От рождения до игры

Быть может, морю

Еще одна капля нужна.

Может быть, полю

Нужна еще горстка зерна.

Может быть, ветру

Еще одну ласточку надо

И одного муравья

Не хватает соседнему саду.

Всем чего-нибудь надо.

Чего тебе надо, малыш,

Когда на руках у мамы

Ты, как остров на озере, спишь?

В. Берестов

Исследования ряда российских и зарубежных психологов (Д.Б. Эльконина, М.И. Лисиной, Л.И. Божович, М. Райбл, Й. Лангмейера, З. Матейчик и др.) позволяют прийти к выводу, что ведущей деятельностью в младенческом (до года) возрасте следует признать непосредственно-эмоциональное общение с матерью или с тем, кто ее заменяет. Классические эксперименты X. Харлоу с молодыми обезьянами-макаками позволили ему сделать вывод о том, что первое чувство младенца - любовь к матери и что полноценное развитие малыша способно происходить только в тесном общении с нею. В американской практической психологии возникло и оформилось направление, основой которого стало положение, что всякое нарушение в психическом развитии человека связано с дефектами формирования привязанности между ребенком и матерью в раннем детстве. Исследования М. Райбл (1944) привели его к заключению, что материнская забота и то, что в русском народе называют «тетешканием» - таскание на руках, подбрасывание, прижимание к груди, похлопывание, сосание груди, сам голос матери - столь же, если не более, чем гигиена и нормальное питание, необходимы младенцу для нормального развития, не только телесного, но и психического. Это наблюдение может быть интерпретировано как подтверждение результатов, полученных американцем М. Селигменом, который показал, что детеныши крыс, получившие в раннем детстве опыт беспомощности при безучастии взрослых, будут впоследствии пассивны в рискованных жизненных ситуациях. В эксперименте крысята, имевшие в раннем детстве опыт активного достижения цели и сопротивления, проявляли упорство в самых безнадежных ситуациях. Даже саркома (!) у таких животных отторгалась гораздо чаще, чем у животных того же возраста, но с детства живших в «нормальных» условиях пассивности. Чехословацкий психолог М. Дамборска обнаружила, что малыши в возрасте 6-10 месяцев, лишенные семьи, в семь раз чаще испытывали страх при встрече с новыми предметами, игрушками и т.д., чем семейные дети. Наконец, австрийские психологи Г. Дюрфе и К. Вольф еще в тридцатые годы показали, что дети, воспитанные в грудном возрасте даже необразованными и неподготовленными к тому матерями, обнаруживали более высокий коэффициент развития, чем их ровесники из самых лучших детских учреждений со специально обученным персоналом. Таким образом, тесный физический контакт с матерью компенсирует даже плохие гигиенические условия. Работы американского психолога Д. Пруга выявили, что в ситуациях с постоянно меняющимися взрослыми воспитателями младенец способен восстановить прерванный эмоциональный контакт со взрослыми не более четырех раз. После этого он перестает искать новых контактов и остается к ним равнодушен*. Польский психолог К. Обуховский приводит данные Р. Шпица (1956) о последствиях отрыва от матери шестимесячного младенца. В первый месяц без матери он плачет, требует мать или кого-то, кто может ее заменить. На втором месяце развиваются реакции избегания, ребенок кричит, когда к нему кто-то подходит. Одновременно наблюдаются падение веса и снижение общего уровня развития. На третьем месяце наступают апатия, аутизм, избегание всяческих контактов с миром. Восьми-девятимесячные дети лежали или сидели с широко раскрытыми глазами и застывшими лицами, в оцепенении. Это поведение иногда сопровождалось аутоэротической активностью. Контакт затруднен, иногда невозможен. Дети страдали бессоницей, теряли вес, болели; особенно часто возникали кожные заболевания. На четвертом месяце у ребенка исчезала мимика, лицо напоминало застывшую маску, он уже не кричал, а только жалобно стонал. Если младенца отлучить от матери более чем на 5-6 месяцев, изменения становятся в принципе необратимыми. Скажем больше: психологам и психиатрам известно, что эмоционально холодные и принципиально строгие матери нередко добиваются того, что уже в 7-8 лет их дети начинают испытывать серьезные эмоциональные расстройства. Уже упоминавшийся нами польский исследователь К. Обуховский полагает, что в основе поведения младенца лежит потребность эмоционального контакта. «Эмоциональный контакт, - пишет он, - это состояние, когда индивид не только спокоен, будучи уверен, что ему никто и ничто не угрожает, но чувствует к тому же, что он является объектом эмоционально окрашенного интереса»**. Этот автор считает, что в возрасте до трех лет потребность в эмоциональном контакте проявляется исключительно в отношениях с одним, наиболее близким ребенку человеком. Дело в том, что познавательная емкость сознания младенца еще очень ограничена. Обрыв контакта вызывает невроз и защитную реакцию. Только после третьего года жизни круг общения малыша расширяется, в него включается вся семья, и впоследствии мать может и не занимать в нем первое место.

