Служение отечеству патриарха Гермогена

Holy Trinity Orthodox Mission

На престол восшел виновник переворота князь Василий Иванович Шуйский, а патриар­хом бьш избран Гермоген Казанский. До своего святительства в Казани он бьш священником казанской гостинодворской церкви святителя Николая и в этом сане первый послужил в 1579 году явлению Казанской иконы Богоматери, приняв ее из земли, где она была обретена, по­том постригся в казанском Спасском монастыре в монашество и бьш здесь архимандритом, наконец, в 1589 году сделан казанским митрополитом. Во время своего святительства он на­писал особое сказание ο явлении и чудесах Казанской иконы, открыл мощи святых Гурия и Варсонофия — казанских чудотворцев, установил с согласия патриарха Иова поминовение воинов, положивших живот свой при взятии Казани, и много заботился об обращении в хри­стианство местных инородцев. Во время своего патриаршества он явился непоколебимым столпом церкви и государства. По своей честной прямоте он бьш не совсем в ладах с мелким и двоедушным Шуйским, но эти личные отношения не мешали ему крепко стоять за послед­него, как за царя, Богом данного.

Еще до избрания патриарха, когда пошли слухи ο втором самозванце, были торжествен­но перенесены в Москву из Углича мощи царевича Димитрия. Мера эта не помогла к успо­коению взволнованных умов, потому что в Москве хорошо помнили, как тот же Шуйский, который теперь с благоговением нес по Москве святые мощи, свидетельствовал прежде, что царевич сам заколол себя ножом в припадке падучей болезни. Новый патриарх прежде всего разослал по всей России увещательные грамоты к народу и к самим мятежникам, которые поднялись во имя нового самозванца в Северской украйне, потом вместе с царем прибегнул к новому средству подействовать на народ, назначив в Успенском соборе церемонию народно­го покаяния. Для нее нарочно вызвали из Старицы уже слепого и дряхлого патриарха Иова. Составлена была трогательная грамота, в которой излагалось от лица народа исповедание измен, клятвопреступлений, убийств, поруганий святыни и других земских грехов со смерти царя Феодора. По прочтении грамоты народного покаяния протодиаконом патриархи велели прочитать от своего имени грамоту разрешения. Но желанных результатов не оказала и эта церемония. Волнение во имя Димитрия все росло, несмотря даже на то, что не было еще на­лицо и самого самозванца. Наконец нашелся такой человек и с помощью поляков, казаков и разных русских изменников подступил к Москве и утвердился в 12 верстах от нее в с. Туши­не. Благородный пан Мнишек признал его своим зятем, а Марина мужем; явились около него ad maiorem Dei gloriam и братья-иезуиты. В Польше написали ему целый наказ, как действо­вать для распространения в России католичества. По этому наказу всех ревнителей право­славия, особенно духовенство, предполагалось совершенно оттереть от престола, окружив царя католиками и униатами, бояр и других людей побуждать к переходу в католичество или унию повышениями по службе, воспитанием в униатских и католических школах, строением повсюду костелов, изгнанием из России протестантов и греков, поставлением на высшие церковные места лиц склонных к унии и другими мерами. Патриарх Гермоген одобрял царя, увещевал бояр и народ к верности, рассылал грамоты, в которых описывал дела и смерть первого самозванца, указывал на опасности для православия от поляков и проклинал измен­ников вере и законному царю. Но, с другой стороны, чрезвычайно соблазнительно действо­вало на Москву и Тушино, разводя в ней измену и подрывая значение Василия Шуйского, а шайки тушинцев рассеялись по всем ближайшим к Москве областям, всюду внося с собой грабежи и опустошения. Дела царя Василия ненадолго поправились было вследствие побед над тушинцами князя Михаила Скопина-Шуйского, племянника царя, но нашествие Сигиз-мунда польского и смерть молодого народного героя, в которой крепко подозревали завист­ливого царя, сделали положение последнего окончательно непоправимым.

Holy Trinity Orthodox Mission

Пользуясь смутой, возникшей в России, король Сигизмунд потребовал московской ко­роны для своего сына Владислава и осенью 1609 года осадил Смоленск. Смольняне хорошо знали, что делал этот король в Литве, и дали обет стоять на веру и царя до смерти. Из рус­ских на сторону Сигизмунда прежде всех пристали тушинцы. Оставленные поляками, кото­рые были отозваны от них к своему королю, и ослабевшим самозванцем, который бежал в Калугу, они заключили с Сигизмундом договор и признали Владислава царем. Потом в поль­зу королевича образовалась партия в самой Москве. Еще в начале 1609 года недовольные ца­рем вытащили Гермогена на лобное место и, тряся его за ворот, требовали у него согласия на перемену царя. Патриарх не побоялся толпы и честно заступился за Шуйского. На этот раз попытка свергнуть Василия не удалась. Но, когда царь был заподозрен в загадочной смерти Скопина, когда русские войска, лишившись любимого вождя, были разбиты поляками, и гетман короля Жолкевский стал под самой Москвой, провозглашая царем Владислава, патри­арху уже невозможно было спасти Василия. В июле 1610 г. толпы народа, поднятые Захаром Ляпуновым, Салтыковым и другими боярами, свергли его с престола; потом сверженный царь был насильно пострижен в монахи.

