Маттео Пальмиери. Речь

Только уважение и доверие, которые я неизменно питаю по от­ношению к авторитету своих почтенных отцов и высших должностных лиц, гонфалоньеров, заставляют меня выступить здесь, ибо иначе, мои славные члены Синьории, я не дерзнул бы в моем юном возрасте прийти в это (почтенное место, дабы перед столь обширным собранием известнейших магистратов, в присутствии вашего почтенного величия, наши могущественнейшие члены Синьории, в приятном кругу стольких безупречнейших людей торжественно отпраздновать это издревле освященное установление, тем более что речь должна идти о верховной власти сих справедливейших Ректоров, выдающихся и по праву достойных высших званий, как частных, так и общественных. Теперь же перед авторитетом и неоспоримым приговором всех важнейших магистратов этого процветающего народамой малый рассудок теряется, опасаясь, что не сможет выполнить эту задачу, которая заставляет всякого искусного и умелого оратора трепетать. Поэтому я прошу вашу милость о двух любезностях: во-первых, пусть мое послушание послужит для вас достаточным извинением за то, что во мне можно было бы считать самонадеянностью в связи с тем, что я принял эту обязанность выступить с речью, в чем любой, кто старше меня, более достойно и лучше преуспел бы; во-вторых, выслушайте меня внимательно, дабы после ваших исправлений я смог бы, как того желаю, устранить свои недостатки.

Выдающиеся члены Синьории, уважаемые коллеги и вы, мои превосходные отцы, многие размышления посетили мою душу. Их все следовало бы изложить соответствующим образом в присутствии вашей милости на этом торжестве, которое не должно предавать забвению. Однако я избрал то, которое, как подсказывает мне разум, для вас должно быть наиболее приятным, дорогим и, надеюсь, новым, еще не рассмотренным в этом достойнейшем месте, и для первой нашей речи – наиподобающим. Прежде я скажу о том, что побудило наших благоразумнейших предков положить начало этому нашему настоящему торжеству, почему только гонфалоньерам компаний народа в этот день надлежит держать речь в поддержку справедливости. Затем мы коротко скажем о справедливости, показав, чем замечательно ее происхождение, кем и как впервые в мире установлены, освящены и записаны законы, насколько справедливость превосходит всякую другую добродетель и какие плоды она приносит.

