Единство права и морали состоит в том, что 3 страница

«Ты не о чём не волнуйся, ничего особенного не делай, я сам всё правильно устрою», – это ОН про наши встречи на работе. Боясь нас выдать, вообще стараюсь не обращать на НЕГО внимания, что мне прежде не было свойственно. ОН держится исключительно, как всегда улыбается и шутит.

Ирина Александровна, – это директор, Иришка – это я.

«Мне не нравится слово «любовница», ты Иришка, моя хорошая подружка, которую я люблю».

«А Ирину Александровну не любишь? – и видя, как он в ответ мотает головой, говорю с сожалением: – А она тебя любит, думает о тебе всё время, заботится».

«Значит, меня любят двое, а я только одну», – мы идем к Петропавловке и так болтаем по дороге.

Ты ещё жену любишь, значит, тоже двоих.

Так складываются обстоятельства, что свидания приобретают налёт обыденности. Наш технический директор сказал бы – по умолчанию. Встречаемся раз в неделю, по четвергам. Четверг – середина недели. Он выбран потому, что за ним следует пятница – день, когда ЕМУ лучше бы пораньше появиться дома, и уж, конечно, не до ночи где-то шляться.

Я дала ЕМУ ключи от квартиры и ключи от Мазды. Скипетр и Держава. Только правитель живёт в другом государстве. Правда, кроме четверга, иногда по утрам ОН приходит ко мне пить кофе, и мы немного разговариваем, стараясь не задевать больную тему про будущее.

«Ты не представляешь, что такое одиночество, всю неделю как-то перебиваюсь работой и заботами, а в выходные – хоть волком вой», - зачем я ЕМУ это говорю, не знаю, уже половина двенадцатого, у жены будут вопросы, что мне ещё надо, он и так у меня с трех часов!

«Это я-то не знаю про одиночество?! Прекрасненько знаю, и, если бы ни эта жуткая беспросветность, ни за что к жене бы не вернулся. Она меня не любит и никогда не любила. Я же ушёл от неё и четыре года один жил. Подвернись мне в тот момент любая, более-менее подходящая женщина, к ней бы прибился. Только я был уже в таком состоянии…», – чувствуется, что это наболевшая тема, – Эх, встретились бы мы с тобой лет двадцать назад! Хотя, может быть, ничего бы не было, а сейчас…»

Ужас какой-то, теперь, когда мы не проводим вместе ночь, нам не хватает времени, сколько бы его ни было. Хоть утром начинай. Для прикола и вразумления ОН рассказывает сюжет из жизни своего приятеля. Тот навещал подружку, а она вдруг вздумала пожелать: хочу, мол, с тобой спать, как жена. Как жена? Отлично. Лёг и заснул рядом. Так что думай, что хочешь. Думаю. Ох, как думаю. А что толку? Я могу думать целыми днями, по любому расклады строить, – а реальность? Насколько она зависит от меня?

Как-то, проходя под ручку к набережной, говорю ЕМУ: «Даже если ты решишь изменить свою жизнь и расстаться с женой, тебе нужна другая, помоложе. Я – не вариант…».

«Это ты-то не вариант?» – смеётся, а потом с горечью, - Так всё тяжело стало, жену обманывать, что-то придумывать. Ведь слово себе давал – никогда не жить двойной жизнью! Вот что значит: никогда не говори НИКОГДА».

В последний раз в этом сезоне ОН приезжает за мной в Деревню. Нам бы вещи собирать, но у меня стоплена баня, готов стол, я жду его, как праздника. Все сборы откладываем на завтра, а сегодня – наш вечер и наша ночь.