* Прихожан A.M., Толстых Н.Н. Дети без семьи. М., 1990. С. 74-86.

** Обуховский К. Психология влечений человека. М., 1977. С. 73.

Российские психологи B.C. Ротенберг и С.М. Бондаренко отмечают: «Каковы же основные условия преодоления раннего опыта естественной беспомощности?... Прежде всего младенец должен ощущать себя находящимся под постоянной защитой ближайшего окружения, особенно матери. Он должен приобрести уверенность, что плач, единственный доступный ему способ реагирования на неприятные ощущения... является достаточно эффективным и помогает ему контролировать ситуацию. (...) Поэтому он должен постепенно приобрести уверенность в том, что может привлечь к себе внимание криком и может положиться на хорошее отношение матери, ее постоянную защиту»*. Можно предположить также, что в первый год своей жизни ребенок может получить уникальный опыт невербального общения и эмпатии** как его основы. Лишенный этого опыта, младенец впоследствии будет обречен на эмоциональную глухоту - шизоидность. Каждый этап развития личности предоставляет ей шанс, и нередко единственный, для формирования определенных личностных качеств. По поводу младенчества философ и психолог Ф.Т. Михайлов определил суть дела таким образом: «Если младенец в определенный период онтогенеза не сумеет сделать социокультурных средств самостоятельно, собственными усилиями, совершенствуя их для себя, из своих "близких взрослых" свои же "органы" удовлетворения естественных нужд, если, с другой стороны, его "близкие взрослые" по собственной воле не пойдут ему в этом навстречу и не предложат ему средств и способов целесообразного со-действия, то в будущем ребенок не найдет ни в себе, ни в ком другом ни одного способа выживания и развития»***.

* Ротенберг В.С., Бондаренко С.М. Мозг. Обучение. Здоровье. М., 1989. С. 28-29.

