Table of Contents 76 страница

— Эм-м, — сказал Гарри.

Губы профессора Квиррелла изогнулись сильнее.

— Да, но самое занимательное в этой истории вот что: видите ли, мистер Поттер, заклинание для любого ритуала называет то, что должно быть принесено в жертву, и то, что должно быть получено. Заклинание, которое вы дали мисс Дэвис, сперва говорит о тьме за тьмой, чернее чёрного, похороненной под рекой времени, той, что знает врата и которая и есть врата. И во вторую очередь, мистер Поттер, в заклинании говорится о явлении вашей силы. При этом, всегда, в каждом элементе ритуала, сперва называется то, что жертвуется, а затем — то, что должно произойти.

— Я... понял, — Гарри шагал по залам Хогвартса за профессором Квирреллом, следуя за ним к его кабинету. — То есть моё заклинание, в том виде, как я его написал, подразумевает, что Йог-Сотот, Внешний бог...

— Был необратимо принесён в жертву во время ритуала, который лишь на краткое время явил вашу силу, — закончил за него профессор Квиррелл. — Я думаю, завтра мы выясним, воспринял ли это кто-нибудь всерьёз, когда прочтём газеты и узнаем, объединились ли все магические нации мира в отчаянной попытке пресечь ваше вторжение в нашу реальность.

Профессор Защиты начал тихо смеяться, странными горловыми звуками.

До порога кабинета они не произнесли ни слова. У самой двери, уже взявшись за дверную ручку, профессор остановился.

— Как странно, — он опять говорил очень тихо, почти неслышно. Профессор не смотрел на Гарри, и Гарри видел лишь его спину. — Как странно... Было время, когда я бы пожертвовал палец руки, в которой держу палочку, ради того, чтобы проделать с хулиганами Хогвартса что-то вроде того, что мы сделали сегодня. Чтобы заставить их бояться меня так, как сейчас они боятся вас, чтобы завоевать уважение всех учеников и преклонение многих... Я бы отдал за это палец. Сейчас у вас есть всё, что я хотел тогда. Всё, что я знаю о человеческой природе, говорит, что я должен ненавидеть вас. И тем не менее это не так. Очень странно.

Это должно было прозвучать довольно трогательно, но Гарри почувствовал, как у него по спине побежали мурашки. Словно он был маленькой рыбкой в море, а какая-то огромная белая акула только что посмотрела на него и после видимых колебаний решила его не есть.

Профессор открыл дверь своего кабинета, вошёл внутрь и исчез.

* * *

Послесловие:

Такие же, как и она сама, слизеринцы смотрели на Дафну словно... словно они совершенно не понимали, как на неё смотреть.

Гриффиндорцы смотрели на неё, словно они совершенно не понимали, как на неё смотреть.

Не показывая страха, Дафна Гринграсс, укутанная в непроницаемое достоинство дочери Благородного и Древнейшего Дома, шагнула в класс зельеварения.

Прошло два часа с момента «Что это было?», когда случилось «Что это было?», а в голове у Дафны всё крутилось: «Что это было? Что это было? Что это было?»

В классе царила тишина. Все ждали профессора Снейпа. Лаванда и Парвати сидели недалеко от группы остальных гриффиндорцев в окружении безмолвных взглядов. Девочки проверяли друг у друга домашнюю работу. Больше никто не помогал и не заговаривал с ними. Раньше Дафна была готова поклясться, что Лаванду расстроить невозможно, но сейчас даже она казалась подавленной.

Дафна села за свой стол, вытащила из сумки «Магические отвары и зелья» и начала просматривать свою домашнюю работу, изо всех сил стараясь действовать как обычно. Некоторые уставились на неё, но никто не произнёс ни слова...

Внезапно весь класс ахнул. Девочки и мальчики вздрогнули и отшатнулись от двери, словно колосья пшеницы под дуновением ветра.

В дверях стояла Трейси Дэвис, укутанная в чёрный изодранный плащ поверх хогвартской формы.

Трейси медленно вошла в класс. На каждом шаге она слегка раскачивалась, будто пытаясь плыть по воздуху. Она села на своё привычное место, которое, так уж случилось, было справа от Дафны.