За эти сутки, которые я провела с НИМ, мне стало ясно одно: это стопроцентно мой человек, в котором ничего никогда не раздражает, с которым всё возможно, с которым всегда хорошо. Порой кажется, что вернулась молодость, я чувствую себя так, будто не было последних двадцати лет, не было этого жестокого бизнеса, этого разлада в душе. Если по-честному, я уверена, что ОН - тот самый мужчина, которого я всю жизнь ждала. Только что мне делать с этой уверенностью, если ОН молчит? Только выпив водки и сбросив кандалы внутренних запретов, ОН раскрепощается, и тогда я слышу те слова, которых жду, чувствую ответную любовь, вижу ЕГО стремление к новой жизни. А потом ОН опять забирается в скорлупу-оболочку и смотрит так грустно, как больная птица.

Вот оно – раздвоение личности: в четверг Ирина Александровна, как начальник, договаривается с НИМ о встрече. А к нему приходит Иришка, неуверенная в себе, на всё готовая, глаза на мокром месте. Тут свихнёшься в пять минут. До добра всё это не доведёт, когда-то придётся поставить точку.

А всего-то нужно – НЕ НАЗНАЧАТЬ НОВОГО СВИДАНИЯ. Само утихнет, само пройдет. ЕМУ это точно – избавление. Но где взять на это силы?

Как говорили друзья-мыльниковцы? Только работа нас спасёт. Тогда уж извините, поработаем… Для начала взяла в руки ежедневник. Так, моя девочка, твоя задача – заполнить его делами. И без пропусков, пожалуйста. Не важно, личными, рабочими – ни часа простоя! Ну, с работой всё ясно, постоянно что-то происходит. Остаются вечера и выходные. Напрягаю мысль, ползаю по Интернету, звоню одним, другим. Следующую неделю забила. А четверг? Тоже заполнен, даже вечер умудрилась застолбить. Денег, конечно, уйдет куча, никогда на себя столько не тратила … На секунду представила, что они пошли бы на реальное дело, на учёбу ЕГО дочки, к примеру, или ремонт микроавтобуса. Хорошо, хорошо, только не в этой жизни! Сегодня разумные решения не в цене, главное – всё время быть при деле, не давать воли мыслям.

Первая неделя прошла без всяких объяснений: как раз всё совпало: ЕМУ нужно было сдавать объект, потом накопились поездки, а тут и пятница. Четверг как-то смазался. Следующая далась мне с трудом, в четверг пришлось с инструктором внеплановое вождение устроить. Только к девяти вечера я пришла домой – двойной коньяк - и спать. В пятницу утром специально записалась на фитнесс – в бассейн, который мы с НИМ обнаружили, гуляя по Стрелке.

ОН, вообще, очень наблюдательный – всё видит, всякие мелочи подмечает. Вот и тогда меня дёрнул: смотри, мол, чего делается. А делалось, и впрямь, нечто любопытное. В старинном здании 18 века со сводчатыми потолками устроен бассейн. Причём прохожим в окна всё видать, – чем не приманка. Вот и мы увидели, что между колонн этого подземного царства плавают беспечные и красивые люди. Вода подсвечена голубым, маленькие водопады и фонтанчики оживляют «пейзаж». Ни тебе ровных дорожек, ни тебе объявлений, что можно, а что нельзя делать. Всё можно. Кстати, именно это обстоятельство меня и подкупило. А ещё то, что вся эта красота – в пяти минутах ходьбы от моего дома.

Потом звоню Робину – давно у него не была. Этот индус – отличный спец по спинам и суставам. Ещё два вечера в неделю заняты. Захожу в театральную кассу, жаль, сезон ещё не начался, но посмотрю гастролёров. Короче, я умудрилась составить расписание на три недели вперед. Самое слабое место – выходные. Тут пришлось поднапрячься и восстановить старые связи. Давненько с друзьями-художниками не встречалась. А чтобы повод был поубедительней – предлагаю им что-нибудь издать. Разговор примерно в одном ключе – не хотите ли, ребята, получить каталог своих бессмертных творений в обмен на картинку? Это, конечно, не бизнес, зато обновлю галерею и налажу общение.