** Эмпатия - постижение эмоциональных состояний другого человека (сопереживание и сочувствие).

*** Михайлов Ф.Т. Преемственность в развитии сознания // Природа. 1986. № 5. С. 63-72.

Как же вести себя родителям в этот первый для них этап педагогически организованной деятельности? В основу поведения взрослых должен быть положен принцип эмпатийного отклика. «Среди молодых матерей нередко бытует ошибочное и вредное представление, что не следует потакать капризам младенца и что можно отучить его от крика и плача, не обращая на него внимания. Во многих случаях этот способ действительно оказывается эффективным, - пишут B.C. Ротенберг и С.М. Бондаренко. - Если при постоянном эмоциональном и поведенческом отклике на плач ребенка его крик через некоторое время может приобрести неприятно-требовательный характер и будет звучать при малейшем дискомфорте, то игнорирование плача более или менее быстро приведет к тому, что после этапа "закатывающегося крика" (попытке переломить ситуацию), он сначала перейдет в беспомощное, обиженное всхлипывание (ощущение собственного бессилия), а затем и вовсе прекратится, создавая у матери иллюзию успешной воспитательной акции. То, что ребенок при этом получит первый опыт беспомощности любых усилий, закрепляющий характерную для этого этапа жизни пассивно-оборонительную установку, останется за кадром»*. На первом году жизни, отмечают психологи, ребенок нуждается не в принципиальности матери и не в собственной самостоятельности, а в постоянном, неизменном, безусловном проявлении материнского тепла, любви и ласки. Два момента составляют непременное условие возникновения у ребенка базового доверия к миру: теплота материнской заботы и ее постоянство. Активность на этом фоне нужно осторожно, но настойчиво пробуждать. Для младенца, по утверждению В.В. Аршавского, спонтанная двигательная активность является фактором, не только способствующим развитию мышечной системы, но и увеличивающим энергетические резервы организма. При этом организм приобретает способность к активности, прежде ему недоступной. В результате формируется система с положительной обратной связью, когда двигательная активность создает предпосылки для собственного развития. B.C. Ротенберг и С.М. Бондаренко указывают далее, что причиной, по-видимому, являются не только движения сами по себе. Для младенца движение - единственный способ исследования себя и окружающего мира, источник развития психики и интеллекта. От мышц импульсы поступают в мозг, стимулируя развитие центральной нервной системы. Дело, отмечают авторы, не только и не столько в движениях, сколько в реализующейся через них целенаправленной поисковой активности. Цель для человека, как утверждает В.В. Аршавский, начиная с раннего возраста, в той мере, в какой она стимулирует активность, является самым организующим фактором его развития. Вывод очевиден: необходимо уже в первые недели жизни отказаться от тугого пеленания и одевать ребенка в свободную одежду. Вред пеленания не столько физиологический, сколько психологический, так как закрепляет ощущение беспомощности и пассивной зависимости. Младенцу нужна игра. Надо активно привлекать его внимание к людям и предметам, втягивать его в различные игры, сначала простые, потом все более сложные. Блестящие и звучащие игрушки надо подвешивать над кроватью так, чтобы малыш мог до них дотянуться, но с трудом. Следует чаще менять положение ребенка в кровати, брать его на руки, чтобы расширялось его поле зрения. Но самой главной целью тесного эмоционального контакта является соблюдение принципа усложнения: по мере овладевания ребенком определенными навыками, задачи, которые ставятся перед ним в игровой форме, должны медленно, но неуклонно усложняться. Помощь оказывать, конечно, надо, но не следует спешить с ее предложением, пока ребенок не отчаялся и готов самостоятельно повторить попытку. Необходимо следить, чтобы неудачи не повторялись, но успех без усилий не должен быть гарантирован. Следовательно, необходимы препятствия, но препятствия преодолимые. Комфорт и удовлетворенность желаний безо всяких усилий не менее вредны, чем постоянные неудачи. Необходимо выработать устойчивость к неудачам уже на ранних этапах развития. Эксперименты показывают, что для этого важно чередование успехов и неудач, существование определенного баланса между ними, который при активном поисковом поведении может быть сдвинут в сторону успеха. Если опыт такого поведения обеспечивал высокий уровень успеха, то поиск может достаточно длительно сохраняться даже в безнадежной ситуации**. Исходно высокая поисковая активность, как правило, не пропадает даже в объективно безнадежной ситуации и может быть направлена на изменение самого прогноза, т.е. на отыскание или создание новых, ранее неучтенных шансов. Здесь открывается дорога творчеству, потенциальные возможности которого ничем не ограничены. А там, где начинается творчество, уже невозможно говорить о 100 % отрицательном прогнозе***.

* Ротенберг B.C., Бондаренко С.М. Мозг. Обучение. Здоровье. М., 1989. С. 29.

** Там же.

*** Там же.

Развитие ребенка в младенческом возрасте протекает стремительно, и так же стремительно усложняются отношения между ним и родителями. Уже в полтора месяца младенец различает мимику и тон, выражающие ласку, поощрение, одобрение, участие или недовольство. А раз так, то возможно и взаимодействие сторон. В два, два с половиной, три месяца младенец способен выразить недовольство гримасой. С этого момента матери следует отличать каприз от «делового» требования-сигнала. Если жалеть здорового младенца, он станет воспринимать себя больным, жалеть больного также не следует, во всяком случае не стоит демонстрировать жалость в качестве особого отношения, ибо требование жалости - путь к истеричности.

С полугода малыш начинает манипулировать предметами. В это время уже проявляются некоторые черты характера, например, склонность к устойчивому интересу или к поверхностному, несерьезному поведению, отвлекаемости, которые могут быть расценены как прогнозируемая неустойчивость интересов. Семимесячный младенец начинает понимать, что от него требуют взрослые, и уже способен диктовать сам. Если он убедится, что требования взрослых менее обязательны, чем его, он попытается подчинить себе мать.

