Эго, голод и агрессия 20 страница

278 Терапия сосредоточением

очевидно, для амурных дел у вас неплохие данные; пере­станьте растрачивать их на кинозвезду, с которой у вас все равно никогда не будет романа, и тогда вы вскоре найдете кого-то, достойного ухаживаний. Если вы грезите о рисова­нии, конструировании или обогащении, предпримите что-либо в этих областях; следуйте указанному направлению, даже если вам придется понизить планку.

Необходимо, однако, отличать грезы, обрисовывающие идеальную ситуацию, от мечтаний, восславляющих идеал. Данная разновидность идеализма составляет часть комплек­са мегаломании-изгойства и является очень важным призна­ком нашей паранойяльной цивилизации. О вредоносном воз­действии идеализма будет вкратце сказано в последней гла­ве книги. А пока что усвойте одно: чувство действительности подразумевает переживание каждой новой секунды — а не той, что наступила хотя бы и минуту назад!

Глава 6

ВНУТРЕННЕЕ МОЛЧАНИЕ

Эксперименты показали, что детеныш шимпанзе и чело­веческий ребенок не слишком отличаются друг от друга по уровню интеллекта до тех пор, пока человеческий ребенок не начнет понимать и использовать слова. Унификация различ­ных конкретных событий с помощью абстрактных терминов и упрощение, пришедшее с употреблением слов-символов, обеспечило человеку его первое и решительное преимуще­ство над животными. Однако, как и многие другие инструмен­ты, слово обернулось против человека. Подобно тому, как по­рох китайских фейерверков превратился в ружейный, а транс­портный самолет — в бомбардировщик, так и слово превра­тилось из средства выражения и сообщения идеи в смерто­носное оружие, направленное против нашей природной сущ­ности и служащее более для сомнения, нежели для раскры­тия смысла.

Слова вряд ли когда-либо могли заменить непосред­ственное чувство, причем здесь не имеются в виду ни смут­ные переживания, ни мистика. Бергсон установил, что за «ин­туицией» стоит глубочайшее знание жизни, простирающееся далеко за пределы слов и образов. Слова превратились в такую же часть каждодневной обыденности, как и другие жиз­ненные удобства: пища, кров, транспорт или деньги. Но пред­ставьте только, что вы перенеслись на одинокий затерянный островок! Ваши воззрения совершенно изменятся; все при­обретет совсем иное значение. Окружающие вещи наполнят-

280 Терапия сосредоточением

ся намного более глубоким смыслом, тогда как язык, и осо­бенно отвлеченные понятия, утратят свою актуальность. Каж­дое слово, которое вы станете использовать, должно будет обладать четкой соотнесенностью с предметом описания. Биологическое существование начнет преобладать над ин­теллектуальным.

Уже сейчас в военном деле, несмотря на то, что солдат по возможности обеспечен всем необходимым для жизни, его биологическое «Я» утверждается за счет интеллекта, по край­ней мере той его части, которая не касается удовлетворения первоочередных потребностей. Всякое обращение к более глубоким слоям нашего существования приводит к переори­ентации интеллекта¹ и его выразителя: языка. Существует один путь, следуя которому мы можем достичь контакта с бо­лее глубокими слоями нашего существа, омолодить наше мышление и обрести «интуитивное понимание» (гармонию мышления и жизни): внутреннее молчание². Однако, перед тем как освоить искусство внутренней тишины, вам нужно занять­ся «слушанием» своих мыслей.

Вербальное мышление и речь проходят в своем разви­тии, как было показано ранее, предварительную стадию: вер­бальное мышление напоминает разговор с воображаемым собеседником. Подобным же образом существует предва­рительная стадия, состоящая из говорения и слушания и со­относящаяся с акустическим уровнем и эйдетическим отно­шением в визуальной сфере. Если вам удастся восстано­вить это единство говорения/слушания, вы сможете чрезвы­чайно расширить сферу вашего знания и осведомленность о том, как и о чем вы думаете.

¹ Интеллект всегда связан со словами; смышленость — нет!

² Я познакомился с «Наукой и Здравомыслием» Коржибского уже после того, как закончил писать эту книгу. Несмотря на то, что в ней представлен намного более глубокий семантический анализ, превосходящий все, что я когда-либо пытался осуществить, и на то, что его структурный дифферен­циал оказывается с очевидностью весьма эффективным методом, позво­ляющим изучать невыразимый словами уровень психического, я считаю, что метод, приводимый в данной главе, проще и доступнее.