Трейси медленно повернула голову и посмотрела на Дафну.

— Видишь? — низким замогильным тоном произнесла она. — Я же говорила, что заполучу его раньше, чем она.

— Что? — вырвалось у Дафны, которая сразу же пожалела, что не промолчала.

— Я заполучила Гарри Поттера раньше Грейнджер, — Трейси по-прежнему говорила низким голосом, но её глаза сияли триумфом. — Понимаешь, Дафна, генерал Поттер ищет в девушках не милое личико и не красивую одежду. Он ищет девушку, которая захочет служить проводником для его ужасающих сил. Вот что ему нужно. Теперь я — его... а он — мой!

После этого заявления в классе воцарилась ледяная тишина.

— Прошу прощения, мисс Дэвис, — прозвучал крайне вежливый голос Драко Малфоя, который, казалось, не обращая внимания на происходящее, изучал свои записи по зельеварению. Наследник Древнейшего дома даже не потрудился оторвать свой взгляд от пергаментов, несмотря на то, что все остальные повернулись к нему. — Гарри Поттер в самом деле так вам сказал? Именно такими словами?

— Ну, нет... — ответила Трейси, после чего её глаза яростно сверкнули. — Ну лучше бы ему принять меня, раз уж я пожертвовала ему свою душу и всё такое!

— Ты пожертвовала душу Гарри Поттеру? — ахнула Милисента. В противоположной части класса раздался грохот — это Рон Уизли уронил чернильницу.

— Ну, я практически в этом уверена, — показалось, что на миг Трейси засомневалась, но только на миг. — То есть, я посмотрела на себя в зеркало, и сейчас я выгляжу гораздо бледнее, и я теперь всегда чувствую, как меня окружает тьма, и я была проводником для его ужасающих сил, и так далее... Дафна, ты ведь тоже видела, как мои глаза стали зелёными, да? Я не видела этого сама, но мне так сказали потом.

Тишина нарушалась лишь звуками, которые производил Рон Уизли, пытаясь очистить свой стол.

— Дафна? — сказала Трейси.

— Я не верю в это, — раздался сердитый голос. — Следующий Тёмный Лорд никак не мог выбрать тебя невестой!

Все медленно повернули головы и с изрядным недоверием уставились на Панси Паркинсон.

— Тихо, ты, — сказала Трейси, — или я... — она замешкалась. Затем её голос стал даже ещё ниже. — Тихо, или я пожру твою душу.

— Ты не можешь этого сделать, — заявила Панси уверенным тоном курицы, которая добилась лучшего места в иерархии клевания и не собирается менять свои убеждения на основании каких-то там свидетельств.

Медленно, словно пытаясь парить, Трейси встала из-за стола. Раздались судорожные вздохи. Дафна как будто приросла к стулу.

— Трейси? — тихо окликнула Лаванда. — Пожалуйста, не делай этого снова. Пожалуйста.

Трейси наклонилась над столом Панси, и та определённо занервничала:

— Да что ты о себе возомнила? — впрочем, негодование в голосе у Панси получилось не слишком хорошо.

— Повторяю: я собираюсь пожрать твою душу, — угрожающе пояснила Трейси.

Она склонилась над застывшей Панси, и, когда их губы почти соприкоснулись, с шумом втянула воздух.

— Вот! — заявила Трейси выпрямившись. — Я съела твою душу.

— Нет, не съела! — возразила Панси.

— Ещё как съела, — сказала Трейси.

Повисла короткая пауза...

— Мерлин, она её съела! — воскликнул Теодор Нотт. — Ты теперь вся бледная, и твои глаза кажутся пустыми.

— Что? — взвизгнула Панси, бледнея. Девочка вскочила из-за стола и начала лихорадочно копаться в своей сумке. Достав зеркало, она посмотрела в него и побледнела ещё больше.

Дафна бросила все попытки сохранять аристократические манеры и с глухим звуком ударилась головой о стол, размышляя, действительно ли посещение одной школы с представителями всех важных семей стоит посещения одной школы с Легионом Хаоса.

