Обед на пароходе. Опять Браццано и ибрагим. Отъезд капитана. Жулики и Ольга 2 страница

Ананда приказал обеим стать по другую сторону постели, продолжая держать руки больной в своих.

Несчастная выказывала все признаки страха при виде своей горничной и пыталась что-то сказать Ананде.

- Успокойтесь, княгиня. Ваши страдания скоро кончатся, - сказал он, поглаживая е„ руки. - Не бойтесь ничего, ведь я здесь. Потерпите.

- Вы дежурили первая? - спросил Ананда сестру. - Да, - тихо и робко ответила она, глядя ему кротко в глаза. - Почему вы ушли из спальни, тогда как обязаны были дежурить всю ночь?

- Я не хочу солгать вам и не могу сказать правду, так как обещала молчать.

- Так. Ну, а вы почему пришли, если дежурить вас никто не назначал? - обратился он к горничной.

- У сестры милосердия болела голова. Она сама вызвала меня и просила е„ сменить; а теперь боится потерять место и отговаривается, - нагло начала горничная; но, не выдержав пристального взгляда Ананды, опустила глаза и замолчала.

- Это вы, сестра, надели на княгиню этот чепец? - снова спросил Ананда.

- Чепец? - с удивлением сказала та, поглядев на княгиню. - Нет, я расчесала ей волосы, заплела косички и напоила молоком с лекарством, которое вы дали. Княгиня мирно заснула, и тогда меня вдруг вызвала Ольга. Помилуйте, да разве бы я надела на княгиню этот безобразный тюрбан?

- Не желаете ли вы на меня вс„ свалить? - закричала было горничная, но снова осеклась под взглядом Ананды.

- Следовательно, вы вышли, когда княгиня мирно спала, и на е„ голове не было этой вещи?

- Княгиня спала, хорошо выглядела, было около двенадцати, я точно не помню. И на голове у княгини ничего не было, - тв„рдо ответила сестра. - Я так поражена этой ужасной переменой.

- Хорошо. Когда вы вошли, - обратился он к горничной, - княгиня спала?

- Спала. Я села у постели и, должно быть, заснула. Их сиятельство вошли в комнату, и от их шагов я проснулась.

- Зачем вы лж„те. Ольга? - возмущенно спросил князь. - Вас не было в комнате, вы с кем-то шептались у двери, а больная металась на постели, рискуя свалиться. - Вашему сиятельству показалось...

Князь был в бешенстве, какого от него я никак не ожидал. Он готов был броситься на наглую лгунью.

- Подойдите ко мне, князь. Сейчас вам нужно полное самообладание, если вы желаете спасти вашу жену, - раздался властный голос Ананды с неподражаемыми, ему одному свойственными переливами.

Князь был бледен до синевы; губы его дрожали. Он подош„л к Ананде и положил свою руку на его руку, как велел ему Ананда. Постепенно он успокоился, стал дышать ровно и синева исчезла с его лица.

Горничная повернулась, чтобы выйти из комнаты, но грозный взгляд Ананды точно приковал е„ к месту.

- Когда, в котором часу вы надели эту дрянь на голову княгини?

- Я ничего не надевала на не„ и не понимаю, чего ко мне пристают. Я ведь не крепостная.

- Если вы не знаете, кто этот чепец надел, то вы его снимете сейчас.

- Ни за что не сниму. Да он, может быть, заколдован или отравлен.

- Как?! - не своим голосом закричал князь. - Я вам уже сказал: самообладание ваше так же необходимо сейчас, как и мо„ знание. Следите за ходом вещей и делайте только то, что я вам скажу. Времени терять нельзя, - снова остановил князя Ананда. - Снимите сию минуту чепец, - сказал он Ольге.

- Или же я сам надену его на вас.

Что-то мерзкое, какой-то животный страх, ненависть, злоба мелькнули на лице горничной. Она готова была выцарапать глаза Ананде; е„ голова поворачивалась к двери, видимо, единственным е„ желанием было убежать, но непреодолимая сила Ананды удерживала е„ на месте.

- Позвольте мне снять чепец, доктор, - сказала сестра. - Я ведь главная причина несчастья; я позволила себя обмануть.

