Посрамитель шайтана 7 страница

– Вай мэ… не хотелось бы вас пугать, друзья мои, но… кажется, всё гораздо хуже. Самум!

– Песчаная буря? – успел спросить наш герой, и началось…

Глава 23

Постель – театр двух актёров.

Ш. Стоун

Холодный, режущий, как стальные опилки, песок обрушился на них со всех сторон одновременно – огромной, чёрной, всепоглощающей волной! Людей сбивало с ног, перепуганные животные ревели, разметало огни, палатки и шатры срывало на раз, словно бумажные зонтики для коктейлей…

Лев рычал, стоя на четвереньках: «Ходжа, ты видишь его? Видишь?!» Домулло, крепко обхвативший ствол пальмы руками и ногами, висел на ней вниз головой, а потому ответил не сразу: «О, шайтан!» – «Воистину шайтан!» – воя, подтвердил башмачник Ахмед, когда его уносило ветром ввысь.

Маленькое, чёрное, мерзкое существо на гнутых, как у серванта, ножках, хохоча, отплясывало посреди оазиса! Он идеально выбрал время для изысканной мести и отрывался на всю катушку. Согласно Корану даже самый слабый демон ада способен перевернуть коготком землю, а уж обиженный восточный шайтан, обуреваемый законным чувством восстановления попранной справедливости… Он не мог и не смел пока лично вонзить свои завистливые зубы в увеличенную печень Оболенского, но обрушить на его кудрявую голову всё безумство природы мог!

Дикая пляска заливающегося смехом шайтана продолжалась ещё целую минуту, а потом… Говорят, нечистому до сих пор стыдно об этом вспоминать – могучий россиянин доковылял к нему сзади, остановился на расстоянии одного пинка и не промахнулся!

– Получи, прохвост, под хвост, – краем уха услышал враг рода человеческого, неведомой силой уносимый к звёздам. От соприкосновения с пошлой задницей шайтана туфлю Льва разорвало в клочья, а его самого отшвырнуло в сторону.

Взрыв носом песок, он поднял голову и… едва не был растоптан здоровущим двугорбым верблюдом, убегающим за бархан. Меж горбов, истошно визжа, кое-как держалась закутанная в бурнус девушка. Поначалу никто и не заметил, как верёвка, тянувшаяся от шеи верблюда, змеёй затянула руку Льва. Утром его не нашли в разрушенном лагере… Ходжа первый раз в жизни ударился в неконтролируемую истерику:

– Вернись! Вернись, говорю, о несносный внук бессмертного поэта! Дай мне вновь увидеть твоё нахальное личико, голубые очи и нежные руки, способные гнуть подковы и освобождать глупцов от непосильного груза золотых монет. Вай мэ, как я буду жить без тебя?! На чьи средства кормиться и одеваться, кого посылать за бутылкой, кому читать нотации о возвышенной культуре Персии и Аравии между двумя тостами, в перерывчик небольшой… Но если сейчас ты лежишь на мягком ковре в объятиях красавицы-пери, вкушаешь вино из пиалы и не слышишь исполненных горем стонов сердца моего – чтоб тебе… нет, чтоб тебя… нет, о чём это я вообще?! Лёва-джан, вернись, э-э-э!!!

Ахмед, как мог, утешал домулло и даже сочувствующий Рабинович старательно смахивал хвостиком горючие слёзы своего второго хозяина.

Оболенский потом рассказывал, что он ничего не помнил… Резкий рывок за запястье человека, более слабого физически, просто вывернул бы руку из сустава. Могучего россиянина волоком протащило по песку, треснуло лбом о пень пальмы и уже в бессознательном состоянии поволокло в ночь по барханам.

Самое парадоксальное, что парня отключило напрочь, в большинстве случаев у героев отмечаются какие-то там видения, образы, картинки из прошлых жизней и всякая психо-симпатическая хренотень подобного толка… Глубины подсознания моего друга накрылись такой глухоманной теменью, что даже завидно.