Значит, пришло время похвал и порицаний. Чем ровнее и доброжелательнее повседневное общение с малышом, тем эффективнее действуют поощрение или недовольство. Многолетняя врачебная деятельность В.И. Гарбузова в городском отделении по лечению детских неврозов позволила сделать вывод, что воспитание в первые годы жизни - фундамент ко всему будущему человека. «Взаимоотношения в системе родители-ребенок сложны с первых месяцев жизни, - пишет этот автор, - индивидуальные особенности проявляются уже в первом крике ребенка после рождения. Один закричал жалобно, обиженно, другой - сердито. Пеленая беспомощное тельце, родители преисполнены иллюзий, что ребенок безраздельно в их руках. С одной стороны, так оно и есть: пока воздействие родителей на младенца безгранично. С другой стороны, все не так: он изначально идет своим путем, поскольку уже рождается как индивидуальность. И он сразу сопротивляется, если его индивидуальность игнорируется. Он хватает предмет в 5,5 месяцев, но мать он психологически "схватывает" раньше. Он воздействует на нее и нередко направляет ее отношение к себе, задавая таким образом направленность воспитания. Жалобным или требовательным, настойчивым криком, как раз своей беспомощностью он может достичь многого. Да что дитя человека, когда даже медвежонок может с рождения невротизировать криком и поведением даже медведицу»*. Автор полагает, что в общении с младенцем ласка - важный рычаг воспитания. Ласка - и поощрение и знак: все хорошо, так себя и веди. Но если ребенок переходит грань допустимого, любящие, нежные родители становятся суровыми и строгими, они серьезны и непреклонны. Малыш вынужден уступить, поняв: определенную черту переступать нельзя. Нередко родители спрашивают: как надо воспитывать, строгостью или лаской? Так, чтобы ребенок очень рано уловил смысл слов: «можно», «нельзя» и «подожди». Они возникают как реакция на хочу. Хочу ~ эпицентр процесса воспитания, поскольку из хочу вырастают притязания человека, из не хочу -сверхпроблема надо. От путей разрешения этой проблемы на первом году жизни и в ближайшие за ним годы чаще всего зависит, каким вырастет человек - невротиком, истериком, трудным, эгоистом или социально благополучной личностью. Надо учитывать, что за согласием или несогласием ребенка на помощь взрослых стоит формирующееся чувство достоинства, самооценка, активность и самостоятельность. Если родители не считаются с требованиями малыша, происходит подавление всех этих личностных качеств. Воспитываются не только необходимые нельзя и надо, но и «нельзя», основанное на страхе, и угрюмое, пассивное, рожденное насилием «надо». Результатом оказывается протест или пассивное подчинение. В.И. Гарбузов пишет, что если люди обижают молодых орангутангов, у тех развиваются робость и невротический страх, если неуемно балуют, обезьяны становятся буйными и дерзкими, если не обращают внимания и содержат в тесной клетке, приматы превращаются в равнодушных и апатичных. Тем более это справедливо и в отношении детей. Детей нельзя обижать, но им нельзя и подчиняться, потакать в недопустимом, надо щадить достоинство и не пестовать обидчивость. Восьми-девятимесячный ребенок может истерически изгибаться и кричать в манеже. Запомните: ребенок никогда и ничего не должен добиваться истерикой. Один, два раза родители стерпят, выдержат истошный крик, но не дадут желаемого, и истеричность исчезнет, не получив подкрепления. Самостоятельность больше проявляется в самоограничении - нельзя и в выполнении - надо, в преодолении - не хочу, если надо, чем в достижении запретного хочу. И только в таком случае нет причин для возникновения нервности или трудности поведения: «Это, мой маленький, можно, а это никак нельзя!» А еще лучше так: «Это - нельзя, а вот это - можно», что сразу переключает внимание ребенка и не дает «зациклиться» на требовании.

* Гарбузов В.И. Нервные дети. Л., 1990. С. 29.

К одиннадцати месяцам ребенок должен понимать просьбы типа «подними», «не трогай», «возьми», «отдай», «положи», «открой ротик». И дело тут не в умственном развитии, а в готовности выполнить указание взрослого и в понимании надо. Если в этом возрасте подобные указания не выполняются, то в 10 лет ребенок даже не пошевелится при трехкратно повторенной просьбе*. Таким образом, младенец еще до года, в 11 месяцев, уже управляем или неуправляем. Он изучает родителей и склонен испытывать их терпение - бросил печенье на пол: что будет? Следует отвернуться от него, выражая этим свое отношение к поступку. Несколько таких реакций - и скорее всего, попытка испытать родителя не повторится (точнее, повторится, но в другом варианте).

* Гарбузов В.И. Нервные дети. Л., 1990. С. 35.

