Тактика и размах

ТЕОРИЯ

АНАРХИСТЫ.

Идеология анархизма распространилась на территории России в конце 19 века, благодаря идеям М.А. Бакунина. Бакунисты в то время почти не вели практической деятельности: русские анархисты-народники “очищали русскую почву огнём и мечом” лишь на бумаге. Бакунин был фанатичен, однако было бы ошибкой, считать, что он был теоретиком терроризма. Ведь к самому террору он относился осторожно. «Политическая резня никогда не убивала партий; в особенности она оказывалась бессильной против привилегированных классов... Чтобы совершить радикальную революцию, нужно поэтому повести нападение на положение и на вещи, разрушить собственность и государство, а тогда не придется уничтожать людей и обрекать себя на неминуемую и неизбежную реакцию, без которой никогда не обходилось и не обойдется во всяком обществе массовое убийство людей». Мы видим, что идеолог рассматривает террор с противоположной точки зрения, нежели эсеры. Бакунин считал политические убийства бесполезными, а в терроризме видел экзистенциальную сущность. Образно говоря, речь идет в первую очередь о пресловутой революции в умах. Индивидуальный террор был неприемлем Бакуниным, но сам терроризм он не осуждал. По этому поводу Михаил Александрович писал: “Когда делаешь революцию ради освобождения человечества, надо уважать жизнь и свободу человека”. Но справедливости ради хотел бы отметить, что его учение было направлено на разрушение старого мира, поэтому споры о его точке зрения на счет политических убийств актуальны и по сей день. Вспоминается друг Михаила Александровича, Белинский В.Г., в котором бурлили два начала одновременно – западник и славянофил. Всю жизнь, любуясь Западом, перед смертью он признается, что русское почвенничество имеет место быть и критик разрывается между двумя противоположностями. Да, и вообще, ввиду политической обстановки в России, быть теоретиком радикальных идеологий было возможно, пожалуй, лишь в эмиграции. Как раз благодаря тому, что деятельность Бакунина проходила в основном за рубежом, он смог обзавестись связями и сблизиться со многими видными революционерами различных течений. Например, он общался и дискутировал с такими писателями и теоретиками, как Герцен, Тургенев, Белинский, Катков, Маркс.

О такой личности, как Михаил Александрович, можно долго вести приятную беседу, однако, хотел бы представить более позднего и также всемирно известного теоретика анархизма. Речь пойдёт о Петре Алексеевиче Кропоткине. Князь по происхождению, выдающийся интеллектуал своего времени, основатель доктрины анархо-коммунизма, и человек, который внес значительную лепту в мировую науку. Но, ввиду рамок, которые поставлены темой моей работы, я вынужден вернуться к “чёрной” стороне Кропоткина. Князь был “идейным” человеком: его труды не ограничивались бумагой, он активно принимал участие в различных съездах и конференциях, в основном за рубежом, так как с 1876 по 1917 год находился в эмиграции. Что же касается террора, то здесь Кропоткин занимает моральную позицию. Призывать к терроризму людей, а самому не принимать в нем участие князь считал неправильным, поэтому и не выступал в роли идеолога террора. С другой стороны, он не отрицал террор, считая его справедливым спутником революции. Важно отметить, что политический терроризм он определял как неполноценный, ведь дестабилизировать систему можно лишь посредством повреждения всех жизненно важных органов. Соответственно, экономический и аграрный террор непременно должны иметь место. Также важную роль он уделяет революционной агитации среди низших слоев общества, ведь революция по Кропоткину начинается снизу. Моральная позиция идеолога заключается и в том, что он видит тонкую грань между насилием и террором. Революционный террор олицетворяет идейность, подвиг во имя “лучшего” мира (естественно, субъективного, но это неотъемлемый атрибут), насилие же – это холодный расчет под маской революции. Кропоткин дает своеобразное оправдание антиправительственного террора: он предстает, как защитная реакция, в ответ на государственное насилие и несправедливость. В данном случае анархисты предстают реакционерами со стороны общества. Князь критиковал безмотивный терроризм, которым, к слову, не брезгали анархисты. Экспроприации он считал допустимыми лишь в том случае, когда они не заканчивались человеческими жертвами. Подвести итог основы теоретической базы анархистского террора я хотел бы остроумной цитатой историка того времени: «Бакунин создал фанатический, а Кропоткин лирический анархизм. Спустя тридцать лет они еще царствуют над партией. Террористы придерживаются бакунистской традиции, теоретики следуют по большей части за Кропоткиным»

