Образование

ТЕМА 3.

ОРГАНИЗАЦИЯ ОБУЧЕНИЯ. С крушением Римской империи в Западной Европе исчезла и прежняя образованность. В раннем средневековье грамотными, да и то не всегда, были только священнослужители и остатки еще кое-где сохранившейся римской знати. Натурализация хозяйства, почти полное прекращение торговли, разрыв связей между регионами исключали всякую возможность сколько-нибудь широкого интеллектуального развития.

Частные светские школы исчезли. Остались они только при церкви, которая не могла обходиться без грамотных людей. Но из античного наследства извлекалось только то, что соответствовало христианской догматике и практическим нуждам церкви. Для упорядочения и систематизации школьных знаний римский писатель из Карфагена Марциан Капелла в V в. предложил к изучению 7 свободных искусств: грамматику, риторику, диалектику, геометрию, арифметику, астрономию и музыку. Это было сделано в трактате "О браке Филологии и Меркурия". В соответствии с традицией римской классической литературы подробно описывались перипетии сватовства и свадьбы во дворце Юпитера. Дева Филология знакомит присутствовавших с содержанием 7 свободных искусств. В этом рассказе в краткой и упрощенной форме излагаются основные сведения из наук, предназначенных скорее для запоминания, чем для понимания. Этот учебник стал очень популярен в средние века. Сам Капелла был не только педагогом, но и ритором, адвокатом. В научных воззрениях он опирался на античные достижения. Например, в геометрии, исходил из того, что Земля круглая, не признавал астрологию.

В VI в. эти 7 искусств были разделены другим римским ученым – Боэцием – на 2 части: гуманитарный тривиум (грамматика, риторика, диалектика) и математический квадривиум (геометрия, арифметика, астрономия и музыка).

Грамматика сводилась к изучению латинского языка[55].

Риторика учила церковному красноречию.

Диалектика сводилась к тому, чтобы с помощью формальной логики (суммы доказательств) убеждать в истинности веры и опровергать еретиков. Иными словами она – искусство ведения спора.

Арифметика предназначалась для ведения простых подсчетов и магического толкования чисел.

Геометрия изучала строение поверхности земли, землемерное дело, основы строительства знаний, то есть включала, прежде всего, географию и архитектуру.

Астрономия сводилась к вычислению сроков церковных праздников.

Музыка, прежде всего пение, предназначалась для сопровождения молитв. В средние века музыку относили к математическим наукам из-за наличия строгих законов гармонии.

Постепенно, в силу тогдашнего миропонимания и церковной монополии на грамотность эти предметы (или науки) из "служанок филологии" превратились в "служанок богословия". Тривиум представлял собой низшую ступень обучения, квадривиум – высшую. Окончательно закрепил это разделение в том же VI в римский популяризатор науки Кассиодор.

Как видно, история не вошла в перечень школьных наук и в средние века изучалась обычно вне стен учебных заведений. Возможно, это произошло из-за статичности мышления отцов церкви, считавших, что земной мир данный свыше, неизменен, а все знания, нужные человеку, уже собраны в Священном Писании, и учиться надо лишь для того, чтобы уметь извлекать их оттуда.

Организовывая таким образом обучение, церковь в то же время не была заинтересована в распространении грамотности. Она обучала ей только кадры священников. Об этом красноречиво свидетельствует следующее письмо папы Григория I Великого (VI/VII вв.) епископу Дезидерию: "Дошло до нас то, о чем мы не можем вспомнить без стыда, а именно, что ты обучаешь кого-то грамматике. Известие об этом поступке, к которому мы чувствуем великое презрение, произвело на нас впечатление очень тяжелое". Впрочем, как видно из адресата папы, не все в церкви разделяли мнение о соблюдении церковной монополии на образование. Но точка зрения, высказанная высшим церковным иерархом, была господствующей. В результате книжная ученость, образованность вытеснялась в стены монастырей, а мирянам оставалось лишь внимать устному слову. Тот же Григорий I писал свои проповеди и религиозные сочинения без модных ранее риторических украшений и сложностей, в расчете на малообразованных слушателей. Хотя сам он происходил из старинного и богатого римского рода, поначалу был префектом Рима и любил щеголять по городу в шелковой тунике, украшенной драгоценными камнями. Но затем стал верующим и передал все свои богатства в монастырь.

Постепенно распространяется суждение одного из наиболее ранних и авторитетных христианских теологов – Тертуллиана (160-230), который признавал единственным источником знания "божественное откровение" и считал, что религиозные догмы не нуждаются в обосновании их разумом. Ему приписывают изречение: "Верую, ибо это абсурдно". Именно так он не писал, но такой вывод из его взглядов сделали позднее церковные философы. Уроженец Карфагена, он принял христианство в зрелом возрасте и стал его ярым защитником.

Подобные взгляды на отношение христианства к светскому знанию высказал и один из наиболее влиятельных отцов церкви Августин Блаженный (Аврелий Августин – 354-430). Он вырос в римской патрицианской семье (мать – христианка, отец – язычник), получил блестящее образование, вел типичную жизнь аристократа, имел подругу, сына, преподавал риторику. Но примерно в 30 лет пережил духовный кризис, несколько лет провел отшельником на севере Италии, в 387 г. принял христианство и с 395 г. был епископом Северной Африки. К Библии он, поначалу, относился критически: "Истина не может быть показана столь некрасиво". Приняв христианство, он стремился не просто верить, но и понять, что шло от римской культуры в Августине. Но, получив сан епископа, он стал более жестким: "Больше веры, меньше разума". Он говорил: вера, что абсолютной истины нет – сама является абсолютной, что и доказывает существование абсолюта. Человек не способен познать это рассудком, а может лишь душой, в экстазе.

Августин резко выступал против "языческой" античной философии, стал нетерпимым к инакомыслящим, требовал истребления еретиков. "Причина зла – в свободной воле". Его новые воззрения легли в основу католицизма, и используются церковными теоретиками и поныне. В соответствии с отрицательными высказываниями Августина о светском знании Карфагенский собор в 436 г. запретил епископам читать книги язычников.

Основные взгляды Августина-епископа изложены в его трактате "О граде Божьем", который он писал в течение 14 лет и где он рассмотрел человеческую историю как непрерывный регресс от первородного греха – своеволия Адама и Евы до Страшного суда. Он резко критиковал римскую потребительскую цивилизацию, ее жестокие и похотливые зрелища. Язычество – аморально, ибо не наставляет людей в нравственности. Но, считал Августин, насилие, войны, как и общественное неравенство – неизбежное следствие греховности человека и не может быть устранено. Поэтому римской распущенности он противопоставляет строгость нравов, основанных опять таки на насилии, но теперь уже – духовном. "Земному Вавилону", то есть земному граду, созданному любовью человека к самому себе, он противопоставил идеал – "небесный град". Уходя от реальной жизни, Августин вел к аскетизму, лишал жизнь, красоту их чувственного блеска. "Не то искусство, которое опытом наблюдается, а то, которое разумом доискивается". То есть он уводил в область абстракций. Эти его рассуждения легли в основу средневековых суждений об искусстве.

