Основные подходы к проблеме урегулирования этнополитических конфликтов 1 страница

В социально-политической мысли, теории и практике разрешения этнополитических конфликтов можно, выделить три основные парадигмы урегулирования этнополитических конфликтов (модели, основанные на той или иной политической идеологии, концепции и прошедшие апробацию на практике, содержащие представления о природе этнополитического конфликта и путях его нейтрализации или разрешения). Это традиционная, марксистская и модернистская модели управления и урегулирования этнополитических столкновений.

Традиционная (охранительная) парадигма предусматривает регулирование этнополитических конфликтов либо в диалоге с умеренными оппонентами, либо путем подавления этнических элит и движений как основных субъектов протеста или восстания, наряду с уступками основной массе этнической группы. Она направлена на: сохранение основ государственного строя, территориальной ценности и неделимости страны вне зависимости от цены достижения данной цели, правовое закрепление в законодательстве государства непризнания права наций на самоопределение; непризнание государством радикально настроенных оппонентов в этнополитическом конфликте как равных партнеров по урегулированию столкновения; опору на концепцию государсвообразующей нации в деятельности по обеспечению этнополитической стабильности в стране.

Как отмечает Р.Г. Абдулатипов, использование традиционного подхода показало наличие у него важного недостатка: подавление одной из сторон этнополитического конфликта приносило лишь временное прекращение столкновений или переход к скрытым формам противоборства, партизанской и террористической формам борьбы этнических движений за свои интересы.

Принципами марксистского подхода выступают признание права наций на полное самоопределение, специфических потребностей этнических групп как прав этнических меньшинств в той или иной сфере общественных отношений; равенство всех народов, которые проживают в стране; отнесение политических потребностей народов в оформлении своего государственного статуса как к промежуточному шагу на пути к единому унитарному государству или бесклассовому обществу; предоставление права на удовлетворение специфических национальных потребностей – в области культуры, образования, самоуправления в рамках института национально-территориальной автономии.

Как отмечают критики марксистской парадигмы, она имеет ряд недостатков. Среди них: сыгравшее важную, но не определяющую роль в распаде социалистических федераций постулирование права наций на полное самоопределение, утопичность проектов полного слияния наций в единую бесклассовую общность, использование неэффективной для поддержания этнополитической стабильности формы смешанной федерации, недостаточный учет устойчивости фактора этнической идентичности в политике межэтнической интеграции СССР и других стран социалистической ориентации.

Модернистская, современная западная парадигма урегулирования этнополитических конфликтов представляет собой систему принципов разрешения и управления конфликтами, скорректированную и измененную под влиянием современных конфликтологических исследований, концепции прав человека и политической практики западных (европейских и североамериканских) государств. Принципами этого подхода являются приоритетность переговорного пути при урегулировании по сравнению с силовым, признание в оппоненте полноправного партнера по процессу урегулирования, широкое применение медиации в разрешении и нейтрализации конфликтов; недоверие к государственным органам и учреждениям как посредникам и арбитрам в урегулировании внутренних этнических конфликтов, (исключение составляют иностранные державы и их организации); общая направленность на снижение насилия в конфликтах, соблюдение прав человека, совместное решение проблем на базе консенсуса и взаимного выигрыша.

Рекомендации модернистского подхода по разрешению этнополитических столкновений опираются на концепцию регулирования политических и этнических конфликтов, разработанную Д. Бертоном на базе теории человеческих потребностей. По мнению Д. Бертона, люди, участвующие в конфликтных ситуациях, вынужденно борются в своем соответствующем окружении на всех социальных уровнях, чтобы удовлетворить свои изначальные и универсальные нужды, такие, как безопасность, признание и развитие. Они пытаются получить контроль над своим окружением, чтобы быть уверенным в удовлетворении своих нужд. Эту борьбу нельзя остановить, она изначально присуща человеку.

