Принципы рубрикации текста

ВВЕДЕНИЕ

Дается с небольшими сокращениями.

Философии (мифопоэтический аспект)».

Дипломной работе на тему: «Специфика ионийской

Образец оглавления, введения и заключения к

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение.............................................. 3

ГЛАВА I. КРИЗИС МИФА И ВОЗНИКНОВЕНИЕ
ПРЕДФИЛОСОФИИ.............................. 11

1.1. Греческий миф как генетический

источник философии........................ 11

1.2............................................................. Переход от мифа к предфилософии 19

ГЛАВА И. МИФОПОЭТИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ

В РАННЕФИЛОСОФСКОМ МЫШЛЕНИИ 29

2.1.От Хаоса к Космосу.......................... 29

2.2.Идеал мудреца у досократиков........ 40

Заключение........................................... 50

Список литературы............................. 54

Проблема происхождения философии, отделения ее от мифа и религии и превращения в самостоятель­ную сферу духовной жизни стоит в ряду важнейших историко-философских проблем. Имея дело с антич­ностью, мы сталкиваемся с феноменом внезапного расцвета культуры, настолько высокого, что соотне­сение его с древностью породившей его эпохи пред­ставляет трудность для современного сознания. Од­ним из проявлений «греческого чуда» было возник­новение в раннеклассическую эпоху первых фило­софских школ, с которых начинается европейская философская традиция.

Возникновение раннегреческой философии мо­жет показаться внезапным и необъяснимым. Одна­ко эта внезапность кажущаяся. В действительности возникновение философии было процессом посте­пенного, продолжавшегося на протяжении веков, пе­рехода от синкретически-чувственного мировоззре­ния эпохи господства мифологии к рациональному философствованию. Этот переход включает в себя стадию предфилософии, которая является опосреду­ющим звеном, связывающим философию и миф.

Проблема генезиса философии и отношения ран­негреческой философии к дофилософскому созна­нию была и остается актуальной. Ее актуальность в профессиональном плане объясняется тесной связью этих вопросов с проблемой специфики философии. Один из путей к пониманию природы философского знания лежит через возвращение к его истокам. В существующей литературе по проблеме представ­лены разнообразные, часто противоположные взгля­ды на отношение философии и мифа. Это разнооб­разие объясняется различиями в понимании приро­ды философии. Как отмечает Ф. X. Кессиди, все дело в том, считают ли раннегреческую философию прин­ципиально новым взглядом на мир или видят в ней лишь рациональное переосмысление предшествовав­ших ей религиозно-мифологических представлений. Очевидно, что первый подход связан с пониманием философского мышления как рационально-научно­го, второй — со сближением философии с религиоз­но-мифологическим мировоззрением по содержа­нию. Те исследователи, которые склонны видеть в ре­лигиозно-мифологическом мировоззрении нечто низшее, обычно считают, что философия возникает из зачатков научных знаний в противовес религиоз­но-мифологической вере и в борьбе с ней. Те иссле­дователи," которые видят общность содержания рели­гиозно-мифологического мировоззрения и филосо­фии, объясняют происхождение последней как пе­реход к рациональному осмыслению религиозно-ми­фологических образов, восходящих к глубокой древ­ности. Эти два крайних подхода образуют два полю­са возможных решений проблемы, но многообразие представленных в литературе точек зрения гораздо шире.

Многообразие подходов и обилие точек зрения — следствие того интереса, который всегда вызывала проблема происхождения философии. Эта пробле­ма всесторонне и много исследовалась в зарубежной литературе. Из специальных исследований необходимо выделить работы Дж. Томсона, Ф. Корнфорда, Д. Бернета, В. Нестле, Б. Снелза. На проблемах раннегреческой философии останавливались в своих историко-философских исследованиях Б. Рассел, Э. Целлер, В. Виндельбанд, С.Н. Трубецкой.

Современная отечественная литература по про­блеме не столь разнообразна. Различные аспекты ми­фологического мировоззрения, предфилософии и ранней философии затрагиваются в монографичес­ких исследованиях по истории науки (П.П. Гайденко, И. Д. Рожанский), в работах по истории античной философии в целом (А.С. Богомолов, В.Ф. Асмус).