Конец 19 века прошел без террора и черные флаги еще не пахли порохом. Зато, с 1903 года, было отмечено резкое становление террористической деятельности анархистов, а в 1907 году деятельность подпольщиков распространилась в ¾ губерний России. Пожалуй, кроме хлебовольцев, тактика русского анархизма сводилась к экспроприациям и политическим убийствам. В террористическую деятельность были вовлечены как рядовые члены революционных групп, так и лидеры. Как раз здесь прослеживается морализм Кропоткина, к которому прислушивались практически все видные черные фигуры на шахматной доске террористической борьбы. Если центральные БО эсеров уделяли внимание только индивидуальному террору, а “эксы” имели место быть лишь среди полууголовных элементов и эсеров на окраинах, то анархисты делали высокую ставку на экономический террор. Изначально террор со стороны анархистов в Центральной России был слабо развит, а крупнейшими плацдармами являлись Белосток, Одесса и Екатеринослав. Историки выделяют также кавказских анархистов.

Нельзя обойти тактическую составляющую черного террора. Группы анархистов не имели общего центра, который отдавал бы приказы, как у эсеров. Связь между группировками практически не осуществлялась. Правда, к 1907 году локальные группы установили контакты, которые вышли боком и дали шанс полиции остановить террористическую деятельность. Опять же, в противовес социал-революционерам, анархисты в основном были импровизаторами: террористические акты и экспроприации были не продуманы, а планомерная работа была редкостью. Новым явлением для российского общества был безмотивный террор, который мог коснуться любого, даже обывателя, и, естественно, наводил страх. От пули анархиста не был застрахован никто: они были непримиримы, действовали по своему усмотрению, и, снова прослеживается тот факт, что теория не реализуется на практике, а напротив, строится на ее основе. Отбросив идеологическую подоплеку, многие анархисты бросались в банальное насилие и криминал.

Если проанализировать вышеперечисленное, то непременно возникнет когнитивный диссонанс. С одной стороны неподготовленность и неуместная импровизация вели к глупым арестам и гонениям всей террористической ячейки, а с другой стороны, анархистов было чрезвычайно трудно выследить, ведь безмотивный и автономный террор при отсутствии консолидирующего центра был абсолютно новым явлением для полиции начала ХХ века.

В 1903 году в Женеве была создана организация анархо-коммунистов “Хлеб и воля”, которая имела печатный рупор и разделяла взгляды Кропоткина. Как и среди эсеров, видными деятелями движения были евреи, затаившие злобу на правительство. Стоит отметить, что организация не была исключительно террористической, и насилию отдавалось второстепенное значение. На первом месте в повестке “Хлеба и воли” стояла консолидация анархистов, как внутри России, так и за рубежом. Также их целью было разжигание бунтарского духа среди крестьянства посредством печатного органа. Хлебовольцы опирались исключительно на экономический террор: экспроприации, стачки, а в дальнейшем – крестьянское восстание. И действительно, организация отдавала большое значение аграрному террору, опираясь на крестьян. Г.И. Гогелия, главный редактор печатного органа и, собственно, создатель организации, заявлял: «идти в ряды угнетенных, слиться с ними вместе, чтобы соединить все формы борьбы в один грозный массовый террор, который снесет в область гнетущих воспоминаний весь капиталистический строй». Целью автономных, децентрализованных групп хлебовольцев было доведение землевладельцев и предпринимателей до отчаяния, до отречения от богатств и заботы лишь о собственной шкуре. Хлебовольцы отдавали предпочтение массовому террору, но было бы ложью, утверждать, что они не признавали индивидуальные акты террора. Индивидуальный теракт мог иметь «троякое значение: как мщение, как пропаганда и как «изъятие из обращения» особенно жестоких и «талантливых» представителей реакции». Хлебовольческая фракция являлась господствующей в русском анархизме до 1907 года, после движение расслаивается и радикализируется.

