Уральское казачье войско

15 ноября 1919 года собрались в Калмыкове остатки Уральск армии. В полках находилось по 200—300 бойцов, осталась одна 6атарея в четыре орудия. Всего на главном направлении набралось около 2 тысяч здоровых бойцов всех родов оружия. Красные в то время имели против казаков более 20 тысяч бойцов. Конечно, и у красных был тиф, но у них был большой тыл для размещения больных, они все время получали свежие пополнения в людях и снаряжении.

На Бухарской стороне, на правом фланге в киргизских степях, находился 2-й корпус генерала В.И. Акутина, всего около тысячи здоровых бойцов. Штаб корпуса находился в ауле Кызыл-Куга. На этом совещании атаман сообщил, что все меры для отхода армии на форт Александровский принимаются, а арьергардному отряду приказывается прикрывать отход армии, «огрызаясь и отходя». Отход морем исключен, так как Гурьевский порт и северная часть Каспия уже замерзали и судоходные сообщения с фортом и Кавказом прекратили

17 ноября красные возобновили свое наступление. Был сдан поселок Круглый. Потом был бой за Калмыков, продолжавшийся два дня. Отступление продолжалось. При вынужденном отходе уже не было и речи об эвакуации складов, больных и раненых. Отходили боевые части и с ними те, которые имели какие-либо свои средства передвижения. Остальное все оставалось в добычу и на расправу красным. Тем не менее, заградительный отряд 20 ноября дал бой под поселком Красноярским, отбил наступление, но на следующий день вынужден был оставить поселок. С боями казаки оставляли станицу за станицей. Урал замерз 21 ноября.

К 29 ноября казаки отошли к станице Кулагинской, где задержались на два дня. Ночью 30 ноября красные напали на Кулагин с трёх сторон. Был ночной уличный бой. Казаки ушли, но потеряли обозы, часть пулеметов и три орудия из четырех. Казаки отошли в посёлок Зеленовский, на полпути между Калмыковом и Гурьевом. Здесь фронт задержался на полторы недели. Прикрывающий отряд сократился до 600 шашек. Имелась дюжина пулеметов и одно орудие.

Утром 16 декабря красные прислали в поселок Зеленовский парламентера с письмом на имя «первого начальника дивизии или отряда» этом письме стояло: «Ввиду полной бессмысленности и невозможности с вашей стороны дальнейшего сопротивления, я предлагаю вам сдать оружие, все огнеприпасы и прекратить сопротивление. От имени советского правительства я гарантирую жизнь и неприкосновенность всем казакам, офицерам и генералам. Командующий 4-й советской армией Фрунзе».

Второе письмо, подписанное начальником дивизии, предлагало для гарантии безопасности красных парламентеров выслать такое же число ка­заков с нашей стороны. Последняя просьба была немедленно исполнена. Был вызван по прямому проводу атаман, находившийся в Сарайчи­ке, и было доложено ему. Атаман ответил: «Не предпринимайте ниче­го — я выезжаю на фронт!» К 11 часам утра атаман приехал на автомобиле в поселок Зеленовский. Вызвали красных парламентеров — они ничего не добавили к ультиматуму Фрунзе. Атаман написал ответ, в котором указывалось, что на сношения с нашим правительством необходимо три дня. На это было получено согласие красных.

За эти три дня перемирия в Уральской армии ломали, жгли, топили в Урале все, что не могли взять с собой. В это время в заслон приехал из Гурьева войсковой старшина И.И. Климов с Гурьевским конным дивизионом в 350 шашек и сменил потрепанные части прежнего заслона.

Меры к возможности благополучного отхода войск и беженцев по пустыне Мангышлака в форт Александровский были приняты атаманом Толстовым, но далеко не достаточные. Время было уже упущено, была уже глубокая осень 1919 года. Судоходство по морю в середине нояб­ря всегда прекращается, так как море замерзает. Кроме того, в этот последний трагический период существования Уральского казачьего войска много проблем навалилось на атамана. Был недостаток бойцов на фронте, красные преследовали по пятам отступающую казачью армию, был недостаток транспорта и связи для эвакуации, многие рас­поряжения делались наспех, не было времени упорядочить хаос, сопутствующий каждому вынужденному отступлению, и т. д.

Кое-что было сделано: была послана еще на пароходе морем в форт Александровский команда казаков с офицером и припасами для установления пунктов питания на пути следования армии и беженцев в пустыне. Как оказалось после, пункты были выдвинуты недостаточно далеко — на 80 верст от форта. Солидные запасы провианта, одежды и обмундирования были вывезены заблаговременно в форт Александровский для Уральской армии еще во время навигации по морю.

Для выступивших в поход на Жилой Косе, около 200 верст от Гурьева, был устроен питательный пункт для армии и беженцев. Была выдана мука по 1 фунту на человека в день на 30 дней и кое-какие другие продукты. Больше никаких питательных пунктов на всем пути до форта не было. Продовольствие, фураж и воду отступающие должны были везти с собой.