- Нет. Для вашей самоотверженности ещ„ настанет время. Не медлите, Ольга, или чепец очутится на вашей голове.

Извиваясь, как змея, повинуясь поневоле, несчастная подходила к постели княгини, с ужасом глядя на чепец с красными широкими лентами и ч„рной, зигзагообразной каймой, напоминавший брошенный на мою постель платок.

Казалось, женщина никогда не подойд„т к постели. Руки е„ со скрюченными пальцами скорее готовы были удавить княгиню, чем снять чепец и облегчить е„ страдания.

- Скорее, или выбора для вас уже не будет, - и из глаз Ананды в сторону Ольги точно брызнули молнии. Я ощутил, как через меня прош„л словно электрический разряд, так сильно было напряжение его воли.

Мгновенно руки Ольги разжались, и в эластичных пальцах повис уродливый чепец.

Крик ужаса вырвался из наших уст: лоб княгини, уши и голова были в крови.

- Это не кровь, а краска, которой негодяи вымазали чепец изнутри, - остановил наше волнение Ананда. - Но краска эта - зудящее, ядовитое вещество и может довести страдальца до безумия и паралича. К счастью, мы вовремя здесь. Левушка, быстро раствори пилюлю Али в той жидкости, что лежит в мо„м кармане с твоей стороны.

Я сейчас же выполнил приказание, и Ананда сам влил княгине лекарство.

- Теперь из аптечки И. вынь, не отпуская моей руки, третий флакон. А вы, князь, сделайте тампон из ваты и тоже не отходите от меня.

Когда флакон и вата были ему поданы, он обмыл лоб, голову и уши больной и бросил вату в чепец, который, как мешок, держала на вытянутых руках Ольга.

Ещ„ и ещ„ оттирал он голову больной, пока от краски не осталось и следа.

После каждого раза лицо княгини вс„ больше оживало, наконец стало совсем спокойным, и она заснула.

Тогда Ананда подозвал сестру, дал ей капель, вытер е„ руки той же жидкостью, которой обтирал больную, и сказал:

- В уходе за больной вы можете выказать сво„ самоотверженное усердие.

Несмотря на все меры предосторожности, вы будете испытывать зуд во вс„м теле, потому что вам предстоит переменить на больной бель„, а оно уже пропитано - хотя этого ещ„ и не видно - вс„ той же ядовитой дрянью. Когда снимете бель„, растворите в тазу содержимое этого пузырька и губкой обмойте вс„ тело больной.

Не беспокойтесь, она будет спать крепко и ваши нежные движения е„ не разбудят. Но одна вы с этим не справитесь. Есть ли у вас в доме над„жный человек, князь?

- Вот эта прелестная Ольга считалась самой над„жной. На кого же теперь положиться? - отвечал бедный князь.

- Простите, - сказала сестра. - Здесь находится моя мать. Это на е„ будто бы зов меня увела Ольга. А мать мою... Ну, да это потом. Словом, мать моя привычная и отличная сиделка. Она мне поможет.

- Хорошо, позовите е„, - велел Ананда.

Тем временем он сказал князю, что княгиню надо переложить на другую постель и унести из этой комнаты, чтобы ничто не напоминало ей прошлой ночи.

Он точно не замечал стоявшей вс„ в той же позе Ольги, державшей в руках мерзкий чепец. А между тем та уже несколько раз говорила: "горит", "жж„т", "зудит".

Когда вошла сестра со своей матерью, Ананда поглядел на них обеих и велел переложить больную на диван в дальнем углу, пока е„ не унесут из этой комнаты. Только тогда он взглянул на Ольгу и сказал: - Идите впер„д. - И за нею все мы вышли из комнаты. Она, вс„ так же вытянув руки с чепцом, шла впереди до самой моей комнаты.

- Бросьте в камин, - сказал Ананда, и чепец полетел в камин на ту кучу золы, которая оставалась с ночи. Сама Ольга в каком-то отупении стояла, вс„ вытянув руки, не то желая снова схватить чепец, не то подавляя желание вытереть зудящие руки.

