Гроф Станислав 4 страница

Наиболее характерные черты БМП-2 могут быть проиллюстрированы в следующем отчёте.

Атмосфера казалась всё более и более зловещей и чреватой скрытой опасностью. Казалось, вся комната начала поворачиваться, и я почувствовал, как падаю в самую середину пугающего водоворота. Мне тут же пришлось вспомнить о бросающем в дрожь описании подобного случая в "Погружении в Гольфстрим" Эдгара Аллана По. Мне чудилось, что вещи в комнате, кружась, летают вокруг меня, и в моём уме всплыл другой литературный образ - торнадо из романа "Волшебник из страны Оз" Фрэнка Бома, вырвавшего Доротею из монотонного житья в Канзасе, и пославшего её в путешествие, странное и полное приключений. Моё переживание чем-то напоминало вход в кроличью нору из повести-сказки "Алиса в стране чудес" Льюиса Кэрролла, и я с величайшим трепетом ожидал, что мир вот-вот окажется по другую сторону зеркала. Казалось, вся вселенная надо мною захлопывается, и я ничего не могу поделать, чтобы остановить это апокалиптическое поглощение.

Я всё глубже и глубже погружался в лабиринт своего бессознательного, и ощущал приступ страха, переходящего в панику. Всё вокруг становилось тёмным, гнетущим, ужасающим. Это было, как если бы вся тяжесть мира мало-помалу наваливалась на меня, и невероятное водяное давление угрожало расколоть мой череп, а тело сжать в крошечный твёрдый мяч. Стремительная вереница воспоминаний из прошлого низвергалась через мой мозг, показывая крайнюю тщетность и бессмысленность моей жизни и существования вообще. Мы рождаемся голыми, напуганными, в муках, и такими же мы покинем этот мир. Экзистенциалист был прав! Всё непостоянно, жизнь не что иное, как ожидание Годо! Суета сует, всё суета!

Стеснение, что я чувствовал, перерастало в боль, а боль - в мучения. Истязание, доведённое до точки когда каждая клетка моего тела ощущала, что она высверливается бормашиной дьявольского дантиста. Видения адских картин и чертей, истязающих свои жертвы, внезапно подбросили мне догадку, что я в аду. Я подумал: Данте, "Божественная комедия": "Оставь надежду, всяк сюда входящий!" Казалось: нет никакого выхода из этого дьявольского состояния: я проклят навеки без малейшей надежды на искупление.

Третья перинатальная матрица: БЛМ-3 (борьба смерти и возрождения)

Многие стороны этого яркого и многоцветного переживания могут быть поняты через его связанность со второй стадией биологических родов - проталкиванием плода через родовой канал уже после раскрытия шейки матки и нисхождения головы в малый таз. На этой стадии сокращения матки продолжаются, но шейка раскрыта и допускает теперь постепенное проталкивание плода через родовой канал. Это вызывает сильное механическое сдавливание, боль, а часто высокую степень недостатка кислорода и удушье. Естественным сопровождением такого столь сильно стеснённого и угрожающего жизни состояния является переживание сильной тревоги.

Помимо прекращения кровообращения, вызванного маточными сокращениями и последующим сжатием артерий матки, поступление крови к плоду может быть поставлено под угрозу и различными осложнениями. Пуповина может оказаться стиснутой между головой и проходом в области малого таза или обвиться вокруг шеи. Во время родов плацента может отделиться или даже преградить собою выход (placenta praevia). В некоторых случаях плод может вдохнуть различные биологические вещества, окружающие его на конечной стадии этого процесса, что усилит чувство удушья. Иногда трудности этой стадии могут оказаться настолько чрезмерными, что потребуют экстренного хирургического вмешательства, такого, как наложение Щипцов или даже срочное кесарево сечение.

БПМ-3 - чрезвычайно сложный и яркий образец переживаний. Помимо действительного реалистичного воспроизведения в памяти разных стадий борьбы при прохождении родового канала, он включает в себя широчайшее разнообразие видов образности, черпаемых из истории, природы и архетипических сфер. Из всего этого наиболее значимым является атмосфера титанической борьбы, агрессивные и садомазохистские сцены, опыты извращенных половых отношений, демонические сюжеты, скотологические увлечения и столкновение с огнём. Большинство из этих сторон БПМ-3 могут быть содержательно отнесены к некоторым анатомическим, физиологическим или биохимическим характеристикам соответствующей стадии рождения.