Обращаясь к истории, я обнаруживаю, что в давние времена чужеземный варварский народ насадил по всей Италии вредные семена раздоров и вражды. И столь широко они произросли в Тоскане, что не было ни города, ни человека, который бы не при­надлежал к партии гвельфов или гибеллинов. Во время такого разделения в вашем городе мало что зависело от правосудия: по­кинутые и заброшенные суды уныло прозябали; судьи молчали; статуты, законы и все наши постановления обретались лишь в закрытых книгах, как меч справедливости, покоящийся в ножнах; сила господствовала надо всем, а мерилом правоты и обязанностей каждого служило оружие. Печален был бы рассказ о великих несчастьях, которые произошли отсюда длявашего города. Ведь даже могущественное государство если не основано на справедливости, то в течение короткого времени приходит в упадок. И ваш древний народ, мирный и гражданственный (civile); всегда жаждавший жить хорошо и справедливо, стремясь к защите от таких несчастий, к своей выгоде постановил для поддержания справедливости, которая, можно сказать, во Флоренции была уже утеряна, назначить могущественного ее защитника, дать ему знамя с гербом народа, командование над тысячей вооруженных людей и назвать его славным именем гонфалоньера и защитника святой справедливости. Первое назначение этого магистрата я нахожу в 1289 г. после рождества Христова. Вначале онне заседал в Палаццо Публико вместе с членами Синьории, хотя по их требованию приводил в повиновение тех, кто попирал спра­ведливость или препятствовал выполнению обязанностей и отправлению правосудия. Прошло лишь четыре года, и опыт показал, что власть и сила того, кому вручено это знамя, недостаточны против могущества многих, которые пытались на место права поставить собственную волю. Поэтому, чтобы увеличить могущество и наделить высшей властью того, кто должен защищать справедливость, постановили гонфалоньеру справедливости вместе с нашими членами Синьории в числе первых воздавать почести во дворце. И подобно тому, как этот народ предпочитал справедливость всему другому, так же гонфалоньер справедливости занимал место прежде любого другого гражданского магистрата; и не тысяча, как вначале, но четыре тысячи вооруженных людей были отданы в его распоряжение. Удивительно, в сколь короткое время после этого постановления справедливость была обретена, установлена и закреплена вашим городом с почетом и величайшей пользой, так что ваш народ, почти в полном единодушии готовый добровольно исполнить свой долг, казалось, даже и не имел необходимости в такой строгости и в столь суровом надзоре. Однако случилось так, что когда уже не было такой необходимости наблюдать за осуществлением справедливости вобществе, те, кто занимал должность гонфалоньера, из любви ксвоим согражданам порой чрезмерно потакали частным интересам. Чтобы воспрепятствовать этому, в 1306 г. был учрежден вами новый, третий, ректор, называемый исполнитель справедливости, который должен быть иноземного происхождения. Его наделили значительной частью той власти, которой обладал гонфалоньер в отношении нарушителей справедливости. Гонфалоньер же оставался первым председателем и высшим распорядителем всего гражданского правления вместе с нашими членами Синьории. Находившиеся в его распоряжении четыре тысячи вооруженных людей были распределены по всему городу и переданы гонфалоньерам компаний народа для оказания, в случае необходимости, помощи и поддержки вашим Правителям и должностным лицам против тех, кто не пожелает подчиниться справедливости. Чтобы это распоряжение не было со временем забыто, как показывает пример многих старых постановлений, но постоянно, словно недавно изданное, оставалось хорошо известным и неоспоримым, что было бы на пользу тому, кто исполнял в вашем городе роль вершителя правосудия, добавлялось на будущее, что в течение первых пятнадцати дней каждого приората следует собирать всех магистратов, отправляющих во Флоренции правосудие, и обязать службу гонфалоньеров, которым подчиняются вооруженные отряды, в присутствии их Превосходительств засвидетельствовать сколь дорог Синьории справедливый образ жизни, какое старание было употреблено и употребляется сим народом для поддержания этой замечательной добродетели, какими распоряжениями обеспечивалось сохранение справедливости, сколь твердо расположена эта Синьория проявлять благосклонность и оказывать содействие, помощь и поддержку любому магистрату, желающему быть справедливым, а также всем и каждому из вас. Вот почему гонфалоньеры уполномочили меня, хотя я и не достоин этой чести, держать речь в соответствии с этим обычаем. Следуя за теми, кто говорил до меня в столь представительном собрании, я буду по­вествовать об этой повелительнице всех добродетелей; только остановившись на ней, я буду уверен, что содержание моей речи соответствует торжественности происходящего и достойно Вашего благоразумного внимания.