Любой, прочитавший эту книгу, вынесет из нее для себя очень много полезного. Надеюсь, в дальнейшем я смогу более широко осветить его великолепный подход к психологической проблематике. В настоящий мо­мент я должен лишь отметить: мой подход значительно отличается от его огульного осуждения ректификации (см. главу о функциях Эго), кроме того, я полагаю, что концепция «фигуры-фона» более предпочтительна, нежели абстрактная теория.

Внутреннее молчание 281

В качестве первого упражнения прочитайте вслух или процитируйте все, что вам угодно, прислушиваясь к тому, как вы говорите; при этом не надо ни критиковать, ни изменять течение речи. Секрет успеха тот же, что и в любом другом упражнении на сосредоточение: не делайте никаких особых усилий, кроме тех, что требуются для удержания внимания на данном конкретном действии. Как только вы в ходе трени­ровки заметите, что можете себя слышать, время от времени прислушивайтесь к своему голосу, находясь в компании.

Затем предпримите искреннюю попытку осознать свое так называемое мышление; это упражнение должно прово­диться на первых порах в одиночестве. Когда вы попытае­тесь прислушаться к своим мыслям, возможно, в начале у вас ничего не выйдет. Вы придете в замешательство, по­добно знаменитой сороконожке, и внутренний разговор пре­кратится под пристальным взглядом. Но как только вы ос­лабите внимание, внутреннее «бормотание» (называемое «мышлением») начнется вновь; пытайтесь сделать это снова и снова, особенно тогда, когда ваше мышление действитель­но представляет собой настоящую внутреннюю речь, не вы­ражающуюся голосом — когда вы произносите что-то вро­де: «Говорил я себе...» или когда вы готовитесь к встрече и повторяете про себя то, что собираетесь сказать. Продол­жайте попытки до тех пор, пока не «почувствуете» свое мыш­ление, пока не поставите знака равенства между слушани­ем и говорением. Когда это произойдет, вы заметите еще два явления. Ваше мышление станет намного более выра­зительным, и, в то же время, та его часть, что не служит ис­тинному, непритворному выражению, начнет распадаться. На­вязчивый внутренний разговор прервется, и вам может по­казаться, что вы сходите с ума, когда до вашего слуха нач­нут доходить кусочки и частички несвязной речи, всплываю­щие на поверхность сознания. Немногие действия способны усилить чувство действительности в той же степени, что под­слушивание собственных мыслей, особенно тогда, когда вы переживаете реорганизацию мышления и повторное откры­тие языка как инструмента для передачи значения и выра­жения смысла.

Подобная реорганизация мышления абсолютно необхо­дима тем людям, у которых имеются трудности с установле­нием настоящего контакта. Это в той же мере относится к робким, неловким или заикающимся людям, как и к тем, кто, обладая противоположным характером, обязательно должен

282 Терапия сосредоточением

выступить, никак не может перестать говорить, разбалтыва­ется при каждой встрече и неспособен усвоить ничего из того, что было сказано другим, если не может добавить к этому чего-то полезного, интересного или забавного со сво­ей стороны.

За улучшением данного «чувства» последует углубление вашего знания о характерных чертах собственной личности, ее «психоанализ». Вы обнаружите собственное «Я» в моно­тонности, наставнических или «широковещательных» интона­циях своей речи, в нытье или хвастовстве вашего внутренне­го голоса. Как только вы разглядите в себе какую-либо спе­цифическую черту, примите ее за выражение вашей личности в целом и попытайтесь найти то же самое отношение в других своих действиях и поведении.

Научитесь ценить каждое слово, научитесь пережевывать, пробовать на вкус ту мощь, которая скрыта в «логосе» каждо­го слова. Про Уинстона Черчилля говорили, что одно время он был неуклюжим, неуверенным в себе собеседником. Позднее он начал пробовать на вкус каждое слово, каждое произно­симое предложение. В результате его речь обрела мощь и проникновенность, в которой каждое слово обладало весо­мостью. Он умел «чувствовать» свое мышление, и это приве­ло к усилению выразительности. Было бы кощунством при­менять то же слово «речь» к словесным излияниям какой-ни­будь светской болтуньи, скрывающей за потоком слов то, что ей на самом деле нечего вам сообщить.