Августин известен и резкими выступлениями против религиозного дуализма манихеев. Он знал, о чем спорил, ибо в период своего жизненного кризиса был у них внимающим, но разочаровался и принял христианство. В полемике с манихеями Августин доказывал, что Бог – один, а зло – потеря добра людьми, которые не сумели использовать свободу воли, которую Бог дал Адаму и Еве. То есть, он признавал, что люди обладают свободой воли, но видел в этом, как отмечалось, только вред.

Августин – автор концепции первородного греха как естественного акта размножения (уже в этом и с этого – человек грешен). Поэтому брак может существовать только для размножения, а идеал – в воздержании. Самое дурное в этой концепции, отмечал немецкий исследователь И.Блох – превращение половых отношений в нечто, неугодное Богу, постыдное, что привело к половым фантазиям христианских моралистов из-за нереализованной биологической потребности, к перебиранию грязи, болезненному вниманию к девственности и ее нарушению, к извращениям[56]. Отсюда – общее отрицательное отношению к сексу в христианском обществе.

Впрочем, и в этом Августин хорошо был осведомлен лично. По собственному признанию, он с 16 и до 28 лет "блудил", потом 3 года прожил с конкубиной (наложницей). Лишь затем, поверив в Христа, пришел к воздержанию, но не только по убеждению, но и из-за болезни легких. Возможно, болезнь и способствовала переходу в христианство, осознанная как кара Божья за грехи молодости. Но прежний опыт привел Августина к пониманию того, что проституция – неизбежное зло, происходившее все от того же первородного греха. От Августина происходит и средневековое отношение к проституции (подробнее – далее).

Унаследованное от античности стремление анализировать веру привело Августина к самоанализу, к изучению психологии отдельной личности. В этом он вышел за рамки античной философии, но, в конце концов, пришел к выводу, что истину нельзя познавать с помощью научных знаний древних. Истина – неизменна и вечна, атрибут божественной мудрости.

Развитие мировоззрения Августина от языческих ценностей к христианским шло от тогдашних жизненных реалий, от кризиса Рима. Надежда, по Августину – в вере, в осознании ценности вечных истин. Это давало ему жизненные силы: "Плохие времена, но давайте жить хорошо и будут хорошие времена. Какие мы, такие и времена". Он верил, что порядок – от Бога. А на земле его должно поддерживать государство, подавляя испорченного человека, и христиане обязаны служить такому государству.

V-VI вв. отмечены переходом к схематизации. Мало- и вовсе неграмотные варвары не испытывали потребности в достижениях римской культуры, да и не могли воспринимать ее в должном объеме. Поэтому оставшиеся еще образованные люди, чтобы хоть что-то сохранить из римского наследия вынуждены были обратиться к составлению различных толкований, объяснений, путеводителей по античным произведениям. В итоге появляются различные руководства, то есть, по нашему – учебники, хрестоматии для малограмотных варваров. В этом – существенное отличие нарождавшейся средневековой системы обучения от античной, основанной на изучении первоисточников, причем разных по авторским концепциям. Отсюда – мировоззренческий плюрализм античности. Теперь же, в условиях господства единой религиозной доктрины – христианства – античное наследие не только обеднялось упрощенным толкованием в учебниках, но и препарировалось в угоду главенствующему мировоззрению. Но не стоит, быть может, столь уж резко упрекать церковных деятелей той поры в том, что они специально отбирали из античного наследия лишь то, что было пригодно христианству. Ведь сам малообразованный человеческий ум не мог охватить и "переварить" всё многообразие античной культуры. Для этого нужны были столетия развития и другая обстановка. Ведь сама быстрота распространения христианства свидетельствовала о созвучии его доктрины человеческим потребностям и интеллекту того времени, когда обыкновенному человеку не было нужды разбираться во всем многообразии мировых проблем, а надо было найти путь к выживанию, к спасению и если не тела, то хотя бы души.

И если бы позднеримские и ранневарварские просветители обращались к людям со сложными концепциями, их бы не поняли и не слушали. А ведь в том и сила христианства, как и любой религии, что она обращается не к разуму, а к чувствам, эмоциям (ведь и образованному человеку порой трудно объяснить подсознательные мотивы своего поведения). Сами наставники тоже были детьми своего времени и, как и Тертуллиан, так и Августин, отказывались от античного плюрализма, который, кстати, действительно, зашел в тупик. И сами они видели в христианской идее путь к праведной жизни и спасению, то есть были искренни в своем отношении к античному наследию.

Но, так или иначе, приобщение к культуре по учебникам приучало учеников к схематизму, зубрежке и эта привычка сохранилась в массовом образовании до наших дней.

Уже Кассиодор отбирал из античной литературы лишь то, что соответствовало Библии. Ее сюжеты и этические нормы приучались воспринимать вне связи с реальной жизнью. Ведь исторические реалии Библии были обращены к иной эпохе и иному народу. Бóльшему не учили. Практическим знаниям обучали в семье. Даже Карл Великий учил своих сыновей военному делу. Девочек учили рукоделию.

В итоге от поколения к поколению все больше сокращался круг знаний[57]. В VI-VIII вв. архиепископ Исидор Севильский (560-636), сын испано-римского аристократа и дочери вестготского короля, англосакс Беда Достопочтенный (674-734) писали краткие изложения сведений по географии, истории, теологии, грамматике, астрономии, агрикультуре, архитектуре. Все это приучало к поверхностности, без стремления проникнуть в суть явлений. Но для поддержания определенного уровня образованности клириков такой подход был достаточен.

Однако общественное развитие постепенно расширяло круг потребностей. Эпоха Каролингов потребовала увеличения числа более грамотных администраторов, юристов. Да и знати для управления складывавшимися сеньориями требовались не только грамотные слуги, но и собственные знания. Возникает потребность в хоть каком-то светском образовании, что было связано, в первую очередь, с деятельностью Карла Великого (в чем тоже его величие). Он один из первых понял необходимость некоторой секуляризации знаний. В инструкции 789 г. он писал: "Пусть создаются школы, чтобы учить детей читать, пусть в каждом аббатстве, в каждой епархии обучают псалмам, нотам, пению, счету, грамматике".

ШКОЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ В РАННЕМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. Уже до Карла возникают две ступени образования. Начальная ступень предусматривала изучение азбуки, чтения на латыни и заучивания псалтири, затем – письма и пения. На средней ступени изучали тривиум и квадривиум. При Карле Великом в первую ступень вошло и изучение латинской литературы. По настоянию Карла церковный собор 813 г. в Шалоне постановил: "Епископам должно учреждать школы, в которых преподавались бы обычные науки и книги Священного писания, дабы из этих школ выходили бы такие люди, которые могли бы иметь особенное значение среди простого народа и наука которых могла бы быть противопоставлена не только различным ересям, но и ухищрениям антихриста". В этом постановлении, однако, отчетливо видна и ограниченность решения проблемы образования. Впрочем, иного в то время и быть не могло.

Энергичную деятельность в определенном направлении проявил сам Карл. Он приглашал к своему двору лучших ученых того времени из разных стран. Среди многих приглашенных им выделялся англосакс Альбин Алкуин из Йорка, сторонник обучения мирян. Он составил учебники по грамматике и риторике, основанные на цитатах из Августина, Григория I с комментариями. Написаны эти учебники в подражание античным диалогам между учителем (Алкуином) и учеником (вторым сыном Карла – Пипином), что свидетельствует о знании тогдашними книжниками, по крайней мере, некоторыми, античных традиций и попытках использовать педагогический опыт того времени. Алкуин создал программу светского обучения, основанную на 7 свободных искусствах и готовившую учеников к пониманию теологии, что, считал учитель, и должно составлять цель обучения.

