Контуры метатеории социальной коммуникации

Независимо от прикладных приложений и корыстных расчетов бизнесменов и политических лидеров зарубеж­ные ученые оценили фундаментальную значимость соци­альной коммуникации для человеческой цивилизации, ко­торую в свое время П. Я. Чаадаев (1794—1856) сформулировал вполне определенно: «Лишённые общения с другими созданиями, мы щипали бы траву, а не размыш­ляли о своей природе»[5]. Более развернуто эта мысль вы­ражается в следующих тезисах, достаточно очевидных в наши дни:

• в процессе антропогенеза коммуникационная дея­тельность была решающей предпосылкой и питательной почвой для образования человеческого сознания и языка;

• коммуникация — способ формирования человечес­кой личности, поскольку только в процессе взаимодей­ствия с другими людьми происходит социализация ин­дивида и развитие его способностей;

• коммуникационная потребность — органическая (аб­солютная) духовная потребность человека; изоляция от общества приводит к неизлечимым психическим травмам;

• коммуникация — фактор и условие существования любых человеческих общностей — от малых социальных групп до наций и государств;

• коммуникационная деятельность — источник, сред­ство поддержания и использования социальной памяти, аккумулирующей культурный и исторический опыт со­циальных субъектов.

Между тем в Советском Союзе «коммуникационная наука», процветающая за рубежом, оказалась в числе реп­рессированных идеологическими органами научных дис­циплин. В «Философском словаре», изданном Политиз­датом в 1986 г., говорится «Коммуникация — категория идеалистической философии, обозначающая общение, при помощи которого «Я» обнаруживает себя в другом... Доктрина коммуникации в целом — утонченная форма ка­стовых и корпоративных связей. Объективно учение о коммуникации противополагается марксистскому пони­манию коллектива»[6].

Нельзя не вспомнить идеологически беззаботного, но отнюдь не безграмотного в философии замечательного лирика Б. Л. Пастернака, который написал:

Ведь вся жизнь есть только миг,

Только растворение

Нас самих во всех других,

Как бы им в дарение.

В постсоветской России научный климат, разумеется, другой, но отставание наверстывается с трудом. Правда, на библиотечно-информационных, журналистских, социо­логических, социально-культурных факультетах уже не один год читаются курсы «Социальные коммуникации», «Социология коммуникации» и производные спецкурсы. Появилось несколько учебных пособий и научных моно­графий, но все-таки нет ясности, что должна представлять собой «коммуникационная наука».

Главный редактор Международной Энциклопедии по коммуникации Э. Барнув, констатируя «коммуникацион­ную революцию, происходящую в индустриальных стра­нах», пишет: «Становится очевидным центральное поло­жение коммуникации в человеческой истории, что и объясняет, почему такие различные дисциплины, как ан­тропология, искусствознание, педагогика, история, жур­налистика, право, лингвистика, философия, политические науки, психология и социология стремятся к объяснению процесса коммуникации, сотрудничают в создании новой дисциплины», которая именуется теорией коммуника­ции. Задача этой дисциплины, по Э. Барнуву, состоит в том, чтобы выявить «все пути, по которым информация, идеи и установки распространяются среди индивидов, групп, наций и поколений».

С этим заявлением Э. Барнува в принципе можно со­гласиться, но оно нуждается в уточнении. Как представить себе «сотрудничество» разных наук в создании новой дис­циплины? Некий «межнаучный круглый стол»? Ясно, что надеяться на плодотворное сотрудничество специалистов разных отраслей знания в выявлении путей распростра­нения в обществе «информации, идей и установок» не приходится, хотя бы из-за терминологических барьеров между науками. Никакой «теории коммуникации» путем суммирования знаний, накопленных в разных научных дисциплинах, вырастить нельзя. «Теория коммуникации» не может состоять из разделов, заимствованных из антро­пологии, искусствознания, педагогики и т. д. Чтобы познать сущность и структуру универсума социальной коммуника­ции в целом, требуется не суммирование, а обобщение зна­ния, добытого антропологией, искусствознанием, педагогикой, историей и т. д. Такое обобщение, т. е. получение нового знания путем критического анализа, сопоставле­ния, оценки, систематизации частных фактов и концеп­ций, свойственно не теории, а метатеории, или обобщаю­щей теории.

