Массовая и элитарная культура

Официальная и неофициальная культура (народная культура, андеграунд, контркультура, субкультура)

Еще один аспект анализа социологического среза структуры культуры позволяет выделить такие ее элементы, как официальная и неофициальная культура.

Официальная культура — это культура, нормы и ценности которой провозглашаются и санкционируются (от лат. sanctio — строжайшее постановление) властными структурами того или иного конкретного сообщества. Так, в средние века в Европе в качестве такой властной структуры выступала церковь, и официальная культура имела церковный характер. В новое и новейшее время официальная культура санкционируется государством и является одним из самых мощных средств укрепления его силы и могущества. Соответственно содержание официальной культуры напрямую связано с характером и направлением политики государства.

Обязательным компонентом официальной культуры является образ человека, являющегося эталоном, образцом для всех членов общества.

Народная культура. Неофициальная культура имеет целый ряд модификаций. Среди них в первую очередь может быть названа народная культура. Ее важнейшими признаками являются связь с традициями этнической культуры и соответственно традиционность и этничность.

Народная культура может находиться в различных взаимоотношениях с официальной культурой. Так, в царской России, начиная со второй половины XIX в. народность провозглашалась одним из базовых принципов официальной культуры (православие, самодержавие, народность). Однако понятие «народность» в этом случае, скорее, выражало идею укорененности царской власти в толще веков, в традиции, нежели идею доминирования или сколько-нибудь важной роли народной культуры относительно официальной. Принцип народности являлся, таким образом, вспомогательным средством для укрепления самодержавной власти.

Подлинное значение народной культуры глубоко понимали деятели русской культуры, с именами которых связаны ее высшие достижения: А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. А. Некрасов, М. И. Глинка, М. П. Мусоргский и др. Они видели в народной культуре кладезь неисчислимых богатств, плодотворную почву, вне и без которой невозможна жизнь той или иной культуры как органического целого.

Другая линия осмысления роли народной культуры нашла выражение в глубокой озабоченности многих выдающихся представителей русской интеллигенции фактом разрыва между народной культурой и культурой интеллигенции.

Здесь, таким образом, народная культура противопоставлялась не официальной культуре, а культуре одной из социальных групп — интеллигенции.

Особенно отчетливо смысл этой проблемы был раскрыт одним из самых ярких представителей культуры русского «серебряного века» Вячеславом Ивановым (1866 – 1949).

Андеграунд. Одной из модификаций неофициальной культуры является андеграунд. Это название получил некий целостный культурный феномен, признаком которого является противостояние официальной культуре по всем основным позициям: образ жизни, ценности и даже внешний вид человека. Другой его признак — подпольный, скрытый характер, что находится в прямом соответствии с этимологическим смыслом слова «андеграунд» — подполье. На выбор названия повлияло также и то, что излюбленными местами обитания представителей андеграунда были подвалы, котельные, дворницкие и им подобные варианты «подполья» в прямом, физическом смысле слова. Андеграунд как культурный феномен вопреки своей подпольности стал заметным явлением в жизни советского общества в 70 – 80-е годы XX в., т. е. в годы застоя. Принципами, объединявшими все формы андеграундной культуры (музыки, живописи, литературы и т. п.), — были противостояние официальной культуре и насмешка над ее лицемерием, малой подвижностью, отсутствием связи с реальной жизнью.

Как это часто бывает, в своем протесте против официоза представители андеграунда чрезмерно увлекались и «вместе с водой выплескивали и ребенка», т. е. отрицанию и поруганию с их стороны подвергалась не только официальная культура, но и общекультурные нормы и ценности.

С началом перестройки многие представители андеграунда покинули «подполье» и стали выступать от лица новой официальной культуры.

Оценивая значение феномена андеграунда в истории советской и российской культуры, надо сказать, что роль его парадоксальна. Позитивная сторона этой роли заключается в том, что андеграунд явился своего рода лекарством против тех болезней, которыми страдала советская культура в период застоя. Однако лекарство зачастую оказывалось чересчур сильным и поражало здоровые ткани.