Титаническая сторона БПМ-3 вполне понятна в виду того, что на последней стадии деторождения задействованы исполинские силы. Когда мы сталкиваемся с этой гранью третьей матрицы, мы переживаем ошеломляющие по напряженности потоки энергии, рвущейся сквозь тело и накапливающей в нем взрывоподобные разряды. И в этот момент мы отождествляемся с природными стихиями, такими, как вулканы, грозовые бури, приливные волны или торнадо.

Переживание может также изображать мир техники, заключающей в себе огромную энергию: танки, ракеты, космические корабли, лазеры, электростанции и даже термоядерные реакторы и атомные бомбы. Титанические переживания БПМ-3 могут достигать архетипических измерений и рисовать сражения невероятного размаха, такие, как космическая битва Света и Тьмы, ангелов и бесов, или богов и титанов.

Агрессивные и садомазохистские стороны этой матрицы отражают как биологическое неистовство организма, существованию которого угрожает удушье, так и интроецированный разрушительный натиск маточных сокращений. Если мы сталкиваемся с этой стороной БПМ-3, мы переживаем изумляющую по своему размаху жестокость, проявляющуюся в сценах насилия - убийства и самоубийства, изувечивания и самокалечения, разного рода бойни, кровавые войны и революции. Часто она принимает вид истязаний, пыток, казней, ритуальных жертвоприношений, принесения в жертву самого себя, кровавых схваток один на один, садомазохистских практик.

Но у сексуальной стороны процесса смерти и возрождения логика переживаний не является непосредственно очевидной. По всей видимости, у человеческого организма есть генетически запрограммированный механизм, который переводит нечеловеческие страдания, а удушье в особенности, в странного рода половое возбуждение и, в конечном счёте, в исступлённый восторг. Это может быть проиллюстрировано переживаниями мучеников и самобичующихся, описанными в религиозной литературе. Дополнительные примеры могут быть найдены в материалах из концлагерей, в отчётах узников войны, или в досье Эмнести Интернешинел. Хорошо известно также, что у мужчин, умирающих на виселице от удушья, как правило, наблюдается эрекция и даже семяизвержение.

Сексуальные переживания, которые происходят в контексте БПМ-3, характеризуются чрезмерной силой полового влечения, их механичностью и неразборчивостью, а также взрывоподобной, порнографической и извращённой природой. Они рисуют сценки, характерные для кварталов "красных фонарей" и сексуального андерграунда, экстравагантные эротические практики и садомазохистские сцены. Не менее часто возникают эпизоды кровосмешения или случаи сексуального насилия и изнасилования. Реже образность БПМ-3 может включать в себя кровавые, омерзительные крайности, связанные с преступлениями сексуального характера: эротически мотивированные убийства, расчленения, людоедство и некрофилию.

То обстоятельство, что на этом уровне психики половое возбуждение неразрывно связано с чрезвычайно осложнёнными элементами (угрозой жизни, крайней опасностью, страхом, агрессией, саморазрушительными порывами, физической болью, различными видами биологических веществ), образует естественную основу для развития наиболее значимых типов сексуальных нарушений, изменений, отклонений и извращений. Это имеет важные теоретические и практические последствия, которые будут в дальнейшем освещены в данной книге.

Демоническая сторона БПМ-3 может представлять особые трудности как для испытуемых, так и для терапевтов и их помощников. Жуткая, внушающая суеверный страх природа вызванных проявлений часто приводит к полному нежеланию иметь с ними дело. Наиболее распространённые темы, которые наблюдаются в данном контексте - это сцены шабаша ведьм (Вальпургиевой ночи), сатанинских оргий, обрядов чёрной мессы и искушений силами зла. Общим знаменателем, связующим данную стадию деторождения с темами шабаша или обрядов чёрной мессы, выступает своеобразное смешение переживаний смерти, извращённой сексуальности, боли, страха, агрессивности, скотологии и перекошенного духовного стремления, которые они разделяют. Подобное наблюдение, очевидно, имеет прямое отношение и ко вполне современной вспышке переживаний сатанинских культовых извращений, о которых рассказывают пациенты при различных видах регрессивной терапии.