Говорят, человек, спящий без снов, высыпается в два раза лучше, чем тот, кто рубит монстров, целуется с эффектными тётями и убегает от начальников-мутантов. Лев отдохнул – лучше некуда! А пришёл в себя лежащим на мягком ковре, с пиалой у губ и нежным голоском над ухом:

– Лёвушка-а!.. Не пугай меня, пожалуйста, открой голубые глаза и ответь своей верной Джамиле. Я тебя так искала, так искала… Они все говорили, что ты ушёл, что тебя унёс джинн, что так, наверное, лучше, а я не верила… Я столько плакала… Нет, не думай об этом, что значат женские слёзы?! Ты ведь мужчина, о мой могучий лев! Раз ты ушёл, значит, у тебя были очень важные мужские дела, да?! Я всё понимаю и ни о чём не прошу… Я только молила Аллаха дать мне возможность ещё раз увидеть тебя, коснуться губами твоего упрямого лба, поцеловать родинку на плече, оттереть своими косами пыль дорог с ног твоих и накормить тебя пловом… Разве это много?! Аллах, всемилостивейший и милосердный, внял моим просьбам – и вот… посмотри на меня, поверь мне, я люблю тебя, далёкого и такого родного, я…

Оболенский, не размыкая глаз, поднял руку и уверенно коснулся пальцем губ девушки. Джамиля всхлипнула, замолчав, и обхватила его ладонь, покрывая её поцелуями… Стук её сердца был слышен на всю пустыню.

– Я тоже скучал, девочка моя…

Будь это Дэн и Сабрина, они бы тут же занялись сексом. Алина и Алекс начали бы цапаться, а Сергей Гнедин услаждать любимую жену активно-действующими стихами… В нашем случае Лев просто обнял девушку, притянув к себе, и дал возможность нареветься. Чёрт, да и у него самого текли предательские слёзы, о которых он не говорил никому… даже мне! Но я пишу об этом уверенно потому, что знаю его… он плакал.

Успокоившийся рыжий верблюд с чисто джентльменским пофигизмом жевал чахлую колючку. Над горизонтом вздымалось пока ещё холодно-розовое солнце, меж барханами гулял сквозняк, а небо было чистым. Джамиля, переведя дух, рассказывала, как она жила в Багдаде, как к ней многие сватались, и когда имидж честной вдовы стал тяготить, она купила место в караване и направилась в далёкий Самарканд, в гости к двоюродной тётушке.

– Я думала, может быть, там, где ничто не напомнит о тебе, я смогу забыть… забыть всё. А ночью на лагерь налетел ветер, я пыталась удержать верблюда, а он побежал и… вай дод! Получается, как только мне стала грозить опасность, сразу появился ты и поймал верблюда, чтобы меня спасти! Как я не догадалась об этом раньше?!!

– Ну… что-то где-то примерно в этом ключе и было, – мудро не стал спорить Лев. – Но не совсем, я же не смог его удержать…

– Ты ещё и скромен, о мой герой!

– Да уж, скромность – моё второе имя… – Он наконец-то встал, потянулся, поморщился от боли в ноющем локте и мысленно признал, что ещё легко отделался.

Джамиля осталась сидеть на расстеленном ковре с медной пиалой, кумганчиком воды и двумя кусками рахат-лукума. Больше в хурджине ничего не было, её основной багаж так и остался в утерянном оазисе…

– А вон чего у нас там за углом чернеется, не наш бывший пионерлагерь? – сощурясь, прикинул спаситель вдов и приподнялся на цыпочки, но, не удовлетворяясь, попробовал посмотреть с верблюда. Собственно, он лишь подумал об этом, но коварная зверюга, с полунамёка поняв его намерения, явно изготовилась к прицельному плевку.

Лев отступил, всё так же мысленно обозвав верблюда «козлом горбатым!». Верблюд демонстративно приподнял переднюю ногу, невероятным образом оттопырив средний палец… Малость офигев от увиденного, наш герой предпочёл вернуться к Джамиле:

– Слушай, ты разбираешься в миражах, а?

Девушка послушно вскочила на ножки, посмотрела вдаль, прикрывшись ладошкой от солнца, и уверенно подтвердила:

– Это не мираж! Там наверняка колодец и человеческое жильё. Нужно спешить, о мой возлюбленный господин, пока пустыня холодна и жара не вошла в силу.