Модернистская парадигма предусматривает использование таких мер, как политика мультикультурализма и политической корректности по отношению к этническим меньшинствам, уступок этнического большинства меньшинствам в сфере своих политических, экономических и иных преимуществ, широкое вовлечение меньшинств в социально-престижные сферы деятельности, неформальное межэтническое разделение власти и представительство этнических групп в государственной системе, допустимость изменения унитарного устройства государства в сторону большей автономии этно-регионов, а федеративного - в сторону асимметрии, превращения его в этнотерриториальное образование.[11]

Анализ подходов к урегулированию этнополитических конфликтов показывает необходимость их корректировки с учетом требований сохранения государственно-территориальной целостности, решения социально-экономических, политических и культурных проблем этнических групп, снижения насилия и соблюдения прав человека для всех этнических групп

Конвергенция и объединение позитивных элементов традиционной, марксисткой и модернистской парадигм позволяет сформировать смешанную систему урегулирования конфликтов, свободную от негативных элементов данных подходов. Доктрина сближения основных моделей урегулирования этнополитических конфликтов, базирующаяся на утверждении общих ценностей демократии, верховенства закона, обеспечении государственно-территориальной целостности, прав человека и этнокультурных прав народов, должна, как представляется, отвечать следующим принципам:

- приоритет медиационных и переговорных форм урегулирования столкновений над силовыми;

- признание и учет специфических потребностей этнических групп при выработке национальной политики;

- признание права народов на внутреннее самоопределение, ограничение права этнических групп на полное самоопределение как формы поддержа;

- кооперация и взаимодополнение деятельности государства и институтов гражданского общества в урегулировании, посредничестве и арбитраже конфликтов;

- совместный поиск сфер межэлитного и межгруппового сотрудничества в процессе урегулирования этнополитических конфликтов;

Таким образом, меняющийся характер этнополитических конфликтов, появление их новых видов и новых глобальных угроз требуют как дальнейших инновационных теоретико-методологических разработок, так и новых методик контроля и управления конфликтами как сложными и сверхсложными процессами, протекающими в условиях высокой неопределенности.Необходима разработка политических, административных и правовых средств урегулирования споров и конфликтов.

Серьезной политической и методологической проблемой современности является соотношение между принципом территориальной целостности государства и правом народов на самоопределение. Последний касается культурной самореализации и самоутверждения этнической группы в процессе своего развития, то есть права на определенном этапе и при определенных условиях поставить перед собой и государством проживания вопрос о пересмотре своего статуса.

В современном мире можно видеть ряд попыток добиться указанной выше цели. В частности, референдумы в Шотландии, Каталонии, процессы, идущие в Украине и т.п.[12]

Но неопределенность результатов современных процессов обусловливает необходимость обращения и детального анализа исторического опыта форм и методов взаимоотношений государств и этносов.

Представляется полезным обращение к анализу опыта взаимодействия Урянхайского Края (Тывы) и Российской империи (СССР).

В 1911 году в результате восстания, известного как Синьхайская революция, независимость от Китая обрели Монголия и Урянхайский край. В это время Россия была заинтересована в укреплении южных границ и создании «буферной зоны» между своей и китайской территориями. Еще в начале ХХ века инженер, гидротехник, гидролог Всеволод Родевич, работавший в Туве, писал в отчете: «Урянхай есть действительно точка наименьшего сопротивления русско-китайской периферии, и за этой слабой точкой лежит целая богатая провинция. В случае если Китай начнет оказывать давление на нашу Амурскую окраину, Урянхайский край есть та область, где ответная русская реакция может иметь наибольший успех с наименьшей затратой сил».

Николай II выкладками Родевича заинтересовался, однако к середине десятилетия политический расклад изменился, и российское правительство решило не ссориться ни с восточными соседями, ни с тувинской элитой. Сейчас считается, что первые лица Тувы поддерживали переход под российский патронат. И правда поддерживали многие, но не все. Кроме того, волнения вызвали меры по «обрусению» Урянхая – в Туву планировалось переселить 400 тысяч русских крестьян (для сравнения: все население нынешней Тувы – чуть больше 300 тысяч), а это в восторг местных землевладельцев, конечно, не приводило.

