Объемы свободы печати в России

Свобода слова сегодня в России не только существует. Как и во всех обществах, находящихся на стадии анархо-демократии, она по сути абсо­лютна.

Это не означает, что в России нет проблем со свободой слова и угроз для нее.

Эти проблемы и угрозы связаны с тремя факторами:

1) неумением и нежеланием государства, провозгласившего свою де­мократичность, действовать в соответствии с демократическими нормами и правилами в этой сфере;

2) безответственным использованием свободы слова журналиста­ми, что вызывает ответную, часто неадекватную реакцию государ­ства;

3) продолжающейся холодной гражданской войной внутри российско­го общества, его нестабильностью, когда задача политического, а по­рой и физического выживания отдельных лиц, групп и самой власти или даже страны заставляет их нарушать любые законы, в том числе и за­коны, охраняющие свободу слова.

«свобода слова». Для серьез­ного, а не поверхностного или конъюнктурного анализа данной проблемы нужно различать, как минимум, пять терминов и, соответственно, пять со­циальных ценностей и выстроенных на основе их социальных институтов:

Свобода слова, свобода печати, цензура, свобода конкретных средств массовой информации, свобода массовой информации.

Свобода слова сегодня в России реальна и абсолютна — практически в западном смысле: можно говорить что угодно и где угодно. И даже с мень­шей ответственностью за свои слова, чем на Западе

Свобоба печати закреплена законодательно, наличествует в реально­сти, но воплощается в целом для общества как совокупность текстов и об­разов во всех российских СМИ, а не в каждом в отдельности. В принци­пе — это приемлемый стандарт.

Цензура запрещена законодательно, фактически отсутствует в практи­ке всех СМИ, кроме корпоративной цензуры, юридически, впрочем, тоже не существующей. Отдельно я указал бы как на значимые сегодня в России факторы: самоцензуру самих журналистов, связанную с их политическими пристрастиями (это особенно проявляется по линии водораздела «комму­нисты — антикоммунисты», причем с обеих сторон), и, как я ее называю, цензуру друзей — очень эффективную. Позвонить другу главному редакто­ру или известному журналисту и о чем-то его попросить в России является нормой. Отказать в такой просьбе очень трудно. Но не потому что страшно, а потому что неприлично: неприлично отказать другу в дружеской просьбе. Так пока по привычке функционирует русский политический класс.

Свобода конкретных средств массовой информации различна, как это всегда бывает. Она ограничивается и в слишком многочисленных государ­ственных СМИ (включая и даже в наибольшей степени — в СМИ, принад­лежащих или подконтрольных региональной и местной власти), и, естест­венно, в частных — как минимум, интересами их владельцев, часто к тому же зависящих от государства, а также интересами главного менеджмента и самоцензурой (добровольно или корыстной) главных редакторов или са­мих журналистов.

Свобода массовой информации в России наличествует не в полной мере — прежде всего из-за многочисленных табу, негласно налагаемых на те или иные темы как государством, так и частными владельцами СМИ и близкими им по бизнесу или политическим интересам группами.

Характеризуя ситуацию в целом, я с полной ответственностью могу сказать, что отдельные ограничения всех этих свобод и, напротив, отдель­ные элементы неофициального цензурирования с лихвой перекрываются особенностями функционирования уже свободной, но пока еще не до кон­ца ответственной русской прессы в обществе со слабой властью, воюю­щими друг с другом элитами (информационные войны, в которых исполь­зуется много лжи, дают и громадные выбросы самой запредельной прав­ды) и общей анархией.

90 % русских журналистов (особенно вне Москвы) — очень мало зара­батывают официально. И это, безусловно, приводит к возникновению ряда дополнительных проблем для свободы СМИ в России. Совсем небольшие суммы могут обеспечить как появление информации, которая расширяет

поле свободы печати, так и, напротив, сокрытие информации, что, естест­венно, сужает это поле.