Ирина Александровна, что это вы тут делаете? Вы почему Иришке встречаться с любимым человеком не даёте? Ах, вы о ней и заботитесь, так перестаньте немедленно! Вы что, не видите, ОН уже как зомби стал: не у вас же ЕМУ спрашивать, когда с Иришкой можно увидеться! Отпустите вы их, Христа ради, на волю, пусть делают, что хотят. Пусть мучаются от того, что нужно обманывать, пусть обманывают для того, чтобы не мучаться, пусть всё идет естественным путём. Кому хорошо, что вы на три недели лишили их свиданий? Вам хорошо? А ей, а ЕМУ?

Ну, тихо, тихо, я никого ни в чём не упрекаю, я просто пытаюсь помочь. А кому? Себе, конечно. В ближайшем окружении только одна персона нуждается в срочной помощи – я сама.

С самого утра вместе со мной просыпается внутренний диалог. Иногда так отчетливо, хоть записывай.

И.А. – Сегодня ты остаешься дома, не ходи за мной.

Иришка – Почему, ну почему мне нельзя с тобой? Ты же знаешь, мне необходимо ЕГО увидеть.

И.А. – Вот-вот, именно этим ты мне мешаешь. Ты не даёшь работать, всё прислушиваешься, не идет ли ОН. И по телефону ЕМУ звонить начинаешь, всякие причины выдумываешь. А потом тебе вечно приспичит с НИМ ехать всё равно куда. Короче, сиди дома, займись чем-нибудь, вещи разбери, с приезда так и лежат в коробках.

Иришка – Обещай хоть, что в этот четверг мы встретимся, не могу я так больше, у-у-у…

И.А. – Как ты мне надоела, плакса противная! Что с моими глазами сделала, ревмя ревёшь всё время!

Убегаю, хлопнув дверью. Пусть посидит, остынет.

На работе – целый день то звонки, то письма, то совещания. ЕГО так и не видела. Вечером допоздна болтаюсь по магазинам – план выполняю: все вещи стали велики, нужно новый гардероб покупать.

Открываю дверь ключом – она уже стоит на пороге, в темноте глаза светятся.

Иришка – Ты ЕГО видела? – смиренным голосом.

И.А. – Нет, ОН был всё время в разъездах.

Иришка – Завтра четверг. Обещай, что приведёшь ЕГО. Я лучше с тобой пойду, чтобы ты не забыла.

И.А. – Нет, ты останешься дома, и чтоб без истерик! Ну, посмотри на себя, кому ты такая нужна? Нос красный, глаза слезятся, голос плаксивый, а морщин-то, морщин! Всё от нытья. Ой, доведёшь ты себя, а заодно и меня. Так в одиночестве всю оставшуюся жизнь и проведём.

Иришка – Так возьми ЕГО к нам, ОН же говорил тебе – не нужно о будущем думать, живи сейчас, неважно, сколько лет мы вместе будем радоваться, пусть потом разойдёмся, зато будем счастливы хоть какое-то время.

И.А. – Да это ОН просто утешал, жалел тебя, зубы тебе заговаривал, лишь бы ныть перестала. И потом, не могу я ЕГО взять, ОН к тебе бы пошёл, а к нам не пойдёт, ОН меня совсем не любит и даже не скрывает этого. Не уходить же мне из собственного дома ради вас.

Иришка – Ты, ты… Ты гадкая, бесчувственная…. Ты никого никогда не любила, только бизнес в голове. Я тебя ненавижу!

Опять потоки слёз, бежит на кухню. Оттуда - звук бьющегося стекла, ругательства сквозь всхлипывания, бульканье – опять за коньяк принялась, совсем дура сопьётся.

На другой день, в четверг еле от неё отбиваюсь, прямо вцепилась в меня, пойду с тобой – и всё! Пришлось пообещать, что поговорю с НИМ. А сама в кабинет забралась, то за компьютером работаю, то народ к себе вызываю, - сплошные совещания. На обед специально позже пошла, чтобы гарантированно с НИМ не встречаться. Часа в три Анечка в дверь просунула голову: «Ирина Александровна, Вам водитель ещё нужен, а то у него дел больше нет, может, отпустить?»