Жара вошла в силу быстро… Двугорбый корабль пустыни легко нёс свою хозяйку, плавно покачиваясь на ходу, а бедный Багдадский вор отчаянными прыжками нёсся впереди. Одной туфлёй, как вы помните, он пожертвовал в борьбе с шайтаном, а проклятое солнце за какой-то час превратило утреннюю прогулку по ласковому песочку в марш-бросок на раскалённой сковороде. Брать на хребет ещё одного всадника верблюд отказывался категорически, а то, что ждало их впереди, оказалось отнюдь не оазисом…

Глава 24

Молочка бы с булочкой да на печку с дурочкой…

Мечта русских эмигрантов в Париже

…Здесь Лев делает короткую передышку, дабы напомнить мне, борзопишущему, о том, что эту историю тоже стоило бы озаглавить отдельно. Он предпочёл бы нечто вроде: «Кошмар на улице Чинар», «Нашествие узбеков-мертвецов», ну в самом крайнем случае: «Ад каннибалов в Обители зла»! Я подумал и отказал, в этом повествовании и так хватает патетики, не фиг врать народу, когда можно честно написать: «Сказ о неодолимом Багдадском воре, луноликой вдове Джамиле, злобной ведьме Кирдык-аби и их взаимоотношениях…» Коротенько и со вкусом. Правда, Оболенский ещё настаивал на прилагательном «шизанутой» ведьме, но он тут лицо пристрастное, его можно и не слушать…

…Итак, как все уже поняли (догадались, просекли, уразумели, въехали), никакого оазиса впереди не было. Был полузасохший колодец, столетняя чинара, крепкие заросли верблюжьей колючки да высокий валун метров семи, косо возвышающийся над бедной хижиной. Из каковой навстречу нашим героям вышла древняя, едва ли не рассыпающаяся на ходу, бабка. Судя по её морщинистому, словно сухофрукт, личику, беззубому рту и шуршащей, как пергамент, коже старушка успешно пережила мамонтов, а возможно, по ранней молодости застала ещё и динозавров…

– Вай дод, какие гости пришли в мой дом, хи-хи! Как я… ой, в спину вступило… вся рада, вай мэ! – упоённо расчирикалась хозяйка. Её голос напоминал хруст пенопласта, вызывая мурашки по всему телу, но Лев слишком хотел пить…

– Бабуль, вода есть? Обещаю не мыться…

– Конечно, для такого вкусного джигита, хи-хи… всё есть! Полный колодец, хи-хи!

– Хи-хи, – без улыбки подтвердил усыхающий русский дворянин и, припадая на обожжённую ногу, доковылял до колодца. Не поддержи его вовремя спрыгнувшая с верблюда Джамиля, он бы туда и рухнул…

Колодец представлял собой обычную яму, кое-как прикрытую жердями и дряхлой конской шкурой. Тут же на песке валялась верёвка и кожаное ведёрко. Добрых десять минут скитальцы пустыни утоляли жажду… Милая бабушка всё это время хихикала у порога своей хижины, не выходя из тени. Факт, в общем-то, не странный и внимания не заостряющий, но…

– Уф, не дали засохнуть. – Оболенский проявил врождённую вежливость, отсалютовав на бойскаутский манер. – Спасибо вам, саксаулка… аксакалка… Джамиля, как правильно? Короче, доброй души гражданочка, и будь спок, за мной не заржавеет, компенсирую посильным трудом! Рад бы дать деньгами, но все финансы у буржуя Насреддина… Так что звиняйте, мамо, таньгов нэма!

– Ужасно образованный, все языки знает, да, – радостно подтвердила молодая вдова, которая, видимо, просто балдела от возможности открытия новых и новых достоинств своего случайного избранника и вечного спасителя. – Но у меня есть деньги, и я готова заплатить за воду и кров, почтеннейшая ханум.