Не была организована закупка верблюдов для военных частей и беженцев у киргизов, хотя у войска были для этого средства: войсковое казначейство привезло в форт Александровский не менее 30 ящиков по 2 пуда весом каждый, наполненных серебряными рублями, да много вещевого добра брошено и оставлено было уходящими частями на нижней линии поселков, на которые можно было выменять у киргизов верблюдов для частей и беженцев, кибитки и кошмы для укрытия от холода.

В станице Сарайчиковской, от Гурьева выше по Уралу на 50 верст, скопилось большое количество частей обозов и беженцев, так как здесь предполагалось переходить через Урал на Бухарскую сторону в поход вокруг Каспия. Сюда съехалось много киргизов из окружающей местности с гуртами верблюдов на покупку и мену излишков имущества у казаков и беженцев. Там беженцы и казаки отрядов меняли коней на верблюдов, покупали за деньги, меняли за предметы одежды и т.д. Затем отступающие части и беженцы впрягали верблюдов в свои повозки вместо лошадей и отправлялись в дальнейший путь. Те, которым не хватило верблюдов, выехали в поход на лошадях и производили мену лошадей на верблюдов уже в пути у живущих на степных зимовках киргизов, — до Жилой Косы и даже до селения Прорва еще встречались зимовки киргизов по берегу Каспия. Кто не сумел или не имел случая выменять себе верблюдов, продолжал ехать на лошадях.

После Прорвы уже никаких зимовок не было. Продовольствие на дорогу каждый раздобывал себе сам. Главным образом, везли муку и постное масло. Некоторые оставляли себе молодых лошадей для убоя. Везли с собой воду и топливо, так как в пустыне росла реденькая трава, да и то не везде. Военные ехали отдельными отрядами, беженцы собирались группами по месту жительства.

Красные уже начали догадываться, что просимые три дня — только оттяжка времени, и, подтянув свою конницу, стали 19 декабря обходить поселок Зеленовский степью. Климов со своим отрядом перешел в следующий поселок, где задержался на день, потом отошел опять. Таким путем 21 декабря Климов с отрядом пришел в станицу Сарайчиковскую. Армия и беженцы уже оставили Сарайчик, переправившись по льду на Бухарскую сторону, и ушли на Соколинский Базар, по дороге на селение Ракушу, на побережье моря, минуя стороной Гурьев.

Отряд Климова перешел 22 декабря ближе к Гурьеву, в станицу Редутскую, а оттуда на другой день, не заходя в «Гурьевский мешок», переправился на Бухарскую сторону и пошел на Соколинский Базар не пути отряда атамана Толстова. Хотя отряд Климова являлся последним отрядом отступающей армии, беженские обозы продолжали тянуться за ним, пока их не захватывали преследовавшие казаков красные. Во время агонии Уральской отдельной армии на главном направлении па реке Уралу и на других направлениях происходило следующее: правительство Алаш-Орды со своими войсками, казаками, обученными и снабженными оружием, перешло на сторону красных. С их помощью красные напали на казачьи силы на Зауральской стороне. Часть казаков была перебита, часть взята в плен, а штаб генерала Акутина и все находящиеся при нем офицеры и казаки были вырезаны киргизами. Илецкая дивизия полковника Балалаева на реке Уил подверглась той же участи. Лишь один 3-й партизанский полк сумел выскочить из ок­ружения, спустился к Жилой Косе, там присоединился к отходящим частям, с которыми и пришел в форт Александровский.

6-я конная дивизия полковника В. Горшкова, посланная в конце октября на левый берег Волги для связи с якобы находившимися там кубанскими и добровольческими дивизиями генерала Деникина, никого там не нашла. Фронт генерала Деникина в то время откатился уже дале­ко на юг. С остатками казаков (убыль от тифа была большой) Горшков возвратился на Урал и около Мергенева, уже занятого красными, неза­метно по льду перешел Урал. Уральская армия уже ушла в поход, а Гор­шков с казаками был окружен киргизами Алаш-Орды и сдался им. Лишь Всаул Плетнев с небольшим отрядом казаков вырвался из окружения, пошел по следам отступавшей армии и во главе 30 казаков пришел в форт Александровский. Из Гурьева находившиеся там тыловые учреждения и беженцы, оказавшиеся в стороне от движения отступающей армии, самостоятельно выехали из города с 21 по 23 декабря, переехали по льду в Бухарскую сторон и влились в общий поток на Ракушу.

Известный всем маршрут был: Соколинский Базар, Ракуша, Жилая коса, Прорва и форт Александровский. Если от Соколка до Прорвы было около 280 верст, причем до Жилой Косы со сравнительно густо рассеянными киргизскими зимовками, то от Жилой Косы до Прорвы зимовки встречались значительно реже, а на пути от Прорвы до форта Александровского на протяжении более 700 верст идти было нужно по безлюдной, голой и безводной пустыне, руководствуясь следами прошедших впереди.

Атаман с отрядом из молодых здоровых казаков, на хороших верблюдах и хорошо экипированным, вышел из Сарайчика в Соколок 1 декабря 1919 года. Его отряд мог продвигаться много быстрее, чем обозы частей и беженцев. С хорошей экипировкой вышла английская военная миссия, захватив с собой несколько человек беженцев. Так же хорошо подготовленной выступила в поход партия управления Эмбенскими нефтяными промыслами.

