твоего дома. Мы с ландграфом старые друзья. Это я дала ему Кольцо Защиты. Прежде чем ты убьешь его, твоим холопам придется убить меня.

– От смерти еще одной тещи мир ничего не потеряет! – широко улыбнулся гнусный жених.

Вся зала взорвалась свистом и хохотом! Только теперь я обратил внимание, сколько оружия было припрятано под юбками, плащами, шкурами и прочей декорацией. Вероника, бледная как полотно, смотрела на меня круглыми от ужаса глазами.

– Это неправда! Он так шутит, милорд! Это же шутка! Зачем вы… Якобс, ну скажи милорду, что ты пошутил… Пожалуйста!

На сей раз грянул гром аплодисментов. Зингельгофер взял невесту за руку и театрально раскланивался перед восхищенной публикой. Юная ведьма стояла столбом.

– Что он с ней делает? – потерянно прошептала Горгулия Таймс.

Весь зал аплодировал стоя. Я подбирал слова для гневного монолога, но в голову лезли лишь грязные ругательства. Какие-то остатки здравого смысла говорили о том, что не стоит ронять себя до уровня этой мрази. Живи весело и умри храбро! Пока со мной был Меч Без Имени, я не испытывал страха. Это тоже своего рода магия. Меч, как символ Креста, взятый за лезвие, рукоятью вверх, казался олицетворением кротости и смирения, готовности прощать и взывать к милосердию. Но, перевернувшись, сверкая неотразимостью клинка, он мог быть воплощением неотвратимого возмездия!

Нечисть взялась за оружие. Верховная ведьма Тихого Пристанища медленно выудила из декольте увесистый молоток. Якобс Зингельгофер принял от подскочившего карлика длинную рапиру:

– Итак, я приглашаю всех освятить наши брачные узы предсмертным хрипом тринадцатого ландграфа!

– Не-е-е-т! – Вероника бросилась на своего возлюбленного с недвусмысленным желанием – расцарапать ему физиономию, но негодяй ловко поймал ее в захват, заломив девчонке руки.

– Дорогая! Ты переигрываешь! Еще слово, и мы все можем подумать, что тебе жаль его. Не уверяй меня, что голова лорда Скиминока дороже нашей любви. Иди к себе! Жди меня на черном брачном ложе. Сегодня наконец мы насладимся друг другом… – Этот гад страстно поцеловал теряющую сознание бедняжку.

От омерзения юная ведьма очухалась, взвизгнула и попыталась укусить его за нос. Зубки лязгнули, как стальной капкан. Зингельгофер презрительно улыбнулся, а потом влепил ей такую пощечину, что пламя у факелов задрожало.

– Вероника-а-а!

Я пришел в себя, прыгая по столам с Мечом Без Имени в руках и быстро продвигаясь к зубастому молодожену…

Э-э-э-эх! Размахнись рука, раззудись плечо! До Зингельгофера я не добрался… Брошенный кем-то нож рукоятью разбил мне нос, а что, если б угодил острием?! Разномастная кодла дружков жениха с воем встала на его защиту. Ну и рожи! В страшном сне не приснится… А приснится, так проснешься седой и заикой. Это я тут ко всякому привык. Меня рогами не напугать, клыками не удивить, когтями… Фу, фу, ну и когти! Раз царапнет – стопроцентное заражение крови. Маникюр здесь не в моде. Они их хоть когда-нибудь чистят? Не обращайте внимания на мою болтовню. Так, мысли вслух, чтобы отвлечься. На самом деле Меч Без Имени уже в полной мере расплатился с шестерыми негодяями. Есть что-то романтичное в свободной трактирной драке… А когда все на одного – тут, ребятушки, и вправду весело. Безучастных нет! Танцуют все! Посуда летит из угла в угол вперемешку с копьями, ножами, топорами и коваными звездами. Целят, ясное дело, в меня. Но не попали пока ни разу. С пьяных глаз подстрелить бегающего ландграфа – это вам не муху табуреткой огрести! Вопрос – куда же все перелетное добро падает? Верно. На голову противоположной половины. И им до меня после этого есть хоть какое-то дело?! Как же! Они с ревом лезут бить именно того незадачливого вояку, который, целясь в меня, попал им арбалетным болтом в ухо! Теперь представляете, что творилось в общем зале? Нечисть гвоздила сама себя, от души круша в капусту встречного-поперечного. Я исхитрился забиться в уголок у камина и никому особенно не мешал. Горгулия Таймс размахивала молотком, как бог Тор в женском обличье. Она не пропадет, а вот Вероника? Трое бугаев под предводительством предателя Якобса уносили ее, завернув в скатерть. Нет! Так легко вы не уйдете! Маневрируя между группами зверствующих драчунов, я ловко вырвался к выходу и погнался за похитителями.

