Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Судьба отца и его отношение к сыну 3 страница




Доктор Хюмер, преподававший немецкий язык в школе, где учился Гитлер, рассказывал, что в пубертатный период Адольф "нередко с плохо скрываемым раздражением воспринимал предупреждения и наставления учителей, но зато требовал беспрекословного повиновения от своих товарищей" (ср. Toland, S.77). Ранняя идентификация с отцом-тираном привела к тому, что, если верить словам Паула Моора, одного из жителей Браунау, Адольф еще в раннем детстве, стоя на холме, "произносил долгие и пламенные речи". В Браунау он провел первые три года жизни, а значит, очень рано начал играть роль вождя. В этих речах он неосознанно подражал Алоизу, а в публике видел себя самого, восторженно глядящего на грозного отца.

Позднее эту же роль выполняли массовые шествия, также в каком-то смысле отражавшие ситуацию его детских лет, но теперь в роли ребенка выступал целый народ, а Гитлер, обожаемый всеми, удовлетворял свой нарциссизм. Известно, что еще в юности будущий фюрер очень любил лесть и обладал способностью "гипнотизировать" слушателя. Вот что пишет Джон Толанд, ссылаясь на слова некоего Кубичека, бывшего в юности другом Гитлера:

"Речи Гитлера оказали на Кубичека воздействие схожее с "извержением вулкана", он воспринял их как красочный спектакль и "в начале настолько растерялся, что даже забыл похлопать". Лишь постепенно Кубичек понял, что "речи Гитлера не имели никакого отношения к театральному действу" и что, напротив, его друг был настроен "очень серьезно". Одновременно он также понял, что Гитлер ожидает от него только одного - полного и безоговорочного одобрения. Кубичек, пораженный не столько содержанием речи, сколько ораторским талантом Гитлера, не скупился на похвалу и лесть... Казалось, Адольф полностью завладел душой Кубичека, и теперь у них обоих были совершенно одинаковые ощущения. Все, что меня волновало, он воспринимал так, словно это касалось непосредственно его... Иногда я далее думал, что он живет одной жизнью со мной" (Toland, S. 41).

Вряд ли можно лучше прокомментировать легендарное гипнотическое воздействие Гитлера на массы. Если евреи представляли униженную часть его детского Я, которую он всеми средствами пытался уничтожить, то покорившийся ему немецкий народ - в данном случае его олицетворял Кубичек - воплощал в себе "прекрасную" часть его души, преклоняющуюся перед отцом и им же любимую. Итак, ребенок, вставший на место отца, защищает чистую детскую душу от таящейся в ней самой опасности путем изгнания и "уничтожения злых евреев". Тем самым он одновременно стремится избавить "сына" от недобрых мыслей и добиться, наконец, полного единения с ним.

Разумеется, с этими выводами никогда не согласятся те, кто считает, что подсознание - лишь "порождение больного мозга психоаналитика". Но я вполне допускаю мысль, что даже психотерапевты крайне скептически или даже с негодованием отнесутся к моему намерению отыскать в детстве Гитлера истоки его бесчеловечных деяний. Но вряд ли моя гипотеза менее состоятельна, чем рассуждения последователей Эриха Фромма, искренне считающих, что Господь вдруг взял и прислал на Землю "чудовищного некрофила". Достаточно вспомнить строки из книги их идейного вдохновителя:

"Чем объяснить, что два таких доброжелательных, совершенно нормальных человека с устойчивым, лишенным деструктивного начала характером дали жизнь этому чудовищу Гитлеру" (цит. по: Stierlin, 1975, S.36).

Я нисколько не сомневаюсь в том, что любое преступление таит в себе личную трагедию преступника. Если мы реконструируем эти преступления и повнимательнее приглядимся к их предыстории, то, вероятно, сумеем предотвратить новые. Ведь громкое возмущение и нотации делу не помогут. Правда, кое-кто может сказать, что далеко не всякий, кого в детстве избивали, становится убийцей, иначе люди уже давно истребили бы друг друга. До известной степени с этим можно согласиться. Но, с другой стороны, на Земле продолжаются войны, и мы даже представить себе не можем, какие смертоносные технологии способен изобрести человек, подсознательно желающий отомстить за причиненные ему в детстве страдания. Но главное, мы не знаем, как развивалось бы человечество, если бы родители уважали своих детей и принимали их всерьез. Я лично не знаю никого, кто бы в детстве пользовался уважением со стороны родителей и учителей, а потом вдруг испытал потребность в убийстве. (Я веду речь об истинном уважении к ребенку, которое, как я уже писала, чуждо любой педагогике, в том числе и так называемой антиавторитарной.)

Мы по-прежнему никак не можем проникнуться состраданием к я униженному ребенку. Здесь нельзя руководствоваться одним только разумом, иначе в обществе давно бы уже осознали необходимость уважительного отношения к ребенку как к личности. Если человек способен воспринять на эмоциональном уровне чувства униженного, загнанного в угол ребенка, значит, он способен внезапно увидеть в них, как в зеркале, перенесенные им самим в детстве страдания. Но лишь немногие готовы, отбросив страх, пройти по этому пути и ощутить скорбь. Встав на этот путь, можно узнать о психодинамике больше, чем из любых книг.