Ананда подош„л к ней, подал ей смоченный кусок ваты, приказал обтереть им руки и спросил:

- Неужели деньги, обещанные вам, так сладки, что вы могли из-за них пойти на убийство человека? А княгиня-то только вчера просила князя обеспечить вашу жизнь и положить на ваше имя капитал за верную ей службу.

- И сегодня я должен был выполнить е„ желание, - подтвердил князь. - Хорошо, что вовремя вс„ открылось.

У Ольги давно уже д„ргались губы и сл„зы скатывались по щекам. Но мне было ясно, что она не в себе, что в ней ид„т какая-то борьба, но что е„ мысли ей самой до конца непонятны. Ананда велел ей взять спички, поджечь чепец и сказал: - Он сразу вспыхнет. Если вы забыли, Ольга, как вели себя и что делали со вчерашнего вечера, то вспомните вс„, как только ядовитое вещество сгорит вместе с чепцом.

Ольга подожгла чепец, но как только пламя коснулось его внутренней стороны, - раздался такой треск, словно взорвался порох, и перепуганная женщина с криком отскочила на середину комнаты.

Е„ прыжок был так комичен, что я не удержался от хохота, и князь смеялся не меньше моего.

- Хорошо вам смеяться, - с возмущением накинулась на меня Ольга. - Вы-то целы и невредимы; а вс„ из-за вас, барин. Все мои неудачи, да и других тоже - вс„ из-за вас.

- Так ли, Ольга? - спросил Ананда. - Зачем вы вчера вмешались в разговор княгини с сестрой милосердия? Зачем вы уверяли больную, что в Константинополе есть лекарь, который справляется с такой же болезнью скорее и лучше, чем я и И.? При ч„м же здесь Лев Николаевич?

- Лекарь обещал мне деньги и прин„с чепец. Я не знала, что чепец ядовитый. А только про молодого барина он сказал, что его надо выжить из дома, что он всему помеха. Он просил положить платок к ним на постель и письмо. А как молодой барин заснут, я должна была впустить к ним в комнату лекаря с помощником, чтобы молодого барина перевезти в гостиницу.

Когда князь вошли в спальню их сиятельства, я с лекарем и говорила. Мне надо было их давно проводить, лекарей-то, к Льву Николаевичу в комнату. Да только сестра не спала, и я не успела пропустить их через спальню.

- Куда же девались эти злодеи, ваши лекаря? - взволновался князь, собираясь бежать к княгине.

- Не волнуйтесь, князь. Они, несомненно, беседуют с Верзилой, рассчитывая подкупить и его. Спустимся к нему по винтовой лестнице. Вы же, Ольга, сядьте здесь и сидите не двигаясь, до нашего возвращения.

С этими словами Ананда быстро пош„л впер„д, и мы за ним. Уже подходя к крыльцу Ананды, мы услышали стук в дверь и громкий голос Верзилы, запрещавший ломиться в дверь.

Услыхав шум наших шагов, Верзила стал просить Ананду разрешить ему проучить негодяев, нагло ругавших его и требовавших, чтобы он их впустил.

Ананда рассмеялся и спросил, умеет ли он стрелять из тех новых пистолетов, что ему дали. Получив удовлетворительный ответ, Ананда, продолжая смеяться, сказал:

- Они заряжены особым способом. Если человек упад„т или поверн„тся спиной, не бойся - стреляй себе, пока будешь видеть, что горошины вылетают.

Как только кончится заряд, бери второй и стреляй в другого. А третий сам убежит со страху.

Я так ошалел, что, видно, напоминал Ольгу с чепцом. Я стоял, вытянув умоляюще руки, и не мог понять, как это Ананда может отдать приказание стрелять в людей.

Мгновенно пистолет был в руках Верзилы, раздалась частая, мелкая трескотня, и действительно, горошины с огромным количеством дыма и грохота полетели в одного из осаждавших нас турок довольно бандитского вида. Человек упал; но мне казалось, что он остался невредим. Тем временем горошины из другого пистолета полетели во второго громилу, который тоже упал, комично „рзая под градом бивших его горошин; а третий, увидя, как упали его товарищи, ошеломленный треском и дымом, сч„л их убитыми и убежал.