Специальное рассмотрение проблемы перехода от мифа к философии и связанных с ним особенностей раннегреческой философии в отечественной литера­туре дается Ф.Х. Кессиди, А.Ф. Лосевым, А.Н. Чанышевым. Ф.Х. Кессиди в своей монографии «От мифа к логосу» предпринял попытку обобщения, система­тизации и критической оценки точек зрения различ­ных авторов. Большой вклад в изучение проблемы сде­лал А.Ф. Лосев, рассмотревший ее различные аспек­ты в рамках «Истории античной эстетики» и в ряде других работ.

Специфика проблемы такова, что одного только философского исследования здесь недостаточно. Не­обходимо сочетание усилий философов и специали­стов в области классической филологии. Само по себе философское исследование необходимо долж­но быть дополнено филологическим анализом тек­стов. Это тем более важно, что многое из того мате­риала по раннегреческой философии, которым мы располагаем, дошло до нас в изложении более поздних античных авторов, и они наложили свои отпечаток на передаваемые ими сведения. Отсюда следует не­обходимость освобождения от позднейших наслое­ний и интерпретаций.

Поэтому наряду с советскими философами, за­нимавшимися этими проблемами, необходимо от­метить и ряд филологов-классиков, таких, как А.В. Лебедев, В.Н. Топоров, исследовавших тексты досократиков не только в разрезе своей специально­сти, но и с выходом на философский уровень, пред­ложивших свои способы понимания фрагментов. Филологическое и философское рассмотрение темы сочетаются у А.Ф. Лосева, что и обеспечивает фун­даментальность его исследований.

Нужно отметить, что существует определенная диспропорция между количеством работ по данной проблеме за рубежом и в нашей стране. В современ­ной отечественной философской литературе пробле­ма освещена недостаточно полно. Однако без всесто­роннего рассмотрения ее наши представления об ан­тичной философии в целом не могут быть адекват­ными. Генезис рационального мышления у древних греков — это начало европейского научно-теорети­ческого мышления, и античная философия остается до сих пор школой мысли. Поэтому и сейчас по-пре­жнему актуально обращение к античности, в частно­сти, к истокам греческого мышления.

Если интеллектуальная свобода, формирование способности критического мышления были необхо­димым условием возникновения раннегреческой фи­лософии и рационалистичность отличает ее от предфилософского мифа, то в сравнении с позднейшими ступенями развития философии мировоззрение и стиль мышления первых философов отличаются ин­туитивностью, чувственной наглядностью. Непо­средственно-чувственное мировоззрение досократи­ков несет на себе печать окружавшей их действи­тельности. На образе их мышления сказалась зам­кнутость, обозримость античного полиса, непосред­ственный характер его политической жизни. «Отсю­да — и тот интуитивный характер всей классики, ко­торый так ярко противостоит рефлективности по­следующей эллинистической эпохи и так резко отли­чается от спекулятивного характера позднего элли­низма».

Одной из методологических ошибок, возникших при изучении раннегреческой философии, является вульгарный социологизм, проявившийся во взглядах Дж. Томсона. В изображении Томсона философия предстает как проекция на духовную сферу возник­ших в древнегреческом обществе товарно-денежных отношений. Например, категория субстанции объяс­няется им как проекция меновой формы стоимости. В действительности философия не может быть све­дена к социально-экономическим отношениям, ко­торые всего лишь накладывают относительный отпе­чаток на некоторые ее черты. Адекватное понимание раннегреческой философии возможно лишь при под­ходе к ней как к самостоятельному и самоценному явлению.

Важным методологическим принципом в анали­зе данной проблемы является принцип историзма. Раннегреческая философия и мифология отделены от нас множеством веков, они основаны на совершенно ином, чем современное, мировосприятии. Чтобы достигнуть адекватного понимания, необхо­димо исключить произвольные и тенденциозные ин­терпретации фрагментов, не допускать «вчитыва­ния» в высказывания древних философов собствен­ных взглядов. По этой же причине необходимо, об­ращаясь к высказываниям досократиков в передаче позднейших античных авторов, стремиться к отде­лению подлинного смысла фрагментов от привне­сенных в процессе пересказа наслоений. Только так может быть обеспечена научность и достоверность исследования.