Желая повысить свои знания и уровень образованности свиты, Карл Великий создал кружок, названный "Дворцовой академией". Там читались и толковались произведения античных авторов и отцов церкви. Но о распространении грамотности даже среди элиты свидетельствует то, что сам Карл едва научился писать лишь в старости. А был он, несомненно, одним из самых образованных среди светской знати своего времени.

Значение эпохи, названной Каролингским Возрождением, в области образования состоит в том, что по инициативе Карла было создано законодательство о школах, которые появились при монастырях и епископских кафедрах с начала lХ в. и было введено обязательное обучение детей знати[58]. Для широких народных слоев в VIII-IХ вв. считалось достаточным знать "Отче наш" и "Верую", причем учить детей этому были обязаны родители.

С распадом Каролингской империи пришло в упадок и Каролингское Возрождение. Знания вновь вернулись в монастыри. Низкое, рутинное состояние культуры того времени, слабые результаты Каролингского Возрождения объясняются, с одной стороны, отсутствием общественной потребности в знаниях, а с другой, церковной монополией на образование, незаинтересованностью клира в обучении мирян. Лишь в аристократической среде постепенно распространяется интерес к грамотности. Так, если Гуго Капета отец не учил изящной словесности, и тот не знал латыни и возил при надобности епископа для перевода, но своего сына Роберта Гуго уже посылает в латинскую школу в Реймсе.

Иным было состояние образования в раннесредневековой Византии. И там было много неграмотных. Но все же светские школы там сохранились и посещали их дети не только знатных и богатых, но также ремесленников и даже зажиточных крестьян. При этом, несмотря на общую религиозность, в школах преобладали светские знания, что было продолжением античной традиции. К неграмотным относились без всякого почтения, неумевшие читать вызывали насмешки. Отсутствие образования считалось не просто недостатком, но даже воспринималось как отсталость и неполноценность. Византийские тексты полны порицаниями невежам, не умевшим правильно выразить свои мысли. Необразованный не мог рассчитывать на занятие достойного места. Соответственно, образованных почитали. Императрица Ирина говорила: "Свободные науки улучшают нравы". Грамматике учились не только мужчины, но и женщины.

Учителей начальных школ называли грамматистами или педагогами. Обучали в этих школах около трех лет. Как и в античное время, учеба начиналась с изучения букв, слогов, слов. Затем переходили к чтению Библии или античного Галена. Для большинства на этом обучение и заканчивалось. Но существовали и школы более высокого уровня – школы грамматика с 6-7-летним сроком обучения грамматики как основы всякого образования. Изучались, как и в начальной школе, античные тексты, но постепенно их вытесняли книги Священного Писания. В византийской Сирии в VII в. в таких школах училось обычно около 12 учеников.

Следующая ступень – школа ритора, в которую поступали в 16-17 лет. И хотя официально сословных ограничений не существовало, в школе ритора учились лишь богатые и постоянно проживавшие в городах, где располагались эти школы. Изучали в них, прежде всего, словесность, искусство, а также технику составления писем, необходимую для чиновников, затем – философию. Далее желающие могли приступить к изучению математических наук в рамках квадривиума. Но таких обычно было немного. Богословие поначалу изучали при монастырях и в семье. Лишь к концу раннего средневековья увеличилось число и роль богословских школ.

Частные школы были платными. Дети церковной и светской элиты завершали образование в высших государственных школах. Нередко в таких школах ученики (молодые аристократы) жили в домах их создателей, часто крупных ученых. Существовали и сельские школы. Были специальные школы для детей погибших воинов, где изучали грамматику. Их организовал император Алексей Комнин.

Но, несмотря на существовавшую систему образования, до 9/10 населения Византии, прежде всего крестьян, оставалось неграмотными. Известны даже неграмотные священники. И в свидетели можно было брать неграмотных, заверявших подлинность документов крестиками вместо подписей. Платность обучения фактически закрывала двери элементарных и средних школ перед большинством населения империи.

В Западной же Европе дело школьного образования в раннем средневековье оказалось всецело в руках церкви. Лишь кое-где на юге Италии, под влиянием Византии, некоторое время еще сохранились светские школы. Естественно, целью обучения на Западе стало исключительно постижение христианских ценностей[59]. Этим средневековое западноевропейское образование отличалось от античного, целью которого было физическое и умственное совершенство. Эта цель была производной от ценностей античного общества, ориентированного на активную гражданскую деятельность. Отсюда – потребность и в физической красоте, и в красоте поступка.

Заслуга христианского идеала – поворот к внутреннему миру человека, сосредоточенность на внутренней жизни, нравственности, личной добродетели. Но в тогдашних условиях это вело к воспитанию, прежде всего, послушания, аскетизма, к фактическому отрицанию индивидуальности. В ряде школ даже предписывалось ходить с потупленным взором (как монахи), сидеть на полу, преодолевая грех гордыни.

Создателем средневековых школ в Западной Европе часто считают Кассиодора, который активно развивал идею школы для духовенства. Он же, как отмечалось, написал и первые учебники в расчете на варваров. До него Августин, например, следовал римским педагогическим традициям – основал школу ритора и преподавал в ней.

Школы обычно существовали при церквах и монастырях. В последних нередко были внутренние школы для мальчиков, отданных в монахи и внешние – для детей мирян данного прихода. В церковных центрах были соборные или кафедральные школы. В 1179 г. третий Латеранский собор постановил, чтобы каждая соборная церковь содержала магистра для бесплатного обучения клириков и бедных школяров. Обучение велось в помещении церкви или на квартире учителя – священнослужителя. Но монастырские школы имели отдельные помещения.

Обстановка школьной комнаты была скромной. На полу – солома, на которой сидели ученики (скамьи появились лишь в ХIV в.). Преподаватель располагался на стуле, а перед ним на пюпитре лежала изучаемая книга. Учились читать латинские молитвы, церковное пение, реже – письмо по руководству Элия Доната, грамматика IV в., комментатора Вергилия. Сроков обучения и возрастных ограничений не было. Дети обучались грамоте вместе со взрослыми[60]. При этом в монастырских школах дети были подчинены тому же строгому монастырскому уставу, что и монахи. Во время молитв, в спальне, за едой – всюду они находились под присмотром наставника, запрещавшего болтать, петь, играть. Наиболее распространенным методом наказания были розги. Одна из грамматик называлась "Берегущая спину", ибо ее знание избавляло от побоев. Часто ученик был оторван от родителей и жил в пансионе у учителя или на постоялом дворе. Обычно постоянной заботой учеников была добыча пропитания, иначе у них, как тогда говорили, ничего не будет на зубах, кроме церковного звона. В доме учителя такие ученики часто выполняли и роль слуг.

Занимались обычно по 3 часа с утра и после обеда. В начальной школе изучали тривиум[61]. В VIII в. еще считалось, что и для епископа достаточно знания лишь псалтири[62]. Часто окончивший такую школу умел лишь механически читать по латыни, не понимая смысла слов. Анекдот того времени: у одного епископа по распоряжению короля выскоблили в тексте обедни первый слог и вместо "за рабов и рабынь Твоих" он долгое время читал "за ослов и ослиц Твоих". Были бродячие учителя, переходившие из города в город и устраивавшиеся в монастырях.