– Заплатить за воду и кровь?! – словно бы не расслышав, облизнулась старуха. – Как ты права, доченька, именно так и надо уважать старых людей, хи-хи… Ну, заходите в дом, дорогие гости, вас ждёт отдых и обед. Наслаждайтесь, хи-хи, жизнью…

Ни у Льва, ни у Джамили нигде ничего не ёкнуло. И не потому, что они не читали страшных сказок или просто изображали клинических жертв-дебилов голливудского разлива, нет – просто в дело вмешалась любовь…

…Знаете, когда я поверил в эту историю? Когда мой друг отказался говорить о том, что было в хижине дальше… То есть он, конечно, рассказал, куда их посадили, чем накормили, где оставили на отдых и чем вежливо прикрыли дверь, но… Мужчины меня поймут. Лев может, не краснея, трепаться в мужской компании о тысяче и одном из своих любовных похождений (реальных или вымышленных, неважно), но тему Джамили он обходил таким возвышенным молчанием, что у меня иногда скулы сводило от зависти.

Неужели эта тёмная, необразованная девчонка, не читавшая «Камасутры», так запала ему в сердце, что он не позволяет себе в присутствии посторонних даже вспомнить, как звучал её смех. Может быть, дело в национальности, экзотичности, и знойные восточные девушки действительно способны держать на невидимой «цепи неги страсти» даже такого «всеми любимого» мужика, как наш Оболенский?

Что ему стоило рассказать об этом хотя бы мне… А уж я бы, превозмогая муки совести, растрепал всем читателям о тайне изысканных поцелуев, объятий, ласк, поз, и все вокруг, воспользовавшись «секретами» Джамили, стали бы такими любящими и любимыми… Но этот гад не рассказал ничего! Он продолжил с того момента, когда они проснулись, и Лев захотел выйти, а все «эротические» моменты, которые будут иметь место далее, являются лишь вольным отступлением моей авторской фантазии…

… – Ты ненадолго, о мой неутомимый господин? – Юная вдова безмятежно закинула руки за голову, а покрывало на её груди натянулось так, что Оболенский невольно задержался. В нём боролись два зова природы: один сулил приятные перспективы, но второй был уже неумолим…

– Слишком много чаю, – вынужденно извинился он. – Я буквально бегом, думаю, платный туалет у бабульки на заднем дворе.

– Я буду ждать терпеливо… – Джамиля перевернулась на живот, и покрывало соскользнуло полностью. Лев страстно втянул ноздрями воздух, замычал и выбежал…

Время пролетело незаметно, над горизонтом во всю ширь разливался кроваво-красный закат. Отдохнувший верблюд мечтательно смотрел вдаль, во дворе горел костерок, в большущем казане начинала закипать вода. Бабушки-хозяйки видно не было, поэтому нуждающемуся россиянину самому пришлось искать «место за углом». Он и не придумал ничего лучше, как облить кривобокий валун с незаметной стороны… Надо признать, идея вынужденная, но не такая уж плохая, а главное, что благодарный камень вырос на пару сантиметров прямо на глазах!

– Аллах да защитит путника, решившегося полить живой влагой мёртвый камень, – глухо прозвучало словно бы из ниоткуда. Лев едва не присел, но сильное любопытство всегда давило в нём хилый страх одним ногтем…

– Всегда рад помочь, – корректно отозвался он, не уточняя, что именно за «влага». – А с кем имею честь, так сказать?

– Я – камень Аль-Кибир, Растущий в пустыне, Ограждающий путь и Предупреждающий об опасности! Желаешь ли ты выслушать историю моего сотворения?

– Э-э, рад бы, но не могу, у меня там… человек лежит, ждёт… понимаешь?

– Тебя ждёт опасность! – возвысился голос.

– Ой, от Джамили, что ли? – не поверил Лев и услышал в ответ буквально следующее:

– Обуздай свои страсти, путник, опусти вожделение и внемли голосу разума… Тебе и твоей избраннице грозит гибель, ибо находитесь вы в жилище ужасной ведьмы Кирдык-аби! Она живёт уже три сотни лет, людская кровь служит ей чаем, мясо правоверных – пищей, а кости – оградой от праведного гнева небес! Вот и сейчас уже точит она ножи монгольские, готовит приправы казахские, греет котёл даурский для шурпы по-узбекски… Слушай, ты облизываешься, да?