В этом смысле не совсем обычной представляется позиция М. Хайдеггера. Хайдеггер подходит к текстам досократиков не как историк философии, а как фи­лософ-интерпретатор. Он обращается к досократикам, исходя из потребностей собственного учения, видя в них идеал истинной, полноценной онтологии, основанной на нераздельности субъекта и объекта мышления. Хайдеггер противопоставляет образу со­временного европейского философа-рационалиста, «гносеолога», идеализированный образ древнего муд­реца-поэта, «онтолога». С точки зрения рационалис­тической методологии хайдеггеровская интерпрета­ция досократиков неприемлема, поскольку первая исходит из представления о едином и непрерывном процессе развития мышления, о преимущественно рациональном характере философского знания. Од­нако некоторые моменты интерпретации Хайдеггером досократиков могут помочь в выяснении связи мышления первых философов с мифопоэтической традицией.

Настоящая работа представляет собой попытку рассмотрения отношения раннегреческой филосо­фии и мифопоэтической традиции. Поскольку в ли­тературе нет единой точки зрения на взаимосвязь философии и мифа, то было бы целесообразно оста­новиться вначале на различных пониманиях этого вопроса и на основных чертах мифологического ми­ровоззрения. Вслед за этим можно будет остановить­ся на характеристике предфилософского мышления у Гомера и Гесиода. Это составляет содержание пер­вой главы работы. Вторая глава посвящена связи не­которых особенностей мышления и стиля высказы­ваний досократиков с мифопоэтическим видением мира.

Работа не претендует на полный охват темы, ввиду того, что для этого потребовалось бы изучение в ши­роком объеме современной зарубежной литературы, что сделать в студенческой работе невозможно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Специфика ионийской философии определяется ее двойственной природой, промежуточным положе­нием, которое она занимает в истории. Греческий предфилософскии миф является ее генетическим ис­точником. Но она связана с мифом не только генети­чески, но и содержательно, поскольку использует смыслообразы, сформировавшиеся в рамках мифо­логического мировоззрения. Связь раннегреческой философии с мифом проявилась в следующем:

1. Ионийская философия, как и предфилософскии миф, имеет в своей основе представление о мире как о замкнутом и ограниченном, упорядоченном и оформ­ленном целом. Космосу противостоит Хаос как не­что бесформенное и бескачественное. Противопо­ложность Космоса и Хаоса — основная установка ми­ровоззрения ионийцев, имеющая корни в предфилософском мифе. Теокосмогония Гесиода и ионий­ская философия имеют общую центральную пробле­му: как возник и чем поддерживается космический порядок, какова природа космической гармонии. Но если Гесиод источник и гарантию миропорядка ви­дит в существовании олимпийских антропоморфных богов, то ионийские философы отказываются от ан­тропоморфизма как основы мировоззрения, и на пер­вый план у них выходит абстрактная идея космичес­кой необходимости — Дике, логос, — которая восхо­дит к мифологическому представлению о судьбе. Эта идея выступает как принцип космической гармонии.

2. Мировоззрение ионийцев, как и мифологичес­кое сознание, характеризуется субъектно-объектным синкретизмом, единством идеального и чув­ственного, всеобщей одушевленностью.

3. Мировоззрение ионийцев представляло собой синтез мифопоэтического видения мира и зачатков
рационального мышления. Ему присуща антитетичность, ярче всего проявившаяся в высказываниях Ге­раклита.

4. Ионийцам было присуще представление о муд­рости как о пророческом, эзотерическом знании. Ге­раклит связывает мудрость со способностью внерационального, интуитивного постижения принципа
космической гармонии.

Несмотря на все сказанное, мышление ионийцев представляет собой принципиально новую ступень развития в сравнении с предфилософским мифом. Новое качество мировоззрения ионийцев определя­ется изменением исторической действительности. Становление социально дифференцированного об­щества повлекло за собой развитие индивидуально­го интеллекта, и это дало возможность формирова­ния рационального подхода к миру. Мифологическо­му сознанию чуждо причинно-следственное объяс­нение. У ионийцев появляются попытки такого объяснения.