Что же касается созидательных потенций андеграунда, то они оказались весьма слабыми, что негативно сказалось на состоянии российской культуры периода перестройки и постперестроечного времени.

Контркультура. Очень значительным и сложным элементом социологического среза структуры культуры является контркультура. Этот термин, принадлежащий американскому социологу Т. Роззаку, получил распространение в западной литературе в 60-е годы XX в., и в настоящее время широко известен далеко за пределами сферы науки и философии.

Главный смысл, который вкладывается в понятие «контркультура», заключается в том, что ценности и нормы контркультуры радикально противостоят ценностям и нормам официальной культуры. В этом отношении контркультура сходна с андеграундом. Однако в отличие от андеграунда контркультура выражает это противостояние шумно, бурно, открыто, зачастую в форме массовых беспорядков.

Контркультурное движение особенно громко заявило о себе во Франции в 60-е годы XX в. Оно сформировалось на базе наиболее радикальных течений молодежной культуры как фронтальный протест против всех ценностей и основных смыслов господствующей культуры, которая отождествлялась с буржуазной культурой.

В первую очередь отрицанию были подвергнуты протестантская этика труда и нормы отношений между полами. Вместо этого теоретически и практически пропагандировалась этика удовольствия и тесно с ней связанный принцип полной свободы в отношениях между полами, допускавший гомосексуализм, групповые браки и т. д.

Предметом жесточайших нападок стало и все мировое искусство, которое, на взгляд представителей контркультуры, является оплотом, опорой ненавистной им буржуазной культуры, дает ее зримый образ. В качестве символа буржуазности искусства зачастую выступала «Мона Лиза» (Джоконда) Леонардо да Винчи.

Теоретической базой контркультурного движения явилась причудливая смесь марксизма, который был привлекателен своей революционностью, фрейдизма, интересного своим вниманием к глубинам подсознания, и экзистенциализма с его остротой постановки проблемы человеческой свободы.

Из числа современных мыслителей особую популярность в контркультурной среде имели американский философ и культуролог немецкого происхождения Герберт Маркузе (1898 – 1979) и французский философ и писатель Жан-Поль Сартр (1905 – 1980). Так получилось, что эти два седовласых мэтра стали идейными вождями молодежного контркультурного движения. Г. Маркузе был близок контркультурному движению прежде всего своими идеями, высказанными в изданной в 1955 г. в Нью-Йорке книге «Эрос и цивилизация», где призывал раскрепостить человеческую сексуальность, изуродованную, как он считал, гнетом цивилизации.

Убедительное обоснование своей идеологии контркультурное движение увидело и в книге Г. Маркузе «Одномерный человек», изданной в 1967 г. В ней он обвинял в появлении «одномерного» человека, т. е. человека примитивного, потерявшего свою индивидуальность, не только государство, но и науку, образование, искусство. Соответственно единственную возможность преодолеть «одномерность» он видел в «борьбе против», в «Великом отказе».

Ж.-П. Сартр привлек внимание представителей контркультуры прежде всего своим учением о свободе: «Мы есть свобода, осуществляющая выбор, но мы не выбираем, быть ли нам свободными; на свободу мы обречены». Эти слова Сартра стали своего рода манифестом контркультурного движения.

Но у Ж.-П. Сартра идея свободы неразрывно связана с идеей ответственности: «Я…ответствен за себя самого и за всех, и я создаю определенный образ человека, который я выбираю. Выбирая себя, я выбираю человека вообще», — говорил он в лекции «Экзистенциализм — это гуманизм» (1946).

Надо отметить, что эта связь между свободой и ответственностью в контркультуре была разорвана. В результате свобода в своих реальных проявлениях выглядела как произвол и даже просто как хулиганство. Атрибутами контркультурного движения стали битье стекол, поджоги, стрельба и даже кровопролитие.

Пик контркультурного движения во Франции приходится на 1968 г. После этого оно пошло на спад. Многие его вожаки превратились во вполне респектабельных господ, которые ни внешним видом, ни поведением, ни занимаемыми должностями не напоминали о своем мятежном прошлом.