Приступая к рассуждению о справедливости, прежде всего, следует выяснить, чем она является и как описывается мудрыми людьми. Все крупнейшие философы сходятся в том, что справедливость состоит в наклонности души к сохранению общей пользы, к возданию каждому по его заслугам. Сама природа является первоначальной основой этой добродетели. Затем, появившись среди людей, она оказалась им полезной. Это подтверждается сложившейся традицией: недаром вначале Религия, а затем Справедливость свято установили и утвердили божественные и человеческие законы. Итак, существуют два закона: первый – божественный закон природы; другой, сходный с этим природным законом, записан и одобрен людьми. Природный закон – это совершенный разум, укорененный в каждом, свойственный всем, ис­тинный, постоянный и вечный, везде, всегда и у всех народов один и тот же, бесконечный, неизменный и неоспоримый. От него брали начало и к нему сводились все хорошие записанные законы. От него происходят религия, обычаи и поклонение религиозным культам, что, безусловно, не почиталось бы всеми народами земли с таким постоянством, если бы в наших душах естественным путем не была воспроизведена высшая сущность, совершенная в единстве с богом: от нее берут начало чувство долга перед отечеством, почтение к родителям, любовь к детям, доброе отношение к родственникам и, наконец, всеобщая связь и благорасположение всего человеческого рода. Она же – причина благосостояния, порождающего добрые дела, щедрые милосердные поступки, помощь и поддержку. В зависимости от того, как человек все это делает, он обретает заслуги, почести, награды, либо позор, наказания, кары; и закономерно: среди людей почитаемые прославляются, наказанные же – раскаиваются. Потому-то вера постоянна, неизменна и непоколебима, а природный закон крепко хранит все наши блага в надлежащем порядке, порожденном совершенной мерой. Первым изобретателем этого природного закона является создатель и верховный повелитель – всемогущий бог. Кто ему не подчинится, подвергнется тяжелейшему наказанию, даже если избежит кары земных судей. Второй закон составлен и записан людьми так, чтобы обеспечивать равное благополучие всем. Прежде чем он был установлен и утвержден, его нормы не были ни для кого обязательными, и можно было следовать им или прене­брегать ими. Сейчас, когда люди его одобрили, нарушение права считается настолько серьезным, насколько серьезным они его сами квалифицируют; и по их усмотрению устанавливаются соответствующие награды и наказания.

Что до древнейших времен (до того как афиняне господствовали в Греции), нам ничего неизвестно о существовании записанного гражданского закона; лишь усмотрению и естественному желанию государей подчинялись как закону. Этого было достаточно, пока царь избирался за доблесть или какую-нибудь признанную добродетель; но затем, поскольку посулы, родственные и дружеские связи стали значить больше, чем долг, в государи часто избирались неправедные люди: поэтому появилась необходимость записать законы. Известно, что впервые в Афинах обнародовал записанные законы Драконт Афинский. После него Солон настолько усовершенствовал их в духе справедливости, что уже при жизни почитался божественным; и до сих пор сохраняются некоторые из записанных им законов. Также лакедемонянин Ликург, Минос, критский царь, Радамант из Ликии столь непогрешимо установили справедливейшие и (полезные миру законы, что в течение многих веков язычники им поклонялись как святым и говорили, что за справедливость, проявленную в этой жизни, Радамант и Минос стали в жизни иной судьями грешных душ, возымев по отношению к ним власть отправлять правосудие.