Скотологическая сторона процесса смерти и возрождения имеет своё естественное основание в том, что на последней стадии родов плод вступает в соприкосновение с разными видами биологических веществ: кровью, вагинальными выделениями, мочой и даже калом, Тем не менее, природа и содержание этих переживаний намного превышают те, что новорожденный мог бы действительно пережить во время рождения. Переживания этой стороны БПМ-3 включает такие сцены, как ползание в отбросах или проползание сквозь потоки нечистот, валяние в кучах экскрементов, питьё крови и мочи, сопричастность к омерзительным картинам гниения. Это близкая и разрушительная встреча с наихудшими сторонами биологического существования.

Когда же переживание БПМ-3 подходит к завершению, оно становится менее насильственным и обескураживающим. Теперь господствующая атмосфера - атмосфера неистовой страсти и рвущейся энергии опьяняющей силы. Воображение рисует волнующие картины завоевания новых земель, охоты на диких животных, единоборств и развлечений в парках аттракционов. Эти переживания совершенно непосредственно связаны с действиями, вызывающими "прилив адреналина в крови": автомобильными гонками, прыжками с высоты с привязанной к ногам верёвкой, опасными цирковыми номерами и акробатическими прыжками в воду с трамплина.

Одновременно мы встречаемся с архетипическими фигурами богов, полубогов и легендарных героев, представляющих смерть и возрождение. У нас возникает видение Иисуса, его мук и поругания, Крестного пути, распятия или даже полное отождествление с его страданиями. Независимо от того, обладаем мы или нет рассудочным знанием соответствующих мифологий, мы переживаем такие мифологические сюжеты, как смерть и воскрешение египетского бога Осириса либо смерть и возрождение греческих богов Диониса,Аттиса или Адониса. В переживании рисуется похищение Персефоны Плутоном, спуск в преисподнюю шумерской богини Инанны или испытания майясских Героев-Близнецов из эпоса Пополь-Вух.

Перед самым переживанием душевно-духовного возрождения как часто повторяющийся момент выступает столкновение со стихией огня. Мотив огня может переживаться и в его повседневном виде, и в архетипической форме очищающего огня. Мы чувствуем, что наше тело охвачено огнём, видим пылающие города и горящие леса и отождествляем себя со сжигаемыми жертвами, архетипическом преложении горение, кажется, полностью уничтожает всё, что в нас испорчено, и подготавливает к духовному возрождению. Классический символ перехода от БПМ-3 к БПМ-4 это легендарная птица Феникс, погибающая в огне и воскресающа из пепла.

Огнеочистительное переживание является слегка озадачивающей стороной БПМ-3, так как его связь с биологическим рождение не столь пряма и очевидна, как в случае с другими символическим элементами. Биологическим двойником этого переживания может выступать либо взрывоподобное высвобождение прежде сдерживаемых энергий на конечной стадии деторождения, либо перевозбуждение плода беспорядочной "пальбой" периферических нейронов. Интересно, что эта встреча с огнём эмпирически соответствует переживанию роженицы, часто на этой стадии родов ощущающей, будто её вагина пылает.

Несколько важных характеристик этого образца переживаний отличает его от вышеописанного комплекса безысходности. Положение здесь тяжелое и требующее напряжения сил, но оно не кажется безнадёжным, и мы не ощущаем беспомощности. Мы активно вовлекается в борьбу, и у нас возникает чувство, что страдания имеют определённую направленность, цель и смысл. В религиозной образности подобное положение соотносится, скорее, с представлением о чистилище, чем об аде. Кроме того, мы играем роль не только беспомощных жертв. В этот момент нам оказываются доступными три роли. Помимо того, чтобы быть простыми наблюдателями происходящего, мы также можем отождествляться как с жертвой, так и с агрессором. И это оказывается настолько убедительным, что трудно различать и разделять эти роли. К тому же, тогда как положение безысходности заключает в себе сущие муки, переживание борьбы смерти и возрождения представляет собою грань между мучительной болью и исступлением или смешение обоих. Кажется, вполне уместно говорить об этом типе переживания как о Дионисипском, или вулканическом экстазе, в противопоставление Аполлоновскому, или " океаническому экстазу, космического единения, связанному с первой перинатальной матрицей.