- Конечно, отпусти, я ещё поработаю, - говорю, а сама думаю, хоть бы скорее ушёл, терпение на исходе. Через пять минут Аня опять стучится, видно, что ей неловко, но всё же спрашивает: «А Вам разве не надо было ехать, водитель говорит, что Вы собирались…». Вижу, за спиной ЕГО долговязая фигура маячит.

- У меня всё отменилось, отпусти, - стараюсь говорить спокойно, а у самой губы дрожат. Теперь всё, назад пути нет. ОН поймёт, на самом деле, давно понял, как первый четверг пропустили. Только тогда думал, что я не выдержу и сорвусь. Иришка бы вмиг сорвалась, какие-нибудь поводы нашла и затащила бы к нам домой. ОН просто ещё не знает, что у нас с ней разногласия, что она под домашним арестом, что я одна держу оборону. И я её выдержу.

Домой идти неохота, там она сидит, зарёванная и злая, небось, весь коньяк выхлестала. Но и бродить по городу не могу – голова прямо раскалывается, в висках пульсирует, горло сжимает и в пот бросает, как при простуде. В квартире темно, тихо: неужели заснула? Нет, из спальни робко так вылезает, за мою спину заглядывает. ЕГО высматривает. Взгляд её разом потухает: «Ты одна? Ну почему, почему, по-че-му ты без НЕГО?!». Начинается… Молча прохожу в ванную и запираюсь. Долго стою под душем, потом иду на кухню. Надо же, коньяк цел, ЕГО ждала, не хотела без НЕГО пить. А мне так всё равно, я и одна могу. Выпиваю одну рюмку, следом – вторую. И хотя знаю, что бесполезно, всё равно не возьмёт – третью. Заваливаюсь в постель – но сна нет и в помине. Слышу, слезами давится где-то за стенкой. Ух, до чего всё достало!

В пятницу до обеда с новенькими работала, потом ОН привез из типографии тираж новых книг, все столпились, разглядывают, а ОН, чувствую, на меня смотрит, прямо гипнотизирует: взгляни на НЕГО, взгляни. Смотрю весело, улыбаюсь, как будто нет никаких четвергов и сопливых Иришек. Подходит, спрашивает: «К Вам можно, Ирина Александровна?». Подымаю бровь – заходи. В кабинете закрывает дверь поплотнее, старается быть спокойным: «У тебя что-то случилось? – я мотаю головой, – Ты решила прекратить? Решила без меня?», – смотрит не мигая, только уголок рта дёргается.

«Послушай, ты ведь сам этого хотел, я лишь постаралась исполнить», – пытаюсь улыбнуться, кладу руку на ЕГО плечо.

«Хотел, конечно, хотел, но не так, не сразу!», – плюхается на стул и глядит в одну точку.

«Ну, прости, я предпочитаю сразу, потом хуже будет», – как хорошо, что её рядом нет, сейчас бы уже на шее висела и слезами обливалась.

«Что ж, решила, так решила», – резко встает и доходит до двери, потом возвращается, вынимает две связки ключей и бросает на стол. Уже в дверях на секунду оборачивается и что-то произносит одними губами, но я совершенно явственно различаю «стерва».

Так проходит ещё неделя, с НИМ встречаюсь редко, с ней почти не разговариваю. В четверг совсем ничего не происходит. Я целый день на выставке, домой прихожу поздно. Она сидит за пианино и наигрывает что-то трогательное и наивное. Вот не знала, что она умеет играть! Услышав мои шаги, замолкает и, не оборачиваясь, произносит: «Мне уже, наверно, пора ехать».