Заимствовав законы у афинян, лакедемонян и многих других городов и различных народов, римляне составили «Двенадцать таблиц», которые с тех пор пользовались всемирной известностью. Со временем они были пересмотрены Цецилием, Эмилием, Павлом, Гортензием, Туллием, Сцеволой, Сульпицием и многими другими светлейшими умами признанных законников. Последние широко распространили все римские законы которые, благополучно действуя у всех народов, находящихся под властью римлян, подчинили себе почти весь мир. Наконец, они же, приспособленные нашими императорами, стали гражданскими законами, до сих пор действующими в качестве устрашающей узды для злых, на пользу и для поощрения добрых. Я бы слишком затянул свою речь, если бы пожелал описать выгоды, проистекающие от них для рода человеческого. Прошу вас хорошо запечатлеть в ваших душах, что без справедливости не может существовать не только город, но даже маленькая группа людей. Справедливость – основа согласия; согласие – основа порядка (conservazione); порядок – основа спокойной и мирной жизни. Справедливость – единственная добродетель, содержащая в себе все другие добродетели. Поэтому она управляет всеми добродетельными делами и поощряет их: прикажи нам, о, справедливость, во всех наших словах и делах не ошибаться и проявлять благоразумие; прикажи нам обуздывать влечения и подчинять их разуму, в чем нам помогут умеренность и скромность; прикажи нам быть последовательными и выступать против злых в защиту долга, в чем нам поможет мужество. Недаром Аристотель говорит: «Justitia virtus est perfecta et omnes aliae virtutes justitia inesse videntur», то есть справедливость есть совершенная добродетель и все другие добродетели содержит в себе. Но среди всех замечательных вещей, которые можно сказать об этой славной и превосходной добродетели, явственно выделяется одно, достойное того, чтобы быть запечатленным в глубине наших душ, а именно: добродетель справедливости намного больше всякой другой добродетели угодна всемогущему богу, так что без различия, заметьте, превосходные отцы, без различия повсюду в Священном писании блаженных бог называет праведными, а праведных – блаженными; и во всем тексте Священного писания ни к чему так не взывают, как к справедливости. Моисей много пишет, от лица бога обстоятельно наставляя в праведности и законе. Давид в первом своем псалме, открывающем книгу, только и пишет о том, что человеку следует быть праведным; и все его сочинение в целом посвящено праведности. Соломон начинает: «Любите справедливость, судьи земли»; а затем продолжает: «Justi autem in perfectum vivunt, et apud Domi-num est merces eorum; et cogitatio eorum Altissimum», то есть: «Праведники живут вовеки; награда их в Господе и попечение о них у Всевышнего». Священные и святые евангелия не что иное, как законы. Апостол Павел, сосуд избрания и глашатай добродетели, более всего взывает к справедливости. В первом по­слании, адресуясь к римлянам, он говорит так: «qui injuste agunt, digni sunt morte; et non solum qui faciunt, sed qui consentiunt facientibus: propter quod inescusabilis es homo qui judicas, in quo enim alium judicas te ipsam condemnas» («...делающие такие [то есть неправедные] дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют. Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же» (лат.)). Туллий говорит то же самое, утверждая: «In justitiae genera duo sunt; unum eorum qui inferunt; alterum eorum qui a quibus infertur non propulsant, si possunt, injuriam» Несправедливость бывает двух видов: одна – со стороны тех, кто совершает ее; другая – со стороны тех, кто, хотя и может, не отводит противозаконие от тех, по отношению к кому его совершают» (лат.) (Цицерон. Об обязанностях, I, VII, 23).

Я так и не дошел бы до конца своей речи, если бы подробно остановился на том, что мешает осуществлению справедливости и как она проводится в жизнь теми, кто занимает в городе посты магистратов и управляет в его стенах и вне их во время войны и мира. Итак, заканчивая, я вспоминаю, что в начале показал, насколько этот народ всегда был поборником справедливости, какая причина в прошлом препятствовала ее осуществлению и как блистательно вы ее обрели, учредив вначале должность гонфалоньера, а затем исполнителя святой справедливости. Поскольку гонфалоньеру надлежит держать речь о справедливости в этом высоком собрании, мы показали, чем она является, каково ее начало, как и кем впервые в мире она была записана как закон. Наконец, мы вкратце показали, сколь превосходна сия добродетель, которая более всякой другой необходима для доброй и блаженной жизни. Сейчас же, переходя от достоинств этой добродетели, с почтением обращаю свои слова к вам, достойные и уважаемые Ректоры и чтимые магистраты, заслуженно занимающие места судей: я вас призываю и от лица наших членов Синьории прошу и обязываю принять во внимание намерения этой славной Синьории, – помнить о желании этого благонравного народа, обратить весь свой ум к богу и всеми силами стараться каждому воздавать по праву и справедливости. Вверяю вашим сострадательным заботам вдов и сирот, калек и слабоумных, помогать которым нас увещевает Священное писание. Весь народ государства старайтесь сохранить в единстве и всякое ваше слово и дело направляйте к общему благу, пренебрегая частной выгодой и собственной пользой. Внимайте с благоразумием и не судите поверхностно, но выносите справедливый приговор, всегда помня и остерегаясь вечного приговора бога, который своими устами сказал: «Каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить»²³. К этому и я вас призываю и побуждаю. Это же от имени наших превосходных членов Синьории я вам проповедую и, насколько мне дозволено, приказываю, с тем, чтобы сохранялся справедливый уклад жизни этого добросердечного и человечнейшего народа. Отсюда исходит праведное желание наших славных и превосходных членов Синьории, отсюда проистекают ваша честь и вечная слава, долгое процветание ваших наследников, как обещает бог в благостных словах псалмопевца: «Беззаконные будут извержены, и потомство нечестивых истребится; праведники наследуют землю и будут жить на ней вовек»²⁴. Надеюсь, сказанное мною удовлет­воряет характеру поручения, которое мне дано почтенными отцами из коллегии гонфалоньеров и верными служителями нашей Синьории. Они восполнят то, что я упустил, о чем я их и прошу.