До Жилой Косы отход проходил спокойно и благополучно. Обозы тянулись почти непрерывной лентой. Во время этого пути многим удалось сменять коней на верблюдов в придорожных зимовках.

На Жилой Косе всем частям, тыловым учреждениям и беженцам предлагалось зарегистрироваться у коменданта Жилой Косы для получения продовольствия на дальнейшую дорогу. В основном была получена-отпущена пшеничная мука из расчета 1 фунт на человека в день на 30 дней пути. Было выдано более 12 тысяч ордеров, но число вышедших в поход превышало эту цифру. Не все зарегистрировались - некоторые прошли раньше регистрации, другие позже, регистрация производилась только несколько дней. Некоторые прошли прямо Прорву, не заходя на Жилую Косу. Многие беженцы, имевшие при себе достаточно продовольствия, не получали этой муки и не регистрировались. Дальнейший поход продолжался в самые крещенские морозщы. Некоторые больные и раненые, а также женщины с маленькими детьми остались на Жилой Косе. Она была занята красными 29 декабря.

Поход до Прорвы был хуже. Туда было две дороги: степная хорошая дорога, но более длинная, обходившая ерики, заливаемые морской водой, и другая дорога, более короткая (зимняя), почти вдоль побережья, пересекавшая много узких морских рукавов (ериков), наполненных водою, зимою замерзавших. Так как стояли сильные морозы, большинство поехало по второму пути. Но на второй день пути сильно потеплело, пошел дождь, поднялся сильный туман, вода в ериках стала прибывать, лед подмыло, он стал ломаться при переезде. Переправа через ерики сильно затруднилась, многие потопили свои повозки, которые не удалось вытащить.

Прорва была небольшим рыбацким поселком. Там не задерживались, пошли дальше. Кроме некоторого числа больных и раненых, в Прорве осталось небольшое число тех, которые хотели попытать счастья проехать в форт Александровский морем по льду — это скорее. На этот раз лед был взломан южным ветром, и выехавшие вернулись в Прорву, где были захвачены красными в начале января 1920 года. Из Прорвы путь сначала проходил по низкой заболоченной степи, где местами приходилось переезжать солончаковые трясины, по-киргизски «соры». Они промерзали глубоко и были очень опасны. Нужно было их проезжать быстро, иначе колеса увязали, засасывались трясиной, и тогда повозку приходилось уже бросать. На второй день к вечеру подул сильный ветер с севера и начался степной буран со снегом и крепким морозом. Ветер был такой силы, что сбивал с ног, невозможно было ехать, все остановились, где кого застала буря. Буря продолжалась более двух суток. Некоторых буря застала перед плоскогорьем Усть-Урта, другие уже поднялись на него. Ровная степь не давала укрытия. Размокшая одежда замерзала на людях. Люди топтались на месте, чтобы согреться, жгли все, что могло гореть: телеги, седла, даже ложи винтовок. Некоторые люди пытались вырыть себе укрытия в мерзлой земле шашками или топорами (лопат с собой не было). Но укрытия от пронзительного ветра не было, и мно­гие, выбившись из сил, замерзали. На 12—15 верст дорога до подъема на плоскогорье была усеяна трупами замерзших людей и даже коней между сожженными повозками, разбросанными мешками и прочими предметами. На плоскогорье была такая же картина.

Много жизней унес этот буран. Но и дальнейший путь уносил но­вые жертвы. Умирали больные, которых в большинстве случаев нельзя было похоронить из-за мерзлого грунта, и оставленные становища яв­лялись кладбищами.

Помимо холода, голода, тифа — нападали полудикие киргизы-кочев­ники «алаевцы», которые грабили отстававшие повозки, убивая едущих, а иногда нападали на небольшие группы в пути или на остановках. Поход продолжался в среднем два месяца.

Как исключение, прошли этот поход без потерь только несколько хорошо экипированных групп, как, например, отряд английской воен­ной миссии и партия управления Эмбенскими нефтяными промысла­ми. Потери людей в пути были колоссальные. Считается, что выступи­ло в поход на форт Александровский до 16 тысяч человек, а пришло около 4 тысяч. Таким образом, погибло около 12 тысяч человек, или 75 процентов вышедших в поход.

Обмороженных, раненых и больных, нуждавшихся в госпитальном лечении, удалось вывезти на Кавказ на пароходах Каспийской флоти­лии Добровольческой армии. Вместе с ними выехали многие беженцы, все иногородние офицеры и войсковые офицеры с семьями, не при­крепленные к созданным в форте казачьим частям.

23 марта старого стиля 1920 года красная флотилия военных кораб­лей из Астрахани без боя заняла форт Александровский. Атаман Толстов с отрядом в 200 человек офицеров с семьями и казаками ушел через За­каспийскую пустыню в Персию. Остальные сдались красным. Среди сдав­шихся были 2 генерала, 27 офицеров и 1600 казаков и беженцев.

"Голос Зарубежья". 1982. Август – сентябрь. № 25 – 26)

Дата добавления: 2015-08-31