Следующий отчёт о психоделическом сеансе с высокой дозировкой проиллюстрирует многое из типичных тем, связанных с вышеописанной БПМ-3.

Хотя я на самом деле никогда не видел отчётливо родовые пути, своей головой и всем телом я ощущал их сокрушительное сдавливание, и каждой клеточкой своего тела осознавал, что я вовлечён в процесс рождения. Напряжение достигло размеров, каковые мне непредставлялись возможными для человека. Лбом, висками и затылком я ощущал неослабное давление, как будто был схвачен стальным: челюстями тисков. И всё напряжение в моём теле по своему характеру было жестким и механическим. Я представлял, что пробираюсь через чудовищную мясорубку или исполинский пресс, полный валиков зубцов. И образ Чарли Чаплина, превращенного в жертву мировой технологии в "Новых временах", на мгновение вспыхнул в моё сознании.

Казалось, невероятная масса энергии протекает сквозь все мое тело, скапливаясь и высвобождаясь во взрывоподобных разрядах, испытывал поразительную смесь ощущений: удушье, испуг, беспомощность, но также ярость и странное половое возбуждение. Другой важной стороной моего состояния было чувство крайнего замешательства. В то же время, как я ощущал себя ребёнком, вовлечённым в жестокую борьбу за выживание, и понимал: то, что вот-вот случится, станет моим рождением, я также переживал себя и в качестве моей рожающей матери. Рассудком я сознавал, что, как мужчина, я никогда не смогу родить, и всё же чувствовал, что каким-то образом пересекаю эту преграду и невозможное становится действительностью.

Не было никаких сомнений, что я связываюсь с чем-то первоначальным - древним женским архетипом, архетипом матери-роженицы. Мой телесный образ включал огромный беременный живот и женские гениталии, вместе со всеми тонкостями биологических ошущений. Я чувствовал разочарование, что оказался не способен предаться этому стихийному течению, родить и родиться, прорваться и дать выйти ребёнку. Невероятный запас убийственной агрессии поднялся из подземелья моей души. Как будто нарывающее зло внезапно проколол скальпель космического хирурга. И вместо меня уже возникал оборотень или берсерк, доктор Джекилл превращался в мистера Хайда. Множество образов убийц и жертв сменялись как одно лицо, в точности так же, как раньше я не мог различить рождающегося ребёнка и родящую мать.

Я был безжалостным тираном, диктатором, подвергающим подданных невообразимым жестокостям, но также и революционером, ведущим разъярённую толпу на свержение тирана. Я превратился в хладнокровно убивающего бандита и в полицейского, убивающего от имени закона. В один момент я переживал ужасы нацистских концлагерей. Когда же я открыл глаза, то увидел себя офицером СС. И у меня было глубокое чувство, что он - нацист и я - еврей были одним человеком. Я ощущал в себе и Гитлера, и Сталина и чувствовал полную ответственность за зверства в человеческой истории. Я ясно видел, что проблема человечества не в существовании жестоких диктаторов, но в том Скрытом убийце, которого все мы лелеем внутри наших душ, если заглянуть в них поглубже.

Затем природа переживания переменилась и достигла мифологической размерности. Вместо зла истории человеческой теперь я ощущал атмосферу ведьмовства и присутствия демонических стихий. Зубы мои превратились в длинные клыки, напоённые таинственным ядом, и я летел сквозь ночь на распахнутых крыльях летучей мыши как зловещий вампир. Но вскоре всё превратилось в дикие, тлетворные сцены шабаша ведьм. В этом странном, чувственном обряде все обычно подавленные и затаённые внутри побуждения, казалось, и вырвались наружу, и проживались, и наконец-то исполнялись. И я ощущал, что участвую в тайной церемонии жертвоприношения во славу бога тьмы.

По мере того как из моего переживания начало исчезать демоническое, я всё ещё чувствовал себя потрясающе эротичным и бросился в бесконечные сцены самых фантастических оргий и сексуальных фантазий, и в них я играл все роли. Но сквозь все эти переживания я в то же время продолжал оставаться ребёнком, борющимся в родовых путях, и рождающей его матерью. Стало совершенно ясно, что пол и рождение глубоко связаны, а сатанинские силы имеют важные сцепления с проталкиванием сквозь родовые пути. Я боролся и бился в совершенно разных лицах, против разных врагов, но иногда сомневался, будет ли конец этим напастям.