– А ну стоять, мафиози хреновы! Оружие на пол, все арестованы! У вас есть право на один телефонный звонок своему адвокату. Также должен предупредить – все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас в суде…

Они не оценили юмора. Двое выхватили мечи и попытались меня задержать. Меня! Тринадцатого ландграфа Меча Без Имени! Через минуту я продолжал погоню, оставив позади два теплых трупа. На повороте Зингельгофер повернул рукоять в стене, и пол под моими ногами принял вертикальное положение. Летел я недолго, а ударился больно. Наступила темнота… Это пол, ставший потолком, мягко захлопнулся надо мной. Сначала в горячке погони я даже попытался встать. Потом передумал. Болел бок, наверняка здорово содрано колено, снова пошла кровь из носа – в общем, лучше полежать. Я закрыл глаза – все равно ничего не видно – и отключился. Пришел в себя от прикосновения к щеке чего-то мокрого и холодного. Обычная вода. Наверное, подается по скрытым трубам. Я встал. Мысли были короткими. Яма, камера, склеп – ну, то место, куда меня заманили, – три шага в длину и два в ширину. Пол и стены чугунные, ни одного намека на дверь, лаз, вход, выход. Самое паршивое, что вода прибывала. Вы понимаете, что это значило? Я, например, сообразил не сразу. Помнится, именно так гробили злых разбойников в сказке про Али-Бабу. Их заливали в кувшинах горячим маслом. Здесь холодная вода, но от этого не легче. Когда до меня в полной мере дошел смысл реальной угрозы стать синим утопленником – было уже по колено. Я немного поругался, поорал, поугрожал неизвестно кому и, прихрамывая, бросился обстукивать рукоятью стены. Ничего! Оставалось впасть в панику или покончить жизнь самоубийством. Просить пощады не у кого. Помощи ждать неоткуда, а вода колыхалась на уровне пояса. Мне не было страшно – я злился! О, какая черная злоба переполняла мою светлую душу! Я ненавидел всех и вся! Веронику – за ее глупость, Горгулию Таймс – за то, что потакала глупой девчонке. Раюмсдаля – за то, что живой и ищет Зубы. Кролика – за то, что спит, скотина! Зингельгофера – у-у-у!.. Попадется он мне! В какой-то невероятной ярости я рубанул мечом по стене и не особенно удивился, когда Меч Без Имени ушел в нее по рукоять…

Сквозь образовавшееся отверстие брезжил слабый свет. Хладнокровно и методично я расширил мечом дыру до приемлемых размеров, отмахивая в стороны солидные куски чугуна. Магия! Какой еще меч в мире способен на такое?! Я уважительно поклонился и запечатлел благодарные поцелуи на серебристом клинке. Говорят, что именно так танкисты после боя целуют свой танк. Холодная вода несколько охладила мой пыл. Надо было выбираться отсюда. Я пролез в дыру и, мокрый как мышь, зашлепал по освещенному факелами каменному коридору. Куда? Куда выведет. Светло, крыс нет, опасности не видно, можно гулять спокойно. Вот только холодно и пыльно. Судя по всему, здешние слуги не особенно утруждают себя уборкой. Техперсонал хуже некуда… Стоп! Почему, собственно, мне так холодно? Сквозняк! Где-то рядом выход на свежий воздух. Я прибавил шагу, слегка кривясь от боли в распухшем колене. Голова трещала от одной нехристианской мысли: догоню – убью! Коридор разделился на три прохода. Выбрать нужный не составляло труда – я чувствовал движение сквозняка всем телом. Ага, вот она, заветная дверь. Снизу пробивалась узкая полоска света. По-видимому, проходом пользовались не так уж часто, но дверь была вычищенной, без пыли и паутины. Добрый, надежный дуб, обитый полосами железа. Я прикинул, где может быть засов, и рубанул мечом. М-да… Невероятное оружие! Казалось, что масло режется с большим шумом. Ну, все… Где тут мой любимый Зингельгофер?! У меня к нему ма-а-ленькое дельце… Я прижался к стене – с противоположного конца спешил по коридорчику лысый остроухий слуга с банным полотенцем в руках. Годится. Он свернул за поворот, и я в три прыжка бросился ему на спину.