Начало предметно-манипулятивной деятельности в виде отдельных действий и операций относится еще к третьему-четвертому месяцу жизни, но сам переход к этой деятельности происходит резко в конце первого года жизни (М.И. Лисина, 1974, 1982). Развитие этой деятельности свидетельствует о возникновении под прямым влиянием взрослого нового типа отношения ребенка к миру - объектного (Д.И. Фельдштейн, 1989). Взрослый не только мотивирует активность, направленную на предмет, но и придает ей форму овладения конкретными способами действия с предметами (Е.О. Смирнова, Г.Н. Рошка, 1987). Содержание этого этапа ведущей деятельности - путь от освоения физических свойств предметов до овладения орудийными действиями и операциями с предметами, необходимыми для перехода к игре. К полутора годам ребенок уже обычно владеет речью в объеме 40-100 слов, начиная говорить еще в годовалом возрасте. В год же он начинает ходить. Эти два обстоятельства сейчас - наиважнейшие в его жизни. Мотивация хождения - не только «мышечная радость», но прежде всего потребность дойти до интересного предмета и потрогать его свободными руками. Девочки обыкновенно начинают ходить на месяц-два раньше мальчиков, поскольку они психологически созревают быстрее. Общение со взрослыми вступает в новую фазу, основными его средствами становятся предметно-действенные операции: функционально-преобразованные предметные действия, позы и локомоции. Возникновение речи служит развертыванию общения и качественному преобразованию предметной деятельности (от отдельных действий к игре) (М.И. Лисина, 1978). О психологических особенностях этого периода развития личности пишет Д.И. Фельдштейн: «Общение со взрослыми обеспечивает присвоение их опыта, в том числе и овладение речью. При формировании речи ребенок вначале просто повторяет слова, звуки, обращенные к отдельным предметам, включенным в его предметную деятельность. Затем, вслед за привыканием к звукам, слова начинают зрительно связывать ребенка с предметом. После этого возникает период внутренней речи, когда ребенок дает себе инструкции и затем выражает их. Таким путем, через опосредование предметного мира речью, т.е. социальное опосредование, возникает возможность сознательного действия, актуализируются предметы - объекты, которыми манипулируют взрослые во взаимоотношениях с детьми, что и подготавливает годовалого ребенка к овладению предметными действиями»*. Бурное развитие речи, как и развитие самостоятельности, связанное с прямохождением, тесно соприкасается с достигнутой на предыдущем этапе степенью эмоциональной близости с матерью. A.M. Прихожан и Н.Н. Толстых приводят данные исследования X. Рейнгольд и Э. Экермана с детьми от полугода до 5 лет. Ученые наблюдали поведение детей, находившихся вместе с матерями на большой лужайке, измеряя расстояние, на которое ребенок отдаляется от матери, и установили, что с возрастом дистанция постепенно увеличивается в среднем на 30 м в месяц. Все дети, начиная с 10-месячного возраста, уползали от матери, забираясь в такие места, откуда не могли ее видеть, но постоянно возвращались к родительнице, как к «базе уверенности». Исследователи пришли к выводу, что возможность удаляться от матери растет параллельно укреплению связи с нею. Очевидно, что для того, чтобы ребенок мог спокойно заниматься «своим делом», необходимо, чтобы мать была рядом. Это условие позволяет ребенку при столкновении с новым и неизвестным испытывать не тревогу и страх, а интерес и любопытство, и в конечном счете способствует активности и базовому доверию к миру. Американский психолог Э. Эриксон пишет: «Первое социальное достижение ребенка заключается в его непротивлении тому, что мать скрывается из виду, причем без чрезмерной тревоги и гнева ребенка, так как мать уже превратилась в его внутреннюю уверенность, так же как во внешнюю представляемость. Это отдаление также связано с речью, поскольку ребенок смелеет, получив возможность высказать просьбу, пожаловаться, спросить, где мама»...

* Фельдштейн Д.И. Психология развития личности в онтогенезе. М., 1989. С. 150.