Затем новая стихия вторглась в моё переживание. Все моё тело покрылось плотскою грязью, липкой и склизкой. Я не мог сказать, моча это или кровь, околоплодные воды, слизь или вагинальные выделения. Те же вещества, казалось, были у меня во рту и даже в лёгких. Я рыгал, давился, гримасничал, отхаркивался, пытаясь удалить это из организма и с кожи. И в тот момент на меня снизошло откровение: мне не нужно бороться. Движение приобрело собственный ритм, и всё, что мне оставалось делать, это поддаться ему. И тогда мне вспомнилось множество случаев из моей жизни, когда я ощущал потребность биться и бороться, а оглядываясь назад, чувствовал, что это было совершенно не обязательно. Как будто я был запрограммирован своим рождением видеть жизнь намного более сложной и опасной, чем она есть на самом деле. Мне кажется, что это переживание смогло открыть мне на это глаза и сделать мою жизнь гораздо более лёгкой и шутливой, нежели прежде.

Четвёртая перинатальная матрица: БПМ-4 (переживание смерти и возрождения)

Эта матрица соотносится с третьей клинической стадией родов - окончательным выталкиванием плода из родовых путей и обрезанием пуповины. Когда мы переживаем эту матрицу, мы завершаем предшествующий трудный процесс проталкивания через родовые пути, достигаем взрывоподобного освобождения и появляемся на свет. Часто это может сопровождаться подробными и правдивыми воспоминаниями об особых сторонах этой стадии рождения. Что может заключаться в переживании анестезии, накладывания щипцов и ощущений, связанных с разнообразными манипуляциями акушеров или послеродовыми вмешательствами.

Воскрешение памяти о биологическом рождении переживается не только как простое механическое проигрывание исходного биологического события, но также как духовно-душевная смерть и возрождение. Чтобы это понять, нужно представить себе, что происходящее в этом процессе включает в себя некие важные дополнительные элементы. Из-за того, что ребёнок в процессе рождения полностью ограничен и не имеет никакого способа выразить крайние чувства и отреагировать на вызванные сильные физические ощущения, память об этом событии остаётся психологически не усвоенной и не проработанной.

Наше отношение к себе и наши установки по отношению к миру в послеродовой жизни сильно заражены напоминанием о той уязвимости, беспомощности и слабости, которые мы пережили при рождении. В каком-то смысле мы были рождены анатомически, но не были вовлечены в это обстоятельство эмоционально. "Умирание" и мучения во время борьбы за рождение отражают настоящую боль и действительную угрозу жизни в ходе биологического рождения. Тем не менее, смерть эго, которая предшествует возрождению, является смертью наших старых представлений о том, кто мы есть, и о том, чему же подобен мир, который был отпечатан травматическим следом рождения и поддерживался памятью об этом моменте, всё ещё остающейся живою в нашем бессознательном.

По мере того как мы проясняем эти старые программы тем, что допускаем их проявиться в сознание, они теряют свою эмоциональную нагрузку и в некотором смысле умирают. Но мы настолько отождествлены с ними, что приближение момента смерти эго ощущается как конец нашего существования или даже как конец мира. Каким бы страшным ни был этот процесс, в действительности он является необыкновенно врачующим и преображающим. Однако парадоксальным образом, в то время как лишь один единственный маленький шаг отделяет нас от опыта изначального освобождения, у нас возникает чувство всепроникающей тревоги и надвигающейся катастрофы невероятных масштабов.

Ведь то, что в ходе этого умирает, - это ложное эго, которое вплоть до этого мгновения нашей жизни мы ошибочно принимали за наше истинное Я. И пока мы утрачиваем все точки соотнесения с тем, что мы знаем, у нас нет никакого представления о том, что же лежит по другую сторону, или даже о том, есть ли там что-нибудь вообще. Этот страх ведёт к тому, что создаётся чудовищное сопротивление продолжению и завершению опыта, вследствие чего без должного руководства многие люди так и остаются психологически застрявшими на этом труднопреодолимом участке.