Джанноццо Манетти. РЕЧЬ.

Любите справедливость, судьи земли, почтенные ректоры, мессер подеста и мессер капитан народа, христианнейшие и достойнейшие капитаны партии гвельфов, великодушные десять свободы, благоразумнейшие шесть торговли и остальные советники. По воле наших славных и могущественнейших синьоров, которые занимают должности гонфалоньеров компаний, я пришел сюда держать речь согласно обычаю, установленному нашими предками. Выступать я буду на вольгаре, чтобы проявить должное почтение в отношении славных и могущественнейших членов Синьории и подчиниться их суждению и исправлениям, в которых, надо думать, буду нуждаться. Ведь полагается, чтобы сегодня утром выступали люди ученые, обладающие памятью, умом и красноречием, чего я лишен, поскольку ведь перед вами человек необразованный.

Любите справедливость, судьи земли. Поскольку мы будем говорить об этой знаменитой и необходимой добродетели справедливости, которой держится небо и управляется земля и ад, прежде всего, нам следует знать, что есть справедливость сама по себе. Она является не чем иным, как вознаграждением добра и наказанием зла, что и делает господь наш бог; но вознаграждение дается им по милости, а наказание дается с состраданием. Далее, необходимо знать, где эту справедливость следует проявлять и каковы должны быть ее служители. Древние мудрецы, как сообщают, предполагали, а верховный князь философов Аристотель] доказал, что существуют три законных типа государственного устройства, которыми управляется род человеческий: первым и наиболее достойным из них является монархия, вторым – правление лучших людей, третьим – демократия. Он говорил также, что монарху надлежит, прежде всего, и больше всего заботиться о пользе тех, кем он управляет, что в противном случае его не следует именовать монархом, но можно и должно называть тираном. Лучшими людьми являются те, кто за добродетель и природный ум, а также за приобретенные знания по достоинству облечены в государстве правительственной властью и магистратурами.

В вашем ведении находится справедливость, относящаяся к обмену и обращению (commutativa giustitia), благоразумнейшие шесть торговли и другие советники, ведь строй нашего города установлен купцами и ремесленниками, которые ведут дела не с помощью торжественных нотариальных документов, но на основе простых записей в своих книгах, и вам нет необходимости вникать в право цехов и корпораций (quantita), как делают судебные инстанции в отношении гражданского права. И да будет вашей целью чистая и простая истина. Я хочу в этой связи напомнить вам пример, который приводит пророк Исайя: однажды, когда вместе собралось много образованных молодых людей, их спросили, что превыше всего. Одни сказали – царь, другие – жен­щина, третьи – вино; и все аргументировали своими примерами и доводами. Один же из них сказал, что превыше всего истина, которая могущественнее царя, женщины и вина. Потому-то и говорит господь наш Иисус Христос: Ego sum via, vteritas et vita («Я есть путь, и истина, и жизнь» (лат.). Евангелие от Иоанна, 14, 6). Исходя из этого можно сказать, что блаженствует тот город, который оберегает господь бог своим милосердным взором; ему он дает спокойствие, богатство, славу, любовь соседей и расположение рода человеческого. Когда же справедливость из-за многих страстей, произрастающих в душе человеческой, извращается, начинается мор, наступает бесплодие матери-земли и человеку отказано во всем, в чем он нуждается.