– Одно слово – изрублю, как морковку в щи!

– Свирепый ландграф… – ошарашенно прошептал лысый, ненавязчиво пытаясь уйти в обморок. Баста, карапузики! Не выйдет.

– А ну, вставай! Где Вероника?!

– А… я… н-не могу знать.

Пришлось крепко приложить его затылком о стену. Куда пропали мои природная жалость и сострадание?

– Я скажу… она… они в спальне…

– Веди! При первой же попытке предательства – попросту снесу с плеч твою безволосую тыкву. Все понял?

– Так точно, милорд!

Мелкорослый служака исправно повел меня долгими переходами, минуя стражу и людные места. Спустя полчаса мы были на месте, но у входа в спальню почему-то толпилась куча народа.

– Слушай, а служебный вход есть?

– Да, милорд, как прикажете…

Мы еще поплутали, и он таки вывел меня к маленькой дверце в узком, замаскированном коридорчике. Лысый жалобно поглядел на Меч Без Имени, готовясь к смерти.

– Снимай пояс.

– Да, лорд Скиминок! – понял он, радостно расстегивая пряжку.

– И какой-нибудь платок в рот засунь в качестве кляпа.

– Нет платка, можно носок?

– Можно. – Я связал ему руки его же поясом и усадил в уголке. Убить не позволяло воспитание, а так у парня не будет проблем с наказанием за предательство. Пусть подождет здесь. Я прислушался к тому, что происходит за дверью, мягко нажал на нее плечом и оказался позади балдахина. Ну, знаете, у них были в моде эдакие подобия туристической палатки над кроватью. Плотная парчовая ткань давала великолепную слышимость и нулевую видимость объекта. Покрутившись, я нашел в ней маленькую дырочку… О небо! Дьявол и преисподняя! Бог и все его архангелы! Белая гвардия и компартия Уругвая! Что там творилось…

Спиной ко мне стоял совершенно голый Зингельгофер, обращаясь с торжественной речью к целой толпе свидетелей, окруживших кровать и пускающих слюни от предстоящего зрелища. Перед негодяем лежала привязанная за руки и ноги Вероника. Юная ведьма была в длинной ночной рубашке из красной ткани, рот завязан черной лентой, а глаза сверкали бешенством! Любитель монологов упоенно кланялся присутствующим:

– Дорогие гости! Вы все собрались здесь, дабы лично и непредвзято засвидетельствовать сам факт моего бракосочетания с этой замечательной девушкой. Согласно древним традициям Темной Стороны и специфических требований колдовской этики, наши тела должны слиться в любовном экстазе под пристальным наблюдением не менее тридцати свидетелей. После того как это произойдет, желающие могут честно занять мое место и самостоятельно удостовериться в том, что подо мной был не фантом, не кукла, не иллюзия, а настоящая, живая невеста. Первым буду я! А став, таким образом, законным мужем, я автоматически получу право распоряжаться ее душой и телом по собственному усмотрению и поименно назову тех, кто проверит подлинность моей жены.

Присутствующие, удовлетворенно хрюкнули. Вот погань! Я почувствовал приступ нечеловеческой ярости и мягко поднял меч…

– Зато потом все мы, включая и молодую супругу, дружно пойдем в трапезную залу причаститься горячим бульоном из тринадцатого ландграфа. Итак, начнем…

Двое свидетелей рванули в разные стороны рубашку Вероники, а третий снял ленту с ее губ. Зингельгофер демонически захохотал и попытался склониться над теряющей сознание девчонкой, но… Меч Без Имени беззвучно взрезал заднюю стенку балдахина и скользнул отточенным лезвием между жениховских волосатых ног. Якобс замер в тихом ужасе.

