В ночном лесу

Уже давно наступил день, когда мы вышли в поле, за границей нашего леса. Оно искрилось и переливалось всеми оттенками зелёного в ярких солнечных лучах.

Мы с Тонькой сняли кроссовки и побежали по мягкой траве. Мне всё время хотелось взмыть вверх, что я и сделала. Ветер помог раскрыть мне крылья, воздушный поток подхватил меня и, я начала парить в небе, над головами моих друзей.

Нимб сверкал раскалённым золотом над моей головой, а я поднималась всё выше и выше. Но вскоре я почувствовала, что начинаю выбиваться из сил и надо спускаться.

Когда я коснулась ногами земли, у меня совершенно не было сил. Я повалилась на колени и так и сидела, пока меня не нагнали друзья. Тоня со смехом надела мне на голову венок из лаванды. Она знала, что я просто обожаю эти цветы.

На головах парней тоже были венки. И даже у Влада на мощной голове лежал венок из золотого шара.

Ближе к закату мы вошли в дальний лес. Но скорее мы не шли, а тащились по этому лесу.

Верхушки деревьев плотно сплелись ветвями, образуя плотную крышу над нашими головами. Сюда абсолютно не проникали вечерние солнечные лучи, но было довольно-таки тепло.

Парни стали какими-то раздражёнными, огрызались друг на друга, а на наши вопросы отвечали нечленораздельным бурчанием. Илюша уснул прямо на спине Владислава. Спал он с тех самых пор, как мы вошли под сень этого леса.

Вдруг мой малыш задёргался, захныкал и соскользнул со спины тигра. Но не проснулся.

Я мгновенно подхватила его на руки и прижала к себе, по мере возможного обернув крыльями.

– Нам надо остановится.

– А где ты установишь палатку в этих дебрях, умник? – Костя насмешливо посмотрел на тигра, потирая обе пары рук. – Если и устраивать привал, то только на какой-нибудь поляне.

– Но я не могу больше идти, – заныл Алик, – все копыта себе сбил об эти корни. Давайте устроимся так, без палаток, в спальниках.

– Парни… – начала было я, но меня попросту не услышали.

– Если хочешь, сам и ложись в спальнике, – огрызнулась Антонька, – а я буду спать в палатке! – Вокруг неё начало сгущаться грозовое облако.

О, Господи! Как же мне надоело за весь вечер слушать их перебранку. Надоели - всё ругаются и ругаются, конца и края этому нет.

Я не заметила, как из моих крыльев и нимба начал бить яркий белый свет. Он накрыл всю поляну, а когда рассеялся, я обнаружила всех споривших на траве. Они спали, словно младенцы, попадав кто куда.

Опа! Неужели во мне тоже скрыты какие-то способности? Если это так, то здорово!

Вдруг за моей спиной зашуршал куст сирени, и из его недр вышел старец.

Света, который источал мой нимб, хватало, чтобы разглядеть его.

Это был почтенный старец, с длинною белой бородой, но даже через это украшение, я увидела красиво очерченное, бледное лицо: тонкие черты, правильный нос и глубоко посаженные травяного цвета глаза. Кого-то он мне неуловимо напоминал, но вот кого?

Одет он был в серый длинный балахон с капюшоном. Его длинные белоснежные волосы охватывал плетёный кожаный шнурок. В руке старик держал посох, весь изукрашенный резьбой. Но, к сожалению, свет не позволял разглядеть эту резьбу.

Старец обратился ко мне:

– Неужели предо мной действительно Ангел? Воистину благословенны Небеса, отправившие нам спасение в Вашем лице! Ромэайнариэль[1] – крылатая, святостью увенчанная дева, Ангел из пророчества, спасительница Зелёного Мира.

Я непонимающе уставилась на странного деда. Что значит «…Ангел из пророчества»?

Когда ребята проснулись, они лежали рядком под тёплыми плащами, невдалеке от жаркого костра. Первым, кого они увидели, был старик, сидевший на бревне около костра и куривший глиняную трубку.

Он являл собой воплощение одной сказочных баллад, спетых группой «Король и Шут». В головах моих друзей сразу всплыли строчки из этой баллады:

…В ночном лесу костёр горел,

А у костра усталый дедушка сидел,

Трогал усы, трубку курил,

О чём-то тихо сам с собою говорил…

А он действительно что-то говорил, повернув голову к невидимому собеседнику.

Влад, тихо заурчав, отправился к странному старцу. При ближайшем рассмотрении его собеседником оказалась я.

– Я ничего не помню, Ангел. – Прервал нашу беседу голос тигра, – после того, как ты засияла, вокруг меня была сплошная леденящая тьма. Что ты сделала?

Я неуверенно улыбнулась, не зная, что ответить на этот вопрос. Природу своего деяния даже я не в силах была понять. Но старик ответил за меня:

– Сияние Ангела являет собой проявление чувств и эмоций. Так же это ещё один из способов молитвы, правда, безмолвной. А безмолвная молитва такого масштаба обычно охарактеризовывает какую-либо негативную эмоцию. Что ты чувствовала, перед молитвой?

– Я расстроилась то того, что мои друзья ругались. Я этого не люблю.

– Вот видишь, милая, легенда гласит именно так.

Пока старик нам всё это рассказывал к нам подошли все остальные. Только Илюша спал около костра, завёрнутый в тёплый плащ.

– А теперь я желаю представиться. Меня называют Гватраэн[2] или Тень-стражник, но в здешних местах я зовусь Жанн де Вире, носитель Вечной Памяти.

Дата добавления: 2015-07-13