Мировоззрение ионийцев антиантропоморфично. Критика антропоморфизма была обусловлена тенденцией к установлению в мире естественных связей. Рациональное переосмысление традиционно­го мировоззрения привело ионийцев к пониманию всеобщности становления. Начало становления они связывали с материальной стихией, архэ. Архэ ионийцев вряд ли можно понимать как онтологичес­кий принцип. Онтология появляется тогда, когда формулируется принцип, лежащий в основе чув­ственного бытия, но ему не тождественный. Таким принципом в ионийской философии могла стать только идея космической необходимости, лежащая в основе устройства мира, в основе процесса всеоб­щего становления. Эта идея связана с мифологичес­кими представлениями о судьбе и является одним из основных моментов мировоззрения ионийцев. Сущ­ность Логоса как космического принципа заключа­ется в том, что это принцип всеобщего единства и связи, который реализуется несмотря на борьбу противоположных начал и через нее. По мысли Геракли­та, философствование есть осознание этого прин­ципа всеобщего единства и согласие с ним, приня­тие его как руководящего начала. Тем не менее у ионийцев космический принцип не выделен из чув­ственного мира, не противостоит ему, как чистое бы­тие элеатов, а един с космосом и составляет имма­нентную ему закономерность. Этот принцип имеет материальное тело (огонь у Гераклита), он одухотво­ряет Космос. Поэтому можно охарактеризовать спе­цифику философии ионийцев таким образом: это чувственно-наглядное, основанное на синтезе раци­онального мышления и мифопоэтических представ­лений мировоззрение. Его можно расценивать как философию благодаря тому, что в нем сочетаются за­чатки рационального рассмотрения с представлени­ем о существовании вечного имманентного природе принципа космического устройства.

Всестороннее изучение философии досократиков — задача, которая далеко еще не выполнена в оте­чественной литературе. Необходима большая интег­рация усилий философов и филологов, обобщение всего ценного, что содержится в многочисленных интерпретациях и гипотезах. Необходимо углублен­ное исследование проблемы связи философии с мифопоэтическим мышлением. Все это говорит о том, что изучение досократиков вовсе не является тупи­ковой ветвью историко-философской науки. Мыш­ление досократиков и в частности ионийская фило­софия нуждаются в дальнейшем изучении.

Под рубрикацией текста понимается его членение на логически самостоятельные составные части. Поскольку научная работа представляет собой подчиненное единой цели сочинение, ее рубрикация тоже должна служить оп­тимальному раскрытию темы. Мы уже рассказывали о соотношении структурных элементов текста — введения, основной части и заключения. Выделение этих элемен­тов составляет существенный момент рубрикации.

Если введение и заключение обычно бывают цельны­ми, то основная часть, в свою очередь, подвергается бо­лее дробной рубрикации на главы и параграфы. Она осу­ществляется посредством нумерации и заголовков.

Заголовки глав и параграфов выполняют очень важ­ную роль. Они задают общую перспективу изложения на данном отрезке текста. При рецензировании студенчес­кой работы правильности членения на главы и парагра­фы и выбора их названий придается большое значение. Каждый заголовок должен строго соответствовать со­держанию следующего за ним текста. При этом необхо­димо, чтобы каждая глава по содержанию представляла со­бой как бы сумму смысловых содержаний своих парагра­фов. Если название главы предполагает более широкое содержание, чем вся совокупность ее параграфов, то что-то в заявленной теме остается упущенным, нераскрытым. Если же содержание параграфов в сумме оказывается бо­гаче, чем предполагало название главы, это означает, что глава содержит лишние, выходящие за пределы ее плана параграфы.

