Случайность и необходимость

Столкновение эгоистического индивида и «человека вообще» составляет основу кол­лизии и в литературе XVIII в. Как правило, основу сюжета просветительского романа - вспомним, напри­мер, роман Г. Филдинга «История Тома Джонса, найдены­ша» - составляют материальные обстоятельства жизни героев, историческая среда и ее жестокие, почти животные законы. Здесь миром правят власть, богатство, общественное положе­ние людей. На этом уровне все в жизни человека решает слу­чай. Но через хаос случайностей постепенно начинает просту­пать разумное начало. Это внутреннее достоинство человека, его естественное право, которое в конце концов и определяет развязку романной коллизии. В столкновении случая и разума побеждает разум. Но разум и случай при этом всегда оказыва­ются как бы на разных плоскостях. И это неудивительно: слу­чай представляет собой художественную метафору частной сфе­ры жизни, где каждый действует на свой страх и риск и руково­дствуется лишь своим интересом; стоящая по ту сторону случайности разумная необходимость - это не что иное, как право и закон, долженствующие воплощать принцип всеобщности, равно справедливый для всех. Торжество разума над слу­чаем - это торжество «человека вообще» над человеком еди­ничным.

Имеем ли мы дело с необходимостью как неизбежной закономерностью природного процесса или с необходимостью как торжеством разума и справедливости, в обоих случаях она вы­ступает по ту сторону случайности, как бы в ином измерении. Разведённость случайного и необходимого, индивидуального и общего - характерная черта мышления XVIII в.; разум здесь выступает как абстрактно-общее начало, как формальный за­кон. Так, представители французского материализма (П. Голь­бах, Д. Дидро, К. А. Гельвеций) приветствовали необходимость природы как единственную силу, управляющую миром и людь­ми и составляющую общее начало в хаосе и случайности инди­видуальных поступков и своеволии бесчисленных партикуляр­ных, частных, стремлений. Немецкие просветители склонны были отождествлять эту необходимость с пантеистически трак­туемым мировым разумом, который в человеческом сознании предстает прежде всего как нравственный закон, а в обществен­ной жизни - как право. Эти два рода необходимости – слепая природная и осмысленно-разумная - различаются между со­бой. Не случайно французские материалисты, в частности Голь­бах, принимая спинозовскую идею всеобщей необходимости, в то же время критикуют Спинозу за то, что у него эта необходи­мость совпадает с высшей разумностью. Напротив, немецкое Просвещение идет под знаком спинозизма и пантеизма, и необ­ходимость в понимании Лессинга, Гердера, Шиллера, Гёте есть целесообразно-разумное начало мира.

Таким образом, Просвещение представляет собой далеко не однородное явление: оно имеет свои особенности в Англии, Франции, Германии и России. Умонастроения просветителей меняются и во времени: они различны в первой половине XVIII в. и в его конце, до Великой французской революции и после нее.

Дата добавления: 2014-01-04