Однако воздействие контркультурного движения на официальную культуру оказалось весьма заметным. Оно выразилось в изменении трудовой этики и норм отношений между полами в сторону их либерализации. Культурные трансформации проявились также и в том, что были раздвинуты, а то и вовсе размыты границы рациональности, ранее очерчиваемые довольно строго, стали более плюралистичными смысложизненные ориентации.

Кроме труда и жизненного успеха, измеряемого деньгами, в их число стали включаться радость, удовольствие и т. д. Все это дало повод некоторым исследователям трактовать понятие «контркультура» весьма расширительно, — как всякое противостояние официальной культуре и вообще как всякую новую культуру, зарождающуюся в недрах старой. В этом смысле и христианство истолковывается как контркультурный феномен, противостоящий официальной культуре Римской империи.

Однако, как нетрудно заметить, между контркультурой как конкретным феноменом и христианством имеется существенная разница. Контркультура во многих своих проявлениях была направлена не только против господствующей культуры, но и против культуры вообще, в частности, против таких атрибутов культуры, как нормативность, запреты и т. д. Вместо них контркультура провозглашала принципы вседозволенности, отсутствия всех и всяческих ограничений. Осуществление этих принципов упраздняет культуру как таковую.

Что же касается христианства, то оно не только противостояло господствующей культуре, но и предложило новую систему ценностей и норм, обеспечившую его жизнеспособность на века.

Таким образом, в противостоянии официальной культуре имеются различные тенденции, одна из них выражается в отрицании нормативности культуры, что равносильно отрицанию культуры как таковой.

Другая тенденция выражается не только в отрицании ценностей и норм официальной культуры, но и в провозглашении и реальном воплощении в жизнь системы иных ценностей и норм. Они могут быть принципиально новыми или обращенными в прошлое, но в любом случае это не контркультура, а другая культура.

Преобладание в том или ином культурном феномене первой (негативистской) тенденции и дает возможность характеризовать его как контркультуру.

Итак, понятие «контркультура» употребляется в двух основных смыслах. Во-первых, это исторически конкретный культурный феномен, хронологически относящийся к концу 60-х годов XX в. и особенно ярко заявивший о себе во французском молодежном движении. Во-вторых, контркультура — это тенденция, существующая в той или иной культуре и выражающаяся в отрицании не только норм официальной культуры, но нормативности культуры вообще.

Субкультура. Одним из важных понятий, характеризующих элементы социологического среза структуры культуры, является понятие «субкультура». В принципе этим термином можно обозначить любое локальное системное образование внутри целостной системы культуры. Ранее уже говорилось о том, что разные социальные группы имеют свою культурную специфику. В результате образуются устойчивые культурные комплексы: молодежная культура, сельская и городская культура и т. д. Вот эти элементы социологического среза структуры культуры и принято называть субкультурами.

В отношении к этому термину и стоящему за ним понятию имеются разные тенденции. Одна из них выражается в том, что объем понятия сужается, и его применение считается правомерным только по отношению к таким явлениям, как бандитская или воровская субкультура, субкультура наркоманов, бродяг, бомжей и т. д. Связано это с тем, что в самом термине «субкультура» усматривается уничижительный оттенок, некая перекличка с термином «субпродукты», и потому его применение считается возможным лишь по отношению к культурным феноменам негативного свойства.

Надо отметить, что для скептического отношения к термину и понятию «субкультура» действительно есть некоторые основания. Главное из них заключается в том, что употребление этого термина ставит в один ряд такие разнородные явления, как, например, молодежная культура и воровская культура, в рамках которой есть свои правила морали, свой язык, свой стиль одежды и т. п. Однако таково свойство научных понятий: они бесстрастно фиксируют наличие общих черт у тех или иных явлений. В данном случае общим для таких образований, как молодежная культура, городская культура, культура наркоманов, воровская культура и т. д., является то, что они, обладая признаками системности и целостности, в то же время представляют собой подсистемы той или иной системы культуры.