Названия глав и параграфов не следует делать ни слиш­ком многословными, длинными, ни чересчур краткими. Длинные заголовки, занимающие несколько строк, выглядят громоздкими и с трудом воспринимаются. Тем бо­лее, что названия глав и параграфов набираются более крупными буквами и размещаются посередине страни­цы. Слишком короткие названия, особенно состоящие из одного слова, нехороши тем, что теряют всякую конкрет­ность и воспринимаются как предельно общие. Поэтому они в любом случае оказываются по смыслу шире соот­ветствующего им содержания. В заголовок не следует включать узкоспециальные термины, сокращения, аббре­виатуры, формулы.

Рубрикация текста на уровне глав и параграфов выра­жается также в их нумерации. Система нумерации мо­жет быть различной. Более традиционным является циф­ровое обозначение порядковых номеров глав и парагра­фов с использованием различных типов знаков: пропис­ных и строчных букв, римских и арабских цифр. Такая система нумерации имеет нисходящий характер. В сту­денческих работах обычно пользуются только римскими и арабскими цифрами: номера глав обозначают римски­ми цифрами, а номера параграфов — арабскими. Если есть необходимость в более дробной нумерации внутри пара­графов, ставятся мелкие арабские цифры в сопровожде­нии скобки: 1), 2), или строчные буквы русского алфавита со скобкой: а), б), в) и т. д.

Порядковые номера частей — самой крупной едини­цы рубрикации — обозначаются словами: часть первая, часть вторая. Разделы нумеруются прописными буквами, например раздел А.

Более современная, отчасти вытеснившая уже тради­ционную, система нумерации совсем не включает буквен­ные обозначения. Все структурные единицы нумеруют­ся арабскими цифрами, причем номера наиболее круп­ных частей состоят из одной цифры, номера второй ступени деления — из двух цифр, номера третьей ступени — из трех и т. д. Например, 2.3.1. — это номер первого пара­графа третьей главы второго раздела. Такая нумерация дает возможность упразднить слова «глава», «параграф», «раздел» и т. п.

Помимо выделения частей текста, имеющих названия и номера, существует и более дробная рубрикация без использования номеров и названий. Это деление текста на абзацы, то есть периодическое логически обусловлен­ное отделение фрагментов написанного друг от друга от­ступом вправо в начале первой строки фрагмента. Аб­зацы позволяют сделать излагаемые мысли более рель­ефными, облегчают восприятие текста при чтении и его осмысление.

Желательно, чтобы объем абзацев был средним. Ред­кость отступов делает текст монотонным, а чрезмерная частота мешает читателю сосредоточиться на мысли ав­тора. Частые абзацы более характерны для художествен­ных и особенно публицистических произведений, где автор с их помощью передает эмоциональные нюансы и добивается психологического воздействия на читателя. Научный текст, как мы уже говорили, стремится к без­личности и спокойной констатации фактов. Его содержа­ние бывает достаточно сложным и требует вдумчивого чтения, поэтому слишком частые отступы здесь не к мес­ту и только создают впечатление скачущей мысли.

Между абзацами непременно должна существовать ло­гическая связь, объединяющая их в цельное повествова­ние. Для того чтобы сделать эту связь более явной, необ­ходимо усиливать рубрикацию использованием специ­альных вводных слов и оборотов в начале первого пред­ложения абзаца. Такие слова и обороты дают возмож­ность подчеркнуть, как именно связаны предыдущий и последующий абзац: является ли последующий выводом из предыдущего, или обобщением нескольких предыду­щих абзацев, или возражением на содержащиеся в них аргументы. (Подробнее об использовании с этой целью вводных слов и оборотов см. следующую главу.)

ОБЩИЕ ТРЕБОВАНИЯ К СТИЛИСТИКЕ НАУЧНОГО ТЕКСТА

Вы пишете квалификационную работу. Это означает, что по качеству написанного текста оценивающие инстан­ции будут судить об уровне вашей профессиональной и общекультурной подготовки. Поэтому очень важно не только то, как вы раскроете тему, какие используете ис­точники, но и язык, стиль, общая манера подачи содер­жания. Богатый и точный язык, грамотность, культура стиля могут придать выигрышные черты даже посред­ственной в содержательном отношении или описатель­ной по характеру работе.