Начиналось обучение с заучивания нескольких молитв, Credo (Верую), всех 150 псалмов. Дети с плохой памятью отсеивались. Затем выучивали азбуку (от букв – к слогам), письмо. Такое начальное образование сохранилось и позднее. На это уходило 3 года. Обычно на всю школу была одна грамматика Доната. Но она была трудна для усвоения, ибо писалась для римских детей, для которых латынь была родным языком. Позднее появились средневековые толкования этого учебника. Учета детского возраста и специальных методик не было, что делало процесс обучения очень трудным.

Об уровне школьных учителей свидетельствуют записки Гвиберта Ножанского (ХI в.): "Школьных учителей так мало, даже в больших городах, но если и встретишь, то знания их убоги". Семь свободных искусств начали изучать в соборных школах с Х в., но их широкое проникновение относится уже к ХII в. Пока же основным признаком учености считалось умение толковать Священное Писание. Полагалось, что достоверных знаний о природе достичь невозможно, ибо Бог всегда может вмешаться в земной мир.

Первоначально в начальных школах преобладали дети духовенства. С введением в ХI в. строгого целибата в школах чаще появляются дети горожан, редко – крестьян.

ШКОЛА В РАЗВИТОМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. С ХII в. в городах магистры (выпускники университетов) начали открывать частные школы, которые, в отличие от церковных, были платными[63]. Первые такие школы возникли в Италии. Ремесленники стали создавать цеховые школы, в которых учили письму, счету. Появились и гильдейные школы у купцов. В цеховых и гильдейных школах учились и девочки. Но лишь в ХIV-ХVI вв. сложилась система платных средних школ с 8-10-летним сроком обучения. Если все школы, которые патронировала церковь, были латинскими, светские школы вводили обучение и на родных языках.

Статистики охвата школьным образованием нет. Но, например, в одном из наиболее развитых средневековых городов – Флоренции – в ХIV в. при общем числе 50-60 тыс. жителей начальные школы посещали около 10 тыс. детей, средние – 1-2 тыс., высшую – примерно 500 учащихся. Всеобщее начальное обучение вводили среди своих приверженцев некоторые секты (например, табориты, позднее – анабаптисты).

Показательно, если в раннем средневековье при всеобщей неграмотности церковь пыталась ограничить возможности для образования мирян, то в ХIII-ХIV вв. усиление влияния горожан и зажиточных крестьян вызвало энергичные протесты против народного образования и в среде феодалов. Так, в 1391 г. английская палата общин обратилась к королю Ричарду II с просьбой запретить крестьянам отдавать своих сыновей в школы.

Рост городского населения в развитом средневековье вызвал потребности в эмпирических знаниях. В ХII-ХIII вв. для обучения стали переводить литературу с арабского, а после Четвертого крестового похода – и с греческого. В ХIII в. традиционные методы обучения, основанные на простом запоминании, стали заменяться рациональными. В школы с городским сознанием проникало новое отношение ко времени. В ХIV в. время стали ценить, тратить его попусту считалось грехом. Созерцательность уступала место деятельности. Если раньше считалось заслугой: хоть неграмотный, но мудрый, то с ХIII в. стали говорить, что "неграмотный король подобен коронованному ослу".

Если отцы церкви в IV-VII вв. нравственность ставили выше образованности, то с ХII-ХIII вв. нравственное воспитание уже часто подчинялось задачам обучения. Усиливалось внимание к логике преподавания, к формированию не только знаний, эрудиции, но и мышления. В большей степени начали учитываться возраст и индивидуальные особенности учащихся. Повысилась роль самостоятельности в обучении, сотрудничества учеников и учителей. Окончившие начальные школы и желавшие продолжать учебу уже с ХI в. ищут себе наставников, знания которых им были нужны.

С ХIII в. количество светских школ растет, возникают даже деревенские. Распространение таких школ привело к зарождению государственного и муниципального школьного законодательства, появляются школьные инспектора. Вырабатывается трехступенчатая система образования: начальные школы (церковные), школы второй ступени (соборные, городские, колледжи, младшие факультеты университетов), высшие школы (из которых формируются старшие факультеты университетов). Но специальных программ школы не имели. В Париже, например, кантор собора Парижской богоматери контролировал все начальные школы города до французской революции. Нецерковные школы, помимо обучения родному языку, начали учить географии, истории, коммерческому письму. В деревенских школах, помимо христианских наставлений, также изучали родной язык.

В ХII в. появляется и педагогическая литература. Так, Гуго Сен-Викторский написал "Учительские наставления", в которых давались инструкции для учителей, помещались упражнения. Тогда же Абеляр настоятельно советовал при обучении опираться на природные способности учеников.

Повышается роль учителей; появляются, в отличие от клириков, не имевших специальной подготовки, профессионалы, сдававшие особые экзамены. Отмечены и учительницы. В конце ХIII в. в Париже было 11 учителей-мужчин и 1 женщина, через 100 лет – 41 учитель и 21 учительница, учившие только девочек. С ХIII-ХIV вв. появляются и учителя-предметники. Платили им в зависимости от сложности предмета: грамматику и математику – в 2 раза меньше, чем философу и в 1,5 раза меньше, чем логику.

В богатых городах были специальные школьные дома с комнатами для обучения, помещениями для ректора и каморками для негородских учеников. В одной комнате одновременно работали несколько учителей со своими учениками. Ректоры школ (обязательно холостяки) работали по контракту, заключаемому обычно на 1 год. Они же подбирали учителей. Убирали и отапливали школьные помещения сами ученики. За свой счет они покупали свечи. Ректорам платили город, церковь и ученики (часто натурой), а кормила ректоров обычно церковь. Были разные таксы для богатых и неимущих учеников. Последние платили в 2 раза меньше, но зато убирали, топили и заготавливали розги. Иногда бедных учили бесплатно. Обычно их было не более 1/3 учащихся. Жалование ректора примерно соответствовало заработной плате чернорабочего, рудокопа и было почти в 2 раза ниже заработка каменщика или слесаря и в 1,5 раза ниже оплаты стражника. В конце средневековья отмечено повышение зарплаты учителей, осуществлявшихся городами.

Преподавали, по сути, индивидуально, как репетиторы. Классы появились с ХV в.[64] Практиковались и лекции. На одного учителя обычно приходилось по 14-15 учеников. Старшие ученики, чаще из бедных, учили младших. Младшими учителями были выпускники младших факультетов университетов – бакалавры (них – далее). Им платили ректоры обычно 1/7 своей зарплаты, что составляло половину оплаты погонщиков ослов. Такие начинающие учителя чаще учили бедных, а ректоры – богатых. Из клириков в учителя обычно попадали неудачники, не добившиеся выгодных должностей. Отсюда – соответствующие нравы, царившие в школах и уровень знаний. "Лучше смерть, чем учительство", писал немецкий гуманист Эобан Гесс в конце ХV в.

Хотя нередкими были и привилегии учителям, причем значительные. В Кастилии в 1370 г. был издан специальный декрет, согласно которому учителями становились только после сдачи экзамена. Учителей запрещали заключать в тюрьму без специального согласия Государственного совета, работавшие при дворе учителя получали права идальго. Жалобы учителей рассматривались в первую очередь. Власти должны были оказывать учителям особое внимание: если учитель входил в кабинет, чиновник должен был выходить навстречу на 3 шага и усаживать посетителя. Учителей запрещалось забирать в солдаты, а в их домах организовывать постой. После 40 лет работы учителям полагались привилегии, как для чиновников-идальго – пенсия. Впрочем, так было далеко не везде.