Усвоив навык слушания внутренней речи, вы можете за­няться следующим упражнением, имеющим решающее зна­чение: отработке внутреннего молчания. Уже «внешнее» мол­чание является непереносимым для многих людей. Когда они находятся в компании, они считают, что обязаны поддержи­вать разговор и если в нем возникает небольшая пауза, они чувствуют смущение и подыскивают тему, которая бы ее за­полнила. В ситуации, требующей тишины, — при виде прекрас­ной горной гряды или бушующего моря — они тараторят без умолку. Они потеряли контакт с Природой до такой степени, что им приходится прибегать к разговору как единственному для них способу установления хоть какого-то контакта.

Намного труднее, даже для немногословных людей, спра­виться с внутренней тишиной. Не надо путать внутреннюю тишину с душевной пустотой (трансом, petit mal, приостанов­кой работы всех психических функций). В данном упражне­нии мы уделяем особое внимание освоению одной психичес-

Внутреннее молчание 283

кой функции: говорению про себя, внутренней речи. Попро­буйте молчать нарочно, подавлять свое вербальное мышле­ние, оставаясь в то же время в бодрствующем состоянии. По­началу это покажется очень трудным, и вы поймете, что ваша внутренняя речь обладает навязчивым характером. Вы заме­тите, что, несмотря на чистосердечные попытки справиться с упражнением, ваше сознание освобождается от слов лишь на несколько первых мгновений. Незаметно для вас ваше вни­мание ослабнет, и вы снова начнете мыслить вербально. Если вы окажетесь настойчивы, то научитесь продлевать периоды тишины и тем самым предоставите больше простора для чувств. Ваш внутренний взор прояснится, а мельчайшие теле­сные ощущения станут более отчетливыми. Когда у вас по­лучится продлевать эту внутреннюю тишину до минуты или около того, энергии, или, скорее, те виды активности, что зат­мевались речью, восстанут из более глубоких биологических слоев — ваше биологическое «Я» начнет выбираться из-под коросты слов.

Теперь попробуйте применить эту недавно приобретен­ную способность к сосредоточению на внешнем мире. Я бы порекомендовал вам послушать музыку. Нет другого такого занятия, которое являлось бы лучшей проверкой вашего уме­ния сосредотачиваться. При полном сосредоточении на му­зыке у вас просто не остается места в голове для того, чтобы думать или мечтать.

Когда вы слушаете музыку, у вас есть то преимущество, что вы остаетесь в области акустического. После того, как вы в совершенстве освоили сосредоточение на слушании, вам предстоит перейти к упражнению по заполнению своего со­знания остальными чувствами. Посмотрите, к примеру, на кар­тину, привлекающую ваше внимание, или на цветущий сад, или на закат солнца, или даже на свою собственную комнату. По­старайтесь вобрать в себя все детали без внутренней бол­товни или словесного описания. Научитесь молча, без много­словия оценивать то, что интересует или привлекает вас.

Возможно, наиболее ценным результатом практики внут­ренней тишины является достижение состояния пребывания «по ту сторону оценивания» (по ту сторону добра и зла), т.е. подлинного видения и определения истинной ценности взаи­модействий и фактов.

Глава 7

ПЕРВОЕ ЛИЦО ЕДИНСТВЕННОГО ЧИСЛА

В ходе выполнения упражнений по визуализации мы об­наружили, что смена нашего отношения к вызываемым об­разам — от «картины возникают в нашем сознании», на «мы сами смотрим на эти картины» — повлекла за собой улуч­шение функций Эго. Пассивное отношение сменилось более активным. Это относится к общей активности, свойственной центробежному характеру поведения организма, который яв­ляется гораздо более определенным, нежели рефлекторная теория или религия пытаются нас убедить. Ранее я показал, что Эго символизирует свершившийся факт идентификации, таким образом, если мы не идентифицируем себя с образа­ми, проецируемыми нами вовне или внутрь себя, мы лишаем себя жизненно важной функции.