Мы вышли на крыльцо, и когда дым рассеялся, увидели двух перепуганных, зажимавших уши людей, неподвижно лежавших на земле.

- Господин великий маг, сообщи мне, жив ли я или уже нахожусь в тво„м царстве? - пробормотал один из них на отличном английском языке. Это было до того неожиданно, что я прыснул со смеху, подскочил и не мог остановиться, задыхаясь от хохота. Верзила, держась за бока, просто ржал по-лошадиному.

Князь не отставал от нас. Дважды Ананде пришлось призвать нас к порядку.

Люди, лежавшие на земле, были только одеты турками. Одуревшие под градом горошин и от нашего хохота, они, очевидно, не могли сообразить, что с ними произошло. Измазанные, точно сажей, пороховой копотью, они были и жалки, и так смешны, что удержаться от смеха было очень трудно.

- Кто вы такие? Судя по вашему обращению к великому магу, я могу думать, что сами вы - маленькие маги? - улыбаясь, спросил Ананда того из бандитов, который заговорил по-английски.

Тут поднял голову второй злодей, поглядел на Ананду и зачастил что-то по-гречески, прикрывая глаза рукой.

Первый, несколько оправившись и с ненавистью глядя на него, сказал по-английски:

- Не верьте ему, пожалуйста. Он такой же лекарь, как я повар. А снадобье для чепца дал Браццано. Этот подлец разорил полгорода и нас вместе с собой.

Да только сам ун„с куда-то ноги; наверное, и сокровищ утащил немало.

Последнее, в ч„м он нас надул, - это что камень - ч„рный бриллиант немыслимой стоимости - на вашем мальчишке. Дал нам амулет - платок, чтобы мальчишка отправился к праотцам. Дал чепец, сказав, что вс„ колоссальное состояние княгини - в камнях и золоте - в е„ спальне под кроватью, - и солгал. Теперь жизнь мне опостылела, я нищ. Делайте со мной, что хотите.

- А разве вы больше не боитесь Браццано? - усмехаясь, спросил Ананда.

- Не только не боюсь, но хотел бы задушить его своими руками. - ответил несчастный, захлебываясь от злости.

- Ой, ой, а я боюсь, - завопил второй. - Так боюсь, что не хотел бы вовек его встретить.

- Но ведь вы давали страшные клятвы и обещания не только ему? - опять спросил Ананда.

- Конечно, целая церемония совершалась над нами, - снова заговорят первый. - Но ведь он изображал первого помощника великого мага, которого никогда и никто не видел. Но говорили, что сам сатана не мог быть страшнее.

- Ой, ой. пропала моя головушка! Пропали мои деточки! - снова завопил грек.

- Замолчи, дьявол, или я научу тебя молчать, - в бешенстве заорал мнимый турок.

- Ну, вот что: сейчас вызовут полицию, и вы оба должны будете отправиться в тюрьму, - сказал Ананда. - Я даю вам ровно десять минут на размышление.

Каждый из вас может написать записку ближайшему другу или родственнику, объяснить сво„ положение и попросить помочь вам и выручить из тюрьмы. Но каждый должен дать слово уехать отсюда и начать новую трудовую жизнь.

- Я был причиной разорения всех своих друзей и родственников. И кроме проклятий и той же тюрьмы мне ждать нечего. А работать я не желаю. Я жил богачом и господином - иной жизни вести не буду. Я желаю лишь мстить Браццано - вот отныне цель моей жизни. Пусть берут, куда угодно. Уйду, - сказал первый.

- Ой, ой, работать. Разве я всю жизнь не работал? - завопил второй. - Я только и делал, что переносил чужие деньги с места на место. Только по усам текло. Другие наживали миллионы, а мне бросали тысчонки. Я честно работал.

Виноват ли я, что аферы приносят больше, чем честный труд? Дураки гнут спины с утра до вечера, - рубль домой принесут. Чем я виноват, что моя работа умнее? А теперь писать некому. Я вон им - всем этим - служил, - ткнул он пальцем в своего товарища. - А теперь они сами без гроша. Здесь - вс„ можно только купить. Ты слушай, барин. Ты большой лекарь. Плати за меня калым полиции; я тебе служить буду. Мне вс„ равно, кому служить, плати - буду служить верой и правдой.