И второе в этом же направлении. Бедная аудитория менее требова­тельна к работе журналистов, не способна материально поддерживать нужный тонус конкурентной борьбы. Советские времена, когда одна семья выписывала по пять-шесть газет и еще два-три журнала, давно прошли. Сегодня большинство семей либо ограничиваются просмотром телевиде­ния, правда, довольно разнообразного, либо выписывают, плюс к этому, всего одну газету, причем чаще всего — не центральную, а местную, как правило, либо очень слабую профессионально, либо максимально анга­жированную одной из местных бизнес-группировок.

Свобода печати в России существует для тех журналистов, которые способны и имеют возможность в рамках ее работать, а свобода массо­вой информации — для тех, кто имеет возможность следить за переда­чами всех основных телеканалов и регулярно читать шесть-семь газет и два-три еженедельника разных политических направлении

Теперь нелишне перечислить реально существующие практически во всех демократических странах (в более или менее жесткой юридической форме) многочисленные легальные изъятия из принципа свободы печати.

1) как правило, в конституциях или законах, специально посвященных СМИ, запрещены (то есть цензурированы):

• призывы к свержению существующего строя;

• призывы к войне (между тем войны ведутся и с чего же, как не с призыва соответствующего государственного деятеля, они начина­ются?);

• призывы к разжиганию межнациональной, расовой и религиозной розни.

2) кроме того, всюду в законодательстве существует понятие государ­ственной и/или военной тайны, под соусом чего цензурируются целые пла­сты информации;

3) деятельность некоторых спецслужб во всех крупных демократиче­ских государствах фактически (в некоторых своих аспектах) вообще зако­нодательно выведена из-под контроля СМИ;

4) почти повсеместно наказуема в судебном порядке клевета, под опре­деление которой часто попадает просто документально не доказанная правда;

5) во многих странах судебно наказуемы также разного вида публичные оскорбления физических лиц;

6) охраняется законом корпоративная тайна;

7) охраняется законом тайна личной жизни

Какой объем важной для общества информации выводится таким обра­зом из-под контроля свободы печати (контроля СМИ)? Никто точно не мо­жет это сказать. Но ясно, что это не 1—2 %.

Наконец, в последнее время особенное распространение получили не закрепленные законодательно, но реальные ограничения свободы печати по принципу.так называемой политкорректности — ограничения, часто вполне абсурдные. В России это, например, проявилось в бессмыслен­ных рассуждениях, что де постыдно употреблять выражение «лицо кав­казской национальности». Причем никто из борцов против этого выраже­ния не пояснил, как, например, обозначать в тех же милицейских сводках основные приметы задержанных, если при них нет документов, а своих имен они не называют? Да и сами борцы за «политкорректность» вряд ли всегда сходу определят, кто из пяти представленных им людей разной национальности является азербайджанцем, армянином, грузином, чечен­цем или аварцем.

Не слишком корректное с научной (этнографической) точки зрения вы­ражение «лицо кавказской национальности» объявили, фактически пыта­ясь цензурировать печать, некорректным политически. На Западе возник еще более обширный круг тем, проблем, коллизий и слов, которые факти­чески являются запретными, то есть подцензурными, по соображениям по­литкорректности.

Эти казусы показывают, что не только власть периодически испыты­вает на прочность институт свободы печати. Это делает и само об­щество, в том числе самое свободное и самое либеральное.

Более всего уязвимость некоторых как цензурных ограничений, так и борьбы с ними показывает, на мой взгляд, такой пример. Призывы к на­сильственному свержению существующей власти почти повсеместно на­ходятся под запретом в демократических странах. Само по себе это по­хвально, но не стоит все-таки забывать, что большая часть истории всех этих стран есть история революций и государственных переворотов. Рос­сия — не исключение. Только в последние годы мы видели, как минимум, три таких события: август 1991 года, декабрь 1991 года, сентябрь—ок­тябрь 1993 года.

Остановить историю нельзя ни цензурным запретом, ни табуированием отдельных слов и понятий. И журналисты и политики не должны забывать об этом не только тогда, когда они борются против цензуры, но и тогда, ко­гда, победив в этой борьбе, начинают сами цензурировать или табуиро-вать — и не только прессу, но и самою жизнь.