В итоге по условиям протектората Тува не должна была идти на контакты с Китаем и Монголией, а кроме того, все отношения между кожуунами (в то время – феодальный удел, в наше – муниципальный район) регулировались комиссаром Урянхайского края, назначенным российским императором. В остальном за Тувой сохранялась самостоятельность. После Февральской революции Временное правительство подтвердило сохранение протектората России над Тувой. А вот в последующие четыре года об этом даже думать было бессмысленно. Ненадолго установившаяся в Туве советская власть (1918 год) протекторат отменила. Сибирское временное правительство и правительство Колчака вернули его вновь. За короткое время на территории Тувы побывали Белая и Красная Армии, воинские соединения из Китая и Монголии.

Кто-то сегодня может сомневаться в научной актуальности вопроса о протекторате, считая его редким, уникальным случаем международной практики. Но уникальность протектората, как формы международных отношений только кажущаяся, и во многом она объясняется тем, что долгие годы данных дискурс иследований в отечественной историографии почти не развивался. Например, для советской историографии было достаточно заклеймить протекторат как разновидность колониальных отношений. О таких российских протекторатах, как Восточная Грузия, Хива, Бухара и Урянхай, о том, что население Поволжья, Северного Кавказа, Казахстана и Сибири зачастую входило в состав Российской империи через шертные (шерть-присяга на верность договорным отношениям с Русским государством), близкие к протекторным отношения, мало кто даже знает. А кто помнит о том, что объект международного спора Карабах по договору 1921 г. был протекторатом Азербайджана. Или о том, что воссоединение Украины с Россией в 1654г. происходило в форме протектората и подписанный тогда договор до настоящего времени никто не расторгал. В научных и политических кругах даже существует точка зрения, что по международному законодательству Украина находится под протекторатом России до сих пор.

Теперь обратимся непосредственно к вопросу о российском протекторате над Тувой. На протяжении минувшего столетия отношение ученых-историков к нему неоднократно менялось. В дореволюционной социал-демократической и советской историографии до начала 1940-х годов он характеризовался как конкретное проявление колониальной сущности русского царизма и даже, вопреки фактам, — как наглядное подтверждение его стремления к военной оккупации.После вхождения Тувы в состав СССР и РСФСР, в советский период тувинской истории и в начальный период демократического развития много писали о добровольном присоединении Тувы к России в 1914 г. При этом явные факты о наличии отношений не присоединения,а покровительства -архивные документы, свидетельствующие о победе сторонников установления протектората над сторонниками присоединения в царском правительстве, непринятие тувинцев в русское подданство-попросту игнорировались. Так, спустя 80 лет после установления протектората, президент России Б. Н. Ельцин во время своего визита в Туву летом 1994г. высказывался в духе добровольного присоединения Урянхайского края к России.

Протекторат может существовать де юре (когда отношения закреплены юридически, но не выполняются), де юре и де факто одновременно (когда отношения оформлены юридически и выполняются) и, наконец, де факто (когда отношения покровительства не получают специального юридического обеспечения,но фактически имеют место быть). Если закрепление отношений протектората происходит, то, как правило, на основе двусторонних договоров, или же путем издания государством-протектором особого манифеста, указа, или закона. Но может быть и чередование вариантов, в чем мы наглядно убеждаемся, разбирая форму и содержание протектората России над Тувой, просуществовавшего в юридически закрепленном виде с 1914 по 1924 гг. и еще два десятилетия де факто.