— О-о-о, у тебя проблемы, Панси, — сказал Симус Финниган. — Не знаю, что там происходит с теми, кого целует дементор, но с теми, кого целует Трейси Дэвис, наверняка происходит что-то похуже.

— Я слышал о людях без души, — подхватил Дин Томас. — Они носят чёрные одежды, пишут отвратительные стихи, и ничто никогда не приносит им счастья. Они все депрессивные.

— Я не хочу быть депрессивной! — закричала Панси.

— Очень жаль, — продолжил Дин Томас. — но придётся, ибо твоя душа пропала.

Панси развернулась и умоляюще протянула руку в сторону стола Драко Малфоя.

— Драко, — жалобно сказала она. — Мистер Малфой, пожалуйста, заставьте Трейси вернуть мою душу!

— Не получится, — сказала Трейси. — Я её съела.

— Пусть она её вытошнит! — завопила Панси.

Наследник Малфоев подался вперед, обхватил руками голову так, что никто не мог видеть его лицо, и сказал:

— За что мне всё это?

В классе началось дикое перешёптывание. Трейси, удовлетворённо улыбаясь, вернулась к своему столу. Панси посреди класса заламывала руки, и у неё уже потекли слёзы...

— Тихо.

Профессор Снейп шагнул в класс, и его мягкий смертоносный голос, казалось, заполнил всё вокруг. Дафна никогда не видела его настолько злым. У неё по спине побежали мурашки, и она быстро уставилась в свою домашнюю работу.

— Садитесь, Паркинсон, — прошипел мастер зелий, — а вы, Дэвис, снимите этот идиотский плащ...

— Профессор Сне-е-е-е-е-ейп! — завыла Панси Паркинсон, заливаясь слезами. — Трейси съела мою ду-у-у-ш-у-у-у!

Глава 75. Самоактуализация. Финал. Ответственность

Извилистый коридор в сердце Хогвартса напоминал выбившуюся прядь волос. Казалось, иногда он пересекался сам с собой, но, поддавшись искушению срезать путь, дойти до его конца было невозможно.

В конце этого запутанного коридора, прислонившись к необработанному камню стен, стояли шестеро учеников в мантиях с зелёной оторочкой. Каждый оглядывал остальных. Факелы в закрытых канделябрах дарили свет, изгоняющий тьму, и тепло, спасающее от холода слизеринских подземелий.

— Я уверена, — отрезала Белка, — совершенно уверена, что это был ненастоящий ритуал. Маленькие ведьмы-первогодки не способны на такую магию, а если и способны — кто-нибудь вообще слышал про Тёмный ритуал, в котором неизвестный ужас приносится в жертву ради... такого?

— А тебя... — начал Люциан Боул, — ну... когда та девчонка щёлкнула пальцами...

Белка бросила на него испепеляющий взгляд.

— Нет, меня — нет.

— Да, её не раздели, — протянул Маркус Флинт. Он стоял расслабленно, уперев широкую спину в шероховатую поверхность каменной стены. — Обсыпали шоколадной глазурью, но не раздели.

— Сегодня Поттер нанёс жестокое оскорбление нашим Домам, — мрачно сказал Джейми Асторга.

— Прости меня, конечно, за прямоту... — спокойно вступил Рэндольф Ли. Дуэлянт-семикурсник потёр подбородок, на котором было дозволено вырасти некоторому подобию бородки. — Но, когда кто-то приклеивает тебя к потолку — это сообщение, Асторга. И оно говорит: «Я невероятно могущественный Тёмный волшебник, который может сделать с тобой всё, что угодно, и которому плевать, оскорблён твой Дом или нет».

Роберт Джагсон Третий издал приглушённый низкий смешок, отчего у некоторых из присутствующих по позвоночнику побежали мурашки.

— Заставляет задуматься, не ошибся ли ты стороной, да? Я слышал рассказы о похожих сообщениях, отправленных по приказу прошлого Тёмного Лорда...

— Я ещё не готов встать перед Поттером на колени, — сказал Асторга, с напряжением глядя на Джагсона.

— Я тоже, — кивнула Белка.

Джагсон машинально крутил пальцами палочку, её кончик указывал то вверх, то вниз.