Межнаучными метатеориями являются кибернетика, семиотика (общая теория знаков), системология (общая теория систем); известны метаматематика и металогика — обобщающие теории внутриотраслевого значения. Фило­софия — метатеория человеческого познания. Э. Барнув, ― говоря о «сотрудничестве» наук в создании «теории ком­муникации», по сути дела имеет в виду формирование метатеории социальной коммуникации.

Итак, метатеория социальной коммуникации — это межнаучная обобщающая теория, формирующаяся на ос­нове («мета» — после) различных наук, изучающих те или иные грани (аспекты, проблемы) социальных коммуника­ций. Эти науки, некоторые из которых перечислил Э. Бар­нув, можно назвать частными (конкретными) коммуни­кационными теориями (науками). При этом вовсе не обязательно, чтобы все содержание «коммуникационных наук» сводилось к коммуникационной проблематике; они могут изучать и другие проблемы, но важно, чтобы они вносили свой вклад в познание социальных комму­никаций. Отношение метатеория — частная (конкретная) тео­рия есть отношение взаимной зависимости. Метатеория использует содержание частных теорий для построения обобщающих концепций (типологий, периодизаций, за­кономерностей, принципов, тенденций и т. п.), а частные теории применяют эти концепции для углубления и обо­гащения своего содержания. Поэтому обе взаимодейству­ющие стороны заинтересованы в самостоятельном существовании друг друга. Метатеория ни в коем случае не должна поглощать обобщаемые теории (в противном слу­чае обобщать будет нечего и она утратит свой метатеоретический статус), а обобщаемые теории нуждаются в опоре на метатеорию для своего дальнейшего развития.

Метатеория связана генетически с обобщаемыми тео­риями, является производной от них и может возникнуть только после того, как созрели предпосылки для обобще­ния. Такие предпосылки (прав Барнув!) сейчас созрели, но созрели они не для теории коммуникации (таких тео­рий различных коммуникаций — массовых и специаль­ных, речевых и технических, научных и эстетических — сегодня достаточно много), а для обобщающей метатео­рии. Наметились контуры метатеории социальной ком­муникации, которые можно представить в виде следую­щих десяти проблем:

1. Понятие социальной коммуникации как межнаучной категории.

2. Коммуникационная деятельность, ее уровни, виды, формы.

3. Социальная память и социальная коммуникация;

4. Естественные и искусственные коммуникационные каналы.

5. Эволюция социальных коммуникаций; смена ком­муникационных культур.

6. Семиотический подход к социально-коммуникаци­онным проблемам: семиотика социальной коммуни­кации.

7. Информационный подход к социальной коммуни­кации: социальная информация.

8. Коммуникационные потребности личности, соци­альных групп, общества.

9. Социально-коммуникационные институты и службы.

10. Система социально-коммуникационных наук.

В настоящее время курс «Социальная коммуникация» изучается на факультетах культуры, журналистики, соци­ологических, библиотечно-информационных факультетах и в некоторых других вузах. Учебники и учебные посо­бия отсутствуют. Поэтому настоящая книга написана в жанре учебного пособия. Проблематика метатеории, рас­смотренная нами, охватывает содержание вузовского общепрофессионального курса. Каждой из проблем посвяще­на одна из глав книги. В конце каждой главы приводятся: выводы, отражающие более-менее достоверное знание по данной проблеме; terra incognita (непознанная область), где перечислены некоторые актуальные вопросы, ответы на которые мы не знаем; список литературы, рекомендуе­мой для дальнейшего изучения проблемы.

Дата добавления: 2014-01-04