Обычно на ум приходят лишь образы, связанные с наши­ми проблемами, незавершенными ситуациями и потребнос­тями организма. Кроме этих образов, указывающих на реаль­ные запросы, перед нашим внутренним взором проходят мно­гие картины, вызванные нами исходно либо в качестве иллю­страции наших идеалов, либо в качестве сопротивлений в пику осуждаемым эмоциям. Как только мы поймем, что ни один из этих образов, даже сон наяву, не возникает без осо­бой на то причины, мы должны будем начать более ответ­ственно относиться к «работе ума».

Первое лицо единственного числа 28 5

Можно сказать, что картины, которые мы произвольно вы­зываем в уме, как правило, являются сопротивлениями, а не выражают первичную потребность. Но даже и в этом случае рекомендуется отождествить себя с каждой новой картиной и сказать себе: «Я мысленно вижу такого-то и такого-то че­ловека». Избегание ответственности и избегание языка Эго тесно связаны. Поскольку ответственность очень часто ока­зывается сопряжена со стыдом, виной и наказанием, неуди­вительно, что люди нередко устраняются от ее принятия и от­рекаются от своих поступков и мыслей.

Когда военный медик сталкивается с сомнительной хво­рью, он оказывается в ситуации конфликта, в значительной степени обязанного своим возникновением его неуверенно­сти и неспособности решить, кто ответственен за это. Следу­ет ли ему доискиваться причин или целей? К примеру, симу­лянт придумывает «причину» своего заболевания, и военный медик действует в соответствии с этой причиной. Головные боли и боли в спине, амнезия и несварение вызываются бо­лее-менее просто, но если сами они не являются достаточ­ными доказательствами, он вовлекает в дело прошлую бо­лезнь, и это происходит не в виде механической регрессии, а с целью фабрикования причины, исторического факта, засви­детельствованного бывшими его докторами. Лишь тогда, ког­да военный медик побеждает в этом мысленном противосто­янии, он осмеливается сказать, что ответственность за забо­левание лежит не на «Оно», а на «Я» пациента. Лишь тогда удается ему распознать цель, а не причину.

В нашем обществе часто бывает очень трудно использо­вать язык Эго. Предположим, что вы поздно легли спать и вам неохота подниматься с постели. Вы опаздываете на работу. Скажете ли вы своему начальнику: «Я не хотел подниматься с постели», или же выдвинете в качестве прикрытия автобус, не пришедший вовремя, вышедший из строя лифт, головную боль, которой могло и не быть? Вообразите только, какая буря поднимется, если вы скажете ему правду. Однако ситуация меняется, когда вы можете быть правдивым, будь то с самим собой или с друзьями. Но даже если вы представите, что кри­стально честны с собой, вы все-таки можете ошибиться. Как часто вы раздражались из-за автобуса, который «вот-вот ушел», вместо того, чтобы признаться себе, что не успели на него, потому что копались и медлили?

Еще трудней оказывается понять, что все невротические симптомы продуцирует не загадочное «Оно» или «либидо», а

286 Терапия сосредоточением

мы сами, что, как я уже упоминал ранее и намереваюсь по­казать в будущем гораздо более детально, мы напрягаем мышцы и тем самым вызываем появление тревожности, фри­гидности и т.д.

Важность этой идеи заставляет вновь и вновь обращать на нее внимание читателя. Без принятия полной ответствен­ности, без превращения невротических симптомов в созна­тельные функции Эго, излечение невозможно. Мы можем и не впадать в крайности, присущие обсессивному типу, заявляю­щему, будто «в мозгу у него появилась мысль», вместо того чтобы сказать: «Я подумал то-то и то-то» — хотя лишь очень немногие из нас на самом деле полностью освободились от подобной манеры говорить. Когда речь заходит о снах, боль­шинство готово признать — «Я» видел это во сне; но когда во сне они убивают кого-либо, они отрицают, что сами вообра­зили убийство и отказываются принять на себя ответствен­ность, ссылаясь на то, что это был лишь сон.

Каждый раз, когда вы действительно применяете насто­ящий язык Эго, вы выражаете себя, способствуя развитию собственной личности. Итак, первым делом вы должны по­нять, уклоняетесь ли вы, а если да, то в каких случаях, от упот­ребления слова «я». Затем начните переводить свою речь с языка «безличных оборотов» на язык «Я», сначала про себя и в конце концов вслух. Вы легко сможете осознать разли­чия, существующие между двумя этими видами речи, когда услышите от кого-нибудь: «Чашка выскользнула у меня из руки» вместо «Я уронил чашку»; «Рука сорвалась» вместо «Я дал ему пощечину»; или же «У меня такая плохая память» вместо «Я забыл» или даже еще более правдивого «Я не хотел запоминать этого, не желал утруждать себя». Привыч­но ли для вас винить во всем судьбу, обстоятельства или болезнь и т.п. за свои жизненные промахи? Может быть, вы укрываетесь за безличным местоимением подобно тому че­ловеку, которого высмеял однажды Фрейд, заметив: «Небе­зопасность и темнота стянули у меня часы»?