— Вы гриффиндорцы или слизеринцы? — сказал он. — Каждый имеет цену. Каждый, кто умён.

После этой фразы наступила тишина.

— А разве Малфой не должен быть здесь? — осторожно спросил Боул.

Флинт пренебрежительно махнул рукой.

— Что бы Малфой ни замышлял, он хочет выглядеть невинной овечкой. Ему нельзя исчезать одновременно с нами.

— Но все уже знают об этом, — сказал Боул. — Даже на других факультетах.

— Да, весьма неуклюже, — усмехнулась Белка. — Будь он даже трижды Малфой, но он лишь маленький первогодка и здесь будет только мешать.

— Я отправлю отцу сову, — тихо сказал Джагсон. — И он поговорит с самим лордом Малфоем...

Джагсон вдруг оборвался на полуслове.

— Не знаю, как вы, дорогуши, — сказала Белка приторно-сладким голосом, — но я не планирую бежать, поджав хвост, из-за фальшивого ритуала, и я ещё не закончила с Поттером и его ручной грязнокровкой.

Никто не ответил, все смотрели куда-то ей за спину.

Белка медленно повернулась, чтобы узнать причину замешательства.

— Вы не будете делать ничего, — прошипел декан их факультета. Северус Снейп был в ярости, вместе со словами из его рта летела слюна, пятная его и без того испачканную мантию. — Вы, глупцы, уже достаточно сделали! Опозорили мой факультет — проиграли первогодкам — а теперь ещё хотите впутать благородных лордов Визенгамота в свои жалкие детские разборки? Я сам займусь этим делом. И вы не опозорите этот факультет ещё раз, даже не рискнёте его опозорить! Ваши битвы с ведьмами закончены, и если я узнаю, что кто-то из вас попытался...

* * *

Если вы подумали, что после всего произошедшего они сели рядом за обеденным столом, вы весьма ошиблись.

— Да что она от меня хочет? — раздался жалобный голос мальчика, который по-прежнему был слегка наивен в некоторых областях, несмотря на большое количество прочитанной научной литературы. — Она что, хотела, чтобы её избили?

Двое старшекурсников Когтеврана, сидевших рядом с ним за обеденным столом, обменялись быстрыми взглядами, а затем, по молчаливому соглашению, более опытный из них заговорил.

— Послушай, — начал Арти Грей, семикурсник, который был опытнее своего товарища на три ведьмы и одного профессора Защиты, — ты должен понять, что её гнев вовсе не значит, что ты теряешь баллы. Мисс Грейнджер сердится потому, что она сильно испугалась, а ты — тот, кого можно обвинить, понимаешь? Но в то же время, пусть она и не признаёт это, она тронута тем, что её парень пошёл на такой идиотский и откровенно безумный поступок, чтобы её защитить.

— Да причём тут баллы, — процедил Гарри сквозь сжатые зубы. Его обед стоял нетронутым на столе. — Речь о справедливости. И я. Не. Её. Парень!

Это заявление вызвало смешки у всех окружающих.

— Ну да, конечно, — сказал другой семикурсник с Когтеврана. — Полагаю, после того, как её поцелуй спас тебя после встречи с дементором, а ты ради неё приклеил к потолку сорок четыре хулигана, мы можем оставить позади «она правда не моя девушка» и задуматься о том, какие у вас будут дети. Чёрт, а это страшная мысль... — Когтевранец запнулся и сказал уже тише: — Пожалуйста, не смотри на меня так.

— Слушай, — сказал Арти Грей. — Прости, что говорю вот так прямо, но добиваться можно или справедливости, или девушек, но не того и другого сразу, — он дружески похлопал Гарри Поттера по плечу. — У тебя есть потенциал, малыш, больше, чем у любого волшебника, которого я встречал, но тебе надо научиться его использовать, понимаешь? Будь чуть обходительнее с ними, изучи пару заклинаний, чтобы привести в порядок то, что у тебя вместо причёски. Но прежде всего тебе надо научиться лучше скрывать свою злую сторону — не идеально, а просто чуть лучше. Девочки достаются симпатичным ухоженным парням, и Тёмным волшебникам девочки тоже достаются, но симпатичным ухоженным парням, которых подозревают в тайных Тёмных делах, достаётся больше девочек, чем ты можешь вообразить...