– Виноват. – Багдадский вор действительно невольно сглотнул слюну. – Знаешь, а на вид вполне безобидная старушка. У меня вообще-то был в своё время опыт партерной борьбы с вашими местными кровососами-гулями. Там один тоже тихим дедушкой-одуванчиком прикидывался… Короче, за предупреждение спасибо, но суп из меня не получится. Дед-вампир куснул разок и отравился к лешему! То есть, если бабуля тапки конкретно отбросить не хочет, ей мою кровь и плоть пробовать нельзя… Я же христианин, во!

– Старый гуль просто не знал, как вас готовить… – Голос начал стихать.

Встревоженный русский дворянин прильнул к камню ухом:

– Эй-эй, не убегай! А эта… что… в смысле бабка знает как?!!

Ответа не последовало, но за его спиной раздалось знакомое «хи-хи»…

Глава 25

Ты жива ещё, моя старушка?

Жив и я, привет тебе, привет!

Ария Серого Волка

Далее пошёл чистой воды фантастический боевик в лучших традициях моего любимого издательства. То есть, если верить Льву, все китайские фильмы про кунг-фу просто отдыхают за полной невостребованностью. Ничего более динамичного, яркого и энергонасыщенного в плане пинков и взаимного облаивания ещё никем не было снято. И вряд ли будет, кстати, ибо настолько психованные режиссёры – редкость во все времена…

При виде улыбчивой бабушки, дружелюбно похлопывающей здоровым кривым ножом о ладонь, отчаянный российский экстремал сразу поверил во всё. Поэтому улыбнулся ещё шире, сделал шаг навстречу потенциальной опасности и, приёмом айкидо цапнув старую женщину за руку, что есть силы шандарахнул её спиной о болтливый камень! К его неподдельному ужасу, бабка даже не ёкнула – она действительно была ведьмой…

– Джамиля! Одевайся бегом, мы линяем отсюда, как, я не знаю, но очень быстро… – взвыл Лев, врываясь в хижину.

– Слушаюсь, мой господин. – Меньше чем за минуту бывшая вдова бодренько натянула прозрачные шаровары, впрыгнула в платье, надела чувяки и водрузила на голову тюбетейку.

– Ты – чудо… Сколько мне ни рассказывали о восточных женщинах – не верил, но такое… у нас так пограничники по боевой тревоге не одеваются!

– Э-э, в смысле в платье?!

– В смысле с такой скоростью, – уважительно признал Оболенский. – Ну а теперь дуем! Эта антикварная старухня…

– Вот эта? – наивно уточнила девушка, указуя пальчиком на возникшую на пороге ведьму.

Хихикающая Кирдык-аби на время отставила гостеприимно-заискивающий имидж, обратясь к парочке с совсем другими словами:

– Бойтесь меня, о смертные, ибо настал ваш, хи-хи… последний час! Я – ужасная и злопакостная Кирдык-аби, ненавидящая влюблённых, оскверняющих мой кров интересными стонами в позабытых позах. За это я, хи-хи… вас всех съем! И мужчину, и женщину, и верблюда, и даже оставшуюся тапку мужчины, ибо она пропахла, хи-хи… вкусным потом и просолена достойно, и сделана из хорошей кожи…

– Ага, так я вам и отдал последнюю тапку, – искренне возмутился мой друг (похоже, остальные угрозы его абсолютно не тронули). – Не доводите до греха, бабуль… я, между прочим, как-то аж две недели профессионально занимался кикбоксингом и знаю бесконтактные удары замедленного увеличения песка в почках! Не рекомендую, искренне…

– Ой, правда, такая почтенная ханум, седина торчит отовсюду, только два зуба остались, э… – возмущённо поддержала любимого Джамиля (а она всегда его поддерживала, во всём!). – Зачем нас так ругаете? Зачем обидные, страшные слова произносите? Разве двумя зубами старая базла сможет загрызть молодого льва?!

– Красиво говоришь, – успел похвалить девушку наш герой, и злобная старуха пошла в атаку.