– Кто это?

– Свирепый ландграф, – хором выдохнули присутствующие, не трогаясь с места. Каждый прекрасно понимал, что случится, если я хоть чуть-чуть шевельну мечом. Скороспелый жених боялся дышать.

– Эй, вы! А ну, быстро развязать ее. – Те же парни, что рвали одежду Вероники, безропотно перерезали веревки, стягивающие запястья и голени юной ведьмы. Она как кошка вскочила на четвереньки и… заплакала. До этого момента я ни разу не видел ее слез.

– Пощади-и-те… – робко заскулил Зингельгофер.

– Ты боялся, что я поджарю тебе яйца? – едва сдерживаясь, прошипел я. – Вижу, что в ваших краях милосердие не в чести. Не хотите по-хорошему – будет как всегда. Я же тебе их поотрубаю на фиг!

– О нет! Пощадите меня! Вы добрый, вы хороший, вы благородный, лорд Скиминок! Я поступил с вами некрасиво, но нас так воспитывали. Войдите в мое положение…

– Что ты хотел сделать с Вероникой, подонок?! Пропустить через нее своих друзей?

– Но… у нас же такие традиции!

– Милорд! – хрипло попросила черноволосая подружка, заворачиваясь в покрывало. – Ради меня… Убейте его, пожалуйста!

– Нет! Не надо!.. Я больше не буду… Я был не прав… Я исправлюсь! Я все для вас сделаю…

Мне было противно. Вот-вот стошнит от общей мерзости происходящего.

– А теперь скажи мне правду – ты ее любишь?

– Ну… Я не виноват… Мне приказали! Она бы убила меня… Это ее план. Мне велели заманить девчонку, через нее выйти на вас… а потом… Я ничего не имею против Вероники лично, но… Все же понимают – она путешествовала с вами, значит, ей нет прощения! Ее все равно убьют… Я… я даже мог бы ее спасти, женившись! Ну, на какое-то время… Но я бы сделал ее счастливой… Она умерла бы без боли!

Меч Без Имени дрогнул в моей руке, Якобс кротко взвизгнул – по внутренней стороне его бедра побежала струйка крови. Хватит. По мне, так он уже достаточно наказан. Как отпетый негодяй, он сумеет пережить свой позор, но в глазах своего же окружения навсегда потеряет лицо.

– А ну, вон! Все вон отсюда!

Присутствующая братва не стала строить из себя крутых, а, многозначительно переглядываясь, удалилась. По моему приказу Зингельгофер припер дверь кроватью и склонился перед нами в ожидании приговора.

– Где мисс Горгулия Таймс?

– Ей удалось сбежать. Я не посылал за ней погоню, честное слово!

– Кто та милая старушка, что приказала тебе обмануть Веронику и заманить меня?

– Ее имя не рекомендуют произносить вслух… – опять заныл он, но я был непреклонен!

– Она… Это мать Ризенкампфа!

– Что?! Значит, у Раюмсдаля есть бабушка… Боже мой, так сколько же лет старой перечнице? – поразился я.

– О мадам Гнойленберг Ризенкампф нельзя так говорить! Она всегда прекрасна, молода и желанна, – горячо вступился голый жених, но осекся под недобрым взглядом Вероники.

Мне нужно было действовать побыстрее. Обдумаем все потом, не торопясь и без суеты. Я поманил к себе юную ведьму.

– Пора уходить. Ты сможешь найти дорогу к замку Бесса?

– Да. У меня метла на крыше.

– Тогда вперед.

– Вы что?.. Вы его не убьете? – округлила глаза длинноносая практикантка. Казалось, еще секунда – и она собственными руками задушит меня за предательство. Положение спас придурок Зингельгофер. Перепугавшись, он рухнул к нам в ноги и, страстно целуя мои грязные кроссовки и захлебываясь слезами, запричитал:

– Простите меня, милорд! Я исправлюсь… я больше не буду…

Вероника шумно втянула ноздрями воздух и решительно взяла меня под руку. Она все поняла. Такой кровью – грех пачкать Меч Без Имени. За дверями спальни зазвенело оружие. Вот уж теперь точно пора сматываться.