— Не интересует, — категорически заявил Гарри, бесцеремонно скинув руку старшекурсника со своего плеча.

— Скоро всё изменится, — провозгласил Арти Грей низким голосом пророка. — О да, скоро!

Где-то за тем же самым столом...

— Романтично?! — голос Гермионы Грейнджер сорвался на крик, и некоторые из сидящих рядом девочек вздрогнули. — Что из произошедшего было романтично? Он не спрашивал! Он никогда не спрашивает! Он просто натравливает призраков на людей и приклеивает их к потолку, и делает с моей жизнью всё, что ему вздумается!

— Разве ты не понимаешь? — удивилась ведьма с четвёртого курса. — Это означает, что, несмотря на то, что он злой, он тебя любит!

— Не в этом дело, — сказала Пенелопа Клируотер, сидевшая немного поодаль, но на неё не обратили внимания. Когда Гермиона уселась на противоположном от Гарри конце стола, несколько ведьм постарше двинулись к Гермионе, но быстрая стая юных ведьмочек опередила их, окружив Гермиону непроницаемым барьером.

— Мальчикам не должно быть позволено любить девочек без разрешения! — заявила Гермиона Грейнджер. — Это правило замечательно во многих отношениях, но особенно, когда дело доходит до приклеивания к потолку людей!

На это излияние тоже не обратили внимания.

— Совсем как в пьесе! — вздохнула девушка с третьего курса.

— В пьесе? — переспросила Гермиона. — Хотела бы я посмотреть пьесу, где происходит что-то подобное.

— О! — воскликнула третьекурсница. — Я просто вспомнила одну по-настоящему романтическую пьесу, в которой очень красивый, очаровательный парень неправильно произносит место назначения в каминной сети и попадает в комнату, набитую Тёмными волшебниками, которые совершают жуткий запретный ритуал, и они приносят в жертву семь человек, чтобы распечатать врата для древнего ужаса, который должен выполнить желание того, кто его освободит, и, конечно же, появление парня прерывает ритуал, и древний ужас поедает всех Тёмных волшебников, и все умирают, и парень в последний миг думает о том, что у него так никогда и не было девушки, и в следующий момент он оказывается лежащим на коленях прекрасной девушки, глаза которой пылают жутким светом, и она совершенно не представляет, как ведут себя люди, и парню приходится постоянно останавливать её, когда она собирается сожрать кого-нибудь живьём. Всё совсем как в этой пьесе, только у нас вместо парня — ты, а вместо девушки — Гарри Поттер!

— Это... — начала Гермиона в полном удивлении. — Это действительно чем-то похоже...

— Правда? — вырвалось у девочки со второго курса, сидящей напротив. Она наклонилась вперёд, выглядя испуганной и в то же время ещё более очарованной.

— Нет! — отрезала Гермиона. — Я хочу сказать... он мне не парень!

Через две секунды до Гермионы дошло, что она только что сказала.

Ведьма с четвёртого курса положила руку на плечо Гермионы и ободряюще сжала.

— Мисс Грейнджер, — сказала она утешающе, — думаю, если бы вы были честны с собой, вы бы признали, что настоящая причина вашего гнева в том, что ваш тёмный повелитель явил свою невыразимую мощь через Трейси Дэвис, а не через вас.

Гермиона открыла рот, но слова застряли где-то в горле, что, возможно, было и к лучшему, потому что она могла что-нибудь разбить своим криком.

— Кстати, а как это вообще возможно? — спросила третьекурсница. — В смысле, как Гарри Поттер мог проявить свою мощь через другую девочку, несмотря на то, что он так привязан к тебе? У вас троих есть что-то типа... ну, знаешь... договорённости?

— Кх-х-х-х, — послышалось от Гермионы Грейнджер. Её горло по-прежнему не пропускало никаких слов, мозг вошёл в ступор, а голосовые связки издавали странные звуки, как будто она что-то выкашливала.

* * *

(Позже.)