Секрет таких вот на первый взгляд щупленьких и хромоногих восточных бабушек открывается непосвящённому лишь непосредственно в рукопашной. Приведу конкретный пример: прижимая к себе ненаглядную Джамилю, Оболенский одной рукой подхватил дастарханный столик и что есть сил опустил на маковку ведьмы. Не спешите его осуждать! Если бы на вас с угрозами кинулась оборзевшая домохозяйка с внезапно покрасневшими до оранжевого глазками, ножом и пеной в уголках губ – вы бы тоже защищались, чем бог послал…

Так вот, столик развалился надвое, а бабулька только выдохнула, как шаолиньский монах, и снова ринулась в бой. Одним ударом сухонького кулачка она отправила девяностокилограммового россиянина в длинный полёт сквозь хлипкую стену хижины во двор к верблюду. Создавалось впечатление, что боевые искусства она изучала в пустыне лет с четырёх, а на чёрный пояс сдала уже в пять!

– Давайте не будем нервничать и возьмём себя в руки. Как говорится, десять капель валерьянки на стакан водки и… – Лев хотел ещё что-то сказать насчёт лечения нервов и антистрессовой профилактики, но не успел… старая ведьма, прыгнув следом, ловко пнула его ногой туда, куда мужчины предпочитают поцелуи и ласки! Оболенский взвыл, как пойманный за хвост мартовский кот, но на ноги встать уже не смог…

– Вай мэ! Что ты сделала, старая завистливая корова! Разве можно бить чужого мужчину так, чтоб ни себе, ни людям?!!

– Дрянная девчонка, вот когда ты доживёшь до моих лет… Хотя ты, хи-хи… не доживёшь и до рассвета!

Вот тут Лев впервые в своей полной приключений жизни увидел настоящую женскую драку. Превозмогая боль, он отполз к чинаре, устроился поудобней и весь погрузился в познавательнейшее зрелище… Дамы начали с хождений кругами и пробных оскорблений:

– Я вырву твои глаза, сожру твоё сердце, а из твоих, хи-хи… длинных кос сплету аркан, на котором подвешу твоего болтливого и нескладного барсучьего сына, хи-хи… сушиться на солнышке!

– Шайтан да откажет тебе в поцелуе собственного пупка, ибо он брезглив, а твои уста полны лжи и смрада! А ещё у тебя усы, почтеннейшая… э-э!!!

После чего пустые препирательства быстро отошли на второй план, а соперницы встали друг напротив друга, широко расставив ноги, в традиционной позе борцов сумо. Старуха явно была опытней и жёстче, но на стороне Джамили была ярость, любовь и пыл молодой тигрицы, что тоже имело свой вес…

Вдруг они неожиданно взвизгнули и, резко бросившись вперёд, обнялись, как внучка и бабушка после долгой разлуки. Так эта парочка пыхтела минуты полторы, потом обе рухнули наземь, катаясь по двору – клочья волос и лоскуты одежды замелькали в воздухе!

Лев искренне наслаждался происходящим и где-то на задворках недалёкого ума уже делал ставки… Перевес обозначился, когда юная вдова сумела в нужный момент правильно выпрямить ножку, толкнув старую ведьму прямо в колодец. Жерди с хрустом подломились, раздался всплеск воды, сопровождаемый многоцветным восточным матом-перематом, и на мгновение воцарилась тишина…

Джамиля даже не успела исполнить народный танец «самки каракурта», как старуха вылетела из колодца в вертикальном прыжке, подобно китайскому мастеру ушу! Теперь её облик был поистине страшен… Вода ручьём стекала с расширившихся плеч, узловатые руки обросли мускулами, глаза уже не светились, а буквально полыхали, и два достопамятных зуба выросли до размеров вьетнамского штык-ножа! Она облизнулась на Оболенского, но бросилась на юную вдову. Отступившая Джамиля прикрыла лицо ладонями, а агрессивная ханум, поскользнувшись в собственной луже (в смысле с неё натекло), хряпнулась на задницу, подняв тучу брызг!

– Ладно, спасибо за пип-шоу, на первый раз мне по уши и по ушам хватило, – вовремя вмешался Багдадский вор, перехватывая девушку буквально на лету – она намеревалась пнуть ведьму сбоку…

– Лёва-джан, пусти, ради аллаха, он поймёт и не осудит! Я только разик, разочек, малюсенький… как дам ей пяткой в печень, так, чтоб…

– Нет, солнышко моё, ты рванёшь отсюда первым же двугорбым троллейбусом, а я прикрою. – Лев седьмым чувством оценил назревающую опасность и, не дожидаясь худшего, нежно усадил Джамилю на флегматичного верблюда.