– Милорд, вы твердо решили его пощадить?

– Да, но, наверно, его надо хотя бы связать, а то он обязательно пустит погоню по нашему следу.

– Я ничего не скажу! – счастливо подпрыгнул зубастый Якобс. – Бегите, я вас прикрою! Я буду сражаться, как лев. Я докажу… оправдаю… искуплю, так сказать!

– Угу, – мрачно буркнула Вероника и, неожиданно развернувшись, так влепила коленом между ног недавнего супруга, что даже я зажмурился. Готов поклясться, что раздался треск скорлупы! Зингельгофер, обняв руками причинное место, выпучил зенки и рухнул на пол.

– Идемте, лорд Скиминок. Я объявляю ему развод, а ни на ком другом он никогда не женится.

– Почему?

– Потому что теперь он уже не мужчина!

М-м-да… Мельком взглянув на скорчившуюся фигуру, я почувствовал чисто мужское сострадание. Юная ведьма по-прежнему слов на ветер не бросает. Такой удар! Но заслужил, заслужил, ничего не скажешь… Оставив бедолагу страдать в тихом одиночестве, мы вернулись в замаскированный коридорчик, где слуга приветствовал нас восхищенным взглядом. Вероника сама повела меня по внутренним переходам. Особенной опасности не было. Все логично решили, что мы рванем к выходу, но хитрые мы двинулись по винтовой лестнице наверх и без драки вылезли на небольшую площадку для приземления. Там, в углу, среди прочих метл действительно отыскалась нужная. Я было решил тоже выбрать себе помело посимпатичнее, но ведьмочка с чисто технической терминологией объяснила, что подобное транспортное средство подчиняется лишь одному законному хозяину. Таким образом, меня бы просто сбросило. Черт с ним, полетим вместе. Мой дракон мирно спал где-то за холмом, его храп был слышен верст за шесть. Будить бесполезно, убить они его не сумеют, пусть выспится. Потом сам прилетит. Я попытался поудобнее усесться на эту деревяшку.

– Все позади, подружка. В путь! Мне еще надо о многом поговорить с бабушкой Раюмсдаля.

На этот раз метлой правил я. Она подчинялась мне лишь потому, что ее собственная хозяйка сидела у меня за спиной и в голос ревела всю дорогу…

Погони не было. Нельзя сказать, что средневековые люди очень уж тупые – учатся они быстро. Думаю, там нескоро забредет в чью-то бесшабашную голову преступная мысль – преследовать тринадцатого ландграфа. Хотя, по совести говоря, при хорошей атаке с воздуха, шестеро на одного, они бы нас задавили. Я – паршивый летчик. Бомбардировщик еще куда ни шло, но истребитель – хуже некуда! Поэтому в настоящий момент мы летели на помеле при самой низкой скорости. Вероника тихо клевала длинным носом, а у меня было время для логического анализа событий. Итак, о главном. Подумать только, у Ризенкампфа была мама! Мне всегда казалось, что при рождении негодяев его уровня мать должна тут же умереть со стыда. А она жива. Горит желанием довести до конца святое дело порабощения мира. Значит, пока ее бледноволосый внучек ищет Зубы, бабулька развлекается тем, что катит на меня бочку за бочкой. Надо признать, котелок у нее варит. Организовать засыл религиозных сект, начать массовый развал веры, одновременно вербуя войска из новообращенных, подготовить к войне Темную Сторону, организовать смуту на окраинах и покушение на короля в его же столице… Ну, старушка дает! Теперь понятно, откуда у Раюмсдаля такая нездоровая деловая активность. Весь в бабушку! Однако где же они прячутся? Живут, конечно, на Темной Стороне, но вот где конкретно? По сути дела, нам троим деваться некуда. Замок Бесса не лучшее укрытие, а когда в подземельных хоромах у Зингельгофера разберутся, что к чему, они снарядят нам в погоню такую армию! Кролик здесь один, два десятка маневренных ковролетчиков закидают его молниями. Кришнаиты тоже не останутся в стороне. Раюмсдаль с бодрой пенсионеркой добавят жару. Скучно не будет. Врагов, как всегда, полным-полно! Посчитаем наших: я, Жан, Лия. Плюс спасенная от счастливого брака Вероника. Добавим где-то гуляющую Горгулию Таймс. Потом Луна – наемная убийца, относящаяся ко мне с милой симпатией. Да, чуть не забыл, белый дракон с дефектом речи. Все! Негусто… но для братской могилы вполне достаточно. Луна… У нее необычные глаза. Карие, глубокие и необъяснимо теплые… Мои мысли снова и снова возвращались к этой девушке. Я старательно убеждал себя в том, что думаю о ней лишь из соображений собственной безопасности. Ведь это так обидно – быть убитым человеком, которого любишь. Что? Что я сказал?! Какая любовь, что за чушь лезет в голову?

