Зима вернулась

Колямба, внук Одежды Петровны

Ирина Краева

Правдивые рассказки

А кто воспитывал пещерного человека, который в звериной шкуре бегал за едой по дремучим лесам, а еда огромного роста страшно рычала и сама хотела его съесть? Всю дорогу об этом думаю. С моим мужем Юрой подпрыгиваем в автомобиле по колдобинам и ухабам, мобильник у меня в кармане, ноутбук на коленях, и какой-то воспитанный пещерный человек скачет во мне от радости, что вырвался из города на природу. Я люблю этого пещерного предка. Он победил и выжил, и всё ему интересно!

Как только мы с Юрой приедем в деревенский дом за сладким одиночеством, тишиной и покоем, тут как тут на подоконнике нашей кухни Колябмина голова разговаривает.

- А вы скоро уедете?

Колямба – наш сосед. Он живёт с бабушкой в одной половине дома, а другую мы недавно купили. Колямба пока ростом мал, и когда он заглядывает к нам со двора, его плечи не видны в окошке. А причёска у соседа - как обычно в книжках князьям и принцам рисуют: кудри едва не до плеч. На Колямбиной голове они вечно сбиты-перевиты, потому что волосы ему причёсывают ветер или кусты репейника: прямая дорога - не его путь.

Причёсанным и даже пахнущим духами for men Колямбу можно увидеть только по субботам, когда за ним на чёрном джипе прикатывает отец, чтобы отвезти на занятия к репетиторам для поступления в супер-пупер-гимназию. А вечером поумневшего Колямбу возвращают бабушке на откорм натуральными творогом и сметаной. До первого класса Колямбе почти год остался, у бабушки он сил набирается. Дышит кислородом!Вот так!

- Всё у вас какое-то странное! – говорит Колямбина голова подозрительным голосом. А глаза Колямбы, голубые и многомудрые, невозмутимо уставлены в потолок. Но видят они в разные стороны, по-стрекозиному. – Шкаф какой-то ненастоящий. Сами раскрашивали?

- Сами, Колямба, сами, - ворчит муж. Он три дня расписывал узорами этого деревянного ветерана, который достался нам в наследство от бывших хозяев. – Вон дверка ещё пустая. Возьми, Колямба, краски, развивайвоображение!

Но Колямба проводит инвентаризациюдальше.

- И кошка у вас какая-то странная, - уличает он. – На недокормленного поросёнка похожа. Вы её сами брили?

И это про нашего кота Захара – петербургского сфинкса! Ну да, вид у него не привычный: на розоватом тельце ни волосинки, только хвост мохнатится, а уши, как маленькие крылья. Но если друзья вручили Юре на юбилей такую раздетую душу, стынущую от каждого сквозняка, что с ней делать? Только любить.

- Погладь, Захарку, - говорю, – погладь, он тёплый.

- Вы его гулять не выпускайте, когда солнце жарит, - советует Колямба. – А то обгорит и станет, как ошпаренный.

Нате вам, какие познания, прямо из инструкции по уходу за сфинксами.

- И ворона у вас тоже странная!

Ворона сидит на берёзе, целит клювом на ключи от машины, оставленные на веранде. Вся белая, на солнце будто прозрачная, как сосулька. Клюв у неё - словно из банки со сметаной вытащила. И лапы не чёрные, как у обычных ворон, а по-пеликаньи, розовые. Ни у кого такой нет, а в нашем дворе на берёзе она гнездо свила. Мы её подкармливаем сыром и салом. Ворона склёвывает кусочки прямо из рук.

Мне обидно за неё стало.

- И вовсе она не странная, - говорю. – У неё имя есть – Зима. - Это я на ходу придумала.

- Зимаааа? – протянул Колямба и пошёл в задумчивости.

Юра дух перевёл, шкафчик погладил, там, где его узор веселится. А я стала Захара кормить. Позвала на улицу - на свежем воздухе обедать вкусней - и поставила под берёзу миску с отварной треской. Захар не спеша потрусил к миске, на меня оглянулся - сказал «спасибо». Лопает и помуркивает. Какой же он поросёнок? И ворона рядом уселась. Клювом жабо на груди как бы невзначай прихорашивает, словом, я тут на солнышке греюсь. Захар – кот деликатный. Поморгал на неё левым глазом, поморгал – и отвалился на бок. Угощайся! Ворона сразу тюк-тюк-тюк – приковыляла, разнузданно вихляя бёдрами, – и давай треску трескать.

Задружились они с Захаром. Утром он выйдет на крыльцо и глазом на берёзу: тут ли ворона? А Зима приветствует во всё горло: «Каррррр! Тррреска скоррро?» Приятно жить с вежливыми соседями.

Они даже гуляют вместе. Вскочит Зима на забор, снайперски клюнет щеколду – та и отъедет в сторону, Захарка передними лапами толкнёт вольную калитку: гуляй, душа! Захар в траве трусит, а рядом ворона подпрыгивает, иногда подлетает. Ну и зрелище: безволосый кот и белая ворона… Местные бабушки решили, что наши голубчики - жертвы тайных испытаний химического оружия. И, завидев их, всей завалинкой три раза плевали через плечо, чтобы на них самих порча не перекинулась. Мы очень волновались за нашего Захара. Думали, местные кошки его на смех поднимут: жених-то голый. Соберутся толпой – и бац Захара по усам.