Поскольку образование вышло как бы из церковных недр, каждый образованный человек в средневековой Европе считался связанным с церковью. Учителя долгое время носили тонзуру и были связаны обетом безбрачия.

Представление об общественном интересе к образованию и его уровне дает проект реформы образования, предложенный французским адвокатом Пьером Дюбуа, депутатом I и II созыва Генеральных штатов (1300-1313 гг.). Он считал, что схоластическое образование, основанное на изучении богословия, не позволит Европе возвыситься над Востоком, а это – необходимо для создания всемирного господства под эгидой Европы, ибо торговля с Востоком – выгодна. Поэтому надо изучать восточные языки. Миссионерами могут быть и женщины, но тогда и их надо учить. Следовательно, нужны школы для девочек с 4-5 летнего возраста. Школы, и для мальчиков, и для девочек, должны содержаться за счет монастырей и духовно-рыцарских орденов. Девочек важно учить медицине. Красивые и знатные из них могут затем выходить замуж за мусульман и обращать их в христианство. Предлагалось сокращать теоретические курсы и вводить в обучение практику, чего тогда не было. Надо также создавать учебники по всем дисциплинам. Хотя цель идей Дюбуа – подготовка экспансии на Восток, суть его предложений показала, что в обществе уже зрело понимание необходимости разностороннего светского образования и совершенствования его методики.

Распространение образованности постепенно меняло отношение к книге и грамотности. Если в монастыре книга считалась сокровищем, которое нередко прятали от посторонних, в школах книги – источники знаний. Возникает понимание, что грамотность помогает принимать правильные решения. Но возникает новая проблема: писанные документы усиливали права феодалов над неграмотными крестьянами, что в ХIII-ХIV вв. накладывалось на общее обострение напряженности в деревне. Крестьяне начинают искать свой путь в жизни и проявляют интерес к грамотности в своей среде (лолларды, табориты).

В Византии эпохи развитого средневековья учеба в школе не претерпела изменений по сравнению с предшествовавшим временем. Церковное и светское образование были независимы друг от друга. Частные школьные учителя благодаря протекции нередко получали жалование из императорской казны, иногда – нерегулярно, тогда им помогали ученики. В основном, частными были учителя риторики и поэзии, но бывали специалисты-математики. Преподавали они в частных кружках типа семинаров. Но нехватка рукописей вела к тому, что после смерти учителя и при отсутствии учеников его школа угасала. Общественные школы бывали и при монастырях (в Константинополе) и пользовались богатыми монастырскими библиотеками.

О повседневной практике известно немного. Сохранился договор между учителем и учениками, согласно которому ученики обязывались с 1 августа не спать во время дневной жары, есть не более чем обычно, не возражать против наказаний. Этот договор учитель мог предъявлять ученикам, если они забывали о своих обязанностях. В частных школах об оплате договаривались по каждому предмету, и это также фиксировалось в соглашениях.

УНИВЕРСИТЕТЫ [65]. В Византии, где светская школа существовала и раньше, уже с середины IХ в. возродилась Высшая школа в Константинополе, основанная еще в 425 г. и просуществовавшая с перерывами до падения империи в 1453 г. Она была государственной. В ХI в. в ней было 2 отделения, точнее, 2 самостоятельные школы: философская и юридическая. В них тогда был 31 преподаватель (10 греческих и 10 латинских грамматиков, 3 латинских и 5 греческих ритора, 2 правоведа и 1 философ). Руководитель юридической школы приравнивался к высшим судьям в государстве и имел право доклада лично императору. Он получал государственное жалование, шелковую одежду и пищевое довольствие, но мог принимать и подарки от учащихся, что даже поощрялось, ибо считалось, что это сближает людей. Студенты приветствовали преподавателя вставанием.

В развитом средневековье высшее образование в Византии стало более распространенным и доступным в провинции. Наряду с государственным было и частное. Каждый более или менее крупный ученый имел последователей и учеников, собиравшихся в кружки типа семинаров. В Государственной высшей школе преподавали дипломаты и другие крупные чиновники.

В Западной Европе университеты возникли из нецерковных, частных школ для подготовленных учащихся. Первым университетом в средневековой Европе считается Болонский. Он возник еще в ХI в. из Болонской школы, в которой преподавал известный тогда в Европе знаток римского права Ирнерий. Он основал первую школу права и брал плату за лекции. На его лекции приезжали учащиеся из многих стран Европы, и постепенно школа превратилась в университет. Первоначально, как будто, слушатели собирались то в одном доме, то в другом и оплачивали лекции приглашенных ими ученых. Первые сведения об этом относятся к 1088 г. С этого и начинается история университета[66]. В 1130 г. там впервые вводится степень доктора права[67].

Развитие образования именно здесь, в Северной Италии, было связано с ранним и бурным развитием городов. Частные школы права действовали в Болонье уже со второй половины ХI в. Успехи этих школ были столь общепризнаны, что Фридрих I Барбаросса в 1155 г. взял болонских студентов под свое личное покровительство, подчинив их юрисдикции только преподавателей или епископа (то есть, вывел из подчинения городу). К началу ХII в. число учащихся – студентов [68] - из разных мест Европы растет. Коммуна Болоньи заботится, чтобы преподаватели и студенты не уходили из города. Преподаватели, в большинстве своем жители Болоньи, приносят клятву не покидать город со своими школами. Вскоре студенты для организации взаимопомощи и защиты от притеснений местных властей и горожан объединились в "университеты" с выбираемым из своей среды ректором[69]. В отличие от преподавателей, ректоры не приносили присягу городу, тем более, что подобные корпорации стали появляться и в других итальянских городах. С помощью папы был достигнут компромисс: город признал независимость университетов и студенты переходили под юрисдикцию своих ректоров. Также студенты брали под свой контроль организацию занятий, нанимали преподавателей, заключали с ними ежегодные контракты, оговаривали гонорары, устанавливали порядок чтения отдельных книг из Кодекса Юстиниана и канонического права. Доктора затем объединились в свои коллегии. Так Болонский университет стал прототипом для создания других южноевропейских высших учебных заведений.

Почти одновременно с Болонским возник и Парижский университет, но он стал первым, чье внутреннее самоуправление было признано и утверждено королем. Соответствующую хартию в 1200 г., после слияния парижских кафедральных школ при Нотр Дам, подписал Филипп II Август. К этому времени Париж уже сформировался как один из центров учения, где собиралась масса чужеземцев, а школяры-клирики бродили из школы в школу "как лист, которым играет ветер"[70]. Жизнь их была веселой. Как вспоминал один из известных богословов, Яков Витрийский, масса парижских проституток была сталь активной, что чуть не силой затаскивала в свои дома прохожих клириков, а тех, кто отказывался, обзывали содомитами. Часто в верхних этажах домов учились, а в нижних располагались бордели.