Вслед за тем немедленно поднялся вопрос об избрании нового царя; чернь хотела ту­шинского вора; патриарх предлагал выбрать царя из бояр, кн. Василия Голицына или Михаи­ла Феодоровича Романова, сына Филарета; бояре тянули к Польше, хотели в цари Владисла­ва. Последняя партия одержала верх и позволила Жолкевскому занять Москву польскими войсками. Для окончательных переговоров с королем отправлены были под Смоленск послы, кн. Голицын и Филарет с келарем Троицкой лавры Аврамием Палицыным и с большою сви­той из духовных и светских людей. Патриарх должен был согласиться на желание господ­ствующей партии и успел настоять только на том, чтобы послы в своих переговорах ο Вла­диславе необходимым условием поставили обращение королевича в православную веру. Отъезжая к королю, Жолкевский захватил с собой и постриженного царя Василия. Все опас­ные для короля люди теперь очутились в его руках, и он еще более возвысил свои требова­ния, потребовал московской короны уже для самого себя и прежде всего настаивал на немед­ленной сдаче Смоленска. Послы с своей стороны твердо стояли на своих требованиях, чтобы Владислав скорее был отпущен в Москву и принял православие, не уступили ни шагу даже тогда, когда из Москвы пришли грамоты от бояр с распоряжением отдаться во всем на волю королевскую. Филарет и Голицын объяснили, что их отпускали патриарх, бояре и все люди вместе, а не одни бояре, и что грамоты за подписью одних бояр для них не обязательны. Па­ны было возражали, что патриарх лицо духовное, и в светские дела вступаться не должен; но послы отвечали на это: "Изначала у нас в Русском государстве так повелось: если великие государственные или земские дела начнутся, то великие государи призывали к себе на собор патриархов, архиепископов и епископов и без их совета ничего не приговаривали, и почита­ют наши государи патриархов великою честию, и место им сделано с государями рядом; те­перь же мы стали безгосударны, и патриарх у нас человек начальный." В апреле 1611 г. по­слы, по повелению раздраженного короля, были отправлены в Мариенбург пленниками. Смоленск все еще продолжал защищаться, подкрепляемый воеводой Шейным и увещаниями архиепископа Сергия. Когда он был наконец взят, Шеин и Сергий тоже увезены были в Лит­ву. Поздравляя короля с победою, иезуит Скарга прежде всего выразил в своей речи радость ο том, что Бог "указует путь к расширению правды католицкой среди схизматиков."

Но Бог не восхотел расширения "правды" католицкой. Слухи ο притязаниях поляков на Московское государство и ο будущих опасностях для веры производили в народе сильное волнение. Патриарх взывал к православным ο защите отеческой веры и разрешал всех, кто дал присягу королевичу, если этот не крестится. Из Москвы разослана была повсюду трога­тельная грамота, в которой, увещевая города к соединению против общего врага, москвичи

Holy Trinity Orthodox Mission

выставляли на вид религиозное единство всех русских людей и священное значение Москвы: "Здесь образ Божией Матери, который св. Лука написал; здесь великие светильники и храни­тели — Петр, Алексий и Иона чудотворцы — или вам, православным христианам, все это нипочем?" Города также пересылались между собой грамотами, возбуждая друг друга к вос­станию именем всероссийских и своих местных святынь. Патриарх стоял во главе всего зем­ского движения; кроме него, города не хотели знать никакого другого начальства и посылали к нему все свои отписки ο сборе ратных людей. Салтыков, Масальский и другие бояре поль­ской партии в Москве сильно злобились на Гермогена. Во время одного горячего с ним спора Салтыков бросался на него даже с ножом. В то самое время, как послы были взяты в плен, поляки с Салтыковым сделали последнюю попытку уговорить патриарха, чтобы он возвра­тил шедшие к Москве земские рати, и услыхали от него решительный отказ. "Благословляю всех, — говорил патриарх, — довести начатое дело до конца, ибо вижу попрание истинной веры от еретиков и от вас, изменников, и разорение святых Божиих церквей, и не могу слы­шать пения латинского в Москве." После этого его посадили под стражу в Чудовом мона­стыре и лишили всяких средств сноситься с народом.

Первое восстание городов не удалось. После смерти земского вождя Прокопия Ляпуно­ва, убитого казаками, ополчения разошлись и бедствия Русской земли даже еще более увели­чились. Москва осталась в руках поляков; Псков признал третьего самозванца, какого-то дьякона; некоторые области признали царем сына Марины; Новгород был взят шведами, ко­торые прочили на русский престол одного из своих королевичей. Но за первым земским ополчением скоро поднялось другое, составившееся по воззванию нижегородского земского старосты Козьмы Минина и под начальством князя Пожарского. Патриарх Гермоген из сво­ей темницы в последний раз благословил земские рати и вскоре (17 января 1612 г.) скончал­ся, как думают, заморенный голодом. Во главе Русской церкви, по совету всяких чинов лю­дей, поставлен был казанский митрополит Ефрем (впрочем, без патриаршего сана). 22 октяб­ря 1612 года Москва была наконец освобождена, а 21 февраля 1613 года был положен конец долгой смуте избранием на царство Михаила Феодоровича Романова.

Дата добавления: 2017-01-13