- Ну, князь, выбора у нас нет. Неприятно, что жулики из браццановской шайки пойманы в вашем доме, но что делать. Надо звать представителя власти и сдать этот народец... Поднимайтесь, - обратился он к прекрасным компаньонам Браццано. - Сядьте на скамью и сидите, не двигаясь с места, пока за вами не придут и не уведут. Если только надумаете удирать - снова отведаете моих пистолетов.

Пока Ананда говорил с несчастными жуликами, князь пош„л отдавать приказания своим людям.

Бедные грешники встали с земли, сели на скамью и погрузились в раздумье.

Но как по-разному! Мнимый турок был полон активной жажды зла. Он, видимо, надеялся чем-нибудь купить полицию и получить возможность отомстить Браццано. Его угасшее для всего светлого сознание знало одну энергию: упорство воли. Злое, ненасытное желание увидеть униженным или м„ртвым разорившего его врага, должно быть, унижение и зависть к Браццано играли не последнюю роль в его теперешней ненависти. Он был активен. Метал глазами молнии и жаждал одного: вырваться отсюда; но превозмочь приказ Ананды не имел сил.

Мне казалось, что он собирался вступить в торги с Анандой, но не решался, не зная, что предложить человеку, воля которого его сковывала.

Второй - ярко выраженный грек-торгаш - тоже потерял всякий человеческий облик, но в совершенно другом роде. Его богом были только деньги. Но насколько первый жаждал их как знака славы, блеска и власти, настолько этот желал просто денег, весь стянутый кольцами жадности, как железными обручами.

Его мир, всю его вселенную составляли деньги, ради которых он переносил кабалу, издевательства и презрение тех, благодаря кому мог нажиться.

Очень быстро - гораздо быстрее, чем обычно это бывает в Константинополе, - князь вернулся с тремя полицейскими, прич„м двое из них явно были в высоких чинах. Мне показалось, что, во всяком случае, с одним из узников они сумеют договориться.

Не успели все убраться, как послышался свирепый гудок, и я сразу узнал этот рычащий голос.

- Есть опоздал - ваша вина, - сказал встревоженно Верзила. Мы заперли двери, поручили надзор за ними двум караульным и помчались с Верзилой на пароход.

Капитан, поначалу грозно встретивший Верзилу, принял извинения и объяснения Ананды не только милостиво, но и очень близко к сердцу. Разведя руками, он сказал:

- Ну вот и задача: "Волк, коза и капуста". Уж не лучше ли Левушке поехать с нами?

Ананда смеялся и просил вс„ же доверить ему на один день младенца.

Я был так рад увидеть И. Кажется, дома я и не скучал без него. А увидев его на пароходе, я впервые понял, как близок он мне, как я слился с ним - рука к руке, сердце к сердцу.

Раздался второй гудок и, прощаясь с нами, И. сказал мне ещ„ раз:

- Левушка, повторяю мою просьбу: ходи за Анандой не отставая, до самого моего возвращения.

- Не беспокойся, Эвклид, не отпущу ни на шаг. Я вообще убедился, что твой воспитательный дар безупречен. И понимаю теперь, что свобода, предоставляемая недостаточно дисциплинированному существу, не делает его путь ни короче, ни легче.

- До свидания, друг. Княгиню снова придется упорно и долго выхаживать.

Вот как вс„ усложнилось, - и я застрял здесь надолго, вместо того чтобы уехать с вами.

Ананда говорил тихо и спокойно. Раздумье огромной мудрости лежало на его лице, и мне казалось, что, говоря с И., он точно переворачивал страницы книг жизни многих людей.

Мы возвратились домой, умылись, переоделись и пошли к княгине. Она сразу проснулась, но была довольно равнодушна ко всему и, повидимому, даже не сознавала, что обстановка вокруг не„ другая, что лежит она не в своей спальне, не на своей кровати.