В 1905 году в Париже возникает радикальная группа анархо-коммунистов “Безначалие” ( отсутствие централизованной власти, контроля; свобода). Ее основателем был молодой и интеллигентный человек, Бидбей, который обожал Нечаева, цитировал Маркса и Бакунина. Собственно, на этом и был построен костяк идеологии безначальцев: классовая борьба, отречение от привычных ценностей, отказ от религии и направление всех физических средств на разжигание революции. Отличной чертой группы была сочащаяся из “агиток” ненависть и ультра радикализм. Довольно интересно, но в отличие от “Хлеба и Воли” или “Черного знамени”, среди безначальцев было очень мало евреев, видимо, ввиду того, то образована она была в Санкт-Петербурге. Вообще, их человеческий ресурс был наиболее качественным среди группировок анархистов. Основную часть составляли активные студенты, а маргиналов и безработных, не говоря уже об уголовниках, не было. У группы анархистов был свой печатный орган, благодаря которому радикализация масс становилась возможной.

Члены группы считают деятельность хлебовольцев неэффективной и ведут жёсткую и беспощадную террористическую деятельность. Их программа-минимум включала в себя безжалостные и непрерывные убийства членов правительства и реакции, насильственные экспроприации, создание боевых дружин в регионах. Программа-максимум предполагала разжигание гражданской войны и бунтарства среди низших и средних слоев населения. В целом – прямая анархия, которая олицетворяла подлинную свободу, которую можно достичь, лишь истребив весь государственный аппарат. Стоит ли говорить о том, что деятельность группы была отрезана от теории. Безначальцы уделяли большое внимание пропаганде, сотни листовок путешествовали по рукам рабочих, знакомя последних с беспощадной борьбой против системы. Хотел бы представить цитаты из прокламаций радикалов.

«Нет, мы НЕ БУДЕМ ДОЖИДАТЬСЯ выстрелов полиции, а двинемся ПЕРВЫЕ с бомбами на нашего врага».

«Берите также из магазинов съестные припасы и одежду — это все принадлежит НАМ».

«За рабочую кровь, к бросанью бомб в наших угнетателей, к массовому террору... Будем готовить бомбы, будем бросать их в фабрикантов, директоров, в полицию, министров и прочую сволочь».

Под массовым террором безначальцы предполагали не массовые убийства, а радикализацию общества, которое будет олицетворять террор. При анализе данной группы важно учесть, что она была отрезана от какой либо партии, соответственно, все связи террористов с политиками (как это было у эсеров) считались руководством бременем. Поэтому безначальцы, признавая бесспорные победы эсеров, критиковали БО за ее лояльность к политическому крылу.

Деятельность организации развертывается в течение года, за это время они успевают распространить два печатных выпуска, прогреметь двумя незначительными взрывали, зато с лихвой пострелять по сыщикам и шпионам, которые сумели-таки пробраться к безначальцам. К слову, борьба анархистов была во многом направлена против полицейских. В них они видели препятствие для реализации собственной свободы и угрозу для развития организаций. В начале ХХ века, особенно в 1905-1907 годах, полицейские были не рады повышениям в звании и часто покидали должность. В январе 1906 года, во время подготовки к крупной экспроприации, лидеров группы арестовали, таким образом, центр перестал существовать.

Таким образом, мы переходим к следующей и наиболее масштабной организации анархо-коммунистов на территории России и за рубежом. Речь пойдёт о “Чёрном знамени”, образованном в 1905 году. Состав организации был довольно разношёрстным: в основном, это была еврейская молодёжь и студенчество, рабочие, крестьяне, но были и юноши 15-16 лет, бездомные и безработные, что допускало маргинализацию и дискредитацию движения. Центром был Белосток, где все анархисты представляли фракцию Черного знамени, и размежевания на группы не было.