Мы ночевали на том же несчастном холмике, где храбрый Кролик поджаривал упырей. Развели костер, юная ведьма, будучи не в духе, попыталась наколдовать торт с кремом, но ту подгорелую дрянь, вымазанную шоколадной слизью, что шлепнулась прямо в угли перед нами, попробовать не решился никто. Появившийся бочонок с вином мы откупорили мечом, так оттуда шуганула струя пены и, когда она иссякла, то, собственно, нормальной жидкости для питья осталось едва на донышке. Подумав, мы решили лечь спать натощак. От всяких защищающих куполов и отвращающих кругов я отбрыкался. Первую половину ночи довелось дежурить мне. Упыри не появлялись. Тишина и умиротворение опустились на мир. Ночь сияла сказочными созвездиями, дышала далекими лесными ароматами, успокаивая натруженные нервы свежестью и первозданной чистотой. Костер разбрасывал искры, рукоять Меча Без Имени привычно грела бок… Стоп! Господи Иисусе! Это же знак опасности! Я вскочил на ноги, выхватив меч. Никого. Но вот зашуршал песок, и к огню вышла женщина. Она была босой, в длинном черном плаще с капюшоном. Фигурка даже по задрапированным формам крайне соблазнительная. Черт, да мне кажется, что под шелком плаща у нее вообще ничего нет!

– Здравствуй, рыцарь!

– Здравствуйте, миледи.

Я не первый год замужем и поэтому не выпускал из рук меч, мало ли что… Лучше побыть вежливым.

– Откуда вы в столь поздний час

одна, в степи и без охраны?

– Ты говоришь, как знатный лорд,

и речь твоя приятна слуху.

Услышь же исповедь мою,

воитель гордый. Кто ответит:

не ты ли храбрый мой герой,

сумевший снять чужие чары

с души поруганной?

– Как знать,

как знать, миледи…

Но говорите, ибо ночь

близка к полуночи и смена

моя закончится, лишь Зодиак

придет к двенадцатому часу.

(Во как! Это я во дворце выучился. Могу говорить по-рыцарски так, что дам фору любому менестрелю. Почти белый стих, это нетрудно, только слова надо произносить медленно и напевно. Попробуйте, у вас тоже получится.)

Женщина откинула назад капюшон, и я ахнул. Во-первых, она была необычайно красива. Огненно-рыжая, с огромными зелеными глазами, длиннющими ресницами, чувственным, пухлым ртом и классическим прямым носом. Во-вторых, от резкого движения ее плащ распахнулся, и я с восторженным ужасом убедился в полной справедливости своих подозрений. Она была совершенно голая!

– Я дочь большого короля,

но старый чародей, пытавшись

заполучить мою красу

себе в постель, – каков мерзавец! –

заколдовал меня – и вот…

Я превращаюсь днем в цветок,

а ночью выхожу под звезды.

– Кошмар, кошмар!

Конечно, я ей ни на йоту не поверил, хотя для этих краев история вполне обычная.

– Но где злодей, столь рьяно

вас склонявший к браку?

– К какому браку, милый друг?!

Увы, он жаждал вожделенья!

Животной похоти своей и

скотской страсти непотребной

искал он выход, и мое

девичье тело…

Тут она дернула за шнурочек, и плащ соскользнул на песок. У меня перехватило дыхание!

– …счел лишь пригодным для того…

– О времена, о нравы, о эпоха! – слабо защищался я.