- Снова много будет спать княгиня. И кормить е„ придется с ложки, - обратился Ананда к сиделке. - Вы, конечно, будете чередоваться с вашей матерью; но и вам обеим будет трудно. Я, быть может, найду ещ„ помощниц, которые изредка будут вас сменять. Но это в дальнейшем. Сегодня же мы с Левушкой посидим у княгини; и вы сможете сделать то дело, о котором говорила вчера Ольга.

Не объясняйте мне пока ничего, - перебил он желавшую что-то сказать сиделку. - Думайте не о раскаянии теперь, а о том, как одна минута недостаточно честного вашего поведения может стоить жизни другому человеку.

В пять часов мы будем здесь, - повторил он изумл„нной сиделке, - и до восьми вы свободны.

Дав ей точные указания, что делать до пяти часов, Ананда взял меня под руку, и мы прошли с ним в мою комнату.

Признаться, мысль о сидящей у камина Ольге мучила меня вс„ время.

Первое, что мы увидели, был перепуганный взгляд Ольги, вс„ так же сидевшей у камина и потиравшей руки.

- Какое счастье, доктор, что вы вернулись наконец, - сказала она дрожащим от страха голосом, - без вас они убили бы меня.

- Кто? - спросил Ананда. - Ведь вы здесь совершенно одна. - Какое там "одна", - с раздражением возразила женщина. - Они попрятались, как только услышали ваши шаги; а как вы вошли, - так и рванули вон в дверь.

- Я снова вас спрашиваю, кто это "они", - спросил Ананда, улыбаясь и садясь на диван против Ольги, указав мне место рядом.

- Господи Боже ты мой! Да за что же вы, доктор, издеваетесь надо мной! Неужели вы не видели, кто? Да козлы! Такие страшные, вонючие, рогатые.

- Она с ума сошла, - сказал я Ананде по-французски с ужасом.

- Не похоже. Сейчас попробуем выяснить, что с ней, - ответил он мне на том же языке и снова обратился к Ольге по-русски:

- Ведь вы же взрослая женщина. Мало того, что взрослая, вы ещ„ так решительны, что взялись помогать преступникам. Как же вы позволяете себе такие детские бредни, что в эту комнату - на второй этаж насел„нного дома - могли забраться козлы? Да я думаю, их и во вс„м Константинополе не сыщешь.

- Ну да, не сыщешь! Вчерашние-то тоже принесли с собой козла. Смрад от него стоял дикий, пока они шарили под кроватью княгини. Искали там чего-то или кого-то, как я их ни уверяла, что каждый день все комнаты протираются по два раза. Ни пылинки-то там не найд„шь, не то что чемоданов или корзин.

И как вы ушли, доктор, вс„ было спокойно. Только руки мои зудели. Я взяла золы из камина, да пот„рла ею руки, думала, зуд уймется. Не успела и охнуть, как коз„л-то из камина и прыг, - да один за другим давай оттуда скакать! Да все в кружок вокруг меня. Рожищами да бородищами трясут, да вс„ ближе, вс„ ближе! Я Царице Небесной стала молиться, чтобы вы вернулись; только уж не чаяла и жива быть, - крестясь испачканной в золе рукой, задыхаясь, говорила Ольга.

Она, по всей вероятности, переживала настоящий страх. Но подражая движениям померещившихся ей козлов, была так смешна и нелепа, что я был не в силах сдержать смех.

- Вс„-то вам смешки, барин! Много бы я дала, чтоб вас хоть раз коз„л такой попугал, - перестали бы навек заливаться.

- Это ваша совесть, Ольга, вероятно, вас мучает, - ответил я ей. - Страх ответственности перед князем и страх перед мошенниками. Они вам грозили, верно, всякими карами, если не сдержите слова. Вы задремали, вс„ в вашей голове перепуталось, вот козлы вам и приснились, - смеясь, отвечал я ей.

- Ну, возможное ли дело, Ольга, чтобы чуть ли не стадо козлов выскочило из камина? Бросилось к двери, через которую мы вошли, а мы бы их не видели? - продолжал я смеяться, представляя себе эту картинку из сказок про ведьм и колдунов.