Если вы ставите на одну доску выражения «Пошел дождь» и «Вышло так, что я...», ваша способность отличать внешнее от внутреннего далека от совершенства.

Многие интеллектуалы с энтузиазмом приветствуют тео­рию «Оно» Гроддека. Поскольку они, развенчавшие идею Гос­пода Бога и Судьбы, сами еще не были настолько сильны, чтобы взять на себя достаточную долю ответственности, они обрели необходимую поддержку в идее «Оно». Они нужда-

Первое лицо единственного числа 287

лись в prima causa и решили проблему, перенеся Бога с Его небес в свой собственный организм. Их концепция «Оно» по­разительно напоминает таинственное Коллективное Бессоз­нательное Юнга и скорее препятствует, нежели способствует развитию у них функций Эго.

Фрейд интроецировал «родовую травму» Ранка для того, чтобы заполнить пробел в своем историческом объяснении тревоги. Точно так же он поступил и с «Оно», или «Ид», Грод-дека (термины эти синонимичны). «Ид» прекрасно вписыва­лось в фрейдовскую схему «Супер-Эго», «Эго» и «Ид», хотя и вносило путаницу: потребности организма и подавленные личностные содержания помещались им в одно и то же ме­сто. Возникла концепция, унаследовавшая от христианства враждебное отношение к телу.

Адлер хорошо понимает ту роль, какую сознательная лич­ность играет в выработке симптомов. Фрейд, со своей сторо­ны, показал, насколько лицемерен наш сознательный разум. Язык Эго не всегда выражает потребности организма. Если вы не можете уснуть, вам будет чрезвычайно трудно осознать, что «вы» представляете организм, который не желает спать, что вам хочется уснуть лишь в силу привычки или в результа­те ипохондрии. Конечно, вы можете сказать: «Я-то хочу зас­нуть, но вот мое "Бессознательное" — ни в какую». Но чем отличается такое выражение от утверждения, что «небезопас­ность и темнота крадут часы»?

Эго представляет из себя символ, а не субстанцию. По­скольку Эго указывает на принятие и идентификацию лично­сти с определенными ее содержаниями, мы можем использо­вать язык Эго в целях ассимиляции отторгнутых нами частиц нас же самих. Эти отторгнутые частицы подвергаются либо подавлению, либо проекции. «Безличный язык» является про­екцией в смягченном виде и влечет за собой, подобно всякой другой проекции, замену активного отношения пассивным, от­ветственности — фатализмом.

Поэтому, хотя фраза «Я думаю» выглядит на первый взгляд не меняющей сути дела заменой выражения «Ко мне в голову пришла такая мысль», по зрелом размышлении я считаю своим долгом педантично указать, что это не так. Хотя разница между двумя выражениями кажется несуще­ственной, исправление речи глубочайшим образом отразит­ся на личности в целом. В основе своей оно совпадает с замечанием Фрейда относительно того, что после излечения принуждение превращается в хотение.

288 Терапия сосредоточением

Для того, чтобы научиться использовать язык Эго как сле­дует, необходимо придерживаться основного правила тера­пии сосредоточением: никогда не предпринимать попыток из­мениться до того момента, когда вы сможете отдавать себе отчет во всех деталях неправильного поведения. Сначала по­пытайтесь пронаблюдать за тем, как вы сами и другие ис­пользуете «безличный язык». Воспротивьтесь преждевремен­ным переменам в себе, и вы сможете совершить ценнейшие наблюдения. Вы откроете для себя много нового относитель­но того, что касается мотивов избегания: ощущений вины, сты­да, застенчивости и смущения.