Разные школы были разбросаны по всему городу, и их конкуренция доходила до драк между школярами. Но все они друг друга знали, поддерживали тесные связи. Согласно уставам начала ХIII в., каждый студент должен был иметь учителя (для иностранца он был одновременно и покровителем). Учителя и школяры считались одной семьей, тем более что, как духовные лица, подлинными семьями они не были обременены. Школяры часто и переезжали за своим учителем в другой город. Но через несколько лет они, как правило, уходили к другим, выбирая предметы для изучения. Между магистрами (мастерами) и школярами резкой грани не было. При изучении новой науки магистр мог стать школяром, сохраняя и за собой учеников. Книг было мало и покупка даже одной – событие для всей школы. Вот из таких школ и в таких условиях был создан Парижский университет. В отличие от Болоньи, здесь университет объединял магистров и стал их корпорацией, то есть федерацией всех школ под управлением магистров с едиными правилами обучения и организации экзаменов. Из магистров выбирали ректоров.

Парижские студенты не могли участвовать в обсуждении внутренних дел и голосовать, в отличие от Болонского университета, который создавался из светских частных школ и потому был более демократичным, а студенты в нем – главными. В Париже был принят аристократический устав. Ректоров первоначально выбирали на 1 месяц, позже - на 3 месяца.

Один из учителей, основателей Парижского университета, Джон Горланд (род. в Англии около 1195 г.), учился в Оксфордской школе, затем преподавал грамматику в Париже, Тулузе, написал 8 грамматически-риторических работ, 9 словарей, работы по медицине, астрономии, музыке. Он поучал школяров: "Когда путешествуешь вдали от дома, веди себя скромно, чтобы не избили за слишком вызывающее поведение. Не задирай городских собак, не трогай детей, которые тебе не досаждают. Опасно путешествовать одному. Не забывай уступать дорогу старикам, даже если они ниже тебя по положению".

В 1258 г. духовник короля Людовика IХ Робер де Сорбонн основал при университете общежитие для преподавателей и неимущих студентов, изучавших богословие – коллегию [71]. Это общежитие, а затем, уже с ХVll в., и весь Парижский университет стали называть Сорбонна.

Все преподаватели в Парижском университете были объединены в факультеты [72]. Там сложилось 4 факультета: младший (артистический) и 3 старших (богословский, юридический и медицинский). На артистическом факультете изучались 7 свободных искусств[73]. На него принимали с 9 лет. По окончании этого, по сути подготовительного факультета, заменявшего обычные школы, студентов принимали на старшие факультеты, из которых наиболее значимым был богословский. Женщин в университет не принимали.

Преподавателями, по лат. – профессорами – могли быть лишь лица, имевшие ученые степени: бакалавра, магистра, доктора. Бакалаврами были окончившие младший факультет, считавшиеся помощниками, "подмастерьями" магистра (мастера). Должность получали по рекомендации докторов, и после проведения двухчасовой практики. Магистры и доктора имели право самостоятельно читать академические лекции. Но реально преподавали бакалавры, ибо доктора читали одну лекцию в 2-3 недели и руководили диспутами. Преподаватели факультетов избирали себе деканов [74], обычно на 1-2 года. Поскольку ректоров в Сорбонне избирал обычно самый многочисленный артистический факультет и на короткое время, деканы были выше ректоров по рангу. Реально власть в Парижском университете была у наиболее многочисленных из преподавателей – магистров.

По примеру Сорбонны организовывались другие североевропейские университеты. К 1300 г. в Европе уже было 18 studia generalia. Поначалу университеты распространились в Западной Европе (Италии, Франции, Испании, Англии), в Центральной Европе, в том числе и в германских землях они появились позднее.

Первоначально, с ХII в., магистры были преподавателями или владельцами кафедральных школ при соборах, в городах. Когда возникли университеты, они присвоили себе право присуждать ученые степени и разработали детальную процедуру этого. Присуждение ученой степени магистра состояло из трех стадий. Первая стадия – публичное рассмотрение выполнения соискателем (бакалавром) всех требований: необходимого времени учебы, исполнения всех заданий, прочтения всех текстов, участия во всех оговоренных диспутах. Вторая стадия – собственно экзамен, проходивший в виде диспута на частную тему в присутствии специального жюри; успешное прохождение экзамена позволяло соискателю становиться лицентиатом, то есть получить лицензию на право обучения. Третья стадия – инаугурация – торжественная церемония, часто проводимая в церкви с вручением эмблемы магистра – берета, перчаток, книги и завершавшаяся проведением диспута со студентами. Успешное прохождение всей этой трехступенчатой процедуры давало степень магистра в области свободных искусств или доктора в области права. Вся процедура оплачивалась соискателем по особой таксе и составляла доход факультета. Это делало саму процедуру столь дорогой, что многие так и оставалась бакалаврами.

Защита докторских диссертаций проходила по строгому ритуалу перед всеми докторами факультета, завершалась одеванием специальной мантии с шапочкой, чтением инаугурационной лекции и банкетом за счет новоиспеченного доктора. В стоимость защиты входили и подарки всем докторам. В результате и эта степень для многих была недостижима из-за финансовых проблем.

Принимались на работу преподаватели по-разному: нанимались университетом, студентами, городами, ректорами, королями. На юге Франции сложились традиции передавать преподавательские должности на медицинских и юридических факультетах по наследству. В других местах, где к целибату профессоров относились строже, такого не было.

Студенты группировались по землячествам (нациям), которые избирали себе прокураторов [75]. В итальянских университетах именно прокураторы, как представители студентов, избирали ректоров. Прокураторы в Италии, избираемые ежегодно, владели казной землячества, создаваемой из вступительных взносов, взносов со сдававших докторские экзамены, штрафов, доходов с недвижимости. Например, немецкое землячество в Болонье, насчитывавшее в ХIV в. 200-400 студентов, имело небольшой виноградник в окрестностях города. Тратились землячества на содержание должностных лиц, помещений и мебели, на покупку книг и содержание библиотек, на благотворительные цели, на материальную помощь своим членам, их похороны, на содержание собственной церкви или капеллы.

На младшем, артистическом факультете большое внимание уделялось письму. Требовалось умение составлять краткие конспекты с соблюдением грамматических правил и письменные резюме лекций. Оканчивала младший факультет и получала степень бакалавра примерно 1/3 поступивших. Степени магистра, дававшуюся после двухлетней учебы на одном из старших факультетов, достигало обычно лишь около 1/16 студентов. По данным из германских университетов, в ХV в. там только 3-4 из 10 студентов становились бакалаврами и 1 из 10 – магистрами. Большинство же студентов или всю жизнь училось, или уходило без всякой степени, довольствуясь полученными знаниями. Окончившие университет имели право преподавать в любой школе. С ХIII в. клирики, обучавшиеся на богословских факультетах, сохраняли на 5 лет свои церковные приходы (бенефиции).

Вне университетов ученые степени не давали прав на занятие профессиональных должностей. Врачи с университетской подготовкой (элита, ибо их было очень мало) не имели никаких преимуществ во врачебных коллегиях. То же было у юристов. То есть учились, прежде всего, для получения знаний, ибо университеты готовили фактически только преподавателей. Лишь с ХV в. академическая степень стала ассоциироваться с высокой квалификацией, причем не только в среде ученых, но у практикующих врачей и юристов. А статус доктора стал приравниваться к городскому патрицию, что требовало и особого поведения: беспристрастности, доброжелательности, трудолюбия. С того же времени в отдельных странах высшие университетские ученые степени стали давать право и на получение дворянства.