Другая тенденция в отношении к понятию «субкультура» выражается не в сужении, а, напротив, в неправомерном расширении объема этого понятия. В этом случае субкультурами объявляются, например, аполлоническое и дионисийское первоначала античной культуры и вообще все разнообразные стили, направления, существующие в той или иной целостной культуре.

При таком расширительном толковании понятия «субкультура» оно становится «неработающим», поскольку с его помощью не выделяется какая-либо специфическая область исследования.

Методологически эффективным понятие «субкультура» может быть в том случае, если с его помощью обозначить те целостные культурные образования подсистемы системы культуры, которые появляются, существуют и функционируют в целях удовлетворения специфических интересов и потребностей различных социальных групп.

С этой точки зрения народную культуру, видимо, будет неправомерно считать субкультурой, поскольку она пронизывает всю систему культуры, является ее основой.

Точно так же не имеет смысла рассматривать и контркультуру в качестве субкультуры, поскольку она не «привязана» ни к какой конкретной социальной группе.

В отличие от народной культуры или контркультуры, субкультуры представляют собой локальные культурные комплексы. Они имеют признаки двоякого рода. Один из них — социологический, т. е. наличие социальной группы, характеризующейся положением и существованием внутри нее того или иного вида социальной связи и спецификой своего положения в обществе. На этой основе складывается и второй признак субкультуры — наличие специфических потребностей членов группы и способов их удовлетворения. Отсюда — и своя мораль, и свой язык, и манера одеваться, и способы устройства жилищ, и места обитания и т. д.

Однако любая субкультура имеет в себе черты основной культуры. Например, язык наркоманов или бандитов при всей своей экзотичности — это модификация того или иного национального языка. То же можно сказать и об остальных признаках субкультуры, что дает основания рассматривать субкультуры как подсистемы системы культуры.

Итак, субкультура — это целостное культурное образование, подсистема системы культуры, которое появляется, существует и функционирует в целях удовлетворения специфических интересов и потребностей той или иной социальной группы.

Изучение субкультур полезно и плодотворно во многих отношениях. Так, оно дает представление о разнообразии интересов и потребностей членов того или иного общества. Кроме того, изучение субкультур помогает увидеть «болевые точки», проблемы, существующие в обществе. Наконец, изучение субкультур помогает глубже понять природу культуры как таковой, поскольку выявляет связь между потребностями человека и функциями культуры.

Чрезвычайно важный аспект социологического среза структуры культуры связан с выделением таких ее элементов, как массовая и элитарная культура.

Прототипы явлений массовой культуры имеют место уже в древних цивилизациях. Знаменитый лозунг римского плебея «Хлеба и зрелищ», образ жизни и развлечения, ему соответствующие, — все это культурные феномены, которые могут быть квалифицированы как относящиеся к массовой культуре.

Однако массовая культура в ее сложившемся виде появляется только в новейшее время. Этому способствовали прежде всего процессы социального характера: слом сословных перегородок и появление большого количества людей, условия жизни которых оказывались существенно сходными. Соответственно существенно сходными оказывались и их потребности. Прежняя традиционная культура, ранжированная по сословному принципу, уже не могла их удовлетворить, появился спрос на новую культуру.

Одновременно с этим происходили кардинальные изменения в научно-технической сфере. Одним из результатов явилось изобретение и внедрение в широкую практику новых средств тиражирования и трансляции культурной информации.

Переплетение двух этих процессов — социального и научно-технического — и породило массовую культуру. Таким образом, один из важнейших признаков массовой культуры имеет количественный характер: широта ее распространения, охват ее влиянием большого количества людей.

Поскольку эти люди живут в приблизительно одинаковых условиях и имеют существенно сходные потребности, массовая культура, призванная удовлетворять эти потребности, отличается высоким уровнем стандартизации, это — другой ее отличительный признак.

В силу своих особенностей массовая культура способна выполнять весьма разнообразные и разнонаправленные функции.

В научной литературе и в обыденных суждениях общим местом является суровое осуждение массовой культуры. У истоков этой традиции стоит испанский философ Ортега-и-Гассет (1883 – 1955). В своих знаменитых трудах «Дегуманизация искусства» и «Восстание масс» он нарисовал впечатляющую картину кризиса современной культуры, одной из причин которого он считал появление массовой культуры. Надо сказать, что поводов и материала для такого рода выводов более чем достаточно.