Необходимость доказывать "чистоту своего расового происхождения" до третьего колена и лишение лиц, "не являющихся истинными арийцами", полностью или частично гражданских прав только на первый взгляд кажутся нелепыми. Но смысл этих вроде бы бессмысленных жестоких мер становится ясен, если представить себе, что в подсознательных фантазиях Адольфа Гитлера сформировались две мощные установки. С одной стороны, евреи олицетворяли его ненависть к отцу, и поэтому он всячески унижал их и стремился их уничтожить. Будь Алоиз жив, он бы наверняка попал под действие "законов о защите чистоты расы". Принятие этих законов означало окончательное отречение Гитлера от отца с его сомнительным происхождением. Ведь еврей воплощал в себе все отвратительные свойства отца. Еврей казался Гитлеру слабым и немощным, ибо маленький Адольф подсознательно чувствовал, что отец не уверен в себе. Эти драконовские законы стали выражением желания Гитлера отомстить отцу за причиненные страдания. С другой стороны, Гитлер представлял еврея неким всемогущим существом наподобие Люцифера (об этом свидетельствуют постоянные заявления о "стремлении евреев уничтожить мир"), и это было отражением той воистину безграничной власти, которую имеет даже самый слабый отец над своим беззащитным ребенком, отражением того, как бездушный чиновник таможни разрушал хрупкий эмоциональный мир Адольфа. К этим двум установкам следует добавить еще одну. Гитлеру очень хотелось достоверно знать, кто же был его дедом. Вспомним, каким тяжким бременем лежало на его отце незнание своего происхождения. Именно поэтому каждый гражданин "Третьего рейха" должен был доказывать чистоту своего происхождения до третьего колена.

На сеансах психоанализа у пациентов критическое отношение к отцу начинается часто с того, что он вдруг предстает перед ними в смешном виде. Например, они вспоминают, что огромный отец выглядел нелепо в ночной рубашке. Ребенок никогда не был в близких отношениях с отцом, постоянно боялся его, но теперь, вспоминая об этой короткой ночной рубашке, он как бы мстит за то, что в свое время воспринимал его как Бога.

Месть же Гитлера была направлена не против отца, а против объекта-заместителя. Используя свои штурмовые отряды, он распространял в народе ненависть и отвращение к "паршивому" еврею. На кострах сжигались книги Фрейда, Эйнштейна и многих других подлинно великих евреев-интеллектуалов. Перенос ненависти с отца на еврейскую нацию хорошо прослеживается в следующем отрывке из "Майн Кампф":

"С тех пор, как я впервые внимательно пригляделся к евреям, Вена предстала передо мной в совершенно ином свете. Повсюду я видел одних евреев и чем больше я присматривался к ним, тем больше обнаруживал в них отличий от других людей. Центральная часть и районы к северу от Дуная были сильно заполнены народом, не имевшим даже внешнего сходства с немцами... Это уже само по себе не могло вызвать симпатий, но особенно неприятно было внезапное осознание того факта, что за физической неопрятностью скрывается моральная нечистоплотность этого якобы Богом избранного народа. Действительно, есть ли какое-либо мерзкое деяние, какое-либо бесстыдство, главным образом, в культурной жизни, к которому хоть как-то не был бы причастен еврей? Как только осторожно вскроешь какую-либо опухоль, в ней, подобно червяку в разлагающемся теле, тут же обнаружится еврейчик, зачастую ослепленный неожиданно ярким светом... Постепенно я начал люто ненавидеть их" (цит. по; Fest, S. 63).

Человек, найдя подходящий объект для накопившейся ненависти, сперва чувствует облегчение ("Повсюду я видел одних евреев..."). Оказывается, есть возможность дать выход запретным чувствам. И чем больше они угнетали его раньше, тем сильнее теперь чувство радости.

Можно уже ненавидеть, не боясь быть за это наказанным, поскольку ты ненавидишь не своих родителей, а кого-то еще.

Но с помощью объекта-заменителя нельзя утолить чувство ненависти, что как нельзя лучше подтверждает пример Адольфа Гитлера. Вряд ли кто-либо еще обладал такой властью над чужими жизнями и, тем не менее, успокоения ему это не принесло. Наиболее убедительное тому подтверждение - его завещание.

Когда читаешь у Штирлина характеристику отца Адольфа Гитлера, то просто поражаешься, насколько глубоко сын усвоил его характер и манеру поведения:

"Судя по всему, его социальный статус дорого обошелся как ему самому, так и остальным. Алоизу, правда, были присущи такие качества, как добросовестность и трудолюбие, но он был неуравновешенным человеком с крайне лабильной нервной системой. Временами он даже производил впечатление душевнобольного. По крайней мере, согласно одному из источников, какое-то время он провел в приюте для психически больных. Некоторые психоаналитики считают, что он обладал психопатическими чертами, выражавшимися в его стремлении использовать циркуляры и распоряжения в собственных целях. При этом он их всегда толковал так, что сохранялась видимость законности. Короче говоря, желание продвинуться по службе сочеталось у него с поразительной беззастенчивостью. Когда он, к примеру, просил разрешения Папы Римского на брак с Кларой, которая приходилась ему двоюродной сестрой, то настоятельно подчеркивал наличие у него двух маленьких детей, нуждающихся в заботе, но ни словом не упомянул о беременности своей будущей жены" (Stierlin, 1975, S.68).

Черты характера отца могут так хорошо запечатлеться в подсознании ребенка, что позднее они отчетливо проявятся в его поведении. Однако биографы Гитлера не обратили на это внимание.

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-07-13; Просмотров: 254; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.016 сек.