Устанавливая свой протекторат над Тувой, Российская империя не пошла по проторенному в международной практике пути. Хоть и пишут иногда отечественные ученые об указе Николая II по случаю объявления протектората над Тувой: никакого указа на самом деле не было, как не было манифеста или закона. Если бы царский указ был, такой опытный ученый-архивист, как В.А.Дубровский, много проработавший в российских центральных архивах, нашел бы его непременно. Резонно предположить, что если бы указ был в многочисленных архивных документах, которые историками ТИГИ изучены и опубликованы, были бы отсылки к нему. Но там нет на это даже намека. Возникает вопрос, почему же тогда об этом пишут? Ошибка тех, кто это делает, заключается в том, что они логически домысливают указ как документ, юридически закрепляющий новые отношения России с Тувой, как, по их мнению, недостающий, но обязательный элемент в логической цепочке событий.

Но, во-первых, как уже говорилось, установление протектората вовсе не требует юридического закрепления на бумажной основе, для этого порой достаточно устного соглашения сторон.

Во-вторых, правительство России избегало шагов, могущих вызвать нежелательный международный резонанс и преувеличенное толкование ее намерений, а принятие указа, манифеста или закона по такому вопросу обращает на себя внимание.

И, в-третьих, в условиях самодержавной власти или абсолютной монархии вполне достаточно было даже резолюции царя «Согласен» на полях черновика доклада министра иностранных дел С. Д. Сазонова, чтобы бюрократическая машина государства заработала в указанном направлении. Даже устное указание самодержца было обязательным к исполнению. Впрочем, следует это подчеркнуть, в процеccе реализации письменного указания самодержца был издан и утвержден Государственной думой 29 июня 1914 г. законопроект о российских должностных лицах и их полномочиях в Туве.

Как бы то ни было, сигнал сверху был дан и пошел по разветвленной сети государственных учреждений Российской империи: от царя к правительству и Государственной думе, от них по ведомствам и учреждениям общеимперского уровня, затем дошел до канцелярии Иркутского генерал-губернатора, от нее - к заведующему пограничными делами Усинского округа, примыкающего к Туве, а оттуда — к тувинским правителям, амбын-нойону и нойону. Весь период реализации задуманного занял чуть более семи месяцев. Если 4 апреля 1914 г. Николай II своей резолюцией «Согласен» дал указание осуществить процедуру принятия Тувы под российский протекторат, то 14 ноября 1914 г. он на полях доклада Иркутского генерал- губернатора резюмировал: «Успешно».[13]

Также возникает вопрос, почему между Урянхайским краем (Тувой) и Россией не был заключен двусторонний договор, скрепляющий отношения протектората? Представляется, что это не было сделано по той причине, что Тува, отпав от Китая, из-за центробежных стремлений местных правителей, так и не консолидировалась в национальное государство, оставаясь раздробленной по родоплеменному признаку. К самостоятельности стремились не только правители кожуунов, но даже высшие чиновники более мелких территориально-административных единиц - сумонов. Высшее лицо в иерархии чиновников амбын-нойон Комбу-Доржу не обладал достаточным авторитетом, чтобы объединить под своей властью всю Туву. Не удалось ему сделать это и позднее, когда край принял протекторат России.

Таким образом, юридическое закрепление статуса протектората на российском уровне происходило через законопроект Государственной думы и многочисленные нормативно-правовые акты ведомственного характера и на тувинском уровне-через ходатайства о принятии в подданство (под покровительство) и признание обязательства не вступать в переговоры и общение с зарубежными представителями (прежде всего Китая и Монголии) и дачу письменных заверений в их исполнении. В выполнении этого условия были заинтересованы обе стороны. Для Тувы он был выгоден тем, что в переговорах с Китаем и Монголией выступала авторитетная Россия. Это позволяло избежать ответственности за изгнание из Тувы китайских торговцев, за выход из монгольского подданства. Россия же была заинтересована в доступе к природным богатствам Тувы и тувинскому рынку сбыта, расселение в ней безземельных русских крестьян ослабляло, хоть и незначительно, остроту аграрного вопроса в империи.