Действительно, усредненность массовой культуры порождает усредненного человека, лишенного черт индивидуальности. Здесь человекотворческая функция культуры выступает в своем обнаженном и зачастую карикатурном виде.

Однако не надо забывать, что у массовой культуры есть и другая сторона. Именно в силу своих количественных особенностей — широты охвата людей той или иной страны или нескольких стран, она может выполнять коммуникативную функцию, т. е. служить средством связи внутри больших масс людей. Это происходит благодаря тому, что массовая культура вырабатывает простые и понятные языки общения. Современные люди говорят цитатами из популярных фильмов, песен, рекламных роликов, из этих же и подобных источников черпают представления о том, как надо одеваться, жестикулировать, выражать свои эмоции и т. д. Благодаря этому они быстрее находят общий язык, нежели это было возможно ранее, когда жители даже внутри одной страны значительно отличались между собой по многим культурным параметрам.

Коммуникативная функция массовой культуры тесно связана с интегративной. Она заключается в том, что простота форм, доступность и понятность содержания массовой культуры делают ее способной объединять большие массы людей вокруг определенных ценностей, смыслов, принципов.

Но что это за ценности, смыслы и принципы? Вот это и есть главная проблема массовой культуры. Ее средствами можно внушать идеалы добра, побуждать к созидательной деятельности, а можно внедрять в сознание принцип вседозволенности, ограничивать ценностный горизонт размерами счета в банке и т. д.

Таким образом, используя известное выражение, можно сказать, что массовая культура «что дышло: куда повернул, туда и вышло».

Кто же и что же «поворачивает» массовую культуру в ту или иную сторону?

Отвечая на этот вопрос, нужно отметить, что особенность массовой культуры заключается в ее теснейшей связи с высокодоходным бизнесом. Соответственно «зеленую улицу» получает та культурная продукция, которая хорошо продается и дает большую прибыль. Не стоит удивляться, что эта продукция зачастую оказывается низкопробной, вульгарной по форме и содержанию. Дельца от шоу-бизнеса, издательского дела, киноиндустрии это волнует меньше всего: для него главное — прибыль.

Ситуация обостряется еще и тем, что массовая культура широко используется и в политической сфере как средство манипуляции сознанием людей.

Таким образом, массовая культура — это не просто «дышло». Сравнение уже оказывается явно недостаточным. Массовую культуру можно уподобить атомной энергии, которая может быть использована и как «мирный атом», и как огромная разрушительная сила. Отсюда необходимость социального контроля и социального регулирования процессов развития и функционирования массовой культуры.

Антиподом массовой культуры является элитарная культура. Они отличаются друг от друга по всем параметрам. Элитарная культура использует языки и поднимает проблемы, мало понятные широким массам, круг ее потребителей ограничен. Может создаться впечатление, что элитарная культура и нужна только этому ничтожному меньшинству и не имеет никакой общественной пользы.

Однако это далеко не так. Главная функция элитарной культуры заключается в том, что она является своего рода лабораторией, где ведутся поиски новых форм выражения не только традиционного и не только остросовременного содержания культуры, но и таких его проблем и тенденций развития, которые невидимы и неразличимы с позиций массовой культуры.

Очень часто образы и идеи, рожденные в лоне элитарной культуры, используются в сфере массовой культуры. Классический тому пример — образ Моны Лизы (Джоконды), которая стала одним из любимейших персонажей массовой культуры. Нередки также случаи, когда представители элитарной культуры экспериментируют с идеями и образами, характерными для массовой культуры.

Таким образом, массовая культура и элитарная культура взаимно дополняют одна другую. Обе они являются объективно необходимыми. И в то же время обе они могут подвергаться искажению. В результате элитарная культура может стать прибежищем снобов, противопоставляющих себя социуму, а массовая культура превращается в орудие оглушения, дебилизации значительной части общества и делает его легкой добычей политических авантюристов и акул бизнеса.

Дата добавления: 2017-01-13