– Скачи не останавливаясь! Найди Ходжу, он где-то по пустыне шарится, пусть зайдёт, поможет советом… Гони!

Верблюд стоял как вкопанный. Мой друг, не глядя, поднял с земли обломок жерди, взвесил в руке, размахнулся… привередливую скотину как ветром сдуло! Только откуда-то из ночи донёсся дрожащий крик верной восточной красавицы:

– Я вернусь, мой возлюбленный господи-и-ин…

Глава 26

Любит жрать, как медведь бороться!

Малыш о Карлсоне

…Лев потом рассказывал, что, когда ведьма наконец выбралась к нему, он увидел в её глазах свои собственные, чётко прорисованные, похороны. Поэтому времени тратить не стал, а замах на верблюда использовал по делу:

– А вот палка! Хорошая палка! Где палка? Ищи!!!

Ведьма автоматически метнулась за деревяшкой, мигом приволокла её в зубах обратно и только потом поняла, какую дуру из неё делают… А поздно! Отважный потомок князей Оболенских, в трудные минуты всегда отличавшийся редкой сообразительностью, уже сидел на сухой чинаре! Шесть метров вверх по гладкому стволу без сучков и дупел. Повторить подобное в домашних условиях чисто как эксперимент он так и не сумел…

– Вай мэ, храбрый муж, хи-хи… влез на дерево, словно блудливый кот. Слезай оттуда, насмешник, бабушка Кирдык-аби кушать хочет…

– Ага, слезу я, как же! Мне и тут сквозняком не дует, и воздух чище, и звёзды видно…

– Слезай, о нечестивое отродье свиньи, хи-хи… с душой зайца! – Свирепая ведьма пустилась трясти чинару. Старый ствол скрипел, стонал, но Лев держался крепко и падать не спешил.

– Бабуля, не уродуйте экологию. Дайте ж мне мирно посидеть на флоре, я всё равно не в вашем вкусе. То есть совсем невкусный я…

– Значит, не слезешь?!

– Не слезу, хоть стриптизом пугайте, а не слезу!

Что такое стриптиз, ведьма, может быть, и не знала, а вот опыт доставания «несговорчивой еды» у неё, видимо, был. В любом случае она сунула обе руки в рот, расшатала собственный зуб и, вырвав его к иблису, принялась им же рубить чинару! Оболенский едва не сверзился просто от шока… Круче такого мог быть только Винни-Пух с бензопилой!

Стружки и щепки так и летели во все стороны, сухое дерево поддавалось ударам кривого зуба, как ударам топора. Бабка, обливаясь дурно пахнущим потом, минут десять трудилась, словно финский дровосек, и была вознаграждена за свой титанический труд по-царски… чинара рухнула! Но всё ещё желающий жить Лёвушка успешно перескочил на каменный валун, к которому была пристроена хижина. Получилось даже на полтора метра выше, не говоря уж о надёжности…

Обиженная старухня испустила вопль, полный такой злобы и ярости, что Оболенский едва не кувыркнулся с камня!.. Правда, быстро овладел собой и даже нашёл в себе силы подразниться:

– Ну и чего подпрыгиваем, пупсик? Надеешься на групповуху в моём лице – так я себя вычёркиваю. Ты уж как-нибудь сама, призови фантазию на помощь, ты ведь девочка с опытом, столько лет в пустыне одна, тушканчики и суслики не в счёт – у них калибр маленький…

Видимо, старушка поняла всё – у них на Востоке вообще тётки ушлые и с пониманием. Набитых дур мало, то ли не приживаются, то ли профессионально косят под умниц. А это уже немало, согласитесь…

– Уй, плохой мальчишка! Почему так сказал о пожилой женщине? Я тебя зачем хочу – я тебя кушать хочу, хи-хи… А ты о чём подумал зря?!

– Я… думал, это вы подумали… – разом смутился Лев, но тут же резво опомнился: – Отвали, маньячка антикварная! Всё равно не хочу, чтоб меня ели!