Система занятий сводилась к лекциям и диспутам. Обучение было крайне трудным. Надо было в совершенстве владеть латынью, на которой велось обучение во всех университетах, обладать очень хорошей памятью, ибо учебников было мало и они, соответственно, отличались дороговизной[76]. А все написанное надо было заучивать наизусть и в дискуссиях оперировать дословными цитатами.

На младшем факультете, помимо общеязыковой подготовки большое место уделялось также диалектике как методике доказательств верности утверждений того или иного авторитета. Из старших факультетов наиболее разгруженным от церковной догматики был медицинский, на котором изучались, прежде всего, труды античных медиков. На юридическом факультете изучали каноническое (церковное) право и гражданское законодательство по кодексу Юстиниана. На богословском факультете, помимо христианской догматики, изучали искусство чтения лекций, ведения проповедей, споров.

На занятиях студенты старших факультетов сидели на скамьях, младшего – на полу, на соломе, как и в школах, чтобы воспитать смирение. Лекции (буквально – чтение) не диктовались, а читались, чтобы не затягивать время. С преподавателей даже брали клятвы не диктовать. Но слова произносились четко, фразы – медленно, как на проповеди. Для желающих устраивались специальные диктовки в воскресные и праздничные дни, за особую плату, естественно. В лекциях для бакалавров выделялись тезисы, по которым слушатели должны были делать резюме лекций. Все лекции делились на ординарные, то есть обязательные для прослушивания и допуска к экзамену, и экстраординарные, посещавшиеся добровольно. Обычно лекции состояли в чтении и комментировании какого-либо текста, а во вступительной лекции лектор излагал собственные взгляды. Продолжительность лекции колебалась между одним и двумя часами. Все лекции были платными, что составляло основной доход преподавателей. За пропуски ординарных лекций мог взиматься штраф.

В Парижском университете на младшем факультете за лекцию по "Метафизике" платили 8 грошей за полгода, по "Физике" - столько же, но за 3 квартала. За лекцию по трактату "О небе" взималось 5 грошей за 4 месяца[77]. Привилегированная часть преподавателей могла проживать в коллегиях с обеспечением за счет университета. Это, например, отмечено в пражском университете. В университете Флоренции в ХV в. докторам права и медицины платили 100-300 флоринов в год, преподавателям риторики и философии – 30-100 флоринов в год. Но плата зависела и от репутации преподавателей. Больше платили докторам, обычно – в 2-3 раза, но иногда, по индивидуальным договорам – больше в 10 раз, чем магистрам. Лучше платили за преподавание права и медицины (то есть за практические знания). В Италии была распространена оплата преподавателей городскими коммунами. Обычно на лекции ходило 10-20 студентов. Преподаватель вел список (для оплаты), отвечал за знания и, отчасти, за поведение студентов.

В целом, расходы на содержание одного студента в начале ХV в. составляли 30-50 турских ливров в год, что в 3-4 раза превышало годовые доходы каменщиков – одной из самых высокооплачиваемых ремесленных профессий. Расходы за 6-7 лет обучения, даже без получения дорогой докторской степени, равнялись стоимости нескольких домов в Париже. С конца ХIII в. стали брать плату за приемные экзамены. Лишь неимущих принимали по-прежнему бесплатно.

Бывали случаи переманивания профессорами студентов, что, однако, наказывалось. Впрочем, то же бывало и в школах. Специальные аудитории для лекций появились в ХV в., до того их читали, где придется, с оплатой аренды помещения. Порой не сам преподаватель (магистр) читал и комментировал тексты, а поручал это кому-либо из наиболее подготовленных студентов, а сам лишь обсуждал отдельные разделы. Лучшие преподаватели готовили конспекты лекций и продавали их книготорговцам для распространения среди студентов. Преподавателей, недобросовестно относившихся к своим обязанностям, штрафовали.

Другой, не менее важной, чем лекции, формой обучения были диспуты. Среди них выделялись учебные, проводившиеся для закрепления материала лекций. Их вели под наблюдением магистра бакалавры. Это – прототип современных семинарских занятий. Были также диспуты ординарные, проводившиеся регулярно в составе всего факультета, на которых демонстрировали свое искусство преподаватели и под их руководством – школяры. Проводились также и торжественные, так называемые "парадные" диспуты с участием магистров всех факультетов университета, иногда на них приглашали гостей из других университетов, представителей светских и духовных властей. К таким мероприятиям долго готовились, и они считались важными событиями в жизни университетов. О значимости диспутов свидетельствовал строгий контроль за посещением их школярами. Особенно это касалось ординарных и парадных диспутов. Продолжались учебные диспуты, как и лекции – по 1,5 - 2 часа, ординарные и парадные – значительно дольше, иногда до нескольких недель.

Рассаживались на диспутах согласно старшинству, парадно одетые. В ходе диспута все обязаны были иметь "достойную похвалы походку" и вести диспут "почтенно". Обычно диспут начинался с того, что председательствующий объявлял вопросы, затем высказывались младшие по званию. Далее старшие разбирали аргументацию младших. В заключение председательствующий резюмировал высказывания, давал рекомендации низшим категориям участников.

Наиболее знаменательными парадными диспутами были диспуты, называвшиеся "Quаdlibet" ("О чем угодно"), проводившиеся обычно раз в год. Были настоящие бойцы-магистры, специально ездившие в различные университеты на такие диспуты. Характерна похвала одному диспутанту: он отстаивал свое мнение "как хороший кулачный боец".

Помимо лекций и диспутов, бывали и практические работы. Медики практиковались в аптеках, теологи давали пробные проповеди.

Расписание занятий было довольно напряженным. Для примера рассмотрим один учебный день на богословском факультете одного из колледжей Оксфордского университета. Сразу после утренней молитвы (в 6 часов) читались 8 книг Аристотеля. С 7 до 8 часов изучали Галена, в 8-9 часов – "Этику" Аристотеля, в 9-10 часов – лекция и комментарий послания к римлянам, 10-11 часов – самостоятельная подготовка по лекции о Галене. 11-12 часов – обед. Затем – диспуты по каждой дисциплине. Примерно такое же расписание в ХV-ХVI вв. было в 16 колледжах Оксфорда, в каждом из которых основное внимание уделялось определенному предмету (поэзии, физике, богословию).

Экзамены обычно были устными и публичными, проводились перед преподавателями и студентами. В день сдачи экзамена обычно постились (как перед важнейшими религиозными обрядами).

Университеты пользовались покровительством пап, императоров, королей, городов. Папы обычно поддерживали тех из них, где готовились богословы. Наиболее крупный богословский факультет был в Сорбонне. Монархи, нуждавшиеся в грамотных советниках, администраторах и знатоках законов, покровительствовали тем университетам, в которых имелись юридические факультеты. Именно с такой целью были основаны, например, университеты в Праге (1348), Кракове (1364), Братиславе (1467).

Города покровительствовали университетам потому, что они привлекали массу школяров, которым надо было где-то жить, питаться, одеваться. Это давало заработок домовладельцам, ремесленникам, торговцам, владельцам трактиров. Кроме того, знаменитый университет приносил городу славу. Но университеты вели постоянную борьбу с городами за права, пока не добились автономии, то есть независимости от городских властей. При этом особые права получали не только члены факультетов, но их домочадцы и нанятые университетом люди. Но полной независимости у университетских корпораций не было. Они контролировались церковными и светскими властями. Автономия и самоуправление касались обычно вопросов организации учебы и внутренней жизни университетов. Студенты и наставники освобождались также от повинностей и налогов городу, в котором жили.