«Куда это ты собралась? – усмехаюсь я, ведь мы обе понимаем, что неразлучны, – В воскресенье давай в театр сходим, давно в Мариинке не были». Она молчит, потом опять начинает тихонечко перебирать клавиши, на сей раз безо всякой мелодии. Я так и засыпаю под нестройные, бессмысленные звуки.

К вечеру пятницы Аня кладёт мне на стол ЕГО заявление. Читаю краем глаза «В связи с переездом в другой город…».

«Что за чушь, какой ещё переезд?!», – кричу на Аню, а она бормочет про семейные обстоятельства, Выборг, квартиру бабушки, срочно ехать, оформлять, а то уйдёт…

Ну, вот и всё. Всё кончилось, всё прошло, больше никогда ничего не будет.

С тяжёлым сердцем иду домой. Как бы её убедить, что так спокойнее всем. Открываю дверь и сразу, с порога чувствую пустоту. Заглядываю во все комнаты, даже в ванную. Её нигде нет, она ушла. Совсем ушла. Что ж, так лучше, устала я утешать её, воспитывать, ругать. Поживу одна, поживу для себя, для дела, в конце концов.

В сумочке, видимо, давно звонит мобильник. Мельком смотрю – нет, не ОН. Хотя, почему не ответить? В трубке знакомый, характерный Валеркин тембр: «Иринчик, привет, давно не слышал твоего голоса. Ну, как у тебя? Всё путём? Что, если я заеду за дисками, к примеру, завтра? Ах, вот как? Хорошо, буду без машины, всё, замётано».

Ну, раз вы так, Ирина Александровна решили, то хорошо бы для равновесия… Ищу номер. Вот он – Николай_филарм. Трубку долго не берёт, наконец, сквозь шум и разговоры пробивается: «Алё! Это кто? Ничего не слышу… Сейчас я в другую комнату. Это вы, Ирина? Не может быть, вот так подарок! Да тут немного отмечаем… На мне теперь обе филармонии, в общем-то как и раньше, только формальности утрясены. Может, подъедете, мы в кафе большого зала? Да, у меня всё по-прежнему, в выходные свободен. Конечно, буду рад, прямо сейчас репертуарчик просмотрю на воскресенье».

Целую вечность стою перед окном. В моём дворе-колодце на деревьях пожелтели листья, а кусты снежноягодника покрылись крупными белыми бусами.

Накидываю куртку и выхожу во двор. Вот она, моя голубая красавица, моя Маздочка. Нет пока у меня на тебя прав, но ведь мы с тобой друг друга понимаем? Да ты и сама умница, хорошая и послушная. Достаю ключи из кармана, чик – замки открыты, и я уже за рулём. Нажимаю на кнопку, и ворота медленно открываются. Я выезжаю осторожно, вспоминая команды инструктора. Один поворот, другой, и я уже плыву в потоке машин по направлению к Среднему. Останавливаюсь на светофоре, пропуская пешеходов, и, когда уже собираюсь тронуться, вдруг замечаю отставшую парочку, которая спешит перебежать улицу. Я узнаю их сразу. Они бегут, держась за руки, и смеются, глядя друг на друга и не обращая никакого внимания на машины. Уже на тротуаре ОН целует её в шею, обнимает за плечи, а она прижимается губами к его лицу. Она одела мои серебряные кроссовки и мою любимую пелерину, она выглядит как девчонка, и ведёт себя, как счастливая, глупая девчонка.

Мне сигналят со всех сторон, а я всё давлю и давлю на тормоз, и меня объезжают, ругаясь и жестикулируя. Спокойно, спокойно, плавно нажми педаль газа и уберись, наконец, с перекрёстка. А теперь давай на мост, надо поскорее выбраться из этой толкотни на какую-нибудь автостраду. Давай, моя девочка, ничего не бойся, теперь всё будет хорошо. Уже всё хорошо. Главное, выехать подальше, а там посмотрим, на что ты способна. На что мы обе способны.