О добровольности принятия условий протектората Тувой свидетельствует тот факт, что инициаторами новых, более близких правовых отношений Тувы с Россией являлись представители тувинской правящей элиты во главе с амбын-нойоном. От них исходили неоднократные ходатайства и просьбы на имя русского царя о принятии их, как они писали, под «высокое» покровительство. Они же в своих письмах в разные инстанции России излагали жалобы на стремление монгольских феодалов подчинить себе тувинские земли и торопили российские власти с принятием долгожданного решения.

Хотя инициатива принадлежала тувинской стороне, закрепление нового правового статуса Тувы было осуществлено Россией в одностороннем порядке. Тем самым и вопрос о сроках действия протектората отходил к ее ведению. А право выхода из режима протектората не оговаривалось вообще. Впрочем, решать этот вопрос царская власть собиралась по-своему, путем поэтапной интеграции края в состав Российской империи. Недаром его номинально включили в состав Енисейской губернии Иркутского генерал-губернаторства Российской империи, однако, не наделив тувинцев статусом российских подданных. Односторонний характер правового решения вопроса объяснялся еще и тем, что, по мнению царских чиновников, объявляя протекторат, Россия только возвращала себе по недоразумению утраченные земли.

После Февральской революции в России и отречения Николая II от власти в Туве возникла связанная с протекторатом правовая коллизия. Некоторые представители тувинской политической элиты заявили о том, что они присягали на верность Ак-хану (белому царю), поэтому после его отречения от власти протекторат прекращает свое действие в Туве. Даа-нойон Буян-Бадыргы, ранее ревностно соблюдавший условия протектората, возобновил свои связи с прибывшими на Хемчик китайскими чиновниками и купцами. Международно-правовая норма о том, что новая демократическая Россия является правопреемницей Российской империи и все международные обязательства перешли к ней, в переговорах между российской администрацией в Туве и тувинскими представителями, даже не обсуждалась. С большим трудом сторонникам Временного правительства в Туве удалось ситуацию на время стабилизировать.

Вторая попытка упразднить протекторат была предпринята сторонниками советской власти в Туве летом 1918. г. Тогда представители русского населения в Туве и тувинские делегаты заключили договор о признании самоопределения Тувы, дружбе и взаимопомощи. Однако действие этого договора было тут же прекращено, поскольку к власти пришло Сибирское временное правительство, а затем правительство во главе с адмиралом А. В. Колчаком. Назначенный этим правительством Комиссар Урянхайского края А. А. Турчанинов предпринимал безуспешные попытки заполнить правовой вакуум режима протектората новыми законами. По его мнению, Туве в первоочередном порядке нужны были около 12 законов, включая закон о городском статусе г. Белоцарска (ныне Кызыла). Но все его намерения так и остались на бумаге. Сам он, в связи с введением в Туву монгольского и китайского военных отрядов и антиколчаковским восстанием тувинцев на Хемчике, был смещен с должности и вскоре погиб.

Интересно, что через семь лет Всетувинский учредительный хурал (1921 г.), провозгласивший образование самостоятельного тувинского государства и принявший покровительство советской России в международных вопросах, тоже сделал это в одностороннем порядке, закрепив норму о советском покровительстве в своей первой конституции и поставив тем самым советское правительство перед фактом. По поводу таких ситуаций обычно в народе говорят «Без меня меня женили». Принятие Тувой покровительства РСФСР над тувинским государством было обусловлено недавним пережитым опытом, когда в 1919–1921 гг. в Туве хозяйничали монгольские и китайские интервенты, а также учетом сложившейся международной ситуации в Центральной Азии, когда новая революционная Монголия не оставила свои притязания на Туву, а сотрясаемый внутренними раздорами Китай не смирился с утратой Урянхайского края в 1914 г.Активным сторонником и проводником идеи советского покровительства в международных вопросах выступал первый фактический руководитель тувинского государства Монгуш Буян-Бадыргы. Представитель Сибревкома в Туве И. Г. Сафьянов, противник протектората 1914 г., в данном конкретном случае его поддерживал.