— Не понимаю, чем ты не довольна, — сказала ведьма со второго курса, занявшая место ведьмы-третьекурсницы, после того как Гермиона пригрозила той, что попросит Трейси съесть её душу. — Нет, правда. Если бы кто-то вроде Гарри Поттера спас меня, я бы... посылала ему открытки с благодарностями и обнимала его, и... — девочка слегка покраснела, — надеюсь, целовала.

— Да! — вторила другая ведьма-второгодка. — Я вообще не понимаю, почему в пьесах девушки сердятся, когда главный герой из кожи вон лезет, чтобы сделать им приятное. Если бы я нравилась герою, я бы так не поступала.

Гермиона Грейнджер уронила голову на обеденный стол и начала медленно дёргать себя за волосы.

— Ты просто не разбираешься в мужской психологии, — авторитетно возразила ведьма с четвёртого курса. — Грейнджер должна делать вид, будто она загадочным образом способна противиться его обаянию.

* * *

(Ещё позже.)

И вскоре Гермиона Грейнджер вернулась к единственному оставшемуся человеку, с которым она могла поговорить, человеку, который гарантированно мог понять её точку зрения...

— Они все с ума посходили, — заявила Гермиона Грейнджер, энергично шагая в направлении башни Когтеврана. С обеда она ушла пораньше. — Все, кроме нас с тобой, Гарри. В смысле, исключая нас, каждый в замке Хогвартс полностью безумен. И когтевранки в особенности. Я не знаю, что эти когтевранки начинают читать, становясь старше, но я уверена, что им такое читать нельзя. Одна ведьма спросила меня, не связаны ли наши с тобой души, и вечером в библиотеке я собираюсь выяснить, что это вообще значит, но я уверена, что такого точно не бывает...

— Я даже названия не знаю для этого вида ошибочного мышления, — заметил Гарри Поттер. Мальчик шёл с обычной скоростью, из-за чего ему приходилось довольно часто пробегать несколько шагов, чтобы угнаться за её взвинченным от негодования шагом. — Я всерьёз опасаюсь, что если бы это зависело от них, нас бы сию минуту потащили менять фамилии на Поттер-Эванс-Веррес-Грейнджер... Бр-р, я произнёс это вслух и понял, как ужасно это звучит.

— Ты хочешь сказать, твоё имя будет Поттер-Эванс-Веррес-Грейнджер, а моё будет Грейнджер-Поттер-Эванс-Веррес, — сказала Гермиона. — Да, страшно даже вообразить.

— Нет, — возразил мальчик, — Поттеры — благородный дом, так что эта фамилия должна стоять в начале...

— Что? — негодующе воскликнула она. — Кто сказал, что мы...

Внезапно наступившее жуткое молчание нарушалось только звуком шагов.

— Не важно, — поспешно сказала Гермиона, — некоторые из безумных вещей, что мне наговорили за обедом, заставили меня задуматься. Так что я хочу сказать, Гарри, я действительно благодарна за то, что ты спас меня и остальных от избиения. И даже если кое-что сегодня меня расстроило, я уверена, что мы сможем спокойно всё обсудить.

— Э-м-м... — выдавил Гарри со слабой нерешительной улыбкой. В его глазах читалась смесь смущения и опасения. — Это... хорошо, так ведь?

Если точнее, на размышления Гермиону навели слова четверокурсницы: что, раз уж Гарри — злой волшебник, влюбившийся в Гермиону, а Гермиона — чистая невинная девушка, которая может или спасти его или пасть на тёмную сторону сама, то она должна вечно возмущаться всем, что бы Гарри ни сделал, даже если он героически спасает её от неминуемой гибели, чтобы их роман не распался до конца четвёртого акта. А затем Пенелопа Клируотер, о которой Гермиона была лучшего мнения, громко заявила, что по той же причине для Гермионы невозможно просто подойти к Гарри и разумно обсудить с ним причины её страданий. И в любом случае, тёмных магов в девушках привлекает вызывающее неповиновение, а не логика. Услышав эти слова, Гермиона вскочила со скамьи, стремительно подошла к месту, на котором сидел Гарри, и спокойным тоном попросила его пройтись с ней и во всём разобраться.