Когда же мы преодолеваем метафизический страх, связанный с этим важным узловым моментом, и позволяем происходить вещам так, как они происходят, мы переживаем полное уничтожение на всех воображаемых уровнях: физический распад, эмоциональную погибель, умственное и философское крушение, крайнее нравственное падение и даже духовную проклятость. Во время этого переживания все привязанности, всё, что является важным и значимым в нашей жизни, кажется безжалостно разбитым. Непосредственно сразу за этим переживанием полного уничтожения - падением на "космическое дно" - мы переполняемся видениями белого или золотого света, сверхъестественного сияния невероятной красоты, которое представляется сверхчувственным и божественным.

Едва мы пережили то, что казалось подобным опыту полного апокалиптического уничтожения всего и вся, как уже через считанные секунды на нас нисходит благословение изумительных проявлений в великолепии всех цветов радуги: переливчатых узоров, небесных сфер и видений архетипических существ, омываемых божественным светом. Часто это бывает впечатляющая встреча с архетипической Великой богиней-матерью либо в её универсальном виде, либо в одном из культурных вариантов ее образа. Вслед за опытом духовно-душевной смерти и возрождения мы ощущаем себя искупленными и благословлёнными, переживаем исступлённый восторг, нас наполняет чувство восстановления нашей божественной природы и положения во вселенной. Нас охватывает волна положительных эмоций по отношению к себе, к другим людям, к природе, ко всему сущему вообще.

Важно, однако, подчеркнуть, что этот вид исцеляющего и изменяющего жизнь переживания происходит тогда, когда рождение было не слишком подрывающим силы и не осложнённым глубокой анестезией. В этом случае у нас не возникает чувство триумфального появления на свет и окончательного разрешения. Вместо этого послеродовой период может ощущаться как медленное излечение от тяжелых увечий или пробуждение из пьяного сна. Как мы увидим позднее, анестезия при рождении может иметь лишь глубокие неблагоприятные психологические последствия для послеродовой жизни.

Нижеприведённый отчёт о переживании смерти и возрождения из психоделического сеанса с высокой дозой описывает типичную картину, характерную для БПМ-4

Тем не менее, худшее было ещё впереди. Внезапно я, казалось, потерял все свои связи с действительностью, как будто какой-то воображаемый коврик выдернули у меня из-под ног. Всё рухнуло, и я почувствовал, что весь мой мир разлетелся на кусочки. Как будто проткнули чудовищный метафизический пузырь моего существования - исполинский надутый шарик нелепого самообмана лопнул и обнажил всю лживость моей жизни. Всё, во что я когда-то верил, всё, что я делал или чего добивался, всё, что, казалось, придавало моей жизни смысл, вдруг оказалось до крайности поддельным. Это были жалкие, совершенно несостоятельные костыли, на которые я опирался, пытаясь поправить невыносимую действительность существующего. Теперь они были унесены и развеяны подобно лёгким пушистым семенам одуванчика, обнажив пугающую бездну элементарной истины - бессмысленный хаос экзистенциальной Пустоты.

Охваченный неописуемым ужасом, я заметил исполинскую фигуру божества, возвышающуюся надо мной в угрожающей позе. Каким-то чутьём я понял, что это был индусский бог Шива в своём разрушающем обличье. И я почувствовал громоподобный удар его громадной ноги, которая меня раздавила, вдребезги раскрошив и размазав меня повсюду, как никчемную какашку, так что я ощутил себя исподней космоса. А в следующее мгновение я оказался перед ужасающим исполинским обликом чёрной индийской богини - я догадался, что это Кали. Неодолимая сила толкала моё лицо в её зияющую вагину, заполненную, казалось, менструальной кровью или омерзительным последом.

Я чувствовал, что от меня требуется безусловно сдаться силам сущего и женскому началу, представленному богиней. У меня не оставалось выбора, как только целовать и облизывать её вульву в позе нижайшей покорности и в безмерном унижении. В это мгновение, ставшее концом и последним пределом всякого чувства мужского превосходства, которое я ещё лелеял в себе, я соединился с памятью о моменте моего биологического рождения. И моя голова появилась из родовых путей с устами, плотно приникшими к кровоточащей вагине моей матери.