Наиболее важным шагом будет являться переход (так далеко, насколько это будет возможно) с «языка безличных оборотов» на язык Эго. Выражение «Я продуцирую, вызываю у себя» очень поможет — то, каким образом вы вызываете у себя, скажем, головную боль, пусть останется пока неконкре-тизированным. Последним в ряду действий, но не по значи­мости, окажется применение языка Эго. Научитесь не только писать «Я» с большой буквы, но и произносить его соответ­ственно. На первых порах при попытках поступать таким об­разом вы столкнетесь с большим количеством трудностей, связанных по большей части с только что упомянутыми не­приятными эмоциями. Правильный язык Эго, т.е. правильная идентификация, — это основа самовыражения и доверия. К настоящему моменту вам уже следовало бы знать, сколь важную роль играет самовыражение в предупреждении и лечении невроза.

Из этого правила существует, однако, одно исключение. Метаболизм в корне отличается от псевдометаболизма. Точ­но так же и подлинный язык Это отличается от «языка Псев-до-Эго». Я имею в виду те короткие вводные предложения, которыми многие уснащают свою речь: «Я думаю», «Я пола­гаю», «Я чувствую». Эти вводные обороты представляют со­бой орудие не выражения, но избегания эмоций; по большей части они лишь тормозят процесс установления контакта — с их помощью осуществляется избегание правильного исполь­зования местоимения «Ты». «Я думаю, ты злишься на меня» эмоционально намного слабее, чем «Ты злишься на меня?»

В таких случаях происходит избегание не «Я», а «Ты». Речь точно так же перекладывается и проходит ту же цензуру, что и при использовании «безличного языка». В обоих случаях сво­бода от самоосознания приобретается очень дорогой ценой. Ценой вырождения личности.

Глава 8

ОБРАЩЕНИЕ РЕТРОФЛЕКСИИ

Я пишу на столе. Стол этот состоит, в соответствии с нынешними положениями физики, из пространства, напол­ненного биллионами движущихся электронов. Тем не менее я веду себя так, «будто бы» стол твердый. Стол с научной точки зрения обладает значением, отличным от его практи­ческого значения. В свете того, чем я занимаюсь, стол для меня «является» прочным предметом мебели. Подобное рас­хождение между внешним видом и фактической сутью су­ществует и в случае с Эго. Я мог бы начать эту главу при­мерно так: Ф.Перлз, отождествляющий себя со стремлением донести до читателя определенные факты... Вместо того чтобы приводить это пространное предложение, я использую в качестве символа слово «я», хорошо понимая, что если бы большая часть моей личности не отождествляла бы себя со стремлением писать, она бы и не взялась за эту книгу.

Идентификация по большей части — процесс бессозна­тельный. Сознательная идентификация встречается в случаях конфликта, возникающего, к примеру, между идеалом и по­требностями организма. Сознательная идентификация («Я»), наталкиваясь на сопротивление, продуцирует волнение («не буду»), чаще всего в виде противодействия «саморегуляции», осуществляемой организмом или окружающей средой (рет-рофлексированное вмешательство). Возможно, что таким об­разом волнение уходит своими корнями в «отрицание».

290 Терапия сосредоточением

Если ребенок закрывает «свои» глаза, когда в них лезет мыло, то с точки зрения лингвистики это кажется ретроф­лексией. Но это не так. Это просто реакция — рефлекс, а не «ретрофлекс». Глаза закрываются без участия какой-либо функции Эго. Однако этот ребенок способен идентифи­цировать себя не со своим организмом, а с неким Идеаль­ным Римлянином, вроде Муция Сцеволы, и принять решение не закрывать глаза, несмотря на сильное жжение. Отрицания такого рода лежат в основе «силы воли». В этом случае активная часть личности ребенка действует вопреки другой ее части, которая тем самым обращается в пассивную и страдающую.

Подлинная ретрофлексия всегда основывается на внут-риличностном расколе и состоит из активной (А) и пассив­ной (П) части. На передний план поочередно выступают то А, то П. «Я раздосадован собою» — выражение, имеющее более активный характер, «Я обманываюсь» — более пассивный. В последнем случае более существенным оказывается не сам обман, а желание быть обманутым, нежелание посмотреть правде в глаза.

Основные характеристики четырех важнейших видов сдерживания даны ниже:

(1) В случае подавления материал, а также функции Эго искажаются либо исчезают. Классический психоанализ столь часто обращался к этому явлению, что мы вправе пренебречь им в данной книге. Однако мы должны привлечь внимание к той громадной роли, какую играет ретрофлексия при осу­ществлении подавления и удержании материала в подавлен­ном состоянии.