— Другими словами, — сказала Гермиона как можно спокойней, — я на тебя не слишком обижена, я всё ещё с тобой разговариваю, мы по-прежнему друзья и вместе учимся. Мы не ссоримся. Так?

— Так, — почему-то ещё нерешительнее отозвался Гарри Поттер.

— Отлично! — воскликнула Гермиона. — Итак, мистер Поттер, вы уже вычислили, что вывело меня из себя?

Пауза.

— Ты хочешь, чтобы я не совал нос в твои дела? — осторожно спросил Гарри. — В смысле, я знаю, что ты предпочитаешь всё делать сама. И я стоял в стороне до тех пор, пока не узнал, что на тебя устроили засаду трое малолетних Пожирателей Смерти, чего я, если честно, не ожидал. Профессор Квирелл этого не ожидал. Я начал беспокоиться, не прыгнула ли ты выше головы, и потом, Гермиона, без обид, но засада из сорока четырёх хулиганов — это такая ситуация, с которой никто не справится без помощи. Вот почему я и подумал, что тебе понадобится помощь в этот...

— Нет, здесь всё нормально, — перебила Гермиона. — Мы действительно прыгнули выше головы. Пожалуйста, следующее предположение, мистер Поттер.

— Э... — протянул Гарри. — То, что сделала Трейси... тебя шокировало?

— Шокировало, мистер Поттер? — в её голосе появились ядовитые нотки. — Нет, мистер Поттер, мне было страшно. Я была в ужасе. Я бы не хотела признаться, что боюсь драконов каких-нибудь, — люди могут решить, что я трусиха, — но когда вдалеке звучат голоса, кричащие «Текели-ли! Текели-ли!», и из-под всех дверей начинает рекой течь кровь, вполне нормально испугаться.

— Прости, — сказал Гарри с искренним сожалением. — Я думал, ты поймёшь, что это я.

— И все мы так сильно испугались лишь потому, мистер Поттер, что вы не спросили разрешения! — вопреки её намерениям, Гермиона снова повысила голос. — Ты должен спрашивать меня, прежде чем устраивать такие фокусы, Гарри! Ты должен был сказать совершенно конкретно: «Гермиона, можно я сделаю так, чтобы кровь текла из-под дверей?» В таких делах важно упоминать все мелочи!

Мальчик на ходу потёр шею.

— Я... если честно, я просто подумал, что ты бы наверняка сказала «нет».

— Да, мистер Поттер, я могла бы сказать «нет». В этом весь смысл спрашивать разрешение, мистер Поттер!

— Нет, я в том смысле, что тебе пришлось бы сказать «нет», вне зависимости от того, что тебе хотелось бы сказать на самом деле. А потом бы вас всех избили, и я был бы виноват, потому что спросил разрешения.

Брови Гермионы удивлённо вздёрнулись. Она прошла несколько шагов, пытаясь осмыслить сказанное.

— Что? — наконец спросила она.

— Ну... — протянул мальчик. — Я хочу сказать... ты же Солнечный генерал. Ты не можешь разрешить мне пугать людей, даже хулиганов, даже чтобы спасти друзей от избиения. Ты могла бы сказать «нет», и потом пострадала бы. А теперь ты можешь честно говорить всем, что ничего не знала и это не твоя вина. Вот почему я не предупредил тебя.

Гермиона остановилась и развернулась к Гарри лицом к лицу, вместо того чтобы просто повернуть к нему голову. И с осторожностью сказала:

— Гарри, тебе нужно прекратить придумывать хитроумные поводы для совершения глупостей.

Брови Гарри взлетели вверх. После небольшой паузы он ответил:

— Дело в том... Я понимаю, конечно, что ты хочешь сказать, но всё-таки остаётся вопрос — может, это и впрямь хорошая идея, а не только хитроумная...

— Я понимаю, почему ты сегодня сделал то, что сделал, — перебила его Гермиона. — Но я хочу, чтобы ты пообещал, что с этого момента ты всегда будешь спрашивать у меня разрешения, даже если придумаешь причины, по которым этого делать не стоит.

Молчание затянулось, и у Гермионы упало сердце.

— Гермиона... — начал Гарри.