Свобода печати есть один из краеугольных камней свободного и де­мократического общества, который, однако, очень часто используется и в качестве камня за пазухой и булыжника как оружия, причем пролета­риатом гораздо реже, чем другими, гораздо более обеспеченными соци­альными классами, а проще говоря — правящим классом

Теперь опишем конкретную ситуацию в российских СМИ с точки зрения того, что ограничивает свободу их самовыражения (если предполагается, что максимум этого самовыражения дает максимум свободы слова и сво­боды печати).

Центральная (федеральная) пресса. В настоящий момент является наиболее свободным сегментом российских СМИ (именно здесь живет наша свобода печати, и ограничений здесь почти нет). В основном цен­тральные печатные СМИ являются частными, хотя присутствие государст­венных газет и журналов гораздо большее, чем в любой другой демокра­тической стране. Более того, несмотря на то, что олигархи-изгои были ли­шены политического ядерного оружия, Березовский продолжает владеть всеми своими печатными СМИ, а Гусинский, хоть и косвенно, контролиру­ет часть ранее принадлежащих ему бумажных изданий. Вообще оппозици­онная бумажная пресса существует в России и справа, и слева — Кремль не нарушил здесь тот баланс сил, который был при Ельцине.

Сильнейшая внутривидовая конкуренция в этом сегменте СМИ поддер­живает необходимый уровень свободы, ограничиваемый четырьмя глав­ными факторами:

1) связью ведущих бизнес-структур, владеющих данными СМИ, с вла­стными структурами, что рождает корпоративную цензуру;

2) крайне низкими тиражами качественных изданий, что сужает поле потребления существующей в этих СМИ свободы обществом;

3) совокупной деятельностью провластных и частных пиар-структур, искажающих в весьма впечатляющих масштабах свободное творчество журналистов данных СМИ;

4) относительно низкими заработками журналистов данных СМИ, ре­дакции которых базируются в самом богатом городе страны и одном из бо­гатейших городов мира, что приводит к легкости подкупа как отдельных журналистов, так и целых редакций.

Региональная и местная пресса и региональное телевидение и ра­дио. Минимальный уровень свободы, обусловленный:

1) почти полным отсутствием конкуренции из-за малочисленности субъектов, владеющих данными СМИ или контролирующих их, к каковым относятся главным образом:

2) местные власти в России, на порядок более авторитарные, чем власть центральная, и одна —две крупнейших местных бизнес-группиров­ки, либо сросшиеся с местной властью, либо (в лучшем случае) воюющие с ней;

3) почти нищенскими официальным уровнем заработной платы провин­циальных журналистов

Федеральные телеканалы (и радиоканалы). Эти СМИ менее свобод­ны, чем федеральные (центральные) печатные СМИ, но гораздо более свободны, чем СМИ региональные и местные.

Среди центральных метровых общеполитических телеканалов три впрямую контролируются центральной властью («Первый», «Россия», «Культура»), один — региональной московской властью (ТВЦ), один — крупнейшей государственной энергомонополией «Газпром» (НТВ). Из мно­жества дециметровых каналов все, кроме Реп-ТВ, контролируемого РАО «ЕЭС», являются чисто развлекательными и в лучшем случае портят вку­сы публики.

Тем не менее и здесь царит значительный (не абсолютный) плюра­лизм. Если «Первый канал» и канал «Россия» в целом отражают офици­альную линию трактовки официальных событий (хотя и на них уровень свободы высказываний в разных передачах весьма разнится), то НТВ, Реп-ТВ и ТВЦ являют собой примеры отклонения от генеральной линии, причем в разные стороны. НТВ — более демократический канал, Реп-ТВ — отчетливо либеральный, ТВЦ — державнический.

Конечно, положение со свободой СМИ в совокупности центральных те­леканалов и радиоканалов назвать оптимальным нельзя, хотя и считать, что свобода мнений здесь отсутствует вовсе, совершенно нет оснований.

Дата добавления: 2017-02-01