- Ох, барин, уж и не знаю, что вам и ответить на ваши издевки. Так-то оно, если подумать, и невозможно, чтобы из камина коз„л прыгал...

Ай, батюшки-светы, доктор, спасите! Ай, вон он опять, - закричала неистово Ольга, указывая на пепел, который чуть шевельнулся от дуновения ветра.

- Встаньте, возьмите эту вату и вымойте лицо и руки, - подавая ей мокрую вату, сказал Ананда.

Прекрасный аромат распространился по комнате, когда Ольга стала вытираться.

- Нечистая совесть всегда заводит человека в дебри несуществующих страхов. Мы сидим рядом с вами и видим, что ровно ничего вокруг вас нет. А вы стонете от ужаса, потому что уже вчера, когда предали княгиню, сами создали себе внешний образ своего собственного поступка в виде козла, - сказал Ананда смертельно перепуганной, озиравшейся по сторонам Ольге. - Так всегда бывает с людьми, когда они поступают подло и гнусно. Вам и прежде самым отвратительным и мерзким казался коз„л. Вот вы и увидели его сейчас, как отражение собственной, обезображенной совести.

Вы просите у меня помощи? Но, к сожалению, я не могу вам подать е„.

Помочь себе сейчас вы можете только сами. Всю жизнь, худо ли, хорошо ли вам было, - вы прожили у княгини. Вы часто получали от не„ ценные, а иногда и богатые подарки. Вы составили себе подле не„ кругленький капиталец. Целое состояние, обеспечивающее вам жизнь до конца дней. И вся ваша признательность ей выразилась в том, что вы впустили к ней убийц?

- Да я ив голове не держала, что здесь затевается убийство! Что вы, что вы! Я думала, доктор, что в чепце снотворная мазь, что княгиня заснут, и я пропущу людей через спальню, чтобы никто не видел, к молодому барину. Ну, а как они очень горды, молодой барин, и внимания ни на кого не обращают, - то я их и ненавидела.

Я был поражен. Как? Чем я мог внушить ненависть к себе человеку, о котором думал так мало? А если и думал, то сострадая, ибо видел, как тиранила прежде Ольгу княгиня.

- Вы говорите, доктор, что я сложила себе капиталец возле княгини? Я не даром его получила. Я всю свою жизнь на них и работала. Да что греха таить! Нешто княгиня до князя хорошую жизнь вела? Это их сиятельство вс„ иначе повернули. А то в нашем доме-то дым коромыслом стоял! И большая часть моих денег не от княгини...

- А от тех мерзавцев, которым вы помогали добиваться милостей вашей хозяйки? - сверкнув глазами, перебил Ананда Ольгу. - Вы работали? Вы трудились? Перебирать туалеты своей барыни, притом всячески норовить что-нибудь украсть или тайно продать, - вы это называете трудом? Лежать с леденцом за щекой и читать на барыниной кушетке недочитанный ею роман, если он напечатан по-русски? Зевать и шарить по буфетам, чтобы повкуснее поесть? Что вы ещ„ делали за вашу жизнь? Вы и достойны того, чтобы вам мерещились козлы.

- Доктор, спасите меня от них. Я с ума сойду, если ещ„ раз увижу. Они вас боятся, - спасите меня! - дико оглядываясь, точно ей во всех углах мерещились козлы, кричала Ольга.

- Я вам уже сказал. Никаких козлов в действительности нет. Это порождение вашего воображения, вашей совести, которой вы торговали всю жизнь. И спасти вас я не могу. Только чистая жизнь в труде, самопожертвовании может отныне вам помочь.

- Да не могу же я сделаться прачкой. Не кухаркой же мне поступить в бедное семейство? - возмущалась Ольга, считавшая себя, очевидно, фрейлиной в сравнении с остальной домашней прислугой.

- Да разве вы годитесь для таких дел? И не в одном физическом труде вы найд„те очищение. Ваша сестра писала вам, что она овдовела, очень больна и боится умереть, оставив детей сиротами. Что вы ей ответили?

Ольга опустила глаза и молчала с тупым, злым выражением на лице. Она напомнила мне т„тку Лизы в вагоне в тот момент, когда та орала в лицо И.: "Я барыня, барыня, барыня, - была, есть и буду".