— Почему? — отчаяние уже переполняло Гермиону. — Что в этом такого ужасного? Тебе нужно просто спросить!

Гарри очень серьёзно смотрел на неё.

— Кого из ЖОПРПГ ты стараешься защитить больше всех, Гермиона? За кого ты сильнее всего боишься, когда дело доходит до драки?

— За Ханну Аббот, — без раздумий ответила Гермиона и почувствовала себя немножко неуютно, ведь Ханна старалась изо всех сил и делала успехи...

— Как тебе понравится идея доверить кому-нибудь ещё — например, Трейси — окончательную ответственность по защите Ханны? Если ты узнаешь, что Ханна вот-вот попадёт в засаду, и у тебя будет план, как защитить её, понравится ли тебе идея позволить Трейси решать, использовать этот план или нет?

— Ну... нет? — озадаченно ответила Гермиона.

Мальчик-Который-Выжил, не мигая, смотрел ей прямо в глаза.

— Оставишь ли ты за Ханной последнее слово, принимая решения об её защите?

— Я... — начала Гермиона и осеклась. Странно, она знала, как должна ответить на этот вопрос, но при этом понимала, что этот ответ на самом деле неверный. Ханна изо всех сил старалась доказать, что она не боится — даже когда это было не так, — и было легко представить, как пуффендуйка может перестараться...

Тут Гермиона поняла, на что намекает Гарри.

— Ты думаешь, я похожа на Ханну?

— Не совсем... — Гарри запустил пальцы в свои растрёпанные волосы. — Послушай, Гермиона, что бы ты предложила сделать, если бы я тебя предупредил о засаде из сорока четырёх хулиганов?

— Я бы поступила ответственно и рассказала бы профессору МакГонагалл. И предоставила бы ей с этим разобраться, — твёрдо ответила Гермиона. — И в этом случае не было бы тьмы, кричащих людей, ужасного синего света...

Но Гарри только помотал головой.

— Это не ответственное поведение, Гермиона. Это поведение того, кто исполняет роль ответственной девочки. Да, я думал обратиться к профессору МакГонагалл. Но она предотвратила бы катастрофу лишь один раз. Скорее всего, даже до начала беспорядков, например, дав хулиганам понять, что всё знает. Если бы хулиганов наказали только за то, что они что-то планировали, наказанием было бы снятие баллов с факультета или, в самом худшем случае, день отработок. Ничего такого, что бы действительно их испугало. А потом хулиганы повторили бы попытку. Меньшим числом, с лучшей конспирацией, так, чтобы даже я не узнал. Они могли бы устроить засаду только на одну из вас. У профессора МакГонагалл нет полномочий на устрашающие действия, которые позволили бы защитить тебя, и она не станет превышать свои полномочия, потому что на самом деле она не ответственна.

— Профессор МакГонагалл не ответственна? — недоверчиво переспросила Гермиона. Она упёрла руки в бока, буравя его взглядом. — Ты спятил?

Мальчик даже не моргнул.

— Наверное, это можно назвать героической ответственностью, — уточнил Гарри Поттер. — Она не похожа на обычную ответственность. Ответственность героя означает: если что-то случилось — не важно что — во всём всегда виноват ты. Даже если ты сказал профессору МакГонагалл, за то, что произойдёт, отвечает не она, а ты. Школьные правила — не оправдание, то, что у руля кто-то другой, — не оправдание, даже то, что ты старался изо всех сил — не оправдание. Оправданий вообще не существует, ты должен сделать дело несмотря ни на что, — лицо Гарри посуровело. — Именно поэтому я сказал, что ты мыслишь безответственно, Гермиона. Героиня не должна думать, что её работа закончена, когда она сказала профессору МакГонагалл. Это всё равно, что подумать: если избили Ханну — это нормально, потому что я в этом не виновата. Быть героиней означает, что твоя работа не закончена, пока ты не сделала абсолютно всё, чтобы остальные девочки были в безопасности навсегда, — в голосе Гарри звенела сталь, которая появилась в тот день, когда Фоукс оказался на его плече. — Нельзя думать, что если ты следовала правилам, то ты выполнила свой долг.

Дата добавления: 2017-01-13