Прежде всего нужно иметь в виду, что студенческая письменная работа относится к строго определенному жанру: это научное произведение. Поэтому она должна соответствовать требованиям этого жанра и писаться в стилистике научного текста. Письменная научная речь строится согласно определенным правилам — так назы­ваемым правилам академического этикета — и сложив­шейся в ученом сообществе традиции публично излагать свои мысли с опорой на привлекаемые для их обоснова­ния концепции. Эти неписаные правила и традиции на­правлены на то, чтобы обеспечить взаимно уважительный тон научной полемики, соблюдение авторских прав, корректность в изложении концепций, содержащихся в

используемых источниках, отсутствие смысловых иска­жений, искусственных натяжек и фальсификаций.

Для научного текста характерен формально-логичес­кий способ изложения, подчиняющий себе все использу­емые автором языковые средства. Изложение такого рода должно быть целостным и объединенным единой логи­ческой связью, поскольку преследует единую цель — обо­сновать и доказать ряд теоретических положений..

Это значит, что научный текст отличает прагматичес­кое построение. В нем все направлено на решение постав­ленных задач и достижение конечной цели, недаром цель и задачи четко прописываются во введении. В научном тексте является лишним и ненужным все то, что прямо не работает на реализацию цели: выражение эмоций, ху­дожественные красоты, пустопорожняя риторика. Отсю­да не следует, что научный текст должен быть сухим и неэстетичным. Просто эстетика научного изложения иная, чем эстетика художественного произведения. На­учный текст красив, когда он максимально точен и лако­ничен (не зря говорят, что краткость — сестра таланта), его изящество — не художественной, а интеллектуальной природы (это изящество аргументации, доказательств). И используемые в нем средства выражения прежде всего должны отличаться точностью, смысловой ясностью. Ключевые слова научного текста — это не просто слова, а понятия. Когда вы пишете, пользуетесь понятийным ап­паратом, то есть установленной системой терминов, значение и смысл которых должен быть для вас не рас­плывчатым, а четким и ясным. Необходимо следить затем, чтобы значение используемых терминов соответствова­ло принятому в данной дисциплине употреблению. Неред­ки случаи, когда одно и то же слово используется в каче­стве термина в нескольких смежных научных дисциплинах, и при этом в него вкладываются отличающиеся друг от друга значения. Например, слово «личность» представ­ляет собой термин психологии и одновременно социоло­гии, причем его смысловые границы в психологии и соци­ологии различны. Поэтому возможны случаи искажений смысла работы из-за того, что используемый термин на­деляется значением, которое в него вкладывается другой дисциплиной.

Научная речь предполагает использование определен­ных фразеологических оборотов, слов-связок, вводных слов, назначение которых состоит в том, чтобы показать логическое соотношение данной части изложения с пре­дыдущей и последующей или подчеркнуть рубрикацию текста. Так, вводные слова и обороты типа «итак», «та­ким образом» показывают, что данная часть текста слу­жит как бы обобщением изложенного выше. Слова и обо­роты «следовательно», «отсюда следует, что...» свидетель­ствуют о том, что между сказанным выше и тем, что бу­дет сказано сейчас, существуют причинно-следственные отношения. Слова и обороты типа «вначале», «во-пер­вых», «во-вторых», «прежде всего», «наконец», «в заклю­чение сказанного» указывают на место излагаемой мыс­ли или факта в логической структуре текста. Слова и обо­роты «однако», «тем не менее», «впрочем», «между тем» выражают наличие противоречия между только что ска­занным и тем, что сейчас будет сказано.

Обороты типа «рассмотрим подробнее...» или «перей­дем теперь к...» помогают более четкой рубрикации тек­ста, поскольку подчеркивают переход к новой невыделен­ной особой рубрикой части изложения.

Научная речь имеет грамматические, синтаксичес­кие, лексико-стилистические особенности, отличающие ее от других разновидностей письменной речи. Ее грамматика характеризуется присутствием в тексте большо­го количества существительных, выполняющих функ­цию абстрактных понятий, и отглагольных существи­тельных, выражающих процессуальный характер описы­ваемого, например, исследование, рассмотрение, под­тверждение и т. п.