Движение взяло на вооружение взгляды Бакунина. Террористические акты были направлены против социально-экономического строя России, против самодержавия и демократической мысли, которая бурно развивалась в умах российской элиты. Чернознаменцы первыми взяли на вооружение тактику безмотивного террора. Анархистский журнал “Бунтарь” так обосновывает этот жуткий вид прямого действия: «Вскрыть и обнажить грубый буржуазно-демократический обман, проявить протест, сказать сильно и ярко свое анархистское слово можно только рядом крупных антибуржуазных "безмотивных" актов. Анархисты должны направить свои террористические удары на буржуазию не только за ту или иную частичную, конкретную вину ее перед пролетариатом; надо разить буржуа, как представителей и цвет буржуазного общества. Пусть вечная угроза смерти, как страшное напоминание о "вечной вине", висит над буржуа каждый миг, каждый час его существования. Пусть не будет среди них "невиновных". Да не знают они покоя. "Безмотивные" антибуржуазные акты внесут смятение и хаос в лагерь буржуазии, быть может хоть "на миг" отвлекут внимание масс от демократических лозунгов, раскроют перед ними новые и яркие горизонты истинно классовой борьбы и, наконец, подымут падающую энергию групп, углубят и расширят их кругозор...». Из вышесказанного можно сделать вывод: политический террор бесполезен, если не применять его в сумме с террором экономическим, чем и занимались чернознаменцы. Стоит отметить, что эсеры не практически не занимались экономическим террором, а всю ненависть направляли на политиков и реакционеров, напрочь забыв о буржуазии. Это связано с тем, что центральные отделения БО эсеров не нуждались в финансах, ведь партия ни в чём не отказывала своему боевому крылу. Подобного финансирования у анархистов не было, да и политические силы любого характера они презирали. Возвращаясь к безмотивному террору, хотел бы привести пример его безжалостности. 17 декабря 1905 года, Одесса. В полдень шумные кафе и рестораны полны жизни: дети, семейные пары, аристократы, просящие еды бродяги, собаки, с голодной тоской глядящие на обедающих посетителей. В кафе Либмана, популярном среди буржуазии, царила аристократическая тишина, которую дерзко прервал мощнейший взрыв. Пятеро бомбистов, разделяющие позицию чернознаменцев, кинули по одной бомбе в окна заведения. Главный вопрос заключается в том, как террор, направленный против буржуазии может унести жизни детей, стариков, рабочих, которые получали немалые суммы? Да и само здание, в котором находилось кафе, имело архитектурное значение. Ответ, как ни странно прост. Безмотивный террор не избирателен, он направлен в первую очередь на устрашение, которого проще всего добиться, ударяя по слабым местам общества.

Закрывая тему чёрного террора, я хотел бы подытожить деятельность групп и отдельных личностей. Анархизм, несмотря на то, что был догматизирован русскими теоретиками еще в 19 веке, предстал в начале ХХ века в совершенно новом амплуа. Террор анархистов был мелким, но повсеместным. Пусть они не взорвали дачу Столыпина, пусть не убили Плеве, но смогли и без этого держать в страхе всю реакцию и опустошать кошельки буржуазии. Идея анархизма была обновлена, она притягивала крестьянство и рабочий класс. Анархист, как и эсер, представлялся народным героем, которым мог стать любой рабочий. Феномен русского анархизма заключается в том, что русским он был лишь у Бакунина, который сумел уместить идеи почвенничества в зарубежную анархистскую теорию. Ведь рассматривая этнический состав анархистов, мы увидим отражение эсеров: еврейские “реваншисты и антисистемщики” раскачивали лодку государства российского. Не может не броситься в глаза та жестокость, с которой анархисты расправлялись со своими врагами. Безмотивный террор, был изобретением анархистов, недаром, по сей день архетип анархиста олицетворяет беспредел, жестокость и смутные идеалы. Остается только подвести итог: по скромным подсчетам историка Анны Гейфман, большая часть из 17 тысяч людей, убитых революционным террором в начале ХХ века, остается на совести анархистов. Сделать какой-либо анализ сложно, ввиду того, что организации были автономны, соблюдали конспирации, и нередко за теракты одной организации ответственность брала другая. Хотел бы заметить, что среди террористов было немало уголовников и маргиналов, действующих ради наживы, а не идеи. Они лишь прикрывались маской анархизма, в преступных целях. В рядах анархистов было довольно много подобных элементов, что еще больше затрудняет расчеты.

Дата добавления: 2015-08-31