– Охти ж мне, да кто ж тебя спрашивает-то, мила-а-ай… – практически по-русски всплеснула руками Кирдык-аби, взмахнула проверенным зубом, и… он разлетелся на куски от такого удара о говорящий валун! Бабка всхлипнула…

– Что, протез накрылся? М-да, хреновенькие вставные челюсти делают ваши местные стоматологи, – сочувственно поддержал Лёва-джан. – Надеюсь, хоть медицинский полис не просрочен, а то обычно с этим строго, у-у…

Старуха пару секунд сидела в тихом отупении, сбивчиво пульсируя глазками, потом ступор прошёл, она бодро вскочила на ноги, ухватилась за второй зуб, с рычанием вырвав и его!

– Ну ты мазохистка-а, – уважительно раздалось с вершины валуна, – чтоб в одну ночь сама себе такое, два раза, без обезболивания… Бабуль, ты – профи!

– Всем кушать надо, – словно бы давая установку самой себе, определилась старушка, и дело пошло на лад. – Хи-хи…

Грузный валун содрогался от её ударов, каменная крошка летела во все стороны, запах пота резал вдох, а задумчивый русский парень, закинув ногу на ногу, сидел себе надутый как индюк в ожидании неизбежного конца. Хотя правильнее было бы сказать, уже довольно поздноватой развязки этой истории… Но ведь и затянутость рассказа определяется не авторской волей объёма ради, а исключительно разницей физической плотности материала. Можно ещё сказать, «сопроматом», то есть камень плотнее дерева, рубится хуже – повесть, соответственно, дольше, вот такие дела…

Валун рухнул неожиданно. Успевший придремать Оболенский хлопнулся вниз, ничего, правда, не сломал, но песку наглотался. Ведьма, умотанная вконец, просто плюхнулась рядом, кое-как, со скрипом вытянула ноги…

– Ефть будефь? – отплёвываясь, спросил Лев.

– Ефстефстфенно, хи-хи… – отчаянно шепелявя, подтвердила бабка, – тока жуп на мефто фстафлю…

– Сисясь, как же, фстафится он. Фигулю не хофефь?

– Фай тот, фмотри, о нетоферсифый! – утомлённая, но целеустремлённая старушка попыталась резко втиснуть зуб на прежнее место, но… От одного нажима он рассыпался на пригоршню зловонных осколков!

– Фто и слетофало офитать, – наставительно объявил образованный россиянин. – Сем бутем меня ефть?!

– Несем… фай мэ.

– Фот и я о том фе…

Над пустыней просыпался холодный розовый рассвет. Первые лучи ещё робкого солнышка озарили угли давно потухшего костерка, поломанную хижину, разбитый колодец, срубленную чинару, поваленный валун – полную разруху и разгромление маленького островка жизни очень одинокой женщины. Сама престарелая ханум, злая и голодная, тихо плакала над потерей последних зубов, а утешал её Багдадский вор – Лев Оболенский. У него была добрая душа…

… – Так ты её не тронул?

– В каком смысле?!

– Пошёл в задницу! Я серьёзно спрашиваю. Мне, как писателю, необходимо знать… То есть где-то далеко в пустыне жила-была, скрываясь от органов правосудия, опаснейшая людоедка-рецидивистка. Ты её, можно сказать, обезвредил и?! И всё, что ли?

– Андрюх, а ты от меня чего хотел? Воровать у старухи нечего, а на предмет всего прочего так моя фамилия не Раскольников! Мы с ней потом неплохо поболтали, кстати… Знаешь, оказывается, беззубые ведьмы становятся очень общительными!

– Значит, ничего не сделал… Это минус, Лёв, большинство читателей любят фэнтези с кровью.

– Ну и какие проблемы? Напиши, что я её там же и замочил, отплясал на костях, тело зарыл, колодец засыпал, всё поджёг и ушёл с суровым лицом, как полный Рэмбо!

– Не поверят…

Хотя что уж там, написал бы – поверили. Полюбовный роман читателя и писателя всегда складывается сложно, с взаимными обидами и упрёками, взлётами чувств и полным падением интереса друг к другу. Причём каждый однозначно воспринимает правым только себя.

Дата добавления: 2015-07-13