Стремление университетской братии к автономии от города вызывались укладом средневековой жизни. Дело в том, что в тогдашних городах каждый человек был на учете, каждый входил или в цех, или в купеческую гильдию. Это давало бюргерские права. Студенты же, часто прибывавшие из дальних стран, были совершенно беззащитны. Вот почему они объединялись в землячества или "нации". Это была мера самообороны. Университеты и сами студенты добились неподсудности городу (кроме наказаний за насильственные преступления). Случались конфликты с горожанами; бывало, что в виде протеста университет объявлял "забастовку" или даже покидал город. Это наносило горожанам ущерб, и они обычно шли на примирение, прощая студентам довольно частые дебоши. Но иногда отношения университета и города принимали более напряженный характер. Так, например, в Кембридже в 1322 г. 256 вооруженных горожан во главе с мэром напали на университет, требуя отнять у него привилегии. В Оксфорде крупные беспорядки произошли в 1355 г. после того, как школяры избили одного горожанина и напали на мэра. Студентов изгнали из города, и лишь вмешательство короля восстановило права университета. Вообще, при столкновениях университетов с городами власти обычно поддерживали университеты, ибо государству были нужны образованные люди. Конфликты случались и внутри университетов. Так, Оксфордский университет возник после ссоры английских студентов с другими в Сорбонне, а Кембриджский университет был основан студентами, ушедшими из Оксфорда после беспорядков 1209 г.

Уже отмечалось, что по традиции, пришедшей из церковной организации, члены университетов должны были быть неженатыми, ибо все, имевшие ученые степени, считались клириками. Наука считалась несовместимой с браком, семьей, с будничными заботами. В Сорбонне медикам разрешили иметь жен в конце ХV в., а юристам – лишь спустя столетие. Но и до начала ХХ в. консервативные слои в университетах предпочитали холостяцкую жизнь, и на женатых смотрели, как на отступников.

Средневековое студенчество было разношерстным. Уже указывалось на этническое, национальное разнообразие школяров, объединенных лишь общим стремлением к знаниям и владением латынью. Студенты не имели и определенного возраста: на одной скамейке могли рядом оказаться юные и пожилые "студиозусы". Существенными были и имущественные различия – много было бедных, и даже нищих студентов, поддерживаемых своими землячествами. Для получения такой помощи неимущие должны были представить землячеству свидетельства известных людей своей родины об их состоянии. Для способных, обычно богословов и юристов, устанавливались папские или королевские стипендии. Некоторые студенты получали стол у богатых горожан, покровительствовавших наукам. Были и общежития для неимущих студентов. Но, например, в университетах Германии помощь обычно получали по 12-15 человек. Поэтому чаще в университетах можно было встретить состоятельных молодых людей со своими слугами. Примечательно, что права таких слуг специально оговаривались в уставах многих университетов. С появлением в ХVI в. рабов из колоний, они оказались и у богатых студентов. Стоимость такого раба примерно равнялась годовому содержанию студента. Рабыни в качестве слуг и наложниц известны и у преподавателей средиземноморских университетов.

Но многие студенты голодали, нанимались в слуги к богатым однокашникам или профессорам. Отмечены и случаи нищенства. А некоторые в поисках средств превращались в бродячих студентов. Для основной же массы бедных студентов полный курс обучения был не под силу. Отсев, как отмечалось, был велик и доходил до 65-75%. О таких писали такие бродячие поэты (ваганты):

Я - кочующий школяр...

На меня судьбина

Свой обрушила удар,

Что твоя дубина.

Не для суетной тщеты,

Не для развлеченья –

Из-за горькой нищеты

Бросил я ученье.

Совместная учеба представителей различных сословий – еще одна специфическая черта средневекового студенчества, побудившая известного парижского богослова ХV в. Жана Жерсона воскликнуть: "Разве университет не представляет все королевство?" Но преобладали представители третьего сословия. Дворян в университетах было относительно немного не только из-за их консерватизма, но еще в большей степени из-за того, что и без соответствующего образования они по праву рождения могли занимать высшие государственные и церковные должности. Преобладание бюргеров в университетах, понятно, проистекало из-за заинтересованности горожан в разнообразных знаниях для своей хозяйственной деятельности. С этим связано и распространение с ХV в. практики государственных дотаций или стипендий от городских властей, частных пожертвований, или же бесплатных общежитий с питанием для части студентов. Но эта практика имела существенные региональные различия. Если в богатой, аристократичной Флоренции такая помощь распространялась лишь на 7,7% студентов, то в Англии, с ее традициями включения части сельского населения (новых дворян и свободных крестьян) в предпринимательство помощь получало от 2/3 до 3/4 студентов.

По флорентийскому университету есть и другая показательная статистика. При его основании в 1348 г. коммуна выделила огромную сумму в 1,5 тыс. флоринов. К концу ХV в. там училось 200 студентов, в том числе и дети правящего семейства Медичи, и разорившиеся ремесленники, и 58-летние, и 13-летние. 77% были итальянцами, среди иностранцев преобладали испанцы – 64%. Наряду с обычными четырьмя факультетами были еще дополнительные курсы гуманистических наук. Они не давали ученых степеней, но создавали условия овладения "возвышенными дисциплинами". На таких курсах учился Америго Веспуччи, именем которого был назван Новый Свет – Америка.

Обычно в университет приходили (по началу вступительных экзаменов не было) после школы, примерно с 15 лет. Со школяров-новичков "снимали рога": полоскали под нечистотами, стригли, наносили побои, за их счет устраивали ужин. Младшие обычно прислуживали старшим. Во Франции такие обычаи известны с ХIV в. Занятия обычно начинались 20 октября и прерывались на пасху и летние месяцы, получившие название каникулы [78].

По статусу Парижского университета для преподавания на младшем факультете допускались после не менее 6 лет обучения в университете и в возрасте не ранее 21 года. К преподаванию теологии (на старших факультетах) был необходим возраст не менее 34 лет и 8 лет обучения. Свои цензы и правила были на медицинском и юридическом факультетах. Выпускники одного университета обычно поддерживали друг друга, а нередко продолжали считать себя студентами, как, например, выпускники Сорбонны, ибо до 60-70 лет на них распространялись университетские привилегии (налоговые льготы и право судиться парижским прево).

Система обучения в университетах, как и в школах, была ориентирована на заучивание, запоминание большого объема далеких от реальной жизни, прежде всего канонических, религиозных сочинений. Но само образование будило мысль школяров. Не случайно, например, университетские власти Гейдельберга требовали от преподавателей читать на занятиях только допущенные к изучению тексты светских и духовных авторов "слово в слово", а все члены университета были обязаны в течение 8 дней докладывать руководству университета о проявлении инакомыслия. Но совместное обучение выходцев из различных мест, из разных социальных и имущественных групп способствовало расширению кругозора образованной элиты и повышению восприимчивости к новым веяниям.

В целом, средневековые западноевропейские университеты выработали организационную форму, пережившую свою эпоху и, во многом, стали предтечами современного высшего образования. Они же стали и центрами научной деятельности в средние века.

Дата добавления: 2014-01-04