Отношения протектората были пролонгированы (продлены) на новый исторический период. В них сохранилось прежнее ключевое положение о покровительстве в международных вопросах, но его понимание существенно изменилось. Если обязательства перед Российской империей требовали от тувинской политической элиты сугубо пассивного поведения в международных вопросах и не допускали контактов с представителями зарубежных стран, то в случае с советской Россией внешнеполитическая позиция тувинского государства могла быть активной, но согласованной с советской стороной, лишь при возникновении острых тувинско-монгольских конфликтов советское государство выступало в качестве арбитра. Существенное отличие двух форм протектората друг от друга состояло еще и в том, что в первом случае покровительство осуществлялось над неорганизованным разобщенным населением, а во втором случае — над национальным государством.

Первая конституция тувинского государства являлась действующей в период с 1921–1924 годов. В новой конституции 1924 г. положение о покровительстве отсутствовало, хотя советская Россия де факто продолжала протежировать Туву в отношениях с Монголией и Китаем. Другим важным свидетельством продолжения отношений покровительства являлось нахождение Тувы с 1925 по 1935 гг. в рублевой зоне, что страховало ее от экономического кризиса и обострения социальной напряженности.

В первой Конституции ТНР в качестве внешнеэкономических задач было закреплено, что «Республика заботится о создании собственных государственных средств и поднятии экономического положения страны

при сотрудничестве с другими республиками, избегая при этом захвата страны иностранными капиталистами»[14].

С этой целью в конце 1922 г. было создано пятое министерство – Министерство финансов ТНР, при котором в конце февраля 1923 г. открылся и отдел торговли – Тувгосторг. С этого момента Тувгосторг стал первой государственной торговой организацией (имела в г. Кызыле один магазин, два склада и три отделения в Шагаан-Арыге, Чадаане,Тоджа). Для дальнейшего стимулирования торговли 9 января 1924 г. тувинское правительство приняло закон «О торговле», который брал под защиту интересы частных торговцев, в том числе и иностранных.[15]

В 1920-х гг. на территории ТНР действовали торговые фирмы нескольких государств.К 1923 г. иностранные фирмы осуществляли 75 % всех торговых операций в ТНР, и основная их часть приходилась на долю частных предпринимателей: китайских, монгольских,русских, корейских и тувинских.[16]

Советским торговым организациям пришлось наравне с другими иностранными торговыми фирмами в конкурентной борьбе завоевывать новые позиции на тувинском рынке, преодолевая при этом немало трудностей, связанных с дорожно-транспортными неудобствами и отсутствием традиционных для местного рынка товаров и т.д.

Операциями по закупке тувинской продукции с марта 1923 г. стало

целенаправленно заниматься отделение «Сибвнешторга» – «Сибпушнина». Параллельно грузоперевозками через Саяны, добычей золота и другими различными видами экспортного производства, как и до революции, занимались члены РСТК. В своем учредительном документе «Положение о местном самоуправлении русской колонии в Урянхае (Танну-Туве)» был зафиксирован пункт об ориентации граждан РСТК на организацию внешней торговли путем развития потребительской и местной кооперации. Русская колония в Туве играла немаловажную роль в установлении и развитии тувинско-советских связей в сфере торговли. Вследствие чего Министерство финансов ТНР уделяло большое внимание договорным отношениям с РСТК.

В сентябре 1922 г. при содействии Правительства ТНР на базе РСТК было организовано потребительское общество, которое осуществляло торговые операции по линии «Сибкрайсоюза» и «Дальгосторга». В целях облегчения их деятельности, а также стимулирования роста советско-тувинских торговых операций 20 сентября 1922 г. Таможенное Управление Народного Комиссариата внешней торговли СССР приняло постановление о пропуске товаров в Урянхай и обратно. А в октябре 1922 г. в соответствии с постановлением на заседании Малого СНК принято Постановление «О льготном пропуске товаров, вывозимых из РСФСР для РСТК в Урянхай, а также ввозимых этой колонией в РСФСР». Был установлен беспошлинный ввоз и вывоз товаров, снабженных визой Уполномоченного РСФСР в ТНР.