Особенностью использования глагольных форм явля­ется превалирующее обращение к изъявительному на­клонению, настоящему времени, несовершенному виду. Это объясняется тем, что научная речь имеет констати­рующий характер и сообщает о существующем здесь и сейчас состоянии дел.

Синтаксис научного текста отличается обилием слож­ных предложений. Именно сложные, в особенности слож­ноподчиненные предложения способны адекватно пере­давать логические механизмы научной аргументации и причинно-следственные связи, занимающие важнейшее место в научном тексте. Показателем культуры научной речи и профессионализма исследователя является высо­кий процент в тексте сложносочиненных и сложнопод­чиненных предложений. Сплошной поток простых пред­ложений производит впечатление примитивности и смысловой бедности изложения. Однако следует избегать слишком длинных, запутанных и громоздких сложных предложений, читая которые, к концу забываешь, о чем говорилось в начале.

Установившаяся традиционно форма подачи научно­го текста предполагает максимальную отстраненность от изложения личности автора с его субъективными пред­почтениями, индивидуальными особенностями речи и стиля, эмоциональными оценками. Такой эффект от­страненности, безличного монолога достигается рядом синтаксических и стилистических средств — например, использованием безличных и неопределенно-личных кон­струкций, конструкций с краткими страдательными при­частиями типа «выявлено несколько новых принципов», ведением изложения от третьего лица и т. д. Кроме того, особенностью современного научного текста является почти полное исключение из употребления личного мес­тоимения первого лица единственного числа — «я». Там, где автору нужно назвать себя в первом лице, использу­ется местоимение множественного числа — «мы». Обра­зуются конструкции типа «мы полагаем», «нам представ­ляется», «по нашему мнению».

Такое словоупотребление, во-первых, придает тексту видимость большей объективности. Во-вторых, когда ав­торство выражается местоимением «мы», создается впе­чатление, что за автором как единичным субъектом сто­ит группа людей — научная школа, направление, едино­мышленники. Это отражает современную ситуацию в науке, характеризующуюся нарастающими тенденциями к интеграции, коллегиальности в творчестве. Наконец, ис­пользование слова «мы» вместо «я» выглядит скромнее и в силу этого более соответствует неписаным требовани­ям академического этикета: автор не выпячивает свой личный вклад, а наоборот, делает его как бы достоянием всего ученого сообщества.

Тем не менее текст не должен сплошь пестреть словом «мы». Для стилистического разнообразия стоит прибегать и к другим конструкциям, обеспечивающим должный уровень безличности текста.

Смысловая точность и ясность изложения достигает­ся вдумчивым использованием слов и терминов. Не сто­ит без необходимости вводить в текст слова иностранно­го происхождения, когда можно обойтись их русскими синонимами. Иногда недобросовестные авторы студенческих работ, стремясь замаскировать бедность мыслей или недостаточную компетентность, придать тексту нау­кообразие, стараются специально сделать его как можно более непонятным, вводя в него без надобности иност­ранные слова, запутанные синтаксические конструкции, канцеляризмы. Все это только ухудшает впечатление от работы.

Нужно по возможности избавляться и от оборотов и выражений, имеющих слишком неопределенный в кон­тексте вашей работы смысл. Например, часто бывает, что за туманными словами «вполне очевидно» скрывается просто неумение автора внятно аргументировать то, что кажется ему столь «очевидным». Иногда неопределен­ность тексту придает непродуманный порядок слов в предложении или словосочетании. В предложении «Че­тыре подобных автомата обслуживают несколько тысяч человек» нет ошибки, но из него совершенно непонятно, кто кого обслуживает — автоматы людей или наоборот. Чтобы в вашем тексте не возникали подобные несураз­ности, старайтесь вдумчиво перечитывать несколько раз каждое предложение.

В тексте не должно быть многословия, смыслового дуб­лирования, тавтологий. Его не стоит загромождать вити­еватыми канцелярскими оборотами, ненужными, пара­зитарными по своей природе повторами. Никогда не упот­ребляйте слов и терминов, точное значение которых вам неизвестно.

Дата добавления: 2017-01-13