В тишине квартиры тикают часы, а за окном нарастающим рокотом надвигается что-то огромное, перебирается по крышам. Сплошной стеной во двор обрушивается ливень и шумит неистово, перекрывая сорванные с прикола сигнализации спящих авто. В небе стремительными росчерками носятся чайки и кричат так, как будто у них вырвали сердце.

во-первых, они представляют собой разновидности социальных норм, образующих в совокупности целостную систему нормативного регулирования и в силу этого обладают некоторыми общими чертами, у них единая нормативная основа;

во-вторых, право и мораль преследуют одни и те же цели и задачи —совершенствование общественной жизни, развитие и обогащение личности, защиту прав человека, утверждение идеалов гуманизма, справедливости;

в-третьих, у права и морали один и тот же объект регулирования они адресуются одним и тем же людям

Главные их общие черты проявляются в том, что они входят в содержание культуры общества, являются ценностными формами сознания, имеют нормативное содержание и служат регуляторами поведения людей

— им свойственна общая цель: утверждение общечеловеческих ценностей в обществе;

Нормы морали складываются в общественном мнении. Принципы и нормы морали могут быть систематизированы, собраны в «моральном кодексе», но в целом нравственные воззрения, представления, требования выражаются в общественном мнении, передаются им.

Требования морали и права выполняются большинством людей добровольно в силу понимания их справедливости. Нормы морали исполняются в силу личной убежденности, привычек человека. Внутренним гарантом морали выступает совесть человека, а внешним — общественное мнение. «Для меня моя совесть значит больше, чем речи всех»,- утверждал Цицерон[6].

Таким образом можно выделить основные отличительные особенности права и морали:

1. По происхождению. Нормы морали складываются в обществе на основе представлений людей о добре и зле, чести, совести, справедливости. Они приобретают обязательное значение по мере осознания и признания их большинством членов общества. Нормы права устанавливаются государством и после вступления в силу, сразу становятся обязательными для всех лиц, находящихся в сфере их действий.

2. По форме выражения. Нормы морали не закрепляются в специальных актах, они содержатся в сознании людей. Правовые нормы получают выражение в официальных государственных актах – законах, указах, и т.д.

3. По способу охраны от нарушений. Нормы права и морали в правовом обществе в большинстве случаев соблюдаются добровольно на основе понимания людьми справедливости их предписаний. Но реализация моральных норм обеспечивается внутренним убеждением человека, а также общественным мнением. Для правовых же норм этого недостаточно, поэтому здесь применяются меры государственного принуждения.

4. По степени детализации. Нормы морали выступают в виде наиболее обобщенных правил поведения. Правовые нормы представляют собой детализированные правила поведения, в которых закрепляются четко определенные юридические права и обязанности участников общественных отношений[8].

Нравственные и правовые требования не всегда и не во всем согласуются, а нередко прямо противостоят друг другу. Эти нестыковки, противоречия имеют как социальное, так и диалектическое происхождение.

Причины противоречий между правом и моралью заключаются уже в их специфике, в том, что у них разные методы регуляции, различные подходы, критерии при оценке поведения субъектов. Право по своей природе более консервативно, оно неизбежно отстает от течения жизни,

В основе права лежит мораль, это вовсе не значит, что право механически закрепляет все веления морали, независимо от их сути и принадлежности. Мораль неоднородна, отражает устремления различных социальных групп, слоев, классов, в ней могут противоборствовать взаимоисключающие взгляды. Ф. Энгельс писал: «Представления людей о добре и зле так менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили друг другу». В идеале все нормы права должны основываться на нормах морали, как бы воспроизводить их на языке законов, но так бывает далеко не всегда. Право должно способствовать утверждению идеалов добра и справедливости в обществе.

Всякое нарушение норм права является аморальным поступком, но не всякое нарушение моральных норм является противоправным деянием. В некоторых случаях право способствует избавлению общества от устаревших моральных догм.

Дата добавления: 2017-01-13