Предметные манипуляции инициируют новую социальную позицию ребенка, выявляющую разделение на группы «Мы» и «Они», «Я» и «Другой». Отмечено, что двухлетний ребенок - «это умудренное уже немалым опытом социальное существо» (Б. Уайт, 1982). Выявление границ собственного «я», выделение позиций «Я» и «Другой» подводит ребенка к осознанию своего «я», создавая новую позицию: «Я и Общество». Таким образом, к трем годам ребенок завершает первый цикл знакомства с человеческим миром, фиксируя свое новое социальное положение, выделяя свое «я», осознавая свою «самость», ставя себя в позицию субъекта. С этого узлового рубежа начинается новый уровень социального развития, когда не только общество определяет отношения с ребенком, но и он, вычленив (но еще не осознав) свое «я», начинает все более активно вступать в отношения с другими людьми - взрослыми и сверстниками»*. Материнская любовь на этом этапе жизни ребенка вступила в свою новую фазу. Э. Фромм по этому поводу пишет: «Материнская любовь по самой своей сути есть забота о том, чтобы ребенок рос, а потому мать должна желать отделения ребенка... В материнской любви двое, которые были одно, отделяются друг от друга. Мать не только должна вытерпеть отделение ребенка, но должна этого хотеть и способствовать этому»**. Проблема «отделения» не только и не столько в физическом смысле этого слова, сколько в отказе родителей оценивать поведение ребенка, исходя из того, послушен ли он, доставляет ли он им удовольствие, могут ли они им гордиться, вместо того, чтобы воспринимать или хотя бы интересоваться тем, чего хочется их ребенку и что он чувствует. Тот же Э. Фромм говорит о таком типе привязанности, когда матери относятся к своим детям безжалостно-поглощающе. Порой во имя любви, во имя долга мать стремится удержать ребенка, подростка, мужчину внутри себя; он должен дышать только через нее... он не должен уметь быть свободным и независимым, иначе он вечный калека или преступник***. В традициях русской культуры это называется «любовью для себя». В возрасте двух, двух с половиной лет ребенок начинает выделять себя как личность из прежде единого целого в его сознании - семьи, и как бы рождается второй раз, обрывая сверхзависимость от матери. Это - важнейший шаг к самостоятельности, и если ему помешать, то при чрезмерной зависимости от матери может нарушиться последующее психическое развитие ребенка. С осознанием своей автономности и самоценности, проявляемой через сознательное использование местоимения «я», начинается истинное самоосознание. С ним связано, первым делом, противопоставление себя другим членам семьи. Это и есть общеизвестный «кризис трех лет». За ним стоит стремление понять себя, найти свое место среди других людей, понять нормы человеческих взаимоотношений. Заявка на это: «...ликующее, но и гневное, если не позволяют, противоречат, требовательное: «я сам!», «не хочу!», «не пойду!». Он заявляет: «я большой!», будучи крошкой. Он и ударит осознанно. А ударив, ждет, что будет - стерпят или нет, и если стерпят, то ударит снова и уже сильнее. Он идет на конфликт, испытывая терпение родителей, познавая уровень допустимого. Если в столкновениях со взрослыми всегда побеждает ребенок, начинается путь к переоценке себя, к эгоизму. Победив родителей, он всегда будет переоценивать свои возможности, желать большего, чем может достичь, и уже в детском саду, а тем более в школе потерпит крушение. «Победив» родителей, он устраняет их из воспитания. Они для него становятся неавторитетными. С другой стороны, побежденный более сильной волей родителей, ребенок может стать удобным для них, «хорошим», прекратит свое несносное, возмутительное «я сам», «не хочу!». Послушный их воле, он безропотно следует за ними, такой опрятный и серьезный, такой пай-мальчик (...) и ребенок потеряет себя, свое достоинство, уже никогда нормально не самоутвердится. Отныне он будет всегда подчиняться чужой воле, станет несамостоятельным, робким, пассивным и тревожным. У ребенка, которому не позволили самоутвердиться в возрасте от двух-двух с половиной до пяти-пяти с половиной лет, сломлен стержень личности - темперамент, воля, его «я»****. В этом клубке противоречий родителям следует оставаться мудрыми, из многих провинностей замечать немногие и твердо пресекать лишь неприемлемое поведение. Пунктуально наказывать «за все» - означает не принимать личность ребенка в целом, посеять убеждение в том, что «он - плохой». Осуждая немногое, нужно, чтобы ребенок понимал справедливость упреков. Дело в том, что осознание норм отношений, как бы хороши они не были, - для трехлетнего еще впереди. Пока что в его психике прочное место занимает позиция «меня любят»:

* Фельдштейн Д.И. Психология развития личности в онтогенезе. М., 1989. С. 151.

** Фромм Э. Душа человека. М., 1992. С. 137.

*** Там же. С. 160.

**** Гарбузов В.И. Нервные дети. Л., 1990. С. 48.

Любили тебя без особых причин:

За то, что ты - внук,

За то, что ты - сын,

За то, что малыш,

За то, что растешь,

За то, что на маму и папу похож.

И эта любовь до конца твоих дней

Останется тайной опорой твоей.

Дата добавления: 2015-08-31