Чего ожидать от Москвы Вашингтону и его европейским союзникам?

Экономика как ограничитель и двигатель российской внешней политики в ключевых регионах мира

На геополитической арене Путин привык претендовать на большее, чем позволяет экономический вес России. Порой эта модель поведения приносит поразительно успешные результаты, но не может считаться рабочей. Уже в среднесрочной перспективе она перестанет действовать, если не будут проведены реформы, чтобы высвободить все еще мощный потенциал роста и развития России, или не будет предпринята мобилизация народного хозяйства, что даст краткосрочный положительный эффект, но в конечном итоге обернется для страны экономической и политической катастрофой.

Проводить реформы в условиях конфронтации с Соединенными Штатами будет чрезвычайно тяжело, а градус этого противостояния в ближайшие пять лет вряд ли существенно снизится. Даже если к 2020 году санкции ЕС будут официально отменены, политические риски для европейских инвесторов останутся высокими, что и дальше будет препятствовать развитию экономических отношений. Сотрудничество с Японией, перспективное в свете ее поисков страховки от усиления позиций Китая, будет ограничено из-за негативного отношения к нему США. Москве придется искать способы обойти режим санкций незаметно для Вашингтона.

Пока политические факторы мешают экономическим связям с Западом, России необходимо активнее искать возможности в других регионах. Это будет непросто: российский экспорт в незападные страны в основном состоит из товаров, цена на которые резко упала и вряд ли существенно повысится в обозримом будущем. Пока неясно, сумеют ли Россия и Китай к 2020 году вывести свои экономические отношения на новый уровень. Однако, если России удастся расширить сбыт своих товаров на рынках Китая, Индии, Ирана, Юго-Восточной Азии и арабских государств Персидского залива, она сможет частично компенсировать сокращение торговли с Западом и диверсифицировать свои экономические связи.

В ближайшие пять лет отношения России с США и Европой будут конкурентными и напряженными. Москва, если ее не спровоцируют, не станет вторгаться на территорию НАТО, но время от времени возможны инциденты на новой линии противостояния — от Арктики и Балтики до Черного моря, а может, и где-нибудь еще. Россия и дальше будет пытаться компенсировать свою более слабую позицию. Способы компенсации могут быть самыми разными: от усиления опоры на политику ядерного сдерживания до работы над благоприятным балансом сил на местах, от быстрого принятия решений и смелых действий, в том числе силовых, до запутывания ситуации и «гибридных» операций. А поскольку ставки для России в этом возобновившемся противостоянии выше, чем для западных стран, она будет готова идти на больший риск и нести больший ущерб, чем ее оппоненты.

В этих условиях важнейшее значение приобретают меры по недопущению эскалации конфликта между Россией и Западом. Главное здесь — предотвращение инцидентов с участием военных самолетов и кораблей за счет мер по укреплению доверия; контроль нормальной работы каналов связи, в том числе между военными; наличие посредников, пользующихся доверием у обеих сторон и способных вести конфиденциальный конструктивный диалог по спорным вопросам и общим проблемам, например в сфере стратегической стабильности.

В общей обстановке конфронтации взаимодействие России с западными странами будет осуществляться в лучшем случае в форме заключения сделок в тех областях, где совпадают или пересекаются национальные интересы. Здесь Москва не будет уклоняться от партнерства с Западом и готова работать вместе с Вашингтоном и его союзниками. Однако российская сторона пойдет на сотрудничество, только если убедится, что Америка обращается с ней как с равной и учитывает ее интересы. Собственно, в этом и состоит конечная цель внешней политики Кремля.

Для достижения этой цели России придется добиться от Запада уважения российского «пространства безопасности» через исключение возможности вступления в НАТО Грузии, Молдавии, Украины или любой другой республики бывшего СССР и через предоставление этим странам нейтрального статуса по отношению к России и НАТО; сотрудничества в разрешении международных кризисов под эгидой Совета Безопасности ООН, где Россия обладает правом вето; восстановления нормальных экономических отношений между Россией и Западом в процессе урегулирования конфликта в Донбассе на основе соглашения «Минск-II» и поиска формулы для признания Крыма частью России в соответствии с волеизъявлением его жителей.

С точки зрения Кремля, в вопросах, по которым у Москвы и Запада нет принципиальных разногласий, Россия должна полномасштабно сотрудничать с Вашингтоном. Там, где фундаментальные расхождения существуют, их необходимо выводить за скобки, чтобы они не блокировали диалог, если он возможен, — как это произошло с темой статуса Абхазии и Южной Осетии во время попытки «перезагрузки» российско-американских отношений, предпринятой в 2009 году. По всем проблемам, находящимся между двумя полюсами, следует искать компромиссы.

Что касается вопросов мироустройства, то Россия не предлагает своей альтернативы сложившемуся порядку или грандиозных планов по его реформированию. Москва выступает не против миропорядка как такового, а против американского господства над ним. Таким образом, ее притязания носят не столько содержательный, сколько процедурный характер. Российская сторона хочет иметь постоянное место «в президиуме», с фактическим или юридическим правом вето, как в Совете Безопасности ООН. Она стремится быть среди тех, кто создает правила, а не пассивно соглашаться с тем, что разработало международное сообщество во главе с США. Неслучайно Россия всегда считала Совбез ООН более разумной моделью, чем Совет Россия — НАТО, где ей противостоят 28 стран-союзниц, связанных блоковой солидарностью.

Однако после 2014 года, когда произошел разрыв с Западом, мало кто в России рассчитывает на то, что США и Европа пойдут навстречу Москве. С каждым годом конфронтация и отчуждение становятся все глубже — и российская сторона все более скептически относится к самой возможности создания честного мирового порядка. По ее мнению, на смену старому устройству приходят системы регионального масштаба: Транстихоокеанское партнерство (ТТП) и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП), дополняющие традиционные альянсы США, китайская инициатива «Один пояс, один путь» и так далее. Санкции, введенные Западом, разрушили концепцию «неделимого мира», в которую все вкладывались после окончания холодной войны. И Москва начала уделять больше внимания региональным и субрегиональным образованиям: группе БРИКС, ШОС, ЕАЭС, Организации Договора о коллективной безопасности и другим структурам. Из общемировых организаций полезными по-прежнему считаются Совет Безопасности ООН и «Большая двадцатка».

Как бы то ни было, сможет ли Россия достичь своих внешнеполитических целей и в каком объеме, зависит прежде всего от успеха или провала перезапуска экономики страны. И в ближайшие пять лет мы получим ответ на этот вопрос.

Read more at: http://carnegie.ru/2016/04/28/ru-63462/ixq3

Дата добавления: 2017-01-13