Но вышло совсем по-другому. Как-то Захар и Зима выбрали для прогулок путь через чёрную козу с рогами-кинжалами. К ней всё население Масловки обращалось со словами «Собака какая», хотя официальная кличка у неё была Матрос. Хозяйку козы Наумовну несколько раз предупреждали, чтобы она не выпускала бодливое животное на поляну рядом с деревенским магазином, самым популярным местом Масловки. Наумовна сажала утром козу на цепь за полкилометра от деревни, а та всё равно умудрялась избавиться от «якоря» и уже к обеду трясла бородой неподалёку от сельмага. Поджидала, кого забодать! Есть у меня догадка, что Собака Какая жаждала общения: уж очень Наумовна была молчалива и неласкова. Но из-за сурового воспитания коза не решалась выразить это желание более дружелюбно.

Так вот, в тот злополучный день она вновь надеялась завязать дружбу, а Захар и Зима как раз прогуливались в её сторону. В эту минуту из сельмага вышли Колямба и его приятель Виталька. Они уплетали эскимо, не подозревая опасности. «Двое! Ещё лучше!» - Коза едва ли не прослезилась от радости. И стала бесшумно подкрадываться с тыла. «Оп-ля!» - скомандовала себе Собака Какая и ласково боднула Колямбу. Виталика она нежно лягнула левой задней ногой. При этом на пару-другую секунд зависла в воздухе.

Не смекнув, что это было приглашение: «Давай дружить!», Колямба и Виталька бросились наутёк. А коза грохнулась плашмя в крапиву. Правда, подстилкой ей послужил бедный Захар, который от ужаса сам же и бросился под козу.

Ополоумевший сфинкс выскочил из под козы и изо всех сил вцепился ей в спину четырьмя лапами. На ноги Матрос взметнулась уже с голым всадником и дунула с места происшествия, не разбирая дороги. Ну кто же так бегает? Через несколько прыжков её поджидала траншея, выкопанная незнамо кем и для чего. Коза благополучно плюхнулась в нее, и даже рогов оттуда не было видно! Вместе с козой на дно глубокой ямы приземлился и наш зарумянившийся от жизненных передряг Захар.

…А Колямба, вернувшись с прогулки, отправился собирать малину, росшую возле дома. Тогда и заметил, что ворона Зима летает вокруг дома, что-то высматривая. Вдруг упала за сарай, а через минуту вновь вознеслась в небо. И со всех крыльев ринулась куда-то с поклажей в клюве. Колямба приставил к глазам кулаки «биноклем» и успел разглядеть: то был мышонок. А уж когда ворона понесла второго мышонка, бросил корзинку и побежал следом. Не далеко было…

- Вороны – это земные кашалоты, потому что такие же мудрые, - просвещал он нас вечером, бурля чаем в кружке. – У кашалотов мозг весит семь килограммов восемьсот граммов. А у вороны всего пять граммов. Но если ей мозга не хватает до чего-нибудь додуматься, у неё про запас есть доброта. Зима мышек в траншею кидала! Чтобы Захар от голода не умер. Знаете, как они с Матросом там плакали? «Уи-ую» и «ююю!» Одни-одинёшеньки. Я эту траншею хорошо знаю, - тут Колямба покосился на бабушку, но, поняв, что сегодня он герой, ему всё сойдёт с рук, живо продолжил: - И там с одной стороны можно спокойненько спуститься, прыгать не надо. Захар сам на плечо мне забрался, по штанине. Он тоже умный, как кашалот. А козу ещё уговаривать пришлось за мной идти. Я ей: «Собака Какая, кусь-кусь, фють-фють!» Но она ласковых слов совсем не понимает. Хорошо, у меня с собой морковка была. На неё и выманил.

Весь остаток дня козауже в загоне на дворе у Наумовны надрывала нам души беспрестанным беканьем. Успокоилась лишь, когда её навестили Колямба с Виталькой, погладили по голове меж рогов-кинжалов, пообещали ещё захаживать.

Кот Захар и ворона Зима после этого ЧП ещё больше сдружились. Но со двора – ни ногой, ни крылом.

А недавно приехали мы с Юрой в деревню, а Зимы нет.

Захар сидит на диване грустный, к миске на улицу не выходит – смысла в этом не видит.

Как только Колямба нарисовался, мы к нему с расспросами. А он только руками разводит, насупился. Так и уехали ни с чем.

Уже осень наступила. Думаем, съездим ещё в деревню, вывезем последние банки с огурцами, чтобы хрустеть ими в городе зимними вечерами. Подпрыгиваем с Юрой в своей машине по деревенским колдобинам, а на душе грустно. Ветер нудит, деревья скучные, серые домишки прищурились, в спячку впадают, даже деревянные ромашки на воротах будто увяли.

Ещё и ворона не ждёт нас во дворе.

Вошли в холодный дом, только сумки поставили, а в окошко Колямба стучит.

- Зима вернулась! – кричит.

А за ним снежный пух летит. На кудрях Колямбы, выбившихся из-под синей шапки, снежинки вздыхают. И на берёзе, на сарае, подстылых лужах – везде вздыхают и подпрыгивают белые комочки, будто нахохленные крошечные птички. А ладошки у Колямбы красные, даже через окно чувствуется, что холодные, наверное, уже первые снежки лепил.

Как же мы с Юрой зиму просмотрели?

- Зима вернулась! – не унимается Колямба.

После чая с козинаками он на пустующей дверке шкафа нарисовал белую ворону с розовыми лапками. Нарядную, весёлую, каркающую. Похожую на снеговика.

Когда Захар это увидел, заголосил человеческим голосом. Так и сидели друг напротив друга – живой голый сфинкс и нарисованная белая ворона.

А по деревне прыгали маленькие белые птички.

Дата добавления: 2017-01-14