Другая справедливость – распределительная (giustitia distri-butiva). Речь идет не о распределении земельных угодий, построек или денег, но о раздаче должностей, званий и почестей. Так как, насколько мне известно, здесь никогда не вели речь о таковой справедливости, лишь нравоучительно расхваливая и одобряя ее деяния, я позволю себе подробнее остановиться на ней. Итак, я обращаю ваше внимание на то, что вам надлежит хранить эту справедливость, великолепные и славные члены Синьории, наши почитаемые коллеги, капитаны партии гвельфов и другие магистраты и советники. Если бы вы отдали магистратуры в нашем городе людям порочным, кои добивались их коварством, тогда порочные, следуя дурному примеру, стали бы отважными и сильными, а хорошие, видя, что в городе больше всего награждается порок и коварство, а не добродетель и добронравие, – боязливыми и робкими. И в этих условиях они отошли бы от руководства государством, как сделал, по собственному признанию в одном из писем, афинский философ Платон. Следует иметь в виду, что он был вдохновителем и сторонником учения, согласно которому каждый хороший гражданин должен участвовать в управлении своим городом, дабы дурные граждане не заняли место хороших; и тем не менее сам он никогда не занимал в городе никакой должности, хотя очень часто родственники и друзья призывали и побуждали его к этому. Поэтому будьте в высшей степени осмотрительны и не отдавайте ваши голоса за людей порочных, чтобы число их в вашем городе не возрастало и они не угрожали бы большими бедствиями. Ибо иначе начнутся громкие скандалы, войны, заговоры, исход граждан, высылка их, разрушение домов и тому подобные ужасные несчастья, о которых лучше умолчать, так как, пожелай я их поименовать, не хватило бы времени. Но нужно, чтобы хорошие граждане были многочисленны и пользовались почетом, занимая те места, где раньше сидели отцы, и не только чьи-то, но и государства. Убедительно поучает нас в этом господь наш бог в XVIII и XIX главах книги Бытия. Призвав Авраама, он сказал: «Дошло до меня зловоние мерзких грехов Содома и Гоморры; посему задумал я небесным огнем испепелить их жителей». Сказал Авраам: «Прошу тебя, господи, не делай этого, побереги праведных и добрых, кои живут в них». И спросил господь: «Сколько их?» Ответил Авраам: «Если их пятьдесят, простишь ли ты их?» Сказал господь: «Если их сорок пять, если их тридцать, если их двадцать, если их, по крайней мере, десять, я прощу всех». И ангелы стали искать, и не нашли они праведника, кроме Лота и его дочерей¹¹. Из этого видно, что праведные и хорошие люди допущены к богу; поэтому охранители и защитники города должны находиться не только на месте отцов, но и перед лицом всевышнего.

Но продолжим нашу речь и разъясним, откуда проистекают эти три законные формы правления. Начнем с той, о которой говорит Юстин, аббревиатор Трога Помпея, известного историографа. Первоначально власть над людьми была у царей. Они достигли такого высокого положения не по милости народа, но в результате избрания добрыми людьми лучших, прославленных своей доблестью. Желание царя для людей было законом. Но так как цари стали развращать свои души грабежами, убийствами и другими великими злодействами, многие города, в том числе большинство греческих, предпочли установить правление лучших людей (оптиматов); афиняне же и их последователи – народное. Рим сочетал в себе и то и другое, так как наряду с сенатом, который наследовал оптиматам, были также народные трибуны. В Венеции правление от народа перешло к лучшим людям. Во Флоренции правление отчасти в руках народа, отчасти в руках лучших людей. Вместе с тем нашим предкам не нравилось заниматься уголовными и гражданскими делами, так как они боялись приучиться пить кровь своих сограждан. Они предпочли иметь людей опытных, добродетельных, известных, вместе с обученными членами городского правления (assessori), не из нашего города, каковыми и являетесь вы, мессер подеста и мессер капитан народа, а также каждый из нас в соответствии со своим положением и достоинством. Итак, любите справедливость, судьи земли, и пусть прозвучит этот священный псалм: «Ты возлюбил справедливость и возненавидел беззаконие; поэтому бог умастил тебя елеем радости более близких твоих».

И всем вам, здесь созванным, от имени наших славных членов Синьории приказываю блюсти справедливость и обещаю их благосклонность, которая, как надеюсь, будет проявлена в отношении вас, сер имярек.

Дата добавления: 2017-01-14