Меня заливал божественный свет сверхъестественной яркости и неописуемой красоты, его золотые лучи распускались в тысячи изысканных переливчатых узоров. И из этого сияющего золотого света появился облик Великой богини-матери, которая, казалось, воплощала любовь и защиту всех эонов. Раскрыв руки, она простёрла их ко мне, окутав меня всем своим существом. Я слился с невероятными силами её энергий, чувствуя себя очищаемым, исцеляемым и лелеемым. Что-то, казавшееся божественным нектаром и амброзией, какая-то архетипическая квинтэссенция молока и мёда лилась сквозь меня в невероятном изобилии.

Затем образ богини начал постепенно исчезать, поглощенный ещё более ярким светом. Он был отвлечённым, но всё же наделённым определёнными личными характеристиками и излучающим беспредельный ум. Мне стало ясно, что то, что я переживал, было слияние с Мировой Самостью, или Брахманом, и поглощением, как я читал об этом в книгах по индийской философии. Минут через десять переживание стало успокаиваться, однако оно превосходило любые представления о времени и ощущалось подобием вечности. Поток исцеляющей и питающей энергии, видения золотистых отблесков с переливающимися узорами длились всю ночь. И проистекающее из них чувство благополучия пребывало во мне ещё много дней. Память об этом переживании годами оставалась живой и яркой и глубоко изменила мою житейскую философию.

Надличностная область психики

Вторая важная область, которую непременно следовало бы добавить к той картографии человеческой психики, которая представлена конформистской психиатрией, когда мы приступаем к работе с холотропными состояниями, теперь известна под именем надличностной или трансперсональной. Буквально этот термин означает "простирающийся за личное", или "превосходящий персональное". Переживания, которые берут начало на этом уровне, влекут за собой расширение наших обычно признаваемых границ (нашего тела и нашего Я) и ограничений трёхмерного пространства и линейного времени, к которым сводится наше восприятие мира при обычном состоянии сознания. Надличностные переживания лучше всего могут определяться через сравнение с нашим повседневным опытом самих себя и мира, или, точнее, с тем способом, каковым нам надлежит переживать себя самих и окружающую обстановку, чтобы производить впечатление "нормальных" в соответствии со стандартами нашей собственной культуры и современной психиатрии.

В обычном или нормальном состоянии сознания мы переживаем себя как ньютоновы объекты, существующие в границах нашей кожи. Американский писатель и философ Алан Уотте говорил о таком переживании себя, как об отождествлении с "эго в оболочке из кожи". Наше восприятие окружающего ограничивается физиологическими пределами наших органов чувств и физическими характеристиками среды. Ведь мы не можем видеть предметы, от которых нас отделяет толстая стена, корабли за горизонтом или обратную сторону Луны. Если мы находимся в Праге, то нам не расслышать, что о нас говорят наши друзья в Сан-Франциско. Не почувствовать нам и мягкость каракуля, пока наша кожа не придёт в непосредственное соприкосновение с ним.

Вдобавок, ярко, всеми нашими чувствами мы можем переживать только те события, что происходят в настоящий момент. Мы можем вспоминать прошлые и предвосхищать будущие события или воображать их, и, тем не менее, - всё это переживания, совершенно отличные от прямого и непосредственного переживания настоящего момента. Но в надличностных состояниях сознания ни одно из приведённых выше ограничений не является безусловным и любое из них вполне может быть преодолено. Для пространственно-временного диапазона наших органов чувств нет никаких пределов, и co всей полнотою наших ощущений мы можем переживать происшествия, происходившие в прошлом, а временами даже и те, что ещё не произошли, но произойдут в будущем.

Спектр надличностных переживаний чрезвычайно богат и включает явления с нескольких различных уровней сознания. Таблица 2.2 представляет собой попытку перечислить и классифицировать различные типы переживаний, которые, по моему мнению, принадлежат надличностной области. Я лично пережил большую часть явлений, перечисленных в этой сводной таблице, а также неоднократно в процессе работы наблюдал их у других людей. В контексте этой книги я не имею возможности представить определения и описания всех типов данных переживаний и проиллюстрировать их примерами из клинической работы. Поэтому я отсылаю заинтересованных читателей к моим предыдущим публикациям (Grof, 1975, 1985, 1988).

Дата добавления: 2015-08-31