Я подумал о глубочайшей развращ„нности, в какую впадает душа человека, испорченного бездельем, жадностью и сознанием своего - несуществующего нигде, кроме как в собственном воображении, - превосходства над другими.

- Быть крестьянкой я не смогу, - наконец выдавила из себя Ольга. - В деревне люди т„мные. Я привыкла к веселью. Мне и здесь-то вс„ опостылело за княгинину болезнь. Ни души не видишь! Я при„мы люблю. Народ чтоб приезжал, обеды, шумно, мужчин чтоб было много.

- В деревне жить не можете, - там люди т„мные? Я думаю, темнее вас самой - среди добрых и светлых людей - встретить трудно, - ответил ей, прожигая Ольгу глазами, Ананда. - Единственный для вас путь, на котором вы можете найти спасение, - это взять сирот, воспитать их и найти в себе к ним любовь.

Если вы этого не желаете, - живите с козлами. Ананда поднялся, чтобы выйти из комнаты. - Нет, нет, доктор, не уходите, - вон они снова здесь! Я вс„ сделаю, только спасите от них, - вскричала Ольга.

- Это становится скучным, - грозно сказал Ананда. - Повторять одно и то же бессмысленно. Для вас есть один путь, путь любви и милосердия к вашим племянникам-сиротам. Вы за всю жизнь никого не полюбили, никого не приласкали. Только грабили, копили, лгали, сплетничали. Если не ухватитесь за единственный случай, где вам посылается возможность любовью победить всех ваших козлов, вызванных к жизни нечистой совестью, козлы эти вас затопчут, - продолжал он, и голос его зазвучал мягче. - Выбора у вас нет, вы вс„ время играли дурными страстями людей. Вы только и делали, что злились, раздражались и других вводили во всякие мерзкие дела. Теперь уже поздно. Или уезжайте отсюда, возьмите себе сирот, создайте для них чистую - слышите ли - чистую жизнь. Или ждите - в безумии и ужасе - когда вас растопчут порожденные вами козлы.

Молнии сверкали из глаз Ананды. Прекрасен он был, божественно прекрасен! Я - непонятным мне самому образом, когда знание чего-то, происходящего в другом, проскальзывало в меня, минуя логические ходы мыслей и открывало что-то невидимое и неведомое в душе другого, - понял, что Ананда сейчас ставил Ольге те узкие рамки вполне определ„нного послушания и дисциплины, которые он отвергал с другими. Я как бы видел, что он бер„т руку И. и вводит его при„м воспитания в свой круг действий.

Что творилось с Ольгой - трудно даже передать. Но, пожалуй, преобладающим выражением на е„ лице было изумление.

- Вот как можно довериться кому-нибудь Я только одному этому подлому швейцару и сказала о смерти сестры. Да и сказала-то потому, что знала его любопытство. Небось сам прочел раньше, чем мне подал. И телеграмма-то пришла ночью. Когда только он успел вам вс„ передать?

- Я вас в последний раз спрашиваю: пойд„те вы пут„м любви и милосердия? Или... нам здесь больше делать нечего, - сказал Ананда.

- Даже если бы я и не хотела благотворительствовать, вс„ равно ничего не могу поделать, - эти проклятые тут. Я согласна ехать. Но вдруг они побегут за мной? - с ужасом осматриваясь по сторонам, ответила Ольга.

- Если увез„те отсюда ворованные вещи, - побегут, и бежать будут до тех пор, пока вы не возвратите похищенное. Если будете злы и раздражительны, недобры с детьми, - козлы появятся. И как только злые мысли или старые замашки будут тянуть вас к подлым людям и делам, - снова попад„те в круг ваших козлов, - тихо, тв„рдо прозвучал голос Ананды. - Идите, собирайтесь и помните, что я вам сказал о чужих вещах. Вечером уходит поезд. Мой знакомый едет в Петербург. Я попрошу его взять вас в качестве жены, чтобы не возиться с заграничным паспортом, что здесь довольно долго делается. Когда соберете вс„, - прид„те ко мне.

Дата добавления: 2015-08-31