(2) В случае интроекции материал остается по существу нетронутым, но зато переводится из внешнего во внутрен­ний план. Пассивность превращается в активность. (Няня бьет ребенка. Ребенок осуществляет интроекцию, затевает игру в няню и бьет другого ребенка.) Функции Эго стано­вятся гипертрофированными и претенциозными (функции «как бы»).

(3) В случае проекции материал, не подвергаясь никаким изменениям, переходит из внутреннего плана во внешний. Ак­тивность превращается в пассивность. (Ребенок хочет по­бить няню. Он осуществляет проекцию и начинает ожидать, что няня побьет его сама.) Функции Эго становятся гипертро­фированными и приобретают галлюцинаторный характер.

Обращение ретрофлексии 291

(4) В случае ретрофлексии^ утерянной оказывается сравнительно небольшая доля материала, а функции Эго ос­таются по большей части нетронутыми, но на место объекта в целях избегания очевидно опасных контактов встает само человеческое «Я».

Данная потеря контакта с окружающим миром зачастую влечет за собой катастрофические последствия. Эмоцио­нальная разрядка становится неадекватной, и в том случае, если агрессия ретрофлексируется, функции и выражение покоренной П-части ослабляются. Но терапия ретрофлексии проще, нежели терапия подавления или проекций, поскольку требуется лишь смена направления, а конфликты, ведущие к ретрофлексии, частично лежат на поверхности. Более того, процесс ретрофлексии поддастся объяснению, тогда как в случае подавления нам зачастую приходится довольство­ваться констатацией факта, не зная в точности, каким обра­зом происходит подавление². В случае ретрофлексии, одна­ко, мы всегда можем иметь дело с сознательной частью (Эго или А) личности, направляющей свои действия против дру­гой части (остальное «Я» или П), даже если на первом пла­не стоит П. Даже тогда, когда вы вознамеритесь обучиться химии, порою для вас будет предпочтительней усваивать чужие уроки.

Следующий пример флагелляции — стремления наносить себе удары — предоставляет возможность для оценки важ-

¹ У меня была мысль использовать для обозначения этого явления тер­мин «интроверсия», но это привело бы к недоразумениям, учитывая клас­сификацию психических типов Юнга. Юнг употребляет противоположные термины «экстраверсия» и «интроверсия», относя их к более-менее нор­мальным типам. Интроверсию и экстраверсию нельзя назвать диалекти­ческими противоположностями. Здоровая личность в норме ориентиро­вана на окружающий мир — экстравертирована. Диалектические откло­нения от нормы — меланхолически-интровертированный и сверх-экстра-вертированный параноидальный типы. Неудивительно, что слово «интро­верт» вошло в медицинский и литературный обиход, в то время как выра­жение «экстраверт» находится в совершеннейшем пренебрежении, буду­чи бессмысленным, и не находит упоминания даже в средней руки энцик­лопедии.

² Мы не знаем, как «либидо» «путешествует» по организму и не имеем ни малейшего представления о том, как, с топографической точки зрения, происходит его перенос с одного организма на другой. До тех пор, пока эти предположения не будут подтверждены доказательствами, нам оста­ется рассматривать их лишь как спекуляции, а не проверенные факты.

292 Терапия сосредоточением

ности того, что подчеркивается, выходит на передний план: А или П¹.

(А) Одному мальчику нравилось играть в кучера. В игре с товарищами он всегда брал на себя роль кучера и получал удовольствие, хлеща друзей, которым неизменно выпадало быть лошадьми. Когда он оставался один, он часто продол­жал игру, но тогда ему приходилось хлестать себя, будучи ло­шадью и кучером одновременно.

(П) Другой мальчик, делая домашнюю работу, очень силь­но бил себя по костяшкам пальцев всякий раз, когда до­пускал ошибку. Он бил сам себя заранее, предвидя побои учителя.

Райх и другие истолковывали моральный мазохизм как политику избрания меньшего на двух зол, как взяточничество. Большая часть причиняемого самому себе страдания объяс­няется так: «Взгляни, Господи, я сам наказываю себя (пощусь и приношу жертвы); ты не можешь быть столь жестоким, чтобы наказывать меня еще вдобавок».

Дата добавления: 2015-07-13