Рост экономического сотрудничества в какой-то степени содействовал созданию предпосылок для юридического закрепления дипломатических отношений ТНР с СССР. В 1925 г. заключение советско-тувинского договора об установлении дружественных отношений создало условия для расширения международных экономических и культурных связей между тувинским и советским государствами.

VI-й Великий Хурал, ратифицировавший Договор о дружбе между ТНР и СССР, принял решение об организации в республике советского торгового представительства (до этого торговые связи осуществляли несколько организаций, но в процессе их дальнейшего развития возникла необходи-

мость в организующем центре).

В конце 1925 г. по договоренности с тувинским правительством СССР учредил в Кызыле свое торговое представительство. Его создание способствовало сосредоточению в одних руках советской торговли и внесло организованность в эти отношения, а также содействовало дальнейшему расширению сфер взаимодействия двух государств.

Так 5 мая 1925 г.Советское правительство приняло Постановление «О предоставлении таможенных льгот гражданам ТНР», в соответствии с которым разрешался беспошлинный ввоз товаров в пределы Усинского района. Порядком реализации этого положения должен был заниматься Таможенно-тарифный комитет.

Тувгосторг в мае 1925 г. передал свое имущество Национальному Тувинскому кооперативу (ТЦК), организованному в декабре 1924 г. ТЦК осуществлял торговые операции на внутреннем и внешнем рынках, но его преимущество заключалось в поддержке со стороны государства. С 1925 г. ТЦК приступил к приему первых партий товаров, закупленных в СССР и Китае.

В 1926 г. Российская внешнеторговая палата признала важным согласовать деятельность «Госторга» РСФСР и Тувинского торгово-про-мышленного банка, обеспечение систематического завоза российских товаров на тувинский рынок с применением льгот по советско-восточной торговле.Хозяйственные организации учитывая отдаленность промышленных центров России от тувинского рынка, согласились на предоставление длительных кредитов под товары, отправляемые в ТНР, с тем чтобы систематический завоз удовлетворял тувинский спрос как в отношении ассортимента, так и цен на них.[17]

Однако в это время проявляются стремления постепенно вытеснить частный торговый капитал. Третья Конституция ТНР, принятая в ноябре 1926 г. IV-м Великим Хуралом, ввела монополию на внешнюю торговлю как средство экономического закрепления существующего строя Тувинской Республики. В связи с этим Министерство финансов ТНР вводит в практику лицензирование. Иностранные фирмы должны были пройти регистрацию, взять обязательства соблюдать ряд технических норм и получить разреше-ние на введение торговых операций на территории Тувы. Лицензирование создавало препятствия в деятельности иностранных торговых фирм, так как не все были готовы пройти контроль, легализовать свои доходы и т. д. Тем не менее иностранные фирмы до 1930-х гг. продолжали свою деятельность. В 1927 г. было зарегистрировано еще 45 частных торговых фирм с 65 отделениями.[18]

И все же в конце 1920-х гг. иностранные фирмы (кроме советских) вы- нуждены были сворачивать свою деятельность, что было вызвано протекционистской политикой руководства ТНР.

А ведь с 1920-х гг. на территории ТНР действовали торговые фирмы нескольких государств, а самой активной была сеть китайских фирм, насчитывавших всего 37 фирм и 70 их подразделений.[19] В их числе были даже довольно крупные, например, оборот по продаже у китайского купца, зарегистрированного под именем Нам-Сарай, в 1927–1928 гг. составил 8,8 % всего розничного товарооборота ТНР.[20] К 1923 г. иностранные фирмы осуществляли 75 % всех торговых операций в Туве, и основная их часть приходилась на долю частных предпринимателей, в том числе китайских, корейских и монгольских. Они ориентировались на традиционный спрос на тувинском рынке и привозили для реализации далембу, селембу, шелка, юфть, растительные краски, зеленый чай, дунза, трубки, серебро, ножи, огнива и т. д.

Дата добавления: 2015-08-31