Ну, с такой грудью, талией и ножками… Да ее только памятник не возжелает! А уж человек… Мертвый глянет – и то встанет! Как мужчина мужчину я вполне понимаю этого чародея. Дедок имел все основания для заигрывания, уж слишком лакомым был кусочек.

– Так чем же я могу помочь

такому дивному творенью

девичьей красоты,

что вы невольно

открыли мне,

шнуровку распустив?

– Один лишь поцелуй…

– И только?

– Ну, не совсем… На самом деле

их быть должно четыре штуки,

так чтоб на теле неприкрытом

образовался знак Креста!

Ты первый раз целуешь в губы,

второй и третий грудь целуешь,

четвертым пламенный живот,

и я свободна от заклятья!

Хм… не слишком сложно. Вероника по-прежнему спит. Робко надеюсь, что ничего другого от меня не потребуют, а четыре поцелуя… Это мелочь. Это даже не измена. Так, факт гуманитарной помощи… Я едва удержался от того, чтобы не кинуться на нее, как изголодавшийся волк. Воткнул меч в песок. Рукоять просто горела! Ну его – мешает только… Обнаженная красавица мягко опустилась на упавший плащ, нежно потянув меня за руку. Ее глаза были магически бездонны, волосы щекотали мне шею, а подаренный поцелуй… О, какое неземное блаженство! Таких сладких, долгих и страстных поцелуев я не получал никогда. В голову ударила кровь, розовый туман заволок сознание… Я лег рядом с нею и припал губами к ее груди. Не сравнить в этом плане с богиней, но тоже – ого-го-го! Восхитительной формы и упругости, пахнущая молоком и тмином… Боюсь, я увлекся расцеловыванием намного больше, чем требовалось по условиям расколдовывания. Она лишь томно вздыхала, но когда я дошел до ее живота… Красавица выгнулась и так застонала, что во мне все забурлило!

– Мой милый рыцарь!

Мой спаситель! Герой,

любовью снявший чары!

Власть Зла уходит в

бездну Ада, над нами

только полог ночи…

Я не оставлю этот подвиг

без той единственной награды,

которую сама природа

дарует женщине. А та –

единственному человеку,

сумевшему волшебной силой

пылающего поцелуя

зажечь ответную любовь!

Господи! Не надо столько слов, я и так все понимаю. Конечно, хочу! Зачем спрашивать?! Действовать надо…

– Иди ко мне на ложе страсти!

Отбрось звенящие доспехи!

Войди в меня, как входят в море,

омыть трепещущую душу

в небесной сладости и неге,

в восторге нежности и тайны,

в экстазе ласки и любви…

Пока она пылко декламировала эту речь, ее умелые пальцы быстро расстегнули мою рубашку, ловко взялись за ремень на джинсах и тут… Чья-то тень на миг закрыла от меня ее прекрасное лицо. Серебряная молния сверкнула в свете остывающего костра, и Меч Без Имени насквозь пронзил жаркую грудь расколдованной девушки. Я вскочил на ноги. За рукоять меча обеими руками держалась юная ведьма Вероника.

– Успела. Вот тварь! Милорд, вы неоправданно беспечны. Не хочу учить вас жизни, согласна, что кастратка кого угодно очарует…

– Как ты?.. Зачем?.. Ты убила ее!

– Надеюсь, да. Я ударила изо всех сил. Вы спасены. Лия никогда бы мне не простила, если бы кастратка успела вас…

– Ничего не понимаю… Что за кастратка? При чем тут Лия? За что ты убила невинную девушку?!

– Да вы больны, лорд Скиминок! – всплеснула руками длинноносая практикантка. – Кого это вы называете невинной девицей? Эту развратную тварь?! Да она калечит мужчин, как семечки грызет! У нее между ног – зубы! Мужчина, плененный ее красотой, ложится с ней, а как только попадает куда надо – клац! Поэтому ее и называют кастраткой. Не верите? Ну, так взгляните сами. Ой, милорд, что с вами? Вам дурно? Что с вами, милорд?

Впервые за всю мою небедную на события жизнь я плавно ушел в глубокий обморок…